Тебя настолько нет, что ты везде:
В чужих словах, в течении под кожей.
Ты мне не снишься, в этом нет нужды,
Ты наяву мерещишься в прохожих.
Диана Бельковая
В баре шумела музыка. Неплохая, кстати, не совсем попса. Бармены носились туда-сюда за барной стойкой, смешивая всё новые и новые коктейли. Посетители прибывали. В Беззаботном городе всегда так. Ночью жизнь била ключом, а днём всё по-деловому.
Рэй качал в руке стакан с чем-то крепким и обжигающим. Он сидел в углу зала, подальше от толпы и танцпола. Уже два часа он честно и самоотверженно пытался напиться, чтобы вылетели из головы все-все мысли. Чтобы можно было со спокойной душой подцепить какую-нибудь девчонку из круга танцующих, считай дёргающихся в такт музыки, людей. Но сегодня алкоголь подводил. Вместо того, чтобы забрать все волнения и сомнения, он подкидывал воспоминания, обостряя детали, про которые в трезвом виде Ахико и не вспомнил бы никогда. На самом деле ему не нужно было забывать всё. Только одного человека. Не получалось.
Чёртов мальчишка. Или это устойчивость к алкоголю?
Пойдём другим путём. Минута поисков и к Рэю на колени села ярко-рыжая красотка, которую он поймал за руку. Она была уже навеселе, смеялась, откинув голову назад, и была готова гореть до утра. Красивая девушка. Они целовались. У неё отлично получалось. Потом она отстранилась, чтобы попросить у шмыгающей между людьми официантки новую порцию виски со льдом. И Рэй понял, что это не то. Классная девчонка, с хорошей фигурой. Вроде Алиса, если он правильно расслышал её шёпот.
Классная, но не такая.
Она загорелая, в ней нет ни грамма болезненной бледности. Волосы длинные и прямые, они не вьются на концах. Она улыбалась, так, что виднелись идеально белые зубы. Тонкие губы, покрытые блеском со вкусом малины. Пальцы длинные, но руки тёплые, даже горячие. Короткие, пушистые ресницы и синие глаза. От неё пахло духами и женскими сигаретами. Красное облегающее платье, элегантное и дорогое. Совсем не то.
Ахико вежливо, но твёрдо отстранил её и встал. Алиса не обиделась, — она уже не помнила его. Он её тоже.
На улице было непривычно холодно, летел солёный ветер с моря. Рэй остановился у стены, налево от входа в клуб, и посмотрел на чёрное небо. В мегаполисе не видно звёзд из-за миллионов огней, засвечивающих небосклон. Когда ему появилось дело до маленьких белых точек, которые невозможно достать?
— Да что за хуйня происходит? — вслух спросил парень, сползая на остывший асфальт. Ему жарко в джинсовке с красным воротником. С этого стоило начать.
Неужели он скучал по мальчишке с глазами цвета травы и солнца? Нет, он сходил с ума. Потому что не мог забыть после шести бутылок. Не мог забыть мягкие волосы; улыбку, ослепляющую не хуже жёлтого светила; смех и голос, повествующий о звёздах и убийствах; последние слова; холодные пальцы, переплетенные с его собственными; царапины и синяки. Сейчас он вспоминал такое, про что и не знал, кажется. Родинку на левом плече, сколотый зуб, узор вен на запястьях. Рэй схватился за голову. Что с ним не так вообще? Сидит в его куртке, курит его ненавистные сигареты. Он похож на глупого, дёрганного подростка. Куда подевались его хваленная выдержка и равнодушие? Его довели. Довело. Блядское солнце. Слишком сильно зацепил, оцарапав спину. В нём не было ничего такого особенного!
В нём было слишком много того, чего не было в других. Не особенного, а просто
другого.
Наркотик, за который расплачиваешься спокойствием. Вот, один день без дозы и уже ломка. Когда он успел… привязаться к Штраусу? Рэй думал, что убивает мальчишку, но всё было с точностью наоборот. Кто над кем поиздевался в итоге? Интересно, где он сейчас? У своего дяди? Что делает, с кем говорит о странных вещах, кому улыбается? Сразу стало мерзко, противно. Ахико очень не хотел, чтобы Шури с кем-то кроме него вёл философские разговоры, кому-то кроме него улыбался! Да, он желал, чтобы тот заткнулся и не трепал нервы своим неформатом, но теперь… Тишина стала проклятием.
От злости парень стукнул кулаком по стене, не почувствовав боли. Никогда, никогда в жизни он не ощущал такой сильной обиды. И ненависти к самому себе.
— Вот только не говорите мне, что это блядская ревность! — от этого восклицания вышедший из клуба пацан подскочил и поторопился свалить. — Еба-ать… Ну быть такого не может, чёрт возьми! Блядь!
Ахико с трудом поднялся и побрёл в неизвестность.
Да, не может быть. И не могло. Ему было плевать. Раньше.
Он понял, что именно зацепило в Шури, что въелось в мысли.
Эмоции. Рэй искал неподдельные эмоции в других, а Штраус заставил его испытать их самому. Злость, радость, привязанность, желание. Ненависть. Теперь вот ревность. И одиночество. Шури навязался, приклеился, склонив голову ему на плечо, поцеловав. Показал то, про что Рэй успел забыть. Что у него тоже есть сердце, и что ему нравится видеть не только ужас на лицах окружающих. Взбудоражил своей непредсказуемостью.
Мальчишка.
Солнце. Солнце, любящее убивать.
И где теперь его искать?!
