***
Стоя у статуи горгульи и пролистывая пособие по травологии — последнему экзамену, что Малфою предстояло сдать уже завтра — Скорпиус прислушивался. В любой момент тишину подземелья мог нарушить неспешный шаг профессора Слизнорта. Малфой, несмотря на внешнее спокойствие, ожидал этого момента с волнением. Чужое воспоминание обжигало карман и норовило выпрыгнуть из склянки тотчас же, как Омут памяти появится поблизости. Впервые за этот год Скорпиус не мог заставить себя сосредоточиться на учебе. То и дело отвлекаясь, он задавался вопросом, что ему предстоит увидеть. Воображение рисовало министерские будни Алистера Гринграсса. Утро его начиналось с почты. Большую часть корреспонденции на себя брал секретарь, однако самые важные письма, в основном от министра, высших чиновников и глав уважаемых семей, он вскрывал лично. После — первый заместитель министра магии отдавал распоряжения: письменные и устные, что тут же разлетались по всему министерству и немедленно исполнялись. Обед чиновник проводил вместе с Августом Долишем, верным соратником и по совместительству главой Отдела мракоборцев. Отпуская неуместные, по мнению Скорпиуса, шуточки об эффективных методах борьбы с антимаггловскими группировками во время последних беспорядков, они обсуждали финансирование Отдела на будущий год. Затем шли совещания. Многочисленные заседания, на которых Гринграссу чаще всего доставалась роль молчаливого слушателя. «Память вещей» так и не посвятила Скорпиуса в детали происходящего в министерских залах, но ему нравилось верить в то, что происходило там что-то поистине важное. Затем Малфой вспоминал последний и самый жуткий эпизод из жизни Кассандры: подземелье поместья Гринграсс. Они с отцом пересмотрели это воспоминание не меньше сотни раз, и теперь Скорпиус досконально воссоздавал его в памяти. Он точно знал, когда женщина вскрикнет, в какой момент загорятся и потухнут рунические записи, разнесутся по подземелью голоса, прольётся кровь, наконец — угаснет жизнь. Отчасти Малфой рассчитывал увидеть в этом воспоминании нечто подобное. Он надеялся, что, будучи не совсем бессердечной, колдунья оставит для потомков подсказку к снятию проклятья. Молил о том, чтобы в воспоминании, спрятанном в кулоне, был запечатлен именно этот момент. Мотая головой, Скорпиус гнал подобные мысли прочь. Омут памяти мог показать что угодно. Любой член семьи Гринграсс мог запрятать в кулон особо теплый семейный вечер, романтическое свидание, болезненную скорбь. Последнее даже более вероятно — в конце концов, в этой семье было принято рано умирать. Пронзительный крик матери, один в один похожий на безумный плач Кассандры, зазвучал вдруг среди мыслей так отчетливо, что Малфой, потеряв над собой контроль, выронил книгу. В следующее мгновение рука коснулась плеча Скорпиуса, вытащив его из пучины забвения. — Все готово, мистер Малфой, — обратился к нему профессор Слизнорт, чей силуэт появился из ниоткуда. — Вы можете приступать.***
Скорпиус предпочел остаться с Омутом памяти один на один. Стоило только двери за профессором Слизнортом закрыться, как он извлек из кармана сосуд с серебристой субстанцией и немедля вытряхнул ее в широкую каменную чашу. Вещество закружилось, мерцая, в Омуте памяти — не то жидкость, не то газ. Склонившись над чашей, Скорпиус ощутил, как пол уходит у него из-под ног. Падение сквозь непроглядную тьму, продлившееся всего несколько секунд, привело его в помещение, что сперва из-за тусклого света свечей он не признал — трапезную семьи Гринграсс. Здесь все изменилось. У северной стены стоял изысканный сервант, подобных которому в поместье Скорпиус никогда не видел. Возле знакомого широкого стола стояли антикварные стулья, обитые красным бархатом, что теперь заменили другие. Гобелены на стенах, портьеры, даже ковер — все это давно покинуло трапезную и либо пылилось на чердаке, либо, что вероятнее, было продано. Потомки семьи Гринграсс позаботились о том, чтобы избавиться от всего, принадлежащего проклятым. — Это всё? — услышал Малфой голос мужчины у себя за спиной. Алистер Гринграсс сидел во главе стола и изучал письма. Обращение его было адресовано, вероятно, стоящему неподалеку домовику. — Да, сэр, — подтвердил тот. Окинув взглядом стол, в противоположной части которого сидела Кассандра Гринграсс, и чуть дольше задержавшись на пустующем стуле по центру, он неуверенно спросил: — Мне поторопить господина Трэвиса к столу, сэр? Мистер Гринграсс, все еще погруженный в изучение писем, едва заметно кивнул. Скорпиус, проводив взглядом домовика, растворившегося в воздухе, сделал несколько шагов навстречу хозяйке дома. С этого ракурса она напомнила ему мать: идеальная осанка, фигура, длинные каштановые волосы. Даже в том, как она держала чайную чашку было нечто… знакомое. Мягкая улыбка, с которой она предавалась своим мыслям, вызвала у Скорпиуса очень противоречивые чувства. Впрочем, когда он подошел ближе, сходство почти сошло на нет. Слишком острые черты лица, серые глаза, движения — вблизи все было иначе. Малфой отлично знал, что незаметен для призраков прошлого, но все равно отчего-то старался ступать очень осторожно. Звон посуды казался ему необычайно громким, особенно на фоне установившейся в трапезной тишины. Нарушила ее миссис Гринграсс, заметив, что мистер Гринграсс отложил письма в сторону. — Еще слишком рано, — обронила она, догадавшись, что в очередной раз занимает мысли супруга. — Я слышала, что Хогвартс рассылает письма в середине июля. А сейчас только начало марта. — Ему не придет письмо, — произнес мистер Гринграсс, не удостоив супругу даже взглядом. — Мы оба это знаем. Он не волшебник. — Ему только десять, — заметила она сдержанно. — Еще рано об этом судить. — Почти одиннадцать, — возразил мистер Гринграсс. — А мне было семь, когда я начал колдовать. — Да, а моей кузине Беатриче едва исполнилось десять, — настаивала миссис Гринграсс. — И кто знает, если бы ее не напугал этот дворовый пес, возможно… Шаги на лестнице заставили ее остановиться на полуслове, и она перевела взгляд в сторону двери. Мистер Гринграсс коснулся чашки, и та вновь наполнилась чаем. — Простите за опоздание, — мальчишка, как две капли воды похожий на своего отца, кивнул в знак приветствия и поспешил занять место за столом. В его тарелке тут же появился завтрак. — Я просто… — Ничего страшного, дорогой, — мать кивнула мальчику в ответ и тоже наполнила свою чашку. — Мы только сели. — Так чем ты был занят? — поинтересовался мистер Гринграсс, отставив тарелку в сторону и взглянув на сына, что принялся нарезать омлет. — Рассылал приглашения на день рождения, — ответил тот, не отвлекаясь от своего занятия. — Осталось всего две недели. Стоило сделать это раньше. — Тебе не нужно было волноваться, — заметила миссис Гринграсс. — Я уже разослала информацию всем родителям. Малфои, Долиши, Блэки, Нотты, Мальсиберы, Лестрейнджи… Я никого не забыла? — Нужно будет пригласить Осберта с внуком и Бёрков, — дополнил список мистер Гринграсс. — Обязательно. И да, — он впервые за утро повернулся к супруге, — отправь приглашения сегодня. Они очень занятые люди. Миссис Гринграсс кивнула. — Но мы же собирались приглашать только самых близких, — напомнил Трэвис, закатывая глаза. — Это и есть самые близкие, — сказал мистер Гринграсс и, отметив недовольство на лице сына, чуть мягче добавил: — И кстати об этом. Думаю, раз осталось так мало времени, мы с твоей мамой уже можем вручить тебе твой подарок. Миссис Гринграсс обеспокоенно посмотрела на супруга, в то время как глаза Трэвиса жадно загорелись. — Это метла? — воскликнул он, взглянув на отца. Тот, улыбнувшись, кивнул. — Вчера прибыла из Франции. От лучшего мастера-метельщика. Выполнена по индивидуальному заказу. Тебе осталось только дать ей имя, — гордо объявил он. — Мы же договаривались не торопиться с этим, — миссис Гринграсс, улыбаясь, стиснутыми губами обратилась к мужу. — Не слишком ли… — Можно, взглянуть на нее? — Трэвис резко отодвинул тарелку в сторону и встал из-за стола. — Я не голоден. — Конечно, — ответил мистер Гринграсс. Он дал знак домовику, и тот щелчком пальцев заставил новенькую метлу появится прямо у двери. Трэвис подошел к ней. Рукоять с очень тонкой дубовой ручкой, идеально ровные прутья, резьба с позолотой на ободе. И при этом легкость! А какой баланс! — Я полетаю во дворе? — Трэвис обхватил метлу решительным движением и посмотрел на родителей. Миссис Гринграсс перевела взгляд на мистера Гринграсса. — Почему бы и нет? — ответил он. Заметив, что супруга хочет возразить, он добавил: — Трэвис уже через полгода пойдет в школу. Самое время начинать учиться. — Хорошо, дорогой, — обратилась Кассандра к сыну. — Только невысоко. Чтобы тебя никто не увидел. Мальчишка только этого и ждал. Получив позволение, он тут же вылетел за дверь. Миссис Гринграсс тяжело вздохнула. Скорпиус проводил взглядом главу семейства, что, закончив завтракать направился в кабинет, а сам остался наедине с хозяйкой воспоминания. Отдав распоряжения по поводу уборки и обеда, она написала и разослала приглашения на день рождения, а затем спустилась в сад. Малфой остановился на том самом месте, где под Рождество раскинулся шатер. Кассандра Гринграсс, расположившись в тени на скамейке, наблюдала за Трэвисом, что, взмыв в небо, нарезал круги. Скорпиус бы и не догадался, что мальчишка сел на метлу в первый раз, если бы не слышал об этом раньше. Двигался Гринграсс уверенно и быстро. Решимости ему было не занимать. Когда Кассандра достала из сумочки пряжу, Скорпиус принялся прохаживаться взад-вперед, поглядывая по сторонам. В отличие от дома, сад ни чуть не изменился. Малфой ждал, что в любой момент, может, что-то случится. И случилось… Стоило только Трэвису зайти на очередной круг, метла его, резко остановившись, перевернулась в воздухе. Потом еще раз. И еще. Трэвис, с трудом удержавшись на ней, направил метлу вниз, но та вдруг, мгновенно увеличив скорость, подпрыгнула, накренилась и, наконец, сбросила его. В последний момент он едва успел коснуться рукой рукояти, но удержаться не смог. Очередной рывок и — падение. Скорпиус замер на месте. До земли было не меньше тридцати ярдов. Резко спохватившись, он вытащил из кармана мантии палочку и бросился вперед, понятия не имея о том, что делать, но это было уже неважно. Все произошло в считанные секунды. Он не успел. Вспомнил о том, что находится в Омуте памяти, он только тогда, когда сквозь него пробежала испуганная Кассандра. Бросившись к сыну, она закричала так пронзительно, что Малфой не решился подойти ближе. Даже отсюда ему стало ясно — мальчишка мертв. Скорпиус не знал, как долго он пробыл в этом саду. На какое-то время ему показалось, что воспоминание остановилось, настолько статичным стало все вокруг. Но редкие всхлипывания Кассандры напоминали о том, что это еще не конец. Малфой услышал шелест травы и хруст веток куда раньше, чем скорбящая мать. Заметив подошедшего к супруге и сыну Алистера Гринграсса, Скорпиус побледнел. Выражение его лица едва ли можно было трактовать как испуг или скорбь. Скорее оно выражало — омерзение. Брезгливо отвернувшись от изуродованного тела, он подал Кассандре руку, но та, заметив супруга, в порыве злости ударила его в грудь и тут же отпрянула. — Как ты мог!? — закричала она, едва устояв на ногах. — Это был несчастный случай, — голос Алистера звучал также спокойно, как и утром за завтраком. — Он просто сорвался. Скорпиус не шевелился. Всё это время он собирался изучать женщину, проклявшую его род, но сейчас смотреть он мог только на своего известного предка. Он сам не понимал, что хочет найти на его лице, но взгляда отвести не мог. — Я всё видела! — продолжала кричать Кассандра. — Ты его убил! — Я всего лишь сбросил его с метлы, — признался Гринграсс невозмутимо. — Будь он настоящим волшебником, он бы спасся. Вот оно! Малфой заметил, что при этих словах Алистер чуть нахмурил бровь. — Что? — не веря своим ушам, Кассандра попятилась назад. — Вероятно, он был сквибом, как я и предполагал, — продолжил Гринграсс. Малфой нашел в себе силы взглянуть на Кассандру. Глаза ее покраснели, а лицо изменилось до неузнаваемости. — В таком случае мы сделали ему одолжение. — Да какая разница, был он волшебником или нет? — прокричала Кассандра из последних сил. — Это был наш сын! Твой наследник! Она подошла к телу мальчика и, упав перед ним на колени, закрыла глаза. — Долиш скоро приедет, — пропустив ее слова мимо ушей, произнес Гринграсс. — Заберет тело и опросит домовиков. Надеюсь, ты отправила приглашения, что я просил? Мне бы не хотелось, чтобы министр подумал, будто бы мы забыли о его персоне. С последними словами воспоминание начало терять свои очертания, и Скорпиус вновь ощутил пустоту под ногами. Взмыв в темноту, он мгновение спустя очутился в кабинете профессора Слизнорта. Силуэты Кассандры и Алистера, и без того едва различимые, растворились в бурном потоке серо-белого вещества. Малфой дождался, пока на поверхности чаши образуется идеально ровная гладь. Коснувшись содержимого палочкой и вернув в склянку воспоминание, он покинул кабинет.***
Регулус Нотт не был любителем собирать газетные вырезки, но некоторые статьи не так просто было выбросить из головы. Коротенькая заметка с последней страницы свежего «Пророка» как раз относилась к таким. Едва ли хоть кто-то, кроме него, в школе обратил внимание на заголовок «Следствие возобновилось» и не менее сухой текст, идущий после него. «Кассиусу Бутби предъявлено обвинение по делу об убийстве и незаконном проникновении. Дата предварительного слушания уточняется. Напомним, что инцидент произошел двадцатого августа две тысячи пятнадцатого года в Уилтшире». Поттер, на половину скрытый балдахином от прочих обитателей спальни, выглядел не менее озадаченным. Отвлекаясь от своих дум, Регулус замечал его взгляд, скользящий по холодной стене и то и дело останавливающийся в том месте, где лежит его сумка. Если бы Нотту было хоть какое-то дело до мыслей Поттера, он, пожалуй бы, даже предпринял попытку угадать, что у того на уме. Или вытряхнул содержимое сумки, что было проще. Но сейчас его куда больше занимали собственные заботы, а потому он упорно делал вид, что не замечает этого блуждающего взгляда. Регулус потянулся к ящику стола, извлек из него снитч, лишившийся крыла в неравной схватке с болельщиками Гриффиндора, и отпустил его летать по комнате. На одном крыле, правда, тот скорее едва левитировал над поверхностью ковра, но этого было вполне достаточно. Теперь можно было сфокусировать свое внимание на нем. Отвлекся Регулус, только когда в спальне появился Малфой. Чуть бледнее обычного, он прошел мимо и, выложив лишние книги из сумки на полку, сел за стол. Тут же перед ним появились пособие по травологии и подробнейшие конспекты. Ничего необычного, если бы только Скорпиус не остался сидеть неподвижно, глядя на это великолепие в течении почти десяти минут. — Как все прошло? — нехотя поинтересовался Нотт, гадая, моргает ли там вообще Малфой. Дышит ли? По затылку делать какие-либо предположения было весьма сложно. Послышался звук отодвигающегося балдахина. — Ты уже вернулся, — проговорил Альбус, взглянув на Скорпиуса. — Я не слышал, как ты вошел. — Я вдруг осознал, что ни разу не задумывался над тем, почему в моей семье не рождались сквибы, — ответил Малфой, сделав усилие и перевернув страницу. — Никогда. — О, так значит, тебе удалось узнать нечто интересное? — воскликнул Регулус. Альбус, сочтя подобный тон в контексте настроения Малфоя неуместным, шикнул. Нотт закатил глаза. — Мой предок убил своего сына, — продолжил Скорпиус, обернувшись. — Вы можете себе это представить? Альбус открыл рот, чтобы ответить, но и тут Нотт его опередил, хмыкнув весьма убедительное: «Вполне». — Что именно случилось? — спросил Поттер, взглянув в сторону двери. Лиам, как всегда, задерживался накануне важного матча. Скорпиус не стал молчать. Он выложил друзьям все, что видел в этот вечер в мельчайших подробностях.