Крис: Да Я тут Все в силе
Амира: ¿Ты одна? Эва: Да, Крис ¿Или ты скрываешь от нас своего тайного любовника???? 😏Крис: Иди нахер, подруга💋
Пена отрывает взгляд от телефона, переводя его на терпеливо ждущую Джоану. Может ли она позвать ее? А почему бы и нет, ведь Акоста же звала ее тогда к Веронике. Да и вообще она теперь много куда зовет. К тому же это будет здорово, ведь Крис сможет познакомить ее со своими друзьями, а сама Бианчи обретет новых знакомых и вообще хорошо проведет время, ведь у нее, судя по тому, что она все свое время проводит с Сото, нет никакой компании. Это даже грустно, но Кристина может это исправить, да? Да! Прямо сейчас и исправит! — Джоана? — Акоста тут же отрывает свой взгляд от еще незаконченного рисунка. — Что ты делаешь на Рождество? — Ну, праздную с родственниками, как ты и все остальные, наверное. — Она мило улыбается, и Пена прямо замечает, как та расцветает за долю секунды. — Да. А что насчет Нового года? — Крис наконец-то разгибает свои ноги и чувствует в них легкое покалывание. — Буду сидеть дома, может быть, прогуляюсь. Что насчет тебя, Жабка? — Бианчи улыбается еще шире, когда голубые жабьи глазки щурятся в хитрой улыбке. Ей так нравится это. Очень нравится. — Я проведу его со своими очень хорошими друзьями. — задумчиво произносит Сото, замечая, как улыбка Джоаны медленно сходит на нет. Черт, она же не это имела в виду. — И я подумала… — В карих глазах моментально проскальзывает толика надежды. — Что ты могла бы присоединиться. — Блять, Крис, я даже не знаю… — Но почему нет?! — Потому что это твои друзья, Крис. — серьезным тоном выдает Акоста, и Кристину немного настораживает эта резкая смена настроения. — Я их не знаю. — Ну так кто тебе мешает узнать? — Пена становится на четвереньки, надувая губы. — Они очень хорошие, правда. Ты познакомишься с ними, хорошо проведешь время. Ну же. — Бианчи неуверенно жмет плечами, залипая в одну точку на кровати, ломает пальцы. Кажется, она начинает нервничать. — Ну вот смотри. Крис, тут же подпрыгивая, хватает телефон и садится рядом с Джоаной. Она открывает инстаграм, пододвигаясь к чужому телу как можно ближе, чтобы Акосте все было видно, заходит в свои подписки, и первым в списке, как ни странно, оказывается Амира. И Акоста принимается внимательно слушать. И Сото рассказывает. Она говорит о каждом с таким воодушевлением, с такой радостью, что Бианчи находит себе куда более интересное занятие, чем смотреть в экран телефона. Она смотрит на Кристину, изредка кидая взгляды на телефон. Смотрит на ее яркую мимику, счастливую улыбку, на ее невероятно голубые глаза и родинку на левой щеке. И ей так до безумия нравится эта родинка. И Джоана все слушает и слушает ее. Слушает о том, что Амира лучшая подруга Крис, о том, что они знакомы с самого детства, о том, как много раз Амира помогала ей, и том, что Амира сейчас невероятно счастлива, будучи почти на восьмом месяце беременности. Слушает о Норе, которая сейчас в Америке, и о ее парне Алехандро. О том, как их любовь возникла буквально из неприязни друг к другу, об их нелегком пути к принятию этой любви. И о том, что Вири раньше была влюблена в Алехандро, а потом встретила Уго, и сейчас они счастливы и думают о свадьбе. И об Эве, которая раньше была вместе с Хорхе, но сейчас они хорошие друзья. И о лучшем друге Хорхе - Лукасе - и его парне. И о Дилане, который тоже хорошо дружит с этими двоими. И о том, как раньше, еще в школе, они весело проводили время. О том, какие тусовки они иногда закатывали и как сильно напивались. О том, как Крис любит их и дорожит их дружбой. И Джоана была безмерно рада видеть Крис такой счастливой, такой улыбчивой. И единственное, чего бы хотела Джоана — это видеть такую Крис. Такую сияющую, возбуждённую, улыбчивую. Потому что Джоане нравится такая Крис, даже больше чем просто нравится. Она буквально влюблена в такую Крис. Влюблена в это солнышко, чьи волосы так красиво собраны в объемном пучке. Чьи слегка оголенные плечи так забавно дёргаются, когда Крис смеется. Чьи пальцы так плавно листают кучу фотографий. И Джоана сделает все, чтобы видеть именно такую Крис вечно. Да даже кинется в омут с акулами! Все что угодно, лишь бы чаще видеть эту улыбку на пухлых губах. Потому что именно в этой улыбке она находит все то, что потеряла, казалось бы, уже навсегда. Она находит в ней весь смысл своего ничтожного существования. Свою собственную небольшую вселенную, усыпанную миллиардами созвездий. — Ты будешь счастлива, если я пойду? — вдруг резко, но очень спокойно и плавно произносит Акоста, и Сото замолкает, устремляя на нее удивленный взгляд. — Что? — переспрашивает Кристина, будто бы она могла ослышаться, сидя к Бианчи практически вплотную. — Ты будешь счастлива, если я пойду, Крис? — повторяет она уже более четко, практически по буквам, и Пена мгновенно кивает головой. — Тогда я пойду. И Крис, действительно, невероятно счастлива. Настолько счастлива, что, наверное, впервые за последнее время не сдерживает своих эмоций и накидывается на Джоану с крепкими объятиями. Акоста приглушенно смеется, чуть ли не падая на спину, неловко обнимает Сото в ответ, плотно сцепляя пальцы в замок на чужой спине. И Кристина почти пищит прямо над ухом, шатает их из стороны в сторону, а после резко целует Бианчи в щеку, и та ощущает тепло во всем своем теле и жар на бледных скулах. И Пена отодвигается так, будто бы ничего не было. Улыбается. — Ты будешь дорисовывать? — голубые искорки Крис сверкают от счастья, а щеки ярко горят, и она медленно закусывает губу. — Да-да-да. — Джоана трясет головой, хмурит брови, приводя себя в чувства, и если честно, сейчас был бы идеальный момент, ей бы так хотелось попробовать сделать чуточку больше, но вместо этого Акоста лишь отодвигается. — Там еще немного, красотка. Бианчи чуть приподнимает уголки губ, и Сото кивает, возвращаясь на место. Она чувствует себя так неловко и смущенно после этого. Кристина понятия не имеет, как ей вообще пришло это в голову, но она просто поддалась эмоциям. Она даже не заметила эту мысль в своей голове и просто поцеловала Джоану в щеку, почти в уголок приподнятых губ, неожиданно даже для самой себя. Словно бы мозг ее отключился в этот момент, и тогда на его смену пришло сердце. С Пеной такое случается впервые. И она сидит ещё немного, как и обещала Акоста, прежде чем увидеть готовый рисунок. Крис впервые кто-то рисовал, поэтому это было очень приятно и мило. Мило, когда Бианчи улыбчиво, но взволнованно смотрела на ее реакцию, а Сото не переставала глупо улыбаться, вновь краснея. Ей очень понравился этот рисунок. Так понравился, что она захотела забрать его себе, но забыла, когда уезжала домой. И тогда Джоана приклеила его на скотч на шкаф, прямо над своей кроватью. Повесила его туда для того, чтобы каждый раз, просыпаясь, видеть Кристину перед собой и понимать, что в мире осталась хотя бы малость того, что могло бы радовать Джоану больше всего. Для того, чтобы навсегда запечатлеть этот день в своей памяти и понимать, что Джоана существует, что она не выдумка. Существует благодаря сидящему по-турецки в круглых очках, с тугим пучком на голове и домашней одежде улыбчивому солнышку.***
И следующая неделя тоже была хорошей. Очень хорошей. Хоть сегодня и был лишь вторник, но Сото уже знала, что она будет даже лучше, чем предыдущая. Она это чувствовала. И она вся была какая-то совсем сама не своя. Странная. Задумчивая. Растерянная. И Кристине уже было плевать на Фабио и на все остальное. Она уже ни на кого не злилась. Иногда она могла витать где-то в облаках, и до нее долго нельзя было докричаться. Иногда могла начать улыбаться ни с того ни с сего. Иногда - начать краснеть. Из рук иногда все валилось, но это не напрягало Пену от слова "вообще". Наоборот, ей казалось, что все у нее так хорошо получается, что у нее так много сил и энергии. И всего этого становилось в разы больше, когда рядом была Джоана. Когда Крис могла просто сидеть и наблюдать за ней, казалось бы, часами, совершенно забывая о том, в каком они положении. Это глупо? Может быть. Но Крис чувствовала себя настолько счастливой, что могла подарить это счастье каждому проходящему мимо человеку, и при этом у нее его не убавится. И временами она ощущала себя подростком. Глупым, витающим в облаках подростком, но это ощущение делало ее такой живой и воодушевленной, что и словами не передать. И иногда съемочная группа странно косилась в их сторону, а Крис все не понимала почему. Ведь, по ее мнению, все было как обычно, таким каким всегда, но если бы Сото хоть разок посмотрела со стороны, то непременно бы пришла в ужас и шок. Настолько все было очевидным. Было очевидным тогда, когда Кристина буквально висла на Джоане. Когда они обе буквально липли друг к другу. Когда молча переглядывались, а потом Пена густо краснела. Когда они тихо разговаривали между собой, совершая как бы «случайные» касания. Когда смеялись даже над самыми глупыми шутками и передразнивали друг друга. Их химия была видна буквально за километр всем и каждому. На такое трудно не обратить внимание, особенно когда это происходит всегда, а они этого даже не замечали. Будто бы их общение не переходило никаких рамок. Будто бы они всегда так общались. — Мама очень хочет тебя видеть, Крис. — И Сото сильнее прижимает телефон к уху, наворачивая круги по просторному залу с камином. — Дани, я не знаю... — она на секунду замолкает, кидая взгляд на стоящую неподалеку Джоану, что нелепо улыбалась. — Мы сильно поругались… — Поэтому ты и должна приехать. — по ту сторону телефона раздается протяжный выдох. — Она хочет помириться, Крис. Ты же знаешь, что она очень любит тебя и всех нас, просто иногда она бывает очень специфичной. — Ох, да, иногда. — Кристина издаёт нервный смешок и закатывает глаза. И да, она прекрасно знает об этом. — Крис. — голос Дани становится немного тверже, но сразу же вновь смягчается. — Рождество — это семейный праздник. Прошу тебя, Крис, не веди себя как ребенок. Пена молчит какое-то время, останавливаясь прямо около камина, украшенного гирляндами и мишурой. И если честно, ей бы тоже хотелось помириться, но она так боится, что они разругаются лишь еще сильнее. Она, и правда, чувствует себя не очень после того случая, но тогда так много всего разом навалилось на нее, и Крис терпела это, пока оно не вылилось наружу. Она, действительно, повела себя как ребенок. Слишком глупо. Пора бы уже повзрослеть. И Дани терпеливо ждет ответа, а Сото буквально слышит его дыхание из динамика телефона. — Хорошо… — Отлично! — звучит живо на том конце, и Кристина по одному голосу понимает, что ее брат сейчас широко улыбается. — И не вздумай не приехать в самый последний момент, Крис! — Не переживай. — немного язвит Пена, и Дани заканчивает телефонный разговор. Крис выдыхает, блокируя экран. — Что-то случилось? — Акоста резко меняется в лице, замечая обеспокоенный взгляд Сото. — Нет, просто мама хочет помириться. — быстро проговаривает Кристина, надевая свою белую куртку. И Бианчи продолжает смотреть, хмуря брови. — И я рада. Правда. Не то что бы у нас плохие отношения, просто иногда напряженные, вот. Джоана кивает, понимая, что больше ничего не услышит, и она выглядит такой уставшей сегодня, такой вымученной. Пена окидывает ее взглядом с ног до головы: ни пойми как зашнурованные берцы, местами мятые брюки в желтую клетку, черная толстовка с небрежно торчащим из-под джинсовки капюшоном, растрепанные волосы, усталый взгляд. Весь ее образ буквально кричал: «Я устала и очень хочу спать». Крис жалостливо выгибает брови, закусывая нижнюю губу. — Слушай, Джоана, если ты устала, тебе не обязательно где-нибудь шататься со мной. — Но я хочу, Крис. — Акоста нервно пихает руки в карманы джинсовой куртки, хмурится, поджимая губы. — Уверена? Не боишься, что заснешь у меня в машине? — Сото очень не нравится эта непонятно откуда взявшаяся нервозность, и она старается хоть капельку разрядить обстановку. — Но ведь ты не будешь будить меня, красотка? — Как ни странно, это работает, и на бледных губах появляется некое подобие улыбки. — Хорошо, я поняла, что тебя не переубедить. — вновь отшучивается Кристина, и Джоана вполне себе серьезно кивает. — Тогда идем? — Вновь кивок.***
И они вновь едут в неизвестном направлении. Буквально куда глаза глядят. И иногда Пене кажется, что она скоро выучит Мадрид наизусть. Что скоро не останется ни одного места, где бы они не побывали. И Акоста сегодня совсем какая-то другая: более тихая, более погруженная в себя, более закрытая. Крис это, мягко говоря, настораживает. Они едут в тишине уже очень долго, и Сото видит, как Бианчи грызет ноготь, периодически отодвигая руку ото рта, чтобы посмотреть на большой палец и продолжить грызть его вновь. — Крис? — раздается в тишине салона, и Кристина рада, что Джоана произнесла хоть что-то за все это время, но чувство того, что сейчас произойдет что-то нехорошее, лишь усиливается. — Я хочу вас познакомить. На светофоре загорается красный, и Форд останавливается, не заезжая на пешеход, по которому идут люди. Пена выпускает руль из рук, разворачивается к Акосте и видит, насколько сильно она нервничает. Это буквально ощущается кожей. Джоана окончательно убирает руку ото рта, вытирая палец об джинсовку. — Тебя и Элоя. — резкий вдох и не менее резкий выдох, и рука вновь тянется к плотно сомкнутым губам. Пена медленно кивает, ей не нужно объяснять их дальнейший маршрут. Загорается зеленый, и она ищет удобное место, чтобы развернуться и поехать на кладбище. Крис никогда не ходила на кладбище в такое время суток, и вся эта темнота пугает. Хоть Сото и примерно запомнила, куда нужно идти, она решила, что будет лучше сделать вид, словно она не знает дороги. Кто знает, как Джоана отреагирует на это. Поэтому неуверенно идет за ней, глядя ей в спину и наблюдая за ее дерганой, нервной и резкой походкой. Кристина едва ли поспевает за ней, потому что Бианчи идет быстро, делая широкие грубые шаги. Минут пять ходьбы, и вот Пена видит уже знакомую погребальную стену, а через пару шагов и знакомую табличку. Руки вновь невероятно сильно потеют. — Привет, Эл. — тихо говорит Джоана. — Прости, сегодня без твоих любимых. Смотри, кого я привела. — Акоста разворачивается к Крис в полуобороте, жестом подзывая ее подойти поближе. — Это Крис. Помнишь, я говорила про нее. Крис, это Элой. Сото медленно подходит к Бианчи, останавливаясь на одном с ней уровне, смотрит на погребальную нишу, жмется. Все это кажется ей таким странным. Странным, потому что Джоана говорит так просто, будто бы с живым человеком. Будто бы она стоит не на кладбище, а на пороге его квартиры. Будто бы видит его перед собой живым. И Кристина не знает, что она должна делать, поэтому кидает на Акосту взгляд, и та кивает в сторону стены так, что Пена тут же соображает, что от нее требуется. — Привет… — замолкает, вновь глядя на Бианчи, и та вновь кивает, только уже одобрительно. — …Элой… — Ну вот видишь, Эл, я же обещала тебе, что познакомлю тебя с ней. Джоана растягивает губы в грустно-нежной улыбке, и Крис больше ничего не говорит. Она лишь стоит и слушает, как Акоста рассказывает надгробью о прошлой неделе. О том, как они гуляли, как ели в машине, и Сото замечает, что в рассказе упущено много деталей. Очень много. Например, Джоана не говорила о поцелуях в лоб, о долгих взглядах, о касаниях, об откровенных разговорах, о том, как Кристина поцеловала ее в щеку и о многом другом. Джоана рассказывала так, будто бы они просто очень хорошие друзья, весело проводившие время вместе, но Пена знала, что слово «друзья», даже если очень хорошие, в их общении уже давно потеряло смысл. И Крис это немного настораживает. Да, она тоже общалась с Элоем. Но она рассказала ему абсолютно все: начиная от своих страхов, заканчивая тем странным поцелуем. Бианчи же умалчивала о каждых сомнительных моментах, которых за эту неделю была просто целая куча. Да и вообще, Крис говорила тогда больше с собой, чем с кем-то. Когда же она слушает Джоану, создается впечатление, что здесь действительно есть человек. Это жутко и грустно одновременно. — Крис? — Акоста резко обрывает свой монолог, снова оборачиваясь к Сото. — Можешь идти в машину… — Кидает странный взгляд на стену, а затем опять на Кристину. — Я хочу поговорить с ним…наедине… Пена не знает и даже не может догадаться, о чем Джоана может говорить с погребальной стеной, но Крис вновь ждет. И вновь довольно долго. Она старается не думать об этом, но все это очень печально, потому что, судя по тому, как Акоста говорит с этой могильной пустотой, она до сих пор не может принять его смерть. Элой мертв уже больше полугода, а Джоана все еще думает, что он жив и находится где-то рядом. Она все еще не может его отпустить. Это больно даже для Крис. Поэтому она может только догадываться, насколько сильно Акоста должна любить и быть привязана к кому-то, чтобы не уметь осознавать реальность. Чтобы отвергать ее как что-то единственно верное и существующее в этом мире. У Джоаны своя собственная реальность, в которой Элой по-прежнему жив и в которой он каждый раз ждет ее здесь, на этом кладбище, чтобы выслушать, как прошел ее день. Акоста медленно садится в салон, тихо хлопая дверью, и Сото не может сказать, что напряжения стало меньше. Ни больше, ни меньше, ровно столько же сколько и было. И они вновь едут в неизвестном направлении. Вновь в тишине. — Крис? — звучит опять очень тихо, но Кристина ее отчетливо слышит. Джоана снова заламывает пальцы у подбородка, пару раз щипает кожу под левым глазом, выгибает губы, плотно сомкнув их. — М? — Пена не отрывается от дороги, ощущая, как чехол на руле становится неприятно влажным. — Как думаешь, он злится? — Бианчи громко сглатывает, после чего делает протяжный выдох. — Из-за того, что променяла его…на тебя… И Крис не знает, что ответить на это. Крис лишь жмет плечами…***
Крис ошиблась. Это ни черта не лучшая неделя. Не лучшая, потому что Джоана вновь игнорирует ее. Вновь смотрит как-то косо, а то и вообще не смотрит. Вновь молчит. Да она даже не здоровается! И Сото примерно может догадаться, в чем причина, а вернее, в ком, но это все равно обидно. И Кристина не собирается с этим мириться. Она знает, что это не Джоана. Что это не ее мысли. И им просто вновь нужно поговорить, но вот проходит последний день съемок праздничного ролик, и Акоста уходит на отдых. В эту пятницу Пена сама не своя, потому что Джоана все еще игнорирует, потому что все еще не отвечает на смс и вообще буквально испарилась из жизни Крис. Будто бы ее, действительно, не существует. И Сото думает, что это очень бесчеловечно: привязывать к себе, а затем резко обрывать эту связь. Наверное, именно поэтому Кристина сейчас паркует свой Форд в уже знакомом дворе. Наверное, именно поэтому сейчас выходит из салона с четким намерением поговорить: спокойно и без истерик — выяснить всю ситуацию и расставить все точки и запятые. Потому что Пена чувствует, что это далеко не конец их истории. Это лишь начало. Крис в этом почему-то уверена. Сото открывает дверь подъезда (хорошо, что тот без домофона, потому что это далеко не самый лучший район Мадрида с дешевыми крошечными квартирами) и не успевает подняться даже на второй этаж, как встречает спускающуюся по лестнице Джоану. Она выглядит как обычно, по-домашнему: обтягивающие черные джинсы, красные кеды, оттянутая серая кофта и привычная джинсовка, большие наушники, висящие на тонкой длинной шее, черный рюкзак на левом плече, небрежный пучок на голове, и почему-то только сейчас Кристина замечает отросшие короткие волосы на затылке. Джоана стоит совершенно растерянно, топчется на одном месте, явно не ожидая увидеть Пену сейчас, на этой лестнице, в доме, где находится ее квартира. — Что ты здесь делаешь, Крис? — говорит с каким-то холодом, прямо как когда-то, и Крис настолько непривычно слышать этот холод, что она начинает ежиться. — Хочу поговорить с тобой. — максимально решительно отвечает, на что Акоста сначала запрокидывает голову, жмурится, тяжело вдыхает воздух через сжатые губы и только потом отвечает. — Нам не о чем говорить. Бианчи пихает руки в карманы и с абсолютным безразличием продолжает спускаться. Сото просто вне себя от такой наглости. Она же не для этого ехала сюда почти час, стоя в пробках. Она это явно просто так не оставит. Поэтому резко разворачивается через левое плечо и хватает Джоану под локоть так, что та немного отшатывается назад, удерживая висящую правую ногу в воздухе. — Я хочу поговорить с тобой. — уже более настойчиво и четко проговаривает Кристина, заглядывая в усталые и покрасневшие карие глаза, и замечает мешки под ними. Явный признак бессонных ночей. — Крис, не нужно. — Акоста поджимает губы, и Пена все еще держит ее за локоть так сильно, что от пальцев наверняка останутся синяки. Бианчи это не нравится. Вся эта ситуация. Она чувствует себя очень дерьмово. — Нет, нужно. Я хочу знать, почему ты вновь игнорируешь меня. И лестничная клетка погружается в гробовую тишину, Крис даже слышит шум телевизора из чьей-то квартиры. Настолько тихо в подъезде и настолько тонкие стены у жильцов. Они смотрят друг на друга испытывающее, и ни одна из них не собирается сдаваться. И Сото даже становится смешно, потому что наверняка со стороны это выглядит как драма между двумя подростками — нелепо. Но даже так она не уйдет пока не получит то, чего хочет. И Джоана, видимо, это понимает. — Мы слишком разные, Крис. — резко бросает Акоста. — Серьезно? — Кристина просто возмущена от такого заявления, после того, как они провели столько времени вместе. Она вообще ее не понимает. — Крис, я не хочу ссориться, правда. Я устала! Устала от себя, от всего этого, от своих мыслей! Я не вывожу, Крис. — Бианчи дергает руку в сторону, вырывая ее из чужих пальцев, и Сото видит, как начинают краснеть ее белки. Видит, как Джоана борется с этим, смотря куда угодно, но не Кристину. — Давай просто покончим с этим и все. Уходи, Крис! — Я не уйду. — Пена слегка смягчается, видя поджатые губы и нахмуренные брови, но она, действительно, не собирается уходить. Нет. — Это говорит не Джоана. Не та, которую я знаю. Не ты. — Значит ты слишком плохо знаешь меня. — Джоана растягивается в ухмылке, щурится, издавая презренный смешок. Это ненастоящая Джоана. Это не она. Крис это знает. Она уверена в этом на все двести процентов. — Это из-за Элоя? — совершенно спокойно спрашивает Крис и уже видит, как кулаки в карманах джинсовки напрягаются. Кажется, вся внутренняя борьба Акосты с самой собой идет к чертовой матери. — Это из-за него, да? — Крис, заткнись! Сото слышит, как голос ее начинает срываться и отдавать раздражением, но она не собирается злить ее или что-то еще. Она хочет лишь узнать правду, подтвердить свою догадку. Совершенно не понимая зачем, ведь легче от этого не станет, но Кристина просто хочет, чтобы Акоста призналась в этом прежде всего самой себе. — Он тормозит тебя, Джоана. — И взгляд Бианчи становится темным, ноздри ее раздуваются, а челюсть напрягается. Пена знает, что сейчас может рвануть как следует, но Джоана должна понять это. — Элой мертв, Джоана. И мертв уже очень давно. — Она дышит чаще, чем секунду назад, напрягаясь всем телом. — И ты не можешь стоять на месте всю свою жизнь. Нужно двигаться дальше, Джоана. Ты не можешь пропускать всю свою жизнь мимо себя только потому, что тебе кажется, будто бы ты предаешь того, кого уже нет! — Будто бы ты сама не стоишь на месте! — под конец она все же взрывается. Взрывается резко и без предупреждения, и это было вполне ожидаемо, поэтому Крис, не удивляясь такой реакции, продолжает стоять с каменным выражением лица. — Ты просто соплячка, Крис! Ты сама топчешься на одном блядском месте! Ты ведь нихуя не добилась в этой сраной жизни! А знаешь почему!? Потому что ты нихуя не можешь, Крис! Ты бесполезна! Совершенно! И знаешь что, Крис!? Я ненавижу тебя! Да! Я тебя ненавижу! Да я бы лучше сдохла, чем встретила тебя! Ты просто тупая блондинистая сука, Крис! И не нужно говорить мне, что ты меня знаешь! Потому что ты нихуя меня не знаешь! — Ты грызешь ноготь, когда нервничаешь и раздражаешься. — спокойно выдает Сото, и Акоста сперва теряется от такой непредсказуемой реакции, а после нелепо убирает руку ото рта, потому что она, действительно, грызет ноготь сейчас. — Я и без тебя это знаю. — Бианчи вытирает палец об джинсовку и пихает руку в карман. — Ты топчешься на одном месте и жмешь плечами, когда неуверенна в себе. Ты грызешь карандаш или водишь им у подбородка, когда пытаешься найти недочеты в своих рисунках. Если ты болтаешь ногами на стуле, значит ты чувствуешь себя более или менее комфортно. Если ты делаешь глубокие затяжки, значит ты либо ждешь чего-то, либо нервничаешь. Когда ты поджимаешь губы, то ты, скорее всего, чувствуешь вину или грусть. — Кристина на секунду останавливается, замечая, как прямо сейчас Джоана поджимает их. Очень плохой лжец. — Ты не любишь молоко, сильный холод или жару. Любишь старые фильмы и музыку, космос и Рождество. У тебя тревожный сон, и иногда ты дергаешься во сне, но если ты спишь крепко, то обязательно обслюнявишь всю подушку. Ты никогда не завтракаешь много, не спишь до обеда. В твоей комнате вечный творческий беспорядок, потому что так ты чувствуешь себя комфортней. А еще ты совершенно не умеешь готовить. И еще… — она вновь замолкает, и карий взгляд напротив с каждой секундой становится все мягче и мягче. — Я знаю, что ты очень боишься быть одна… и если я сейчас уйду, то ты долго не сможешь простить себя за это, а после будешь бесконечно накручивать себя… Это совсем малость того, что я могу сказать о тебе, но если я буду перечислять все, то нам не хватит целой ночи. И ты все еще думаешь, что я плохо тебя знаю? Все вокруг вновь погружается в тишину, и Джоане кажется это нереальным, потому что она все время думала, что Крис правда не знает ее, но сейчас, слушая ее, осознает, как же ошибалась. Сото, действительно, знает ее. Не идеально, конечно, но все же знает. И Джоана не злится больше. Ей просто грустно. Очень грустно, потому что вновь наговорила Кристине гадостей. Чувствует невыносимую вину и видит, как голубые глаза сужаются в легкой улыбке, когда понимает, что прямо сейчас она вновь поджимает губы. Джоана и впрямь не умеет лгать. И Пена права, потому что Джоана, действительно, долго не сможет простить себя, если Крис уйдет сейчас. Она не хочет, чтобы Крис уходила. Совсем не хочет. И где-то на задворках сознания проскальзывает мысль о том, что, может быть, действительно, нужно перестать стоять на месте и начать жить настоящим? — К тому же, я забыла рисунок, поэтому я точно не уйду. — Сото закатывает глаза, улыбаясь чуть шире, и спускается на ступень ниже. Это так непривычно, потому что она и Акоста теперь на одном уровне, и Кристине не нужно даже задирать подбородок, чтобы посмотреть в карие глаза. — Поэтому ты просто обязана впустить меня в свою квартиру. — Если я впущу, то ты оттуда больше не выйдешь. По крайней мере, сегодня. — И вот она долгожданная мягкая еле уловимая улыбка, которую Кристина не видела уже три дня. И вот он тот долгожданный взгляд, по которому она, если честно, соскучилась. Вот она та самая Джоана. Настоящая. Джоана, которую Пена, теперь без сомнения, знает. — Отлично. Снова тишина, но на этот раз совсем другая: теплая и уютная. И Крис уже не слышит шум телевизора из чьей-то квартиры, не чувствует противного сквозняка, витающего по подъезду, не ощущает напряжения в воздухе. На смену всему этому приходят спокойствие, уют, нежность, приятные прохладные ладони на щеках и немного шершавые, но такие необходимые губы. Крис никогда в жизни не думала, что ей так сильно будут нужны чьи-то губы. Что это будет ей так необходимо. Но вот сейчас они стоят на пустой лестнице, и у них обеих такое чувство, будто весь мир сжался до размеров этих двух ступеней. Настолько сильно все перестало иметь значение сейчас, что они даже не сразу заметили проходящую мимо них женщину в возрасте, которая еще пару раз обернулась в их сторону, выпучив глаза. И Джоана изо всех сил пыталась сдержать смех, глядя ей вслед через плечо Крис, но все равно не сдерживается, и он приятной вибрацией проходит по пухлым губам. — Красотка. — хрипло произносит Джоана, заправляя прядь светлых волос за ухо после мягкого поцелуя в лоб. И Крис улыбается так широко, что ее лицо сейчас буквально треснет. Бодается носом, и Джоана снова тихо смеется, бодаясь в ответ. Крис вновь ошиблась. Это самая лучшая неделя в ее жизни…