Мальчики не любят

POV Чисаки Утром следующего дня я, абсолютно не подготовленный и разбитый, выхожу из дома на час раньше, чтобы пройтись до школы пешком. Не то чтобы погода была хорошая, скорее наоборот – утренний осенний морозец, туманное серое небо над головой, предвещавшее скорый дождь. Почти все листья уже опали, обнажив голые стволы полумёртвых деревьев, и теперь были разбросаны неаккуратными кучками на дороге. Такая погода привлекала меня гораздо больше, чем летняя и солнечная; и я завороженно наблюдал за смертью природы из года в год. Ранним субботним утром на улицах было совсем пусто, и я просто медленно шёл самым продолжительным путём, чтобы как можно сильнее отсрочить своё прибытие в школу. Этой ночью я почти не спал, лишь иногда проваливался в небытие на несколько минут, но потом вновь возвращался в реальность в поту лихорадки. Я всё думал, думал и думал, представлял себе различные варианты завтрашнего дня, прокручивал в голове прошедший, копался в своём прошлом и искал причины недавних событий. Как ни странно, я совершенно не помнил свою жизнь до того момента, как отец забрал меня с улицы. Будто бы того времени не существовало, в моей памяти остались лишь ощущения – это пустота, разочарование и обида. Пустота из-за одиночества, разочарование собой и всеми остальными и обида, обида на судьбу, и, возможно, на тех, кто был повинен в моём положении. Как бы далеки не были те события от меня нынешнего, я по-прежнему в глубине души ощущаю себя также. Отец со мной не соглашается, хотя я полностью убеждён в своей правоте, и я не могу найти силы сделать что-то против, так как у меня пока даже нет плана. Эфемерные идеи и размышления – единственное, чем я обладаю на данный момент. Нужно больше. Какое-то звено, способное воплотить эти планы в жизнь, то что свяжет разрозненные лоскуты в единое полотно; а также необходимы люди, готовые разделить мою позицию и последовать за мной, сражаться и умереть за идею. И тогда я буду в состоянии переубедить отца. Он увидит результаты моих трудов и точно признает меня достойным. Да, именно так. И я, наконец, стану тем, кто изменит этот неправильный мир. Ночью я, похоже, был оптимистичнее, так как сейчас всё это кажется менее реально выполнимым. Разочаровавшись собой ещё больше, принимаюсь пинать мелкие камешки носками ботинок, чтобы отвлечься и не начать снова думать о самом главном. Но это миссия оказывается мною заранее провалена. Шимура имеет какое-то непосредственное отношению к преступным группировкам, к злодейским преступным группировкам? В этом я не уверен. Как это произошло и как я мог такого не заметить? Чёрт, с силой пинаю большой камень, и он больно ударяет мне по ноге, отлетая куда-то на дорогу и пропадая под колёсами автомобиля. Если те парни знали моего отца, и Ичиро так открыто и уверенно угрожал ему, значит, они не просто мелкие сошки. Шимура работает на кого-то? Не могу простить себе, что позволил ему опередить меня. С самого первого моего дня в школе и знакомства с ним, я был поражён схожестью его причуды со своей, и восхищён тем, с какой лёгкостью он пользовался ею в последствии, хотя я и не желал признавать это самому себе; я что, хуже? Нет, моя сила имеет преимущество, я не просто желаю разрушить существующее. Я способен создать новое общество. В этом наше главное отличие, и что бы не задумал Шимура, я всё равно буду лучше. Он импульсивный, сумбурный и неуравновешенный. Однако меня так тянет погрузиться в его хаотичный омут и узнать, что скрывается за этим. Может быть, ничего, но от этого он не теряет своей загадочности. Всё в нём – от внешнего вида до поступков – полнейший бардак. И эта единственная сломанная вещь в моём упорядоченном мире, которую мне не хочется исправлять. И я не отпущу его так просто, пока не разгадаю. Так, полный решимости всё выяснить, я зашёл в здание школы, но в классе Шимуры не было. Зато он кишел какими-то людьми, на моём пути попалось несколько полицейских и обеспокоенных учителей, директор был с ними. Всё что-то обсуждали, кто-то даже тихо плакал, а я безразлично сел на своё место и принялся ждать начало учебного дня, чтобы получить разъяснения этому столпотворению. Первой выступила наша учительница, оповестившая о трагичной смерти двух наших одноклассников от рук известных преступников (И почему только я о них ничего не знал?). Затем инициативу передали полицейскому, который без подробностей описал условия трагедии, затем спрашивал у класса, располагает ли кто-нибудь информацией относительно причины нахождения жертв на месте преступления, и ещё много формальной чепухи; закончилось всё это объявлением запланированного допроса каждого ученика в начале следующей недели сразу же после похорон. Я не беспокоился за себя, ведь если бы они меня в чём-то серьёзно подозревали, то я бы сейчас тут уже не сидел. А вот отсутствие Шимуры меня здорово взволновало, я хоть и считаю его недальновидным, но так просто проколоться он не мог. Моё сознание подвисло на несколько минут, так как я не мог до конца понять, за что больше переживал – за самого парня или за лишение меня возможности победить его, но вскоре появившийся директор привлекает моё внимание. Мужчина начинает издалека, упоминая какие-то мутные случаи нарушения дисциплины и порядка в нашей школе за последние месяцы, разрушение школьного туалета накануне трагедии и прочие неинтересные детали. Следом он говорит об отмене сегодняшних занятий и сокращении последующих в течение будущей недели. Никто даже не думает радоваться, и некоторые произносят слова соболезнования. От этого театра меня тошнит, и я хочу поскорее отправиться обратно домой заниматься делами поважнее. Я знаю, что треть класса ненавидела этих двоих, потому что не только я периодически становился объектом их издевательств, а Норой и вовсе был проблемой всей школы. Однако сейчас почему-то никого это не волнует, интересно, если бы умер я, люди, что прежде презирали и глумились тоже бы демонстративно плакали и придумывали пламенные речи на похоронах, распинаясь тем, каким хорошим я был, хотя сами не знали меня от слова совсем? Было бы весьма иронично посмотреть на такое. После директор дал нам ещё каких-то наставлений, полицейские напомнили о будущем допросе, и вскоре весь этот балаган свернулся, и нас отпустили домой. Дождавшись, пока последний ученик выйдет из класса, я обратился к учительнице с вопросом о Шимуре. – Тенко Шимура? Ох, он сегодня попросил разрешения остаться дома, ты же знаешь, Чисаки, что он с мальчиками были друзьями... Вот и родители Нороя позвонили ему первым делом, когда их сын без предупреждения не вернулся со школы вовремя, – явно сдерживая себя осторожно говорит учительница. – Ну а потом, когда их нашли, то и ему сообщили тоже… На последних словах её голос надламливается, и глаза заполняют слёзы. Я спешно ретируюсь, не желая быть свидетелем её рыданий и притворяться сочувствующим. С моего сердца будто сваливается груз, а мысли освобождаются от переживаний. В какой-то степени мне даже нравится быть вместе с этим подонком причастным к чему-то. Ведь мы будто единственные, кто знает правду, и теперь это наша общая тайна. *** Воскресенье я с самого утра провожу в лаборатории, стараясь понять, насколько хорошо я в состоянии контролировать свою причуду. Весь день я пытался убедить себя, что не совершаю ничего ужасного, и после каждой активации твердил себе, что поступаю правильно. Однако психологический барьер в моей голове всё ещё не давал возможности использовать свою силу на полную, меня хватало лишь на восстановление мелких вещиц и манипулирование материей предметов на самом маленьком расстоянии, посредством создания крошечных шипов. Я не понимал, где раз за разом просчитывался, вспоминая разрушение большого зеркала и воссоздания структуры клеток в человеческом организме за довольно короткое время, хотя работать с органикой в разы сложнее. Всё это давило на меня. К вечеру я измотал своё тело и разум настолько, что банально не мог подняться из-за стола, так что уронил голову на скрещенные руки и начал дремать прямо там. Из этого анабиоза меня вывел звук открывающейся двери. – О, Чисаки, привет, занимаешься? – Хроно поприветствовал меня, и не дожидаясь ответа, подошёл к стеклянному шкафу и принялся искать что-то в тонких папках. Я поднялся и, повернув голову, внимательно посмотрел на мужчину, изучая его расслабленное лицо. С моего первого появления в доме отца, только Куроно вел себя со мной, как с равным. Он помогал мне и разделял мой радикальный взгляд на современное общество. И вскоре я осознал, что из всех членов якудза могу доверять только ему, а сейчас мне просто необходимо с кем-то поговорить. Мужчина открыл очередную папку и достал оттуда какой-то документ. Затем внимательно прочитав его содержимое, сложил листок вдвое и направился к выходу. Когда он открыл дверь, я всё же решился заговорить. – Хроно, мне нужно поговорить с тобой. Он повернулся и кивнул головой. – В саду через десять минут, – облегчённо сказал я, и вновь уронил голову на стол. Ответив негромким «хорошо», Куроно вышел, а я вновь остался наедине со своими мыслями. Что же такого мешает мне высвободить полную силу? Неужели дело только в моём страхе перед отцом, разве слова, сказанные когда-то ребёнку, могут так сильно повлиять на его взаимоотношения с самим собой? И что необычного было в тех разах, когда я беспрепятственно и уверенно пользовался причудой? Похоже, что дело действительно было в страхе, ведь тогда моё сознание было заполнено совершенно иными мыслями, или же мыслей там не было вовсе. Я чувствовал всё слишком остро и действовал на эмоциях. Мне бы очень хотелось узнать, какая техника применения причуды у Шимуры, и что он при этом чувствует. Тут я бы интересовался этим в большей мере как простой исследователь; ведь, по моим предположениям, характер его расщепления объектов очень схож с моим, и распад происходит на клеточном уровне, возможно, даже вплоть до молекул. Интересно, а смог бы я восстановить то, что он разрушил? Или препятствовать распаду объекта? Было слишком много вопросов без ответов, поэтому я устало потёр переносицу и вышел из комнаты, даже не взглянув на часы, потому что знал, что опаздываю, и отправился в сад. На улице уже было довольно темно, солнце давно зашло за горизонт, так что выйдя из дома в одной тонкой рубашке, меня пробрал холод, и пришлось вернуться, чтобы взять с собой одежду потеплее. Подойдя к месту встречи, я заметил Куроно, который сидел на краю скамьи под небольшим фонарём и читал какие-то бумаги. Медленно подхожу и устраиваюсь рядом. Мужчина откладывает документы в сторону и обращает своё внимание на меня. Мой же взгляд устремлён на цветы на клумбе, а уши слушают стрекотание кузнечиков. И кроме них нет ничего. Мы оба молчим несколько секунд, и эта тишина тяготит меня. – Ну так, как твои дела в школе? – он первый нарушает спокойствие, непринуждённо спрашивая меня явно совсем не то, что хотел бы. Я не отвечаю, и Хроно предпринимает попытку спросить меня о чём-то ещё, но я перебиваю его: – Я использовал её, – обрывисто вбрасываю, а затем несмело добавляю, – несколько раз. Произнеся это, я тут же жалею о содеянном и вся идея с возвращением причуды кажется мне полнейшим абсурдом. – Оу… – удивлённое «оу» и мужчина замолкает на несколько мгновений. – Поздравляю, – после тяжёлого вздоха произносит он, смотря на меня. Я поворачиваю на него своё лицо, встречаясь взглядом, и не вижу в его глазах осуждения или ненависти. Наоборот – он будто бы действительно раз за меня. Слабая улыбка трогает губы Куроно и я, наконец, расслабляюсь. Опускаю веки и облокачиваюсь на спинку скамейки. Мужчина не тревожит меня, словно чувствует моё состояние и даёт время всё обдумать. – Но я не понимаю, правильно ли поступаю, – выражаю последние опасения, возвращая своё внимание на ту же клумбу. – Ты боишься господина? – Нет, – не раздумывая выпаливаю я, и тут же исправляюсь – точнее, не совсем. Я не понимаю, где правда: в словах отца и отказе от причуды, или в подчинении этому миру по новым законам. Та вселенная, где всё ещё живёт отец давно умерла. И он поклоняется истлевшему трупу прошлого, пытаясь утащить туда и меня. – Да, ты прав, продолжая жить так, мы обречены, – после непродолжительной паузы отвечает Хроно. – Но ты можешь всё исправить. Да, твоя сила разрушительна, но только ты вправе распоряжаться ей. – Почему именно я? – мне льстит его вера в меня, но я никогда всерьёз не позиционировал себя продолжателем дела отца. – У тебя есть чёткая позиция, которую, как я уверен, многие поддерживают. А ещё я уверен, что господин передаст тебе свои полномочия. – Даже если и так, у меня нет ни малейшего представления, как воплотить свои идеи в жизнь, – я позволяю себе ещё больше откровений, и страшусь, как бы Куроно не усомнился во мне теперь. – Я считаю, ты справишься с этими небольшими проблемами, молодой господин, – он усмехается. – Хроно, пожалуйста, не зови меня так, – почти шепчу я и слышу, как он смеётся ещё больше. – Я даже не могу в полную силу использовать свою причуду. – Расскажи подробнее, – он резко становится серьёзен и внимательно смотрит на меня. – В прошлом мне не доставляло никаких проблем уничтожать и воссоздавать большие объекты, сейчас же мне с трудом удаётся провернуть такое с карандашом. – О чём ты думаешь, когда делаешь это? – Просто максимально сосредотачиваюсь и напрягаю… – Постарайся не думать, Кай, – он даже не дослушивает мои разъяснения, прерывая, – представь результат и позволь причуде просто подействовать. Я замираю, раздумывая над его словами. Затем опускаю взгляд, вглядываясь в пустоту. И правда, в предшествовавших случаях я почти не думал, и моя способность была как бы частью моего тела. – Ну, я надеюсь, помог тебе чем-нибудь, – мужчина поднимается и берёт в руки бумаги, – господин приказал сделать ещё кое-какую работу на сегодня, – он потирает шею сзади, и стрелки в его волосах колышутся на ветру. – Конечно. Спасибо, Хроно, – тихо произношу я. – Удачи, Чисаки, – он в последний раз тепло улыбается и скрывается в темноте. А я остаюсь один со своими мыслями и холодным воздухом. Не думать. Представить результат. Позволить подействовать. Я несмело подхожу к ближайшему дереву и кладу на его шершавую кору ладонь. Расслабляюсь и прикрываю глаза на секунду, а затем активирую причуду. В следующее мгновение оно распадается невидимой пылью, а листья, кружась, пролетают мимо меня и оседают на землю. Гордо отряхиваю их со своих плеч и любуюсь дырой в земле из-за отсутствия корневой системы. Уже неплохо. Ухмыляюсь про себя, чувствуя свою власть надо всем, что меня окружает. Может быть, Хроно прав, и я сумею обуздать эту силу и встать во главе организации после отставки отца. Воодушевлённый своей маленькой победой, я спешу вернуться в дом и записать все данные.