Carnal Palace

             Лифт мы ждали вместе с рогатым бычарой-охранником, которого я прежде не видел. Он зашёл первым, нажал на кнопку и встал у задней стенки, посмотрев на меня, как на пустое место.       Когда двери раскрылись, я собрался посторониться, но получил внезапный тычок в спину. Меня бросило вперёд, пришлось отчаянно перебирать ногами, чтобы устоять и не пропахать лицом пол. Едва я распрямился, как на шее сомкнулись грубые толстые пальцы. Я забарахтался и начал поднимать ногу, чтобы расплющить придурку шары, но он швырнул меня дальше, прямо в гостеприимно распахнутую дверь какого-то номера.       По инерции просеменив ещё несколько шагов, я восстановил равновесие. Тройка девиц, живописно расположившаяся на развёрнутом ко входу диване, разглядывала меня с живым опасным интересом. Охранник неторопливо зашёл следом, закрыл дверь и встал рядом с ней, сложив руки на груди и шумно раздувая ноздри.       Первым побуждением было прорываться обратно в коридор, но из этого всё равно ничего бы не вышло. Потом руки потянулись к пистолетам, но это тоже было как-то глупо — если я ни с того ни с сего попорчу имущество Валентино, движимое и недвижимое, вряд ли он погладит меня по головке.       Оставалось только чуть расслабить ноги и попытаться занять позицию, чтобы никто не смог подобраться со спины. Чуть переместившись вбок, я одёрнул смятый пиджак и пригладил вставшие дыбом волосы на затылке:       — Чайку, девочки?       — Располагайся, но не чувствуй себя как дома. — Выдержав паузу, смилостивилась знакомая меховая, скаля мелкие, острые как иголки зубки, и поманила пальчиком. Я не двинулся с места и хмуро рассматривал их в ответ.       Она гибко поднялась вместе с бабочкой, завёрнутой в сизовато-синие крылья. Синхронно двигаясь, они разошлись в стороны, похожие на пару жаждущих крови акул. Их отработанные обольстительные движения наводили на мысли о хорошо поставленном шоу.       — Хватит перетягивать его на себя, недотрога.       Я потрясённо выпучил глаза. Я — недотрога?! Вторая лениво подпела в тон:       — …приволок какую-то шваль.       — О, детка, когда ты лезла ко мне в штаны под марципан и джелато, ты так не думала! — Я узнал эту моль скорее по горьковато-миндальному запаху; другой выделенной мне в первый вечер шлюхи, длинноволосого пацана-павлиньеглазки, здесь не было.       Мои слова сбили с подпевалы спесь, она чуть запнулась и замерла. Меховая, наряженная в блестящую лоснящуюся шубку собственной шерсти, продолжала неторопливо обходить меня.       — Что я могу для тебя сделать, сладкая? — Я чуть повернул к ней голову и вложил в слова весь пошлый контекст. Было бы так просто, если бы они хотели секс услуг, но, конечно, нужно им было совсем другое.       В борделях всегда организовывалась своя подпольная мафия, и моё появление смешало им все карты. Борьба шла всегда — за удобных клиентов, за хорошее отношение сутенера, да любая мелочь могла послужить причиной вцепиться друг другу в глотки. С самого начала я был уверен, что мне устроят тёмную, когда Валентино скроется с горизонта, это было неизбежно, но никак не ожидал, что они подловят меня едва ли не раньше, чем он сойдёт с порога.       Меховая зажурчала вкрадчиво, словно весенний ручеёк:       — Что он в тебе нашёл? Ты какой-то гермафродит? — И, изящно переступая, приблизилась вплотную.       — Нет, детка, у меня только член, и свои яйца я тебе не доверю, уж извини.       — А это что? — Молниеносным движением она запустила руку в мой пух, и я клацнул зубами, почти достав ее пальцы — терпеть не мог, когда так делали.       Она успела отдёрнуться и зло прошипела:       — Зря ты вообще явился сюда.       Можно подумать, я мечтал о месте в этом гадюшнике. Осиное гнездо — и я имел в виду вовсе не наш бар — было гораздо лучше этого исходящего ядом цветника, слишком большая концентрация женщин не вела ни к чему хорошему.       — Он притащил меня. Мне здесь даже не нравится! — Вознегодовал я.       Что бы я ни сказал, они всё равно не слушали.       — Просто убирайся, откуда вылез.       — И что мне за это будет? — Хитро прищурился я. Всегда предпочитал, чтобы меня недооценивали, это очень упрощало жизнь, но сейчас лучше было сойти за расчётливого ублюдка, чем за влюбленного болвана. Не сделав паузы, я неожиданно для себя продолжил, не то чтобы пытаясь надавить на жалость:       — Он купил заведение, где я работал. Я не могу свалить с вашего пути — мне некуда возвращаться. — Нашёл же, у кого искать сочувствия! В их глазах не было ничего. — Слушай, у нас свои договоренности, и если он укажет на дверь, я развернусь и уйду не оглядываясь. А сбежав вот так — что будет, если он меня найдёт?       — Отлично, нам не придется с тобой разбираться, он сделает всё сам. — Ухмыльнулась она. — Хочешь жить — постараешься залечь поглубже на дно.       — Может, сами устроите, чтобы он выгнал меня? — Спросил я невинно — хотелось посмотреть, как они будут уламывать Валентино избавиться от курочки, способной, как он думал, нести золотые яйца.       — Нет уж. Тебе кажется, что здесь всё радужно? Он не спаситель заблудших, знаешь ли. Посмотрим, как ты запоёшь, когда окажешься в подвале.       От этих слов мороз прошёл по коже, под шёрсткой я весь покрылся мурашками. Как у любого уважающего себя крупного заведения, здесь должен был быть ход в катакомбы, замаскированный и оборудованный защитой от ангелов, пусть он пока не попадался мне на глаза. Что там может скрываться — комната Синей Бороды?       Она продолжила распинаться, я не слышал ни слова. Не выносил эту изнаночную мафию внутри мафии. Женский пол вообще показал себя более жестоким и изощрённым, когда дело касалось мелких подлянок и подстав. Я прошёл через перец в белье, стеклянные шарики на полу и изрезанные на ленточки сценические костюмы. Шарики как раз и стоили сломанной ноги, я потерял всё тогда и едва не погиб. Некстати вспомнилось, как мне насрали в шляпу, и я с отвращением фыркнул.       — Эй, ты слушаешь? — моль прищелкнула пальцами.       — Не-а. — Рассеянно отозвался я. Своим умением выпадать из реальности, провалившись внутрь себя, я выбешивал всех, начиная с собственной семейки!       Апофеозом стала история с бутылкой, когда все эти мелкие пакости показалось детским лепетом. Я был вертким и довольно сильным для своего тощего тела, но в помещении меня задавили количеством, скрутив, как барана, и я ничего не смог сделать. Стеклянная бутылка в заднем проходе была выносима, а вот разбитая стеклянная бутылка оказалась уже за гранью того, что я был готов вытерпеть.       Когда всё закончилось, меня выбросили на помойку. Плоть и не думала отторгать глубоко засевшие куски грёбаного стекла, восстанавливаясь вокруг них. Я с воем ковырялся в кровоточащей ране, в которую превратился мой зад, доставая осколок за осколком. И каждый раз, когда думал, что всё закончилось, находил ещё.       Воспоминание застало врасплох, я окаменел, кровь отлила от лица.       — Подумай, сладкий. — Обрадовалась меховая моему испугу. — Для начала я могу отдать тебя паре-тройке ребят позлее. А если не поймешь…       Не без усилия выйдя из ступора, я нашёл силы качнуть головой:       — Его я боюсь больше, чем вас.       — А тебе стоит нас бояться. — Окончательно окрысилась она. — Завтра ты можешь проснуться в цементных башмаках на дне реки.       Это была уже чертовски неприятная угроза. Перспектива торчать под водой, бесконечно задыхаясь, здесь выглядела гораздо более страшной, чем на том свете. Какие острозубые твари будут рады обгладывать живую плоть там, на дне? Этот противоестественный блядский мир продолжал предлагать что-то жуткое каждый раз, когда я думал, что всё повидал.       Второй раз за сегодня были потревожены мои глубинные кошмары. До какой ещё больной извращенной расправы они могут додуматься? Я вздрогнул и понял, что мне наплевать на то, что может сказать Валентино. Я не позволю им себя тронуть. Просто не вынесу. И изрешечу всё вокруг, лишь бы они до меня не добрались.       Несмотря ни на что, у меня были инстинкты хищника, в момент опасности жаждущего крови, и я безотчётно ощетинился четырьмя пушками, соображения хватило лишь на то, чтобы приберечь нижние руки на крайний случай.       — Девочки, по-моему, мне пора. — Каждый пистолет смотрел точно в выбранную голову. Все напряглись, зная, как долго будут болеть раны.       — Если ты кого-нибудь покалечишь, сам же и будешь отрабатывать. — Щёлкнула заострённым клювом шестиглазая шлюха-рептилия, до этого не издававшая ни звука.       — Я живу одним моментом, детка. И сейчас настал момент для одиночества. Или для чечётки, если хотите показать мне, на что способны. — Три дула шевельнулись, сместив прицелы на щиколотки, один пистолет остался вперенным ровно в горло охранника. Я неприветливо зыркнул на него. — В сторону.       — Спи вполглаза этой ночью. Следующим, кто тебя обнимет, будет электрический угорь. — Напутствовала моль.       Я спрятал одну из пушек, приподнял воображаемую шляпу и, пятясь задом, вывалился в коридор. Ядовитые железы набухли во рту, подкожные каверны, которые вкупе с пушком давали видимость пышного бюста и позволяли дурить голову поддатым клиентам, опустели, и ноги гудели от создавшегося притока крови, её напора хватило ещё и на каменный стояк.       Головокружительными прыжками я пронёсся по коридору и остановился, только вырвавшись на лестничную площадку. Там я перевёл сорвавшееся в галоп дыхание и взял кровоток под контроль. Никто меня не преследовал.       А ведь мог спокойно напиваться сейчас в баре! Разговор это бы отсрочило, но они взяли бы меня тёпленьким без всякого сопротивления.       Большая часть из сказанного, особенно суть их претензий и требований, прошла мимо — когда дело доходило до угроз, я стремительно глупел. Главное — они, блядь, знали, что Валентино не вернётся до завтра! Я был в полном их распоряжении, иллюзорная защита замка на двери номера рассыпалась в прах.