Прокатиться с убийцей до Нового Орлеана

      Утро выдалось солнечное, как и обещали в прогнозе погоды. Серый джип летел по шоссе, обгоняя хозяйственные грузовики, везущие товар. Окно снова опущено, и ветер раздувал волосы, а дым не задерживался в салоне. Радио шипело, но на него уже не обращали внимания.       Рэй угощал Шури своим тяжёлым Hilton. Тот кашлял и плевался, матерясь на все лады. Ему не нравился этот сильный и въедливый вкус. Ахико ржал над ним. Шури тянул себя за волосы так сильно, что выдрал клок, но продолжал улыбаться краешком рта. Он всё время смотрел на своего помощника, спасшего его от тьмы ночи. Рэй почти не замечал этого, пуская на ветер очередной анекдот. Они трепались о чём-то тупом, о чём забудут к вечеру.       Потом разговор обрывался, как всегда, бывает со Штраусом. Он переставал отвечать на вопросы. Ахико смотрел ему в лицо. Красивое и в то же время уродливое из-за бледности и синяков под яркими глазами. Ему хотелось потушить сигарету об пухлые, немного неестественно розовые губы, но он душил это сумасшедшее желание. Он пообещал, что не вернётся к своим любимым развлечениям больше никогда. Шури улыбался. Если бы он только знал о чём думает новый товарищ… — Зачем тебе в Орлеан? — поинтересовался Рэй, через полчаса игры в гляделки. — Я еду к одному своему знакомому. Точнее к дядюшке, — хищная ухмылка, которую Рэй часто видел в отражении, — он мне задолжал свою жизнь. — Даже так? Смешно, — Ахико хмыкнул. Мальчишка смешил его своей серьёзностью. — Я уже решил. Белые плиты будут раскрашены в красный. Я очень люблю кровь. Она такая красивая, — продолжил Штраус жуткое предложение. Но Ахико не испугался, и ухом не повел. Подростковые заскоки — такое объяснение его удовлетворяло. — А если у него ванная комната в оранжевых тонах? — Тогда я буду расчленять его непосредственно в ванне.       Рэю весело, но потом улыбка исчезла. Он наблюдал за тем, как Шури достал нож. Маленький складной ножик в узорчатом чехле. Мальчишка повертел его и выдвинул лезвие. — На школьной ярмарке купил, — пояснил Штраус, задумчиво проводя кончиком ножа по губам. Джип чуть подпрыгнул на мелких камешках, вынесенных на дорогу лесными животными. Острое лезвие прочертило царапину, разрезая губу и кожу до середины щеки. Штраус не заметил этого — он глубоко задумался. Капельки крови заскользили по бледной коже.       Ахико отвернулся. «Какой странный мальчишка», — больше он ни о чём не подумал. — Я люблю звёзды. В детстве у меня была книжка про созвездия, но в городе я никогда не видел звёзд, — снова привлек внимание попутчик, успевший снять джинсовую курточку с коротким рукавом и остаться в чёрной футболке, с какой-то трудно читаемой надписью. — Сегодня будет чистое небо. Ночью посмотришь на свои звёзды.       Ахико протянул к Шури руку и провел пальцем по кровоточащей щеке. Тот глядел прямо весёлыми глазами и не отстранялся. Его кровь обычная, с металлическим привкусом, как у всех людей. Но ещё никто не наблюдал так спокойно и весело за тем, как Рэй пробует алую жидкость.       Солнце пролило лучи прямо на лицо напротив. Штраус сощурился. Лучи нежно легли на детское лицо, высветлив застывающую кровь, обласкали мягкие локоны фиалково-пепельной чёлки. Затем коснулись губ, добавив пару штрихов. Ахико замолчал и просто любовался. Ему очень нравилось, как солнце игралось с его товарищем. А тот, будто читая мысли не пытался отвернуться, прикрыться ладонью. Светило спряталось за лесные макушки деревьев, бросая тень. Рэй на минутку прикрыл глаза, а когда открыл их — Штраус уже курил свою ментолку. Свой гребаный New Port. И заметив взгляд «благодетеля», снова потянул себя за волосы. — Почему ты хочешь убить своего дядю? — Это долгая история. А вообще, мне нравится кровь. Много крови. И мне нравится убивать. Это красиво. — Смешные шутки, малявка, — Ахико притормозил, чтобы свериться с навигатором. — Почему ты тогда не смеёшься? — Нахуя тебе мой смех? — Мне нравится… — Что именно? — Ахико уже не злится, но всё ещё не любит эти странные слова, которыми награждает его попутчик. Эти комплименты, потому что он слышит в них только лесть. — Ты мне нравишься, — в одной руке у Зарксиса сигарета, в другой чупа-чупс со вкусом клубники.       Он не слышал раньше такого. Ему лгали, чтобы спасти свои шкуры. Девушки шептали пошло и хрипло: «Я хочу тебя». Кто-то признавался в любви. Но не было во всём этом пепле истины. И искренности. Теплоты. Наполненные ужасом глаза под белой чёлкой и сбивчивое: «Ты очень клёвый. Не трогай меня, пожалуйста! Вот, возьми! Кошелёк, телефон, всё, что хочешь!» Много подобных тому парню было. Но Рэю не нужны деньги, точнее, они на втором плане. Его прельщают эмоции. Страх, который не подделать, в отличие от любви. Ненависть, такая горячая, обжигающая горло, как хорошая выпивка. Презрение, сладкое, желанное, похожее на десерт. И отвращение. Ещё отчаяние, когда человек сдаётся, понимая, что ему не спастись. — Блядское солнце, прекрати улыбаться.       Штраус залился смехом. Тем счастливым, ребячьим смехом.       Нет. Рэй очень-очень хотел тушить об его губы сигареты, чтобы оставить ожоги навсегда. Или надолго. Он ещё душил это желание, затаптывал его, как упорно тлеющий костёр. Заранее зная, что сдастся. Жалко ломать такого милого мальчика. Уничтожать его. Но уже очень хотелось оставить шрамы на сердце и коже, найти, наконец, в разноцветных глазах страх. Ведь он наверняка есть там. На самой глубине, под радостью и весельем.       Это нездорóво, это отклонение. Но разве «Джерджу» есть до этого дело? Сколько людей полегло в этих «играх»? Двадцать? Тридцать? Рэй не считал. Он убивал, о да, он был убийцей. Охотился за эмоциями.       Если бы не младший брат… Его младший братик Майк, который узнал обо всём. Догадался или проболтался кто-то из тех, кто был «в теме» — неизвестно. Он вызвал Ахико на разговор и просил, умолял больше этого не делать. Майк, добрый малый, простил то, что не прощает даже Бог. — Сколько человек ты убил, малявка? — зачем он спросил? Рэю хотелось посмеяться с очередного чересчур серьёзного ответа. — Семерых… — смущённо отозвался Шури, облизывая конфету на палочке. Соблазнительно, с чувством. Но Ахико не заметил. «Смешной мальчишка», — главное, что с Зарксисом не скучно. Не тянет на ссоры и дурацкие споры. — Они такие жалкие. — Кто? — Люди.       Рэй не поверил ему. Он не может верить ни одному его слову. Штраус весь состоит из какой-то лжи. Возраст, внешность, вечная улыбка. Он похож на куклу.