Мы не хозяева собственной жизни. Мы связаны с другими прошлым и настоящим. И каждый проступок, как и каждое доброе дело, рождают новое будущее. Сонми-451
«Кромешная тьма впереди, а под ногами извилистые корни полусгнивших деревьев, каждую секунду норовящие утянуть за собой, и, кажется, сам воздух склонял человека к холодной, сухой земле. Чжань на негнущихся ногах продолжает упорно идти на шум воды, ведая, что уже преодолел большую часть пути. Длинные ветки цепляются за одежду, бьют по рукам и ногам, не оставляют в покое нежеланного гостя, истязая за незваный приход. Осталось недалеко, и он знает об этом, терпит, мечтает быстрее добраться к фонтану — безопасное место в нескончаемом лабиринте мучений. Всего пара поворотов разделяют Чжаня от цели, но внезапно вода затихает, погружая мир в тишину, где не слышно сердцебиения. Он срывается на бег, преодолевает левый, а затем правый повороты, чтобы убедиться, что все еще не потерял слух, что скульптурный фонтан действительно больше ему не помощник. Свет луны отражается в белой чаше из лотоса, распускающегося среди каменных цветов, освещая участок, где Чжань застыл в оцепенении: мелодия флейты змеей ползла по щуплой фигуре вверх, вызывая сильную дрожь, черной лентой окольцовывая шею. — Откуда...? — взгляд мечется по сторонам, судорожно выискивая источник. Никого из темноты уцепить не выходит и Чжань поднимает голову к нему, к старому просевшему особняку: он стоит неподвижен, как и всегда, и свет горит лишь из одной комнаты. Озябшему сейчас бы попасть туда, где молодой парень, томясь в ожидании, смотрит на него из окна; к тому, в чьих черных глазах застыл украденный блеск здешнего неба. Сделав всего шаг в сторону Ибо, он тотчас почувствовал, как сильные мышцы сдавливают горло — змея не позволяет сделать полноценный вдох и дышать становится труднее. Еще один шаг и еще, пока Чжань не падает на колени, пока мелодия, проникая глубже, полностью сковывает любые движения. Продолжая смотреть на силуэт в окне, пытается разорвать фантомные цепи — безуспешно. Чжань бессилен и хочет кричать. Но смог бы его здесь кто-то услышать?» — Ибо! — Господин! — бросились к мужчине, что в поту подорвался на кровати. — Все в порядке, дышите. Все в порядке. — Что ты… — Чжань судорожно осматривает помещение, останавливаясь на парнишке, успевшим изрядно всполошиться. — Что ты здесь делаешь? — Ван Ибо попросил присмотреть за Вами, — отвечает Сычжуй, наливая в стакан воды. — Он сегодня будет в городе до позднего вечера. — И ты будешь со мной нянчиться весь день? — сделав глоток, предположил Чжань, постепенно приходя в себя. Сычжуй понравился ему еще с первых неблагоприятных дней пребывания в особняке: незамысловатые разговоры или уютная тишина, в которой каждый занимался своим делом — положительно влияли на изрядно потрепанный эмоциональный фон. — Ну, во всяком случае, найдем же чем заняться? — провести день вне стен поместья как никогда казалось возможным. — Господин неправильно меня понял, — заметно покраснел парень, опустив голову вниз. — Вы не подумайте, я был бы только рад провести время с Вами, но у меня много поручений на сегодня, — неловко улыбнулся Сычжуй. — Дело в том, что Ван Ибо уехал очень рано, оставив Вас в одиночестве, — слегка замялся, прежде чем продолжить: — А Вы не можете спать один. — Как это не могу? — удивленно вскинул брови Чжань. — Ну... — смущенный ситуацией хотел скорее сбежать от внимательного взгляда. — Вы очень беспокойно спите по ночам, потому... Поэтому господин ночует вместе с Вами. — Понятно, — к удивлению прислуги, отрешенно прокомментировал Чжань. — Прости, если напугал тебя. — Все в порядке, не переживайте, — заверил Сычжуй, спешно направиляясь к выходу с графином в руках. — Как примете душ, спускайтесь вниз на завтрак. — Спасибо, Сычжуй. Дождавшись, когда дверь закроется с характерным щелчком, Сяо Чжань, зажмурившись, упал на кровать, предусмотрительно накрыв ладонью рот, чтобы никто не услышал его стыдливых воплей, рвущихся наружу. Во сне — страшно, в реальности — стыдно. Где его правильная обратная сторона медали? Потому что эти обе точно не на его стороне. Спокойные ночи по сей день обеспечивал Ван Ибо, а Чжань даже понятия не имел об этом. Открыв глаза и посмотрев на место подле себя, он потянулся к белой подушке, лежавшей почти у самого края кровати. Представлять Ибо, мирно спящим рядом, неожиданно приятно и слегка волнительно. Подушка действительно пахла мужчиной, чей еле различимый аромат лечебным образом воздействовал на художника. В голове уже вырисовывалась картинка двух темных макушек на мягкой постели, отчего легкий румянец проступил на щеках. Приятно и волнительно — в принципе, не такое уж и плохое начало дня.***
— Доброе утро, я присяду здесь? — высокий брюнет, одетый в черные классические брюки и пуловер слоновой кости, появился словно из воздуха за другим концом обеденного стола. — Доброе утро, конечно, — согласно кивнул Сяо Чжань, стараясь незаметно рассмотреть улыбающееся лицо. Бледная кожа, широкие скулы и черные глаза — отличительные черты семьи Ван. — Лю Хайкуань, — представился мужчина, садясь напротив. — Сяо Чжань, верно? Могу я обращаться к Вам по имени? — уточнив, он получил не только согласие, но и подозрительный взгляд, который, кажется, его совсем не смутил. — Как Вам наше поместье? Ибо не так давно полностью перестроил первый этаж. — Мне нравится. Гостиная комната очень уютная, — Чжаню кусок в горло не лез, после прихода этого человека. — Всегда хотел иметь возможность вечерами засиживаться у камина. — В таком случае, думаю, что Ибо доволен результатом, — кивнув своим мыслям, Хайкуань принялся непринужденно выбирать из тарелки листья салата. — Тоже не любите зелень? — обратил внимание на завтрак, не вызывавший никакого интереса у собеседника. — Простите? — слегка рассеяно переспросил Чжань, и тотчас проследив за чужим взглядом, поспешил объяснить: — Просто аппетита нет, — не было желания притронуться даже к любимому апельсиновому соку. Сейчас он был сыт собственными мыслями на счет этого человека и его положением в этом доме. — Кем Вы приходитесь Ван Ибо? — Ох, простите, совсем из головы вылетело, — мужчина чуть было не поперхнулся чаем, от чего выглядел теперь довольно неловким. — Я его старший брат. Сводный. Постоянно забываю, что разные фамилии зачастую вводят в заблуждение. У нас разные отцы. Пусть похожи, но это не всегда показатель, так ведь? — улыбнулся, принимаясь за омлет. — Да, Вы правы, — Чжань кивнул головой в подтверждение слов. Возможно, если бы младший был немного общительней, то можно было бы избежать не только ссор или разногласий в первые дни, но и обойтись без бесчисленных секретов, к которым у Чжаня в скором времени разовьется аллергия. — Итак, как давно Вы тут? — по всей видимости, у Лю Хайкуаня куда большая любовь к сладкому, потому что четвертый кубик сахара в небольшой чашечке чая заставляет слегка поморщится человека, питавшего слабость к этому самому сладкому. — Если бы я случайно не заехал в гости, так и не узнал бы о визите. — Всего неделю, — пожимает плечами, словно не считал каждый день. — Редко здесь бываете? — Хотелось бы чаще, но работа не позволяет. Наши филиалы разбросаны по всей стране, а выражение «дорога — мой дом» очень хорошо описывает сложившуюся ситуацию, — устало выдохнул на последних словах. — Пусть порой бывает тяжело, а иногда даже хочется взять скотч и заклеить им стрелки на часах, обездвижив, тем самым устроить себе небольшой перерыв. Признаюсь, пару раз так делал и правда ненадолго успокаивался. Однако вскоре вспоминал, что этим время не остановить, собственно, как и наше производство. Но вопреки сказанному, мне нравится моя работа, — Хайкуань протянул ему руку, в которой лежали карманные часы. — Действительно, оно того стоит, — Чжань с восхищением изучал явно ручную работу. — Знаете, у меня имеются часы с подобным изображением облаков, — с интересом рассматривал узоры, не замечая внимательного взгляда со стороны. — Такие же завитки? — уточнил мужчина по другую сторону стола. — Да, очень похожи на эти, — убедившись в этом, отдал часы своему владельцу. — Я нашел их в оставленном мне доме, после чего стал таскать с собой повсюду. Не могу сказать точно, когда у меня появилась тяга к таким вещам, но она определенно есть к ним. — Могу я посмотреть? — Простите, но я не взял их с собой. Я даже не, н... — Чжань с огорчением вспомнил о том, что оставил их пылиться в Пекине. — Не понимаю, как так вышло. — Ничего, в следующий раз обязательно покажете, — старался подбодрить Хайкуань. — Составите мне компанию в оранжерею? — Оранжерею? — за время, проведенное здесь, он ни разу не натыкался ни ногой, ни взглядом на что-то подобное. — Да, она находится за воротами, — наконец допив свой чай, Лю Хайкуань вышел из кухни, а уже через пару минут вернулся с верхней одеждой. — Пойдемте? Или все же позавтракаете? — с сожалением посмотрел на остывшее блюдо. — Я вернусь к нему позже, — накинув на себя пальто, Чжань вышел из дома.***
Пока за окном опадали желто-красные листья, в оранжерее расцветали деревья и цветы, делясь своей свежестью и красотой. Казалось, ей нет конца, а растения, изначально принадлежа разным уголкам мира, сплелись в огромный ботанический сад. Здесь с одной стороны растут хвойные и папоротники, с другой — камелии и цитрусовые. Пахнет весной и жизнью, пока за окном сносит с ног холодный ветер. — Красиво, — Чжань с неподдельным интересом осматривал все вокруг, неторопливо шагая по тропинке вдоль сада. — Кто следит за всем? — Цзинь Лин, но ему помогает Сычжуй, когда в доме нет дел, — Хайкуань, дойдя к концу дорожки, остановился у двери, дожидаясь гостя. Столько жизни в одном месте вызывает восторженный трепет внутри. Цветы ценят каждое мгновение своей жизни, но в то же время легко отдают ее. Иногда можно поразиться детской наивности цветка, его преданности своей судьбе, но также от него не ускользает ни одна прожитая секунда, наполненная солнечным светом или брызгами дождя. Если бы в прошлом люди действительно были просто растениями, а, переродившись, помнили об этом, тогдашний уклад наверняка имел бы больше смысла. Ведь далеко не каждому присуща удивительная способность — ценить каждое мгновение. — Наверное, я бы не смог сам за всем уследить, — мягко улыбнулся, будучи удивлен масштабами проделанной работы. — Это вся оранжерея? — приоткрытая дверь за спиной Хайкуаня не могла не привлечь внимание. — Да, а это, — открыл шире скрипучую дверь, впуская Чжаня внутрь, — небольшая комната для отдыха. Если цветы были удостоены тепла и света, то это место было ими обделено: свет кое-как проникал из небольшого окна, разместившегося у самого потолка, а температура стояла на порядок ниже, чем в основном зале. — Как-то не похоже, что здесь можно отдохнуть, — Чжань покосился в сторону дряхлого дивана в углу комнаты. В целом помещение больше напоминало подсобку или чердак, предназначенные для складирования старых ненужных вещей. — Да, не помешало бы прибраться, — задумчиво проговорил Хайкуань, подойдя к тумбе подле дивана и включив настольную лампу. — В самом деле, все в пыли, — заключил, вытерев пальцы платком. — Кто это? — тусклый желтый свет освещал небольшую картину, висящую прямо под деревянным окном. — Они такие разные, — почему-то Чжаню казались знакомыми изображенные мужчины на фоне зеленой долины: один с беспристрастным выражением лица, одетый в белое одеяние, вышитом узорами облаков, стоял подле другого — в черном ханьфу, чье лицо расплылось в широкой улыбке. — Один из них наш предок, а вот второй, — подойдя ближе, Хайкуань указал на силуэт в темном одеянии, — был гостем, к сожалению. — Почему к сожалению? — образ того сочился весельем и беззаботностью. — Потому что он такой же гость, как и Вы, — от приятной улыбки не осталось следа, отчего внутри Чжаня что-то резко ухнуло вниз. — Что Вы имеете ввиду? — не понимал, каким боком это относилось к нему. Зато теперь был уверен, что о нем знает еще один человек. Неужели все поместье в курсе? — Чжань, я лишь ответил на ваш вопрос, — мягче проговорил Лю Хайкуань, почувствовав напряжение. — Давняя история, которую Ибо знает лучше меня. Вам стоит спросить его о ней. — Не думаю, что он вдруг начнет мне отвечать, — скептично бросил Чжань, прокручивая в голове прошлые неудачи. — Просто попробуйте, — похлопал его по плечу. — Мне кажется, что на этот вопрос он точно даст ответ.***
Естественная тяга человека к уюту и теплоте приводит Сяо Чжаня почти каждый вечер к камину, в котором его взор пленяют причудливая игра пламени и радужные блики огня. В небольшой гостиной слышатся медленные тихие скрипы кресла-качалки, пока за окном ветер, завывая, гнет ветки деревьев в разные стороны, а дождь с новой силой опускается вниз. Он надеется, что Ибо в порядке, давно уже дома и просто не показывает виду. Кажется, Чжань еще ни разу не заставал таких ливней в Китае, потому как происходящее на улице горит красным «опасно». С каких пор слово «дом» разливается горячим по телу, не заметил, но это куда приятнее нещадящего холода его квартиры. А еще приятно и слегка волнительно кого-то ждать. Хотя тут, наверное, дело в самом человеке и определение в лице «кого-то» не его вариант. Он не уследил за тем, когда стрелки часов переместились на две цифры, указывая теперь на десять вечера. Недаром сказано, что человек может любоваться танцем пламени бесконечно долго. Огонь, усмиренный в камине, дарит моменты спокойствия и пробуждает эмоции: необычные рисунки сгорающих дров всегда радуют взор своей неповторимостью и магическим умиротворением, делая несколько счастливее своей простотой. Заслышав тихие шаги, Чжань повернул голову, видя высокого мужчину, видимо, только-что вышедшего с душа: капли воды медленно стекали с каштановых волос по лицу, по длинной шее. «Он так простынет» — Надеюсь, ты не против, — сев в соседнее кресло, Ван Ибо устремил взгляд к камину. Ибо казался привлекательным даже в обычной черной растянутой футболке и серых спортивных штанах. Жилистые руки, от которых Чжань не мог оторвать глаз, казались еще притягательней в помещении с чуть приглушенным освещением. Хотелось прикоснуться. Странная тяга живет в нем с первой ночи, не отпуская ни на минуту. Пускай это было единожды, но он до сих пор помнит, как мягкие губы оставляли нежные поцелуи на костяшках длинных пальцев его руки. — Как все прошло? Выглядишь уставшим, — тихий голос нарушил тишину. — Терпимо. Тайком разглядывать Ван Ибо стало любимым занятием за последние несколько дней. К сожалению, Чжань мог только смотреть на его профиль, мельком заглядывая в два черных омута. К тому же урвать такие моменты довольно сложно, поскольку хозяин дома не часто решался составить компанию по вечерам. А может, это даже к лучшему. Рано или поздно он ведь сорвется и точно наделает глупостей. — Как прошел твой день? — низкий бархатный голос вывел из мыслей. — Познакомился с твоим братом, — привычно осталось без какой-либо реакции. — Он дружелюбней некоторых, — продолжал Чжань, глядя на него нечитаемо. — Даже показал мне оранжерею. — Ты ходил в оранжерею? — едва заметно напрягся Ибо. — Да, она прекрасна, — осторожно подбирался к тому, что действительно вызвало интерес. — Был бы рад побывать там еще, может, помог бы чем-нибудь. К тому же место для отдыха имеется. — Там нет мест для отдыха, — отрезал Ибо, с интересом его рассматривая. — Неужели Хайкуань только оранжерею показал? — Нет, не только, — Чжань наконец мог видеть, пусть незначительные, изменения мимики лица перед собой. — Но прежде хочу заметить, что у вашего Цзинь Лина золотые руки. Страшно представить, что всем занимается он один. Только представь, как у него болит спина в конц... — Ты, серьезно... — шумно выдыхает Ибо, казалось, со всех сил стараясь не рассмеяться. Серьезно? Но что смешного он сказал? Просто факты и просто не понятно, черт возьми, в чем дело. — Что? — неловкая улыбка постепенно украсила и лицо Чжаня. — Эй, да что я такого сказал? Вырвавшийся наружу тихий смех резко сменил напряженную атмосферу на более неловкую для Чжаня. Видимо, Ибо действительно что-то очень позабавило. — Нет, просто, — почесал затылок Ибо. — Просто ты не меняешься, — успокоившись, мягко улыбнулся чему-то своему. — Думаю, мне нравится это больше, чем должно, — а затем спросил то, чего совершенно не ожидал притихший Чжань: — Чем тебя заинтересовала картина? О ней хочешь узнать? — Да, но, — он попросту не знал, как реагировать на такую смену настроения. — Вот так просто? — Вот так просто, — ласково посмотрели на удивленного Чжаня, тотчас вызвав волну мурашек незамысловатым вниманием. — Можно было не начинать издалека, — посоветовал Ибо. — К тебе попробуй подступиться, — воспротивился мужчина. — Какая сегодня фаза луны? Может, дело в ней, а я-то дурак сразу не понял. — Я прямолинеен, Чжань, — объяснял очевидное. Прочувствовав сполна всю прямолинейность на своей шкуре, удивляться особо было нечему. — Вот поэтому сложно. Ибо смотрел с нежностью и теплотой, а его буквально наизнанку выкручивало от переполнявших эмоций. Сидя в метре от Чжаня, шатен протянул к нему свою руку, чтобы убрать за ухо черную прядку волос, мешавшую в полной мере наслаждаться цветом карих глаз. Иногда Чжань думает, что эта какая-то иллюзия или сон, от которого все еще не проснулся: невозможно, чтобы сердце так неистово билось при виде улыбки другого человека. — Я расскажу тебе о ней, — Ибо откинулся на спинку кресла, вернув свой взгляд к огню. И, конечно, от Сяо Чжаня не ускользнула промелькнувшая грусть в глазах. — В нашем мире от всего, что нельзя объяснить, привыкли избавляться. Будь то странные мысли, которые закапывают в себе поглубже, будь то странные люди, бесстрашие которых позволяет высказываться, и которых закрывают в больницах или гонят под стражу, приписывая им болезнь наравне с законом. Думаю, что когда-нибудь этот страх неизвестности и неспособность понять или услышать погубит всех. Хотя, некоторые вещи все же лучше не знать, чтобы не сеять панику среди тех, кто привык жить в одном квадратном метре, не видя мира, — хмыкнул Ибо, выразив тем самым презрение. — Высокий человек в белом одеянии — наш предок, который влюбился в человека из другого мира. Из твоего мира, Чжань, — уточнил, глянув на мужчину, на чьем лице читалось плохо скрываемое напряжение. — Это сейчас все предпочитают что бы не случилось молчать и держать все в секрете для своей же безопасности, но тогда такое не могло остаться без внимания. Конечно, за пределы семьи случай не вышел, но ее одной вполне достаточно, чтобы пройти несколько кругов ада, — слегка нахмурил брови Ибо, тщетно пытаясь рассмотреть что-то в камине. — Наша семья всегда занималась часами, которые по сей день востребованы, известны своим качеством и оригинальностью. Нас всегда уважали, приглашали в свет, считались с мнением, потому никаких изъянов быть не могло. Мы ложка, начищенная до блеска. Кто захочет использовать грязные приборы? Никто. Но главную роль сыграло не то, что мужчина стал возлюбленным будущего главы семьи, а то, каким взбалмошным и неправильным казался он остальным. Многих это пугало и отталкивало, ведь странным людям не место здесь, — опять хмыкнул шатен. — Сначала родители давили на сына, просили одуматься и добровольно сдать этого человека властям, затем, не добившись результата, непосредственно сами стали сыпать угрозами молодого человека, грозясь засадить его вместе с любимым. Они буквально приперли его к стенке, заставив сделать выбор: стать подопытной крысой до конца своих дней, утянув за собой Ванцзи, либо оставить в покое семью, исчезнув из этого дома, из этого мира. — И что он выбрал? — Чжань не хотел принимать тот факт, что семья ради своей идеальной репутации и безопасности готова пожертвовать счастьем сына. Правда, нечему тут удивляться, потому что все осталось по-прежнему. И совершенно неважно где: здесь или в каком-то параллельном мире или вселенной. Люди есть везде, но человечны далеко не все. — Выбрал исчезнуть, — поджал губы Ибо. — Ванцзи ждал годами, надеясь на его возвращение. Постепенно его красивое лицо заметно осунулось, тело стало болезненным на вид, а через шесть лет он почти не вставал с постели, вперившись в одну точку на мольберте невидящим взглядом. — Он умер? — отчего-то страшно услышать ответ. — Однажды на белом холсте появился рисунок, — Чжаню это было знакомо. — Они сменялись один за другим. Ванцзи знал, что все они — творения Усяня. Он стал писать картины в ответ, а вскоре смог вновь встать на ноги, держа в тайне общение. Семья радовалась, теплила надежду на скорое возвращение главы, но то, чего столько лет ждали, не осуществилось. В один из прекрасных солнечных дней Ванцзи исчез, оставив после себя одну лишь гору картин, — его уголки губ предательски поползли вверх. — Надеюсь, их жизнь сложилась так же хорошо, как эта концовка, — подытожил Чжань, сложив руки замком на коленях. — Когда моя мать узнала, что ты, призрачное дитя, так же неожиданно появляешься, а затем исчезаешь — подняла панику и подолгу со мной разговаривала, боясь, что меня постигнет такая же участь. Иногда подобные легенды, если ими проникнуться, могут внушить бессознательный страх. На мгновение Чжань перестал дышать, не ожидая продолжения, что уже относилось к нему самому. — Тоже уговаривала прогнать? — проронил тихое, опасаясь услышать подтверждение догадки. — Напротив, просила тебя не обижать и как следует кормить, — Ван Ибо беззаботно ему улыбнулся. Знал бы мужчина, на что эта улыбка способна. — Я выгляжу нездорово? — явно расслабившись от услышанного, Чжань с наигранным волнением осмотрел себя. — Именно так ты и выглядишь, — невесело проговорил Ибо. Сяо Чжань лишь закатил глаза, в очередной раз поражаясь его прямолинейности. — Правда так думаешь? — награждает пристальным взглядом. — Правда о тебе беспокоюсь. И пока Чжань переваривал информацию, Ибо приблизился к нему, чтобы оставить мимолетный поцелуй в уголке губ. Его щеки едва приобрели розовый оттенок, тогда как мужчина уже направился к выходу, проронив напоследок тихое: — Спокойной ночи, Чжань-гэ. «Ну и как теперь уснуть?»