Прокатиться с убийцей до Нового Орлеана

      Шури входит в тускло освещённое помещение полуподвального бара и проходит к стойке, разминувшись с симпатичной, пышногрудой официанткой, собиравшей стаканы и кружки со столиков. Бармен с белыми прилизанными кудрями поворачивается к нему. На неровно прицепленном бейджике значится «Эренд». — Можно забронировать стол на весь вечер и ночь? — Зарксис показывает пальцем на самый дальний столик, в самом тёмном углу, далеко от колонок. — Конечно, — Эренд осматривает новоприбывшего, ухватываясь за каждую деталь. Это его любимое развлечение — строить догадки и теории насчёт посетителей. У гостя холодное, злое лицо, а глаза красные, воспалённые. Не причёсанные волосы, грязная футболка, потёртая куртка и сумка. — С девушкой расстался?       Бармен вздрагивает, когда Зарксис бросает на него пронзительный взгляд, полный жгучей ненависти. Парень кривит бледные губы, сжатые в тонкую полоску, и хватает чересчур любопытного и глупого Эренда за воротник. — Ещё хоть слово в этом духе и твои кишки ни одна уборщица не соберёт, — ледяным, уверенным в себе тоном говорит Штраус, делая паузы между словами, чтобы до нерадивого бармена быстрее дошёл смысл. У Эренда нет причин ему не верить и он быстро, мелко кивает. — Я рад, что твои куриные мозги способны воспринимать информацию, — бармена отпускают, а на бледном, подростковом личике играет болезненная усмешка, не сулящая ничего хорошего. Парень оставляет свою сумку под присмотром официантки и уходит, спрятав пистолет за пояс.

***

      Выловить Розалинду удаётся быстро — она выходит во двор за мороженным и пощеголять в новой юбке. Ещё короче прежних. Ничему её жизнь не учит. — Привет, — Шури мило улыбается, строит из себя смущённого старшеклассника, подкатывающего к девчонке, которую хочет трахнуть в школьном туалете. Ему можно вручить «Оскар» за эту роль. Розалинда оборачивается и ойкает. — Привет… Шури, это ты, да? — она рада его видеть, но и раздосадована. Отец запретил разговаривать с двоюродным братом. — Да это я, — Зарксис кажется очень счастливым и нежно держит её за запястье. — Я скучал по тебе!       Девушка краснеет и расслабляется. Но тут же вспоминает, что сдала брата с потрохами, чтобы спастись от наказания после ночки за стойкой. — Я не злюсь на тебя, — лицо сейчас треснет от этой умильной лыбы, — но я ведь спас тебя! Увидел, как к тебе пристают какие-то мутные типы и прогнал их, а тебя пьяную притащил домой… Но я понимаю, почему ты сказала дяде, что это я тебя напоил. Мне, пожалуй, стоило бы объясниться… Просто… Я… Ну… — Зарксиса стошнит, если он не перестанет играть этот концерт для размалёванной дуры. — Это ты прости меня! — действительно! Её брат такой хороший, не зря сразу понравился! И как она могла подумать о нём плохое? Роза виснет у него на шее и хнычет. Штраус задерживает дыхание и считает до десяти. От приторного парфюма кружится голова, а причитания сестрички вызывают боль в зубах. — Короче, я не сержусь! — он отодвигает её от себя и выговаривает в одно слово. — Просто, ты мне очень нравишься!       Роза покорена, смущена и течёт, как неисправный кран или тающее мороженное. Штраусу наконец удаётся увести её со двора под предлогом свидания. Девушка не против и с удовольствием хватается за его руку. К счастью, на них никто не обращает внимания.       Парень несёт всякую чепуху, увлекая сестру во дворы, петляя от камер видеонаблюдения. Немного мучений, мокрый поцелуй в щёку и Зарксис выводит её к заброшенной стройке, мотивируя это «романтичностью» сего места. Они пролезают под навесами и оказываются в недостроенном помещении, в котором воняет сухим бетоном и краской. Роза готова прыгать и петь от счастья, не замечая как милая, широкая улыбка сменяется спокойной, незаметной. Парень играет с ней в прятки, заводя в самую дальнюю комнату и там останавливает.       Девушка замерла, ведь Шури так близко от неё, её сердце колотится как бешеное. Парень наклоняется к ней, но в последний момент подставляет подножку, пиная в голень — Роза падает навзничь. Шури ловким движением заклеивает ей рот заранее оторванным куском изоленты, садясь сверху и прижимая ногами ладони к бёдрам. Спектакль окончен. — Я не думал, что всё будет настолько просто, — Штраус неторопливо достаёт из кроссовка раскладной нож. Не тот, которым баловался в сером джипе, а другой — охотничий с тонким, но длинным лезвием. — Ты тупая сука. Не трясись так, — чуть повышая голос прикрикивает Зарксис, — не буду я тебя насиловать. Всё гораздо интереснее, — ему этого очень не хватало. Он не упивается животным страхом проявившемся во всём теле девушки, его больше интересует то, что внутри, под кожей. — Ты будешь восьмой.       Парень хмыкает и проводит кончиком ножа по щеке жертвы, начиная от самого глаза, нажимая достаточно сильно, чтобы порезать. Роза в ужасе мычит и дёргается, но Шури не слабак. Удерживать бедняжку несложно — он опирается на неё всем весом. Первые капли красной, яркой крови стекают к подбородку и уху. Внезапно тишину разрывает трель смартфона. Зарксис вскидывает бровь, и вытягивает телефончик из кармана юбки. — О, мамочка звонит — волнуется, — издевательски шипит мальчишка, облизывая лезвие. — Надо ответить, а то будет тебя искать. А мы только начали! — он нажимает «приём звонка» и зажимает трубку плечом. — Розочка, ты где? — Ева моет посуду — в динамике плещет вода. — Я пошла с подругой в Кафе, — немного басисто, но очень сносно пародирует парень, с трудом сдерживая смех, видя распахивающиеся глазёнки сестры. Мать не заметит подмены, особенно на фоне бьющей воды и звенящих тарелок. — С Ленни? — уточняет женщина, не замечая подвоха. — Да, — пищит Шури, — и ещё с Марией, мы только что познакомились, она из дома напротив. — Ага, хорошо. Тогда буду ждать через часик, верно? Или ты к Ленни домой пойдёшь? — Да, пойду скорее всего. Ну всё пока — девочки ждут, — Зарксис дожидается «пока» с того конца и нажимает «отбой», тщательно вытирает технику футболкой, стирая отпечатки, и кидает его об стену — телефон разлетается на кусочки. — Продолжим? — Шури вынимает из заднего кармана джинсов эластичные перчатки, натягивает на руки.       Ножик играючи скользит по трясущемуся подборку, оставляя глубокую царапину, а после сразу к ключицам, чтобы не задеть артерию. Штраусу не хочется, чтобы Роза умерла слишком быстро. Вот оружие распарывает футболку, и парень со смешком бросает в сторону тряпочки, обнажая девушку. За футболкой отправляется розовый бюстгальтер. Лезвие движется уверенно, рука не дёргается — Шури наслаждается происходящим. Вот расходится кожа между грудями, красные дорожки пробегают к бокам. Потом линии на плечах до локтей и на животе. Девушка рвётся и мычит, но от этого кровь выходит из тела толчками, больше, чем требуется. Парень раздражённо ударяет её ладонью по лицу и Роза затихает на некоторое время. Шури прилепляет её запястья возле головы, той же изолентой. Скоро она не сможет вырываться — ослабеет от кровопотери. Зарксис вытирает краем рубашки рот — не хорошо пускать на жертву слюни, хоть и хочется.       Вскоре девушка приходит в себя совершенно голой. Одежда изрезана на кусочки и ненормальный, полностью поехавший Штраус уже глубже втыкает нож ей в бёдра и икры. Перед взором Розы всё плывёт, её тошнит, боль невыносимая. Шури рассказывает о чём-то, и снова резко проводит черту наискось от левого бока к правой бедренной косточке. Бордовая жидкость заливает пол под спиной жертвы и пульсирует. Парень благородно отдирает изоленту ото рта и девушку рвёт. Он улыбается. Всё становится неважным. Разбитое сердце забывается, как и голубые глубокие глаза. Когда Роза снова пытается закричать — ей вновь залепляют ротик и Шури чиркает по лбу. Теперь кровь застилает глаза. Кожа стремительно бледнеет. — Выколоть тебе глаз сейчас или попозже? — склоняется он над ней, участливо складывая брови домиком. Роза молчит, только тихо постанывает и слёзы боли, отвращения смешиваются с жидкостью, тёкшей раньше по венам. — Ну чего ты такая грустная? Умирать по-настоящему весело. Умирать телом, а не разумом.       Теперь он безбоязненно поднимается с неё и подходя к стене водит пальцем, измазанным в необычной краске, делая первые наброски лица. — Никому не приходила в голову мысль, что «Художник» — школьник, ещё не окончивший школу. Я не знаю, какой психологический портрет составили в полиции, но он точно далёк от реальности, — ложится застывающая прядь волос, намёк на губы… Здесь Роза будет красивой, без макияжа, потёкшей туши.       Шури возвращается, переступая алый ручеёк, бегущий по неровностям пола. Девушку колотит судорога, глаза закатываются. Мило, однако.