Все существует до тех пор, пока кто-то об этом помнит. Джоди Пиколт
Утро. Слишком мало людей любит это время суток, ведь вместе с новым днем приходят новые заботы. Большинство мечтает подольше понежиться под теплым одеялом, лежа на мягкой подушке и лениво передвигая конечностями по всей поверхности упругой кровати. В такие тягуче-сладкие моменты кажется, будто ты готов на все, а все это существует лишь для тебя одного. И хочется растянуть это чувство, одновременно оттянув момент, когда ступни ног ощутят холод, исходящий от пола, и нежелание куда-либо идти, выводящее из спальни. Чжань из тех немногих, кто искренне радуется пробуждению, кто с еще закрытыми глазами, почувствовав затопивший комнату свет, будет подставлять свое лицо первым лучам солнца и сонно ему улыбаться, искренне радуясь новому дню. Но второе утро, наступившее в небольшом городке, стало исключением. Вместо горячего кофе он держал в руках слегка потрепанный альбом, а время, отведенное на завтрак, ушло на то, чтобы человек, наведующийся к нему во снах, теперь был запечатлен на одном из листов бумаги. Чжань изобразил парня в привычной ему позе — сидя в углу комнаты, подвернув одну ногу под себя, а на второй разместив руку, подпирающую подбородок. Странные эмоции переполняли, глядя на него. Парень казался слишком знаком. Мужчина успокаивал себя тем, что подсознание во снах чаще всего использует образы людей, встречавшихся ранее: по дороге на работу, в транспорте, у подъезда или у соседней кассы в магазинчике, что находится неподалеку от дома. Однако события вчерашнего дня изрядно пошатнули и без того нестабильное состояние. Сяо Чжань не один из тех душевнобольных, он, скорее, слишком восприимчив. Творческие люди более склонны к психическим расстройствам и, возможно, это бы послужило отличным оправданием его припадкам. Вот только художник отдавал отчет всему происходящему с ним — он не был заложником разыгравшегося воображения. По этой причине он никак не ожидал увидеть перед собой того самого парня из сновидений, где непрестанно метался среди запутанных лабиринтов, не подпускающих к дому. Каждый раз один и тот же сценарий: Чжаня окутывала тьма неприступных стен, по другую сторону которых, словно прокладывая путь, струился свет из комнаты, где томился в его ожидании один и тот же человек. Пристальный взгляд черных глаз выбивал весь воздух из его, Чжаня, лёгких, а правильные черты лица уже давно засели в больной голове. Он одновременно был напуган и заворожен. В моменты, когда они пересекались взглядами, Чжань, не моргая, запечатывал в памяти каждый миллиметр белоснежной кожи и плавные изгибы складного тела. Художник считал парня не просто привлекательным, тот был для него безупречен. Творческий инстинкт вмиг проснулся вместе с желанием написать с десяток картин. И, конечно, этому можно было найти оправдание, ведь переполнявшие чувства в связи с возвращением в старый, но родной дом — нещадно били по больным местам. Но прошел всего день. Загадочный облик, представший перед мольбертом, дал сбой устоявшимся убеждениям в здравом рассудке, когда как нежеланная тревога нарастала с каждым днём. Чжаню нужны были ответы, а прожигание портрета молодого человека, неизменно приходящего к нему каждую ночь, не избавляло от настигших проблем. «Кто же ты? И почему так знаком?»***
Недолго посидев в постели с портретом в руках, Чжань все же поднялся с кровати и стал неспешно собираться. Тело жутко ломило после вчерашнего падения, каждое движение сопровождалось болью в мышцах. Благо, без сотрясения, в противном случае — одним бы звонком обеспокоенного друга не обошлось. — Доброе утро, Чжочэн. — Доброе? Чжань, а оно точно доброе? — проговорил друг раздраженно. — Какого черта у тебя происходит? Какой обморок? С тобой все в порядке? — Чжочэн, со мной все в порядке, — пытался заверить мужчина. — Тебе не стоит так волноваться. Чжань прекрасно знал, не успокой Чжочэна сейчас, и к вечеру можно ожидать гостей. В данный момент они ему ни к чему. — Врач сказал, что причиной может быть простые недосып, переутомление. Сам подумай, сколько я спал последние двое суток? — Да ни черта ты не спал и не отдыхал, — на эмоциях продолжал друг. — Я тебя просил, и не единожды. — Вот именно, — подтвердил Чжань, нехотя осознав досадный факт безответственности к собственному здоровью, — этим я планирую заниматься все последующие дни. Поэтому тебе не о чем переживать. — Подобное можешь рассказывать кому-нибудь другому, — хмыкнул Чжочэн, хорошо зная друга. — Хотя бы один день, Чжань. Выдели всего день на отдых, иначе я приеду, после чего тебе точно захочется на острова. — Хорошо, — со смешком согласился Чжань, понимая, что эта угроза вполне осуществима. — Вот только, — его тон сделался задумчивым, — откуда такая осведомленность? — Давай начнем с того, что фирму, которая любезно предоставляет свои услуги, посоветовал тебе я, — участливо напомнил Чжочэн. — Юй Бинь, — директор этого учреждения был хорошо знаком обоим, ведь именно он когда-то помог встать на ноги. — И почему я не удивлен? — Слушай, стоит быть более благодарным, — устало выдохнул Чжочэн. — Тебе работать с ним минимум две недели. — Ты говорил, что мне нужен отдых. Чжань не горел желанием пересекаться со столь неугомонным человеком во время своего пусть и нежеланного, но отпуска. В конце концов, речь идет о самом обычном отдыхе, когда можно бесцельно пролежать на кровати весь день. Бинь же относился к той категории людей, с которыми не приходится скучать, пускай и человеком он был занятым. — С тобой же все в порядке, — подловил на слове Чжочэн, и кажется, искренне этим забавляясь, предложил: — Может, мне приехать? — Не могу тебя отвлекать от дел, — поспешил ретироваться Чжань: два беспокойных друга на его душу — слишком. — Мне и правда пора, вот-вот состоится встреча с клиенткой из Шанхая. — Для которой ты спроектировал ту странную виллу с разноцветной изогнутой к верху крышей, как у гробниц династии Мин, но при этом с двумя слонами при входе? — Это не слоны, а мамонты, — в защиту парировал Ван Чжочэн, впрочем тотчас сдуваясь. — Не все люди наделены вкусом. — Это точно, — согласился Чжань, стараясь прогнать из головы безвкусный образ дома у моря. — Хорошо поработать, Чжочэн. — Береги себя.***
Дорога от отеля до нужного дома занимала всего пятнадцать минут. За это время Чжань успел несколько раз отключиться и столько же включиться, при этом успев задеть на своем пути не только воздушные облака, но и вполне себе приличный забор особняка, принадлежащего кому-то из местных жителей. Наконец придя в нужное место, он, не обращая внимание на рабочих, направился к лестнице, ведущей на второй этаж. С едва ощутимой дрожью в руках, Чжань открыл дверь комнаты, что никак не выходила из его головы. Вокруг по-прежнему все оставалось нетронутым, отчего сердце слегка поубавило темп. Сяо Чжань и сам не знал, чего действительно хочет: то ли списать все на выдумку больной фантазии, то ли доказать реальность необъяснимого. — Я просто попробую, — тяжело выдохнув, подошел к Ди. Перечитав оставленную надпись «Привет, дорогой друг», он, на шаг отступив от мольберта, вывел следующее:«Кто ты?»
Сердце забилось быстрее, будто Чжань сейчас преодолевал самую длинную дистанцию в его жизни. В каком-то смысле, это она и была. Правда, ведущая не к финишу, а скорее к началу чего-то. Перестав прожигать мольберт взглядом, мужчина резко развернулся к выходу, чтобы покинуть помещение, вызывающее в нем столько противоречивых чувств. Гул от ударов, доносящийся из-под его ребер, оглушал, а страх брал верх над интересом и странной тягой. Сяо Чжань готов был уйти, не обернувшись, но… Сделав это, ему пришлось вернуться: красным по белому был написан ответ.«Ты обещал не забывать меня»
Он быстро подобрал карандаш, недавно откинутый им в сторону.«Кто ты?»
Чжань продолжал стоять в полном одиночестве, не видя никого вокруг, кроме мольберта и листа бумаги, на котором сами по себе появлялись буквы, плавно объединяясь в слова.«Вспомни»
В комнате по-прежнему — никого.«Кто ты?»
Или ему так лишь казалось.«Вспомни меня, Чжань»
— Откуда… — растерянно попятился назад к выходу. На минуту показалось, что он теряет рассудок, но холодная стена, отрезвляя, отогнала нахлынувшую панику. Сомнений не оставалось: Чжань не был болен, он был обманут реальностью.