Прокатиться с убийцей до Нового Орлеана

      Майк, закутанный до щёк в тёплый шарф, встречал полуночников на пороге небольшой квартирки. Он оставался спокойным, хоть и очень злился на брата за очередные ночные прогулки. Он боялся, что Ахико вернётся к своим тёмным делишкам, поэтому стоило русоволосому перешагнуть порог, Майк обрушился на него с яростной тирадой, но запнулся, когда из-за спины брата выглянул Штраус. Мальчишка помахал ему ладошкой, улыбаясь до ушей. — Майк, это Шури. Шури, это мой младший брат Майк, — кратко представил их друг другу Ахико и, не дожидаясь очередной ругани, слинял в душ, оставляя попутчика на растерзание хозяину квартиры. — Приветик, — Штраус стянул кроссовки, задвинув их в угол, и двинулся на кухню, заглядывая в комнаты. Их было две: спальня Майка и Рэя-старшего. Младшему ничего не оставалось, как проследовать за ним и наблюдать, как подросток расположился за столом. Зарксис Майку не понравился. Он весь был каким-то несуразным. Не создавал впечатление человека, способного покорить Ахико и лишить того сна. Полуулыбка, плывущая по красным от крови губам; бледность, похожая на смертельную; нежные, девчачьи, фиалковые волосы, при тёмном освещении отливающие пеплом; тонкие пальцы со сбитыми костяшками, элегантно сжимающие дымящую сигарету. Единственное интересное — глаза. И что брат нашёл в этом мальчишке? Почему убивался из-за него и говорил с такими яркими чувствами? — Чай, кофе, что-нибудь покрепче? — дежурно поинтересовался Майк, изображая радушного хозяина. — Пожалуй, чай, — подумав, ответил Штраус. Перед ним поставили большую кружку с пряным чаем. Мальчишка снова одарил младшего улыбкой и уткнулся в чашку. — Премного о тебе наслышан, — стараясь скрыть неприязнь, начал разговор брат Рэя. — Ахико рассказывал? — Шури бросил на него короткий взгляд из-под чёлки, прихлёбывая чаёк. — Представляю, что он обо мне понаплёл. — Например?       Шури не ответил, только усмехнулся. Ему хотелось спать, глаза слипались. Впервые за долгое время ему реально хотелось лечь спать, а не пить и думать до утра. Поэтому следующий вопрос он проигнорировал, положив голову на руки, сложенные на столешнице. — Ты его споил? Или снотворного насыпал? — поинтересовался Рэй, выйдя из ванной. Он удивлённо потыкал сопящего Шури в щёку, но тот не проснулся. — Обычно вообще не спит. — А по нему видно! — Рэй-старший вопросительно поглядел на брата. — Чем он тебе так понравился? — А хер его знает, — парень вздохнул и, отодвинув стул, поймал Штрауса, поднимая его на руки. Тот был не особо тяжёлым. — Он же милый, — с затаённым восхищение отметил Рэй, рассматривая бледное лицо, без привычной улыбки, зато умиротворённое. Майк вытаращился на брата, любующегося дрыхнувшим мальчишкой. К такому его жизнь не готовила. Никогда и никому, не умилялся Рэй и не называл милым. А уж, чтоб на руках таскать — это вообще за гранью реальности. Этот Шурочка его приворожил магией? Пока Майк хватал ртом воздух, брат ушёл в свою комнату. Идти за ним было бы рискованно — тот не любил, когда кто-то врывается в его личное пространство.       Парень схватился голову, готовый выдрать пышные лохмы. Не верится ему, что брат, хладнокровный маньяк, скачущий по тёмным переулкам за очередным идиотом, пускающим слюни; известный бабник и первый хейтер всякой романтической инсталляции, влюбился в малолетку! Хотя они толком и не поговорили — может он очень умный? Но всё равно — каким образом это вышло?! Майк заглянул в спальню брата через час, проведённый в пространственных размышлениях о происходящем, и застал крайне пасторальную картинку: Ахико сладко спал в обнимку с Зарксисом, закутавшись в одеяло. Оставалось только перекреститься и свалить по-хорошему.

***

      Утро наступило незаметно, скользнув лучами сквозь неплотно занавешенные шторы. Штраус поморщился, потому что солнечный зайчик настойчиво лез под ресницы. Парень попытался отвернуться, чтобы продолжить видеть сны, которых ему не хватало в последнее время, но ничего не вышло. Что-то цепко держало его, прижав к кровати. Тогда Зарксису пришлось протереть глазёнки и подняться на локтях, чтобы оценить обстановку.       Оказывается, он совсем забыл, где находится. И с кем. Парень разглядывал растрёпанного Рэя, использующего его в качестве подушки. Разве могут убийцы выглядеть так невинно? Где нож в зубах и стекло в горле? Или как там говорилось… Немного повертевшись, ему удалось перевернуться на живот, занимая более удобную позицию. Спать уже не хотелось, особенно, если учесть, что он впервые выспался за месяц? Или год?       Парень начал развлекаться, ероша русые волосы, на свету отливающие золотом. Он так увлёкся пропусканием переливающихся прядей, что не заметил, как Рэй проснулся и теперь еле сдерживал смех. Наконец Ахико решил вмешаться и, поймав задумавшегося Зарксиса за тонкое запястье, резко перевернул его, подминая под себя. Шури зафырчал, выражая своё возмущение этим поступком и что-то втирая про права человека, но Рэй не слушал. Он разглядывал волнистые волосы, раскинувшиеся на белой смятой подушке; румянец на бледных щеках; сколотый зуб; царапины; тёмные ресницы; огромные, невообразимые глаза, которые ему не хватало слов описать. После очередной заумной цитаты, посвящённой юрисдикции, Ахико наклонился к своему случайному попутчику, накрывая манящие губы своими. Солнце скользило жёлтыми бликами по целующимся и одеялу, которое беспощадно сминали.       В это светлое утро Рэй впервые услышал как Шури стонет. Это так поразило его, что он завис на пару минут, оторвавшись от оставления синеющих меток на животе мальчишки. Может, Штраус просто не удержался, прервав извечное молчание, а может, решил завязать с необычной местью. Теперь он мог ловить хриплые вздохи, срывая их поцелуями. Ему вообще понравилось слушать эти всхлипы, а Рэю было с чем сравнивать. — А если я назову тебя солнцем, это будет не слишком слащаво и по-детски? — спросил Ахико шёпотом, наклоняясь к уху мальчишки. — Это будет в самый раз, — разноцветные глаза улыбнулись. — А если я скажу, что счастлив от этого? — Это уже перебор, — Ахико укусил его за шею. Любовь без нежности. Уродство без красоты.

***

      Майк осмотрел вошедших на кухню. Да и невооружённым взглядом видно, чем они занимались. Он молчал, пока заваривал кофе. Ахико знал, что рано или поздно рванёт. И рвануло, когда Зарксис сел подогнув под себя ноги, потому что ровно сидеть у него не получалось по некоторым чисто личным причинам. Майк сощурился и начал размеренно: — Вам, конечно, всё равно, но я хочу знать, что происходит! — Я пью кофе, — Штраус посмотрел на него, как на дебила, который не понимает очевидных вещей. — Я жру, — в тон ему отозвался Ахико, достав из холодильника шпроты. Быть умным — это вовремя притвориться тупым. — Я не об этом! — взвыл волком Рэй-младший. — Вот, ты, Шури, или как тебя там, ты знаешь, что кое-кого могут посадить из-за тебя?! — Будто его не за что сажать, — побулькал в кофе мальчишка. — По паспорту мне за двадцать, да и я же не пойду жаловаться. — А тебя, поганец эдакий, ничего не смущает?! — набросился на брата Майк. — Отсутствие хлеба в хлебнице и небезопасный секс? — простодушно предположил парень, садясь рядом со Штраусом и отнимая у того чашку. — Что?! — Майк покраснел. — Вы, простите, охренели?!       Парни заржали в один голос. Одна чашка на двоих, одна вилка на двоих. Эта злополучная вилка почти отправилась в полёт по кухне, когда Зарксис случайно ударил её рукой. Пока Майк водил пальцами по воздуху и пытался найти достойные слова, чтобы обрушить их на извращенцев, поедающих его шпроты, последние быстренько сориентировались и слиняли, благополучно хлопнув входной дверью.