Don't Threaten Me with a Good Time | Не пугай меня славным весельем

— Ты теперь живешь в Малфой-Мэноре? — удивленно спрашивает Рон. — Да. Только временно. Пока работа не закончится. — Гермиона вертит стакан с остатками своего сливочного пива.       Ей удалось убедить Люциуса дать ей один свободный вечер, чтобы провести его с друзьями, но она не собирается много пить, зная, что вернется в поместье. Она не хочет терять контроль. Ведь другие обитатели поместья Малфоев не особо переживали за свое поведение в нетрезвом виде. На следующее утро после того, как Драко поцеловал ее, он вел себя так, словно ничего не произошло.       Это привело ее в бешенство. Особенно, когда она случайно посмотрела на его рот и почувствовала, как губы покалывает от фантомного воспоминания о поцелуе. Он невероятно целуется. У Гермионы был подобный опыт с несколькими парнями, но никто никогда не целовал ее так, как Драко Малфой. И знать, что он целовал десятки девушек таким же образом, даже хуже, чем понимать, что он вообще не помнит их поцелуя. Это удар по самолюбию, мягко говоря. — Вернись с небес на землю, Гермиона! — Гарри щелкает пальцами у нее перед носом. — Джинни уехала с Гарпиями, так что сегодня вечером только мы, Золотое Трио, снова вместе. — Извини, Гарри. — Мне не нравится, что эта работа делает с тобой, Миона. Честно говоря, мне стыдно за то, что я приложил руку к твоему согласию. — Рон выглядит таким искренним, и это заставляет ее вспомнить, почему они вообще стали друзьями. Он всегда готов сражаться на ее стороне. — Нет, все в порядке. Я действительно беспокоюсь за Драко. Он не в лучшем состоянии. — О, теперь он Драко, да? — Гарри ухмыляется.       Гермиона закатывает глаза, решив не отвечать. — Он уже не такой ужасный, как в школе. Ну, в чем-то он хуже, а в чем-то лучше. Я думаю, что все эти дурацкие вечеринки — просто защитная реакция. — Конечно, но это не твоя проблема, — говорит Рон. Она замечает, как он возмужал — так изменился с прошлого года.       Может быть, он с кем-то встречается? — Но в этом-то все и дело, не так ли? Люциус платит мне за то, чтобы это была моя проблема, так что ему не придется иметь с ней дело. Просто все это довольно… — Дерьмово, — заканчивает за нее Гарри. — Да.       Они хмуро смотрят в свои бокалы в течение долгого времени. Во время войны было тяжело всем, но трудно вызвать сочувствие к тому, кто выбрал не ту сторону. Так было до сих пор. Во всяком случае, для нее.       К счастью, Рон меняет тему разговора. — У меня есть кое-какие новости. — О, неужели? — Гермиона оживляется. — У меня будет первый концерт! — Рон, это же замечательно! — Гермиона хватает его за руку и нежно сжимает. — Молодец, приятель! — Гарри перегибается через стол и хлопает его по спине. — Это довольно странно, правда? Кто бы мог подумать: я — певец. — Уж точно не я, — говорит Гарри, подмигивая.       Гермиона аппарирует обратно в поместье только после двух бокалов, не в силах отделаться от мысли, что Малфой может причинить себе серьезный вред в ее отсутствие. С чего бы ей вдруг так беспокоиться об этом чертовом идиоте?       Ты знаешь почему — отвечает внутренний голос.       Вскоре после того, как Гермиона переехала, Малфои были вынуждены обновить защитные чары, чтобы она могла аппарировать в поместье. Картины возобновили мерзкие насмешки, но на следующий день все те, что висели в крыле Драко, были закрыты маленькими занавесками.       Любопытно, — думает она.       Она мало что исследовала, кроме крыла Драко. Наблюдение за ним и так отнимает у нее достаточно времени. Однако в доме тихо, поэтому она медленно идет по коридору на первом этаже — просто прогуливается. В конце концов, теперь она может аппарировать в свою комнату. Она идет по коридору, который кажется знакомым, и сразу же испытывает дурное предчувствие. Двойные двери, не так ли?..       Не раздумывая, Гермиона открывает их и видит комнату, которая, возможно, когда-то была знакомой, но больше не является таковой. Комната чистая, как будто сюда никто никогда не заходит. Она оформлена в кремовых и белых тонах, почти ослепляющих, с верхним встроенным освещением там, где раньше была люстра. Несмотря на светлый интерьер, ее одолевает мрачное предчувствие. Вот она. Эта комната, где ее пытали. Она бы ее не узнала, если бы не помнила, где она находится.       Уилт тут же оказывается рядом. — Мисс Грейнджер? — Уилт, — она тяжело сглатывает, — что это за комната? — Никто больше не пользуется ею. Здесь случились плохие вещи.       Это она знает. — Но почему она выглядит не так, как раньше?       Она смотрит на него сверху вниз, и Уилт выглядит виноватым, его уши слегка опущены. — Мастер Драко сжег всю комнату дотла. — Он… Что? Когда же? — Это было много лет назад. Пока мастер Люциус был в отъезде.       Она догадывается, что «отъезд» относится к его короткому пребыванию в Азкабане, когда Министерство все еще решало, что делать с Малфоями. — Он был пьян?       Уилт пожимает плечами. — Мастер Драко был очень зол и многое разрушил. Уилт очень беспокоился за безопасность хозяина. — Спасибо, Уилт.       Он кланяется и с треском аппарирует, оставляя Гермиону разглядывать комнату. Она быстро закрывает дверь и уходит, погруженная в свои мысли. Возможно, в этой комнате произошло что-то ужасное, что глубоко потрясло его. Теперь их двое. Она отправляется на его поиски, аппарируя в зал его крыла — сейчас их крыла, хотя ей трудно думать об этом. Она слышит приглушенные звуки и бросается к его двери, заметив, что та приоткрыта. Он спит, но, должно быть, ему снится кошмар, потому что он мечется по кровати и что-то бормочет. Она быстро входит внутрь, прежде чем успевает подумать. Он бледный и липкий, волосы мокрые от пота. — Нет… Я не могу этого сделать… Пожалуйста, не надо.       Гермиона подкрадывается ближе к его кровати, раздираемая вопросом, стоит ли вмешиваться. Ее сердце колотится. Драко будет в ярости, если проснется и обнаружит ее там, но она не может просто так оставить его. Он снова ворочается, простыня сползает, обнажая его грудь, и она сглатывает. Ладно, пусть злится, но она не может видеть его таким. — Не делай ей больно! — умоляет он, когда она осторожно садится на кровать. — Драко, — настойчиво говорит она, кладя руку ему на плечо.       Он резко просыпается, инстинктивно хватая ее за руку. Гермиона вскрикивает. Он смотрит невидящим взглядом, но с широко раскрытыми от страха глазами, и другой рукой тянется к своей палочке, прежде чем замечает ее. — Грейнджер? — наконец спрашивает он. — Это я. Я здесь. — Ты в порядке, — выдыхает он, притягивая ее к себе и садясь на кровати. Он обнимает ее на мгновение, и Гермиона напрягается, пытаясь осознать, что происходит.       Однако, он, кажется, понимает, что натворил, и слегка отстраняется, чтобы посмотреть на нее. Его пристальный взгляд напряжен, и от нее не ускользает, как его глаза устремляются к ее губам, а рот слегка приоткрывается. Сердце бешено колотится, когда она смотрит на него, задаваясь вопросом, что он будет делать дальше — что она хочет, чтобы он сделал. Они так близко, что он практически дышит ей в рот. — Что ты делаешь в моей комнате? — говорит он наконец, разрушая чары.       Она моргает, затем прочищает горло, решив не обращать на это внимания. В конце концов, она слишком много на себя берет. — Я услышала шум, твои крики и испугалась, что случилось что-то ужасное. Тебе часто снятся кошмары? — С чего ты взяла, что мне требуется помощь? Ты могла бы прервать интимный момент.       Враждебность вернулась. Она хмурится, принимая это как намек на уход, и встает с кровати. — Извини, но я знаю разницу. — Знаешь? — Он ухмыляется. — Давай я просто оставлю тебя в покое! — Она резко поворачивается на каблуках, чтобы он не заметил румянца, заливающего ее лицо. — Держись подальше от моей комнаты, Грейнджер. — В этих словах на удивление мало злости, и когда она хлопает дверью, то думает, может быть — только может быть — он ценит, что она пришла проведать его. Только Мерлин знает…       Она быстро добирается до своей комнаты и устраивается поудобнее. Когда Живоглот ложится у ее ног на кровати, Гермиона вздыхает и думает о том, что Драко, по крайней мере, казался трезвым. Кажется, они достигают прогресса?

***

      На следующее утро он определенно возвращается к своему колючему, невыносимому «я». — Ты же знаешь, Грейнджер. В любое время, когда захочешь увидеть меня голым, ты можешь просто попросить. Не обязательно пробираться ночью в мою комнату. — Отвратительно, Малфой. Я даже не допила свой чай. — Сегодня утром она съела булочку, проснувшись действительно голодной.       Драко, одетый в свой наименее роскошный халат, добродушно намазывает тост маслом. — Ничего нового. — Он одаривает ее хитрой улыбкой и выглядит дружелюбным. Она отвлекается, делая большой глоток чая. — Так что за ад запланирован у нас сегодня? — Давай посмотрим, — начинает Гермиона, глядя поверх свитка. — Очевидно, твоя мать устраивает какой-то благотворительный вечер в эти выходные и хочет, чтобы мы присутствовали на дегустации тортов от ее имени.       Драко закатывает глаза. — Боже упаси, чтобы хоть одна ложка сахара прошла мимо ее рта. — Она любит сладкое больше, чем мы, я полагаю. — Он пожимает плечами в знак согласия. — А потом… Тебе нужно подстричься? — Она смотрит на него, размышляя. Его волосы чуть выше воротника, но выглядят неплохо. — Ну, я же не могу ухаживать за чистокровными наследницами, выглядя как простолюдин, не так ли?       Она вздыхает и пытается представить его слегка потрепанным. Это трудно, на самом деле. — Думаю, нет.

***

      Однако его хорошее настроение не длится весь день. Он капризничает, как ребенок, на протяжении всей дегустации, заставляя Гермиону быть той, кто, наконец, поможет ему сделать выбор между лимонным сливочным кремом и белым шоколадно-малиновым ганашем. Она профессиональна и вежлива со всеми на светских мероприятиях в течение дня, но она чувствует его гнев. Ближе к вечеру Гермиона, наконец, ведет его к высококлассному парикмахеру в Косой Переулок, чтобы подстричься. — Может быть, уход за волосами выведет тебя из этого настроения, — бормочет она, провожая его внутрь. — Ты злее Живоглота, которого игнорировали целый день. — Пожалуйста, не сравнивай меня со своим отвратительным котом, Грейнджер. — Тапок пойдет тебе на пользу. — Она мило улыбается. — Я вернусь через час.       Гермиона не успевает выпить чаю на другой стороне улицы, когда на ее стол садится сова, которую она никогда раньше не видела. Она выхватывает письмо, у нее пересыхает во рту, и она тут же его читает. Это от целителя разума, доктора Альберта Уинтропа, с которым она связалась по поводу своих родителей. Он соглашается встретиться с ними в Австралии, но это должно быть в следующие выходные, так как у него скоро конференция. Облегчение смешивается с тревогой, адреналин бежит по венам, пока…       Она стонет, понимая, что придется попросить у Люциуса больше свободного времени. Гермиона убирает письмо, расплачивается за чай и возвращается, чтобы проверить Драко.       Когда он выходит, она не готова к тому, насколько простая стрижка может изменить чью-то внешность. Драко выглядит круто. Ее взгляд скользит по нему несколько долгих мгновений, прежде чем он понимает, что она рядом. Гермиона ждет, что он отпустит язвительное замечание о том, что ей нравится этот вид, но этого не происходит. Его плечи опускаются, и он выглядит грустным.       Она хмурится, изучая его лицо. Ей немного жаль, что он так легко впадает в меланхолию. По крайней мере раньше, когда она видела его только в газетах, он, казалось, веселился, даже если это была искусная уловка. — Что случилось, Драко? Тебе не нравится? — Не говори глупостей, Грейнджер. Я выгляжу потрясающе, как всегда.       Она закатывает глаза к небу и испускает громкий вздох. — Пойдем отсюда.       Они уходят и направляются к точке аппарации, но она чувствует, что его что-то беспокоит. Она останавливается и касается его руки. — В чем проблема? Ты можешь сказать мне.       Какое-то мгновение он смотрит на нее так, словно обдумывает свои слова, но внезапно застывает. — Ничего. — Он отдергивает руку и делает шаг назад. — Давай, Грейнджер. Твой подопечный ждет приказаний.       Она хмурится и сокращает расстояние между ними. — Перестань вести себя как ребенок, и я перестану обращаться с тобой как с ребенком. Ты явно не в духе, и я не смогу тебе помочь, если ты не скажешь мне почему. — Ты ничего не можешь сделать. Разве что перестать существовать… — Мы не уйдем, пока ты не прекратишь нести чушь, Малфой, — говорит она, притоптывая ногой. — У меня впереди целый день.       Он смотрит ей в глаза, потом медленно переводит взгляд на губы. Она успевает лишь моргнуть перед тем, как он внезапно выкрикивает ей в лицо: — Это ты, Грейнджер! Теперь я все время должен быть рядом с тобой, и ты заставляешь меня чувствовать себя таким… таким… Ничтожным!       У Гермионы отвисает челюсть, и она делает шаг назад. Она потрясена больше, чем если бы он дал ей пощечину. — Я заставляю тебя чувствовать себя ничтожным? Серьезно? Почему?       Он смотрит на нее так, словно у нее вырос третий глаз, и его губы кривятся. — Ты действительно не знаешь? У тебя все получилось. Буквально каждый человек, которого ты встречаешь, кланяется тебе в ноги. Ты — золотая девочка, герой войны, Гермиона Грейнджер. Всегда на высоте, преуспеваешь во всем, не говоря о внешности…       Она начинает говорить, перебивая его. — Если ты забыл, Малфой, то причина, по которой твой отец предложил мне эту должность, заключается в том, что меня уволили из Министерства. За неподчинение прямому приказу и ранение Аврора, кстати, не то, чтобы ты… — Ее щеки вспыхивают. — Подожди, ты только что сказал — внешности? — Ее сердце бьется о грудную клетку, а живот ноет. Ей вдруг хочется оказаться где-нибудь в другом месте. — Нет, ты, должно быть, ослышалась. — Он скрещивает руки на груди. — Значит, ты напортачила всего один раз. Но ты Мисс Чертов Идеал во всем остальном, и через год ты будешь спасать чертовых пикси со всеми деньгами, которые заработаешь, нянчась с Драко Малфоем… — Идеал? — Гермиона истерически хохочет. — Конечно, ты так думаешь, потому что ни ты, ни кто-либо другой не интересуется, как у меня дела! На самом деле, это далеко не так. Я взвинчена, я всегда напряжена, и я согласилась на эту чертову работу только потому, что разрушила свою многообещающую карьеру служащей Министерства, и теперь я понятия не имею, что делать со своей жизнью! — Она раздраженно вскидывает руки вверх.       Драко на мгновение замолкает, его сверкающие серые глаза напряженно всматриваются в неё. Он снова сглатывает. — Значит, ты облажалась, так же как я?       Она недоверчиво смотрит на него, и молчание затягивается. Ее желудок начинает вибрировать, а затем она осознает, что смеется.       Он тоже смеется. И это не пафосный смешок, который он обычно приберегает для нее, а настоящий искренний смех. — Не знаю, зашла ли я так же далеко, — с трудом выговаривает она. Какое-то чувство просыпается внутри нее. Что-то очень похожее на привязанность, но она пытается быстро взять себя в руки. Ей очень тревожно.       Он вздыхает, чтобы успокоиться, и пристально смотрит на нее взглядом, который она не может прочитать. — Ты же знаешь, Грейнджер. Иногда тебя трудно ненавидеть. — Так же, как и тебя. — Она поймала себя на том, что улыбается, и когда она подняла на него глаза, он тоже улыбался. — Ну что, пойдем? — спрашивает он, протягивая ей руку.       Он аппарирует в поместье, где Уилт уже приготовил ужин. Они как раз заканчивают довольно приятную трапезу, когда появляется Тео. — Добрый вечер, Грейнджер. — Он переводит взгляд с Драко на Гермиону и подмигивает ей. — Я помешал? Вы оба выглядите счастливыми. — Нет, это был просто хороший день, — говорит Гермиона. — Хотя я чувствую, что ты вот-вот все испортишь. — Драко? — спрашивает он, кивая головой. Она готова поклясться, что больше половины их разговоров — невербальные. Может быть, это просто результат того, что они так долго были друзьями?       Драко смотрит на нее. — Ты нас извинишь?       Он знает, что ее раздражает, когда он обращается с ней как с гувернанткой. Ее губы образуют тонкую линию. — Вперед. — Спасибо, мамочка, — поддразнивает ее Тео и целует в щеку. Драко хмурится, и парни молча выходят из комнаты.

***

— Точно нет, — заявляет Люциус со знакомым Гермионе презрительным выражением лица. — Мистер Малфой, при всем моем уважении, в один из вечеров я уйду. Я уже подала заявку на международный портключ. Доктор Уинтроп считает, что он мог бы помочь восстановить память моих родителей. — Международные путешествия — это не пустяк, мисс Грейнджер. Что, если вы не сможете вернуться по каким-либо причинам, и мы останемся без ваших услуг? — Если вы не заметили, Драко в последнее время чувствует себя лучше, и мне хотелось бы думать, что это благодаря моему влиянию. Я не прошу многого. Пожалуйста, — почти умоляет она, пытаясь скрыть отчаяние в голосе. — Вообще-то, я смогу держать себя в руках одну ночь, отец, — протягивает Драко, входя в кабинет.       Люциус на мгновение задумывается, и Гермиона вздыхает с облегчением, что Драко пришел поддержать ее. — Я полагаю… Ты улучшил свою репутацию. Мне очень понравилось, что мисс Скитер опубликовала статью о твоем новом имидже.       Ах да, Гермиона деликатно настояла на том, чтобы это было сделано. Она благодарно улыбается Драко. — Прекрасно, — соглашается Люциус. — Но только на одну ночь, мисс Грейнджер. — Благодарю вас, сэр. — Она не медлит и как можно быстрее выходит из комнаты.       Драко идет за ней по пятам. Он быстро догоняет ее, благодаря своим длинным ногам. — Что случилось с твоими родителями, Грейнджер? — Ничего. Это не твоя забота. — Она продолжает идти, а он бежит за ней, хватая ее за рукав. — О нет, ты так легко не отделаешься. Я не просто обладатель симпатичного лица, ты же знаешь. У меня есть уши… и сердце.       Она подавляет стон и неохотно поворачивается к нему, высвобождая руку из его хватки. Об этом все еще трудно говорить, но он, вероятно, рано или поздно узнает. С тем же успехом она сама может рассказать ему. — Я использовала на них Обливиэйт. Чтобы защитить их во время войны. Они не помнят ни меня, ни магии и живут в Австралии.       Она хочет уйти, но он протягивает руку и останавливает ее. — Ты, что?.. — Я не могла позволить Волдеморту убить их! Если бы они знали, с чем я столкнулась, они бы ни за что не уехали. — Она скрещивает руки на груди и старается не заплакать. Но слезы тут как тут — они всегда появляются, когда речь заходит о ее родителях. Она не видела их уже восемь лет. — Боги, — шепчет Драко. Он делает шаг ближе, но она отстраняется, обхватив себя руками.       Это слишком личное — слишком болезненное. Она не может позволить ему увидеть ее такой. — Иди сюда. — Он обнимает ее и притягивает к себе.       После нерешительной попытки оттолкнуть его, Гермиона опускает руки, позволяя им свободно болтаться по бокам. Горе перекрывает ее горло, когда он крепче прижимает ее к себе. Прежде чем она успевает остановиться, Гермиона обнимает его в ответ, позволяя слезам течь по щекам, и утыкается лицом в изгиб его шеи. Его запах пряный и насыщенный, успокаивающий и почему-то знакомый. Она думает, что могла бы привыкнуть к этому, когда он гладит ее по спине, успокаивая дрожащее тело. Прошло очень много времени с тех пор, как кто-то обнимал ее вот так.       Его губы касаются ее уха, и он шепчет: — Значит, ты так же облажалась, как и я.       Она шмыгает носом и невольно начинает смеяться. — Да, наверное.

***

— Позволь мне пойти с тобой, — выпаливает он за завтраком. Он выглядит очень серьезным, помешивая свой кофе.       Гермиона бледнеет. — Драко, нет. В этом нет необходимости. Послушай, я ценю, что ты утешил меня прошлой ночью, но с моей стороны было неуместно позволить этому случиться.       На мгновение он выглядит удрученным, но быстро приходит в себя и откашливается. — Неуместно? — Да. Наши отношения прежде всего профессиональные. — Ей неловко, что он увидел ее в таком состоянии, не говоря уже о том, что она позволила ему так долго держать себя в объятиях.       Глаза Драко становятся ледяными. — Понимаю. Я больше не совершу ошибки, вмешиваясь в наши профессиональные отношения в следующий раз, когда ты будешь рыдать.       Щеки Гермионы вспыхнули. Она не может позволить ему понять это неправильно. — Конечно, я забочусь о тебе как о человеке, Драко. Ты должен это знать. — Он пристально смотрит на нее, и она сглатывает, у нее внезапно пересыхает в горле. — Но мы должны помнить, почему я здесь. — Как будто мой отец когда-нибудь позволит мне забыть, — усмехается он. — Вмешивая в наши отношения мои личные дела, мы отвлекаемся от основной цели. — Она делает паузу. — Кстати говоря, мы не продвинулись в поисках твоей… — Племенной кобылы. — Потенциальной жены, — поправляет она его.       Его взгляд темнеет еще больше. — Я все улажу, Грейнджер. Наслаждайся жизнью в Австралии. — Он встает из-за стола и уходит, так и не позавтракав. Гермиона хмурится, в животе настойчиво ноет, но она думает, что поступила правильно.       Она встречает Доктора Уинтропа в Атриуме, энергично пожимая ему руку, прежде чем они отправляются за международным портключом. Это высокий пожилой волшебник с волосами цвета воронова крыла, за исключением висков, на которых пробивается седина. Он носит очки в роговой оправе и у него добрые янтарные глаза. — Не хотелось бы опережать события, но некие оптимистические мысли по поводу возвращения памяти ваших родителей у меня есть, — говорит он, когда они проходят через Австралийскую службу безопасности. — Мы проведем предварительную встречу, а потом я останусь и поработаю с ними неделю, прежде чем уеду на конференцию. Я буду держать вас в курсе всего процесса. — Благодарю Вас, доктор Уинтроп. Я действительно ценю это. — Гермиона знает, что ему интересно изучать ее родителей, но он также берет с нее гораздо меньше, чем, вероятно, должен. Преимущество быть героем войны, полагает она.       Гермиона пару раз ездила в Австралию проведать Монику и Уэнделла Уилкинсов, но так и не смогла заставить себя встретиться с ними лицом к лицу. Она глубоко вздыхает, когда доктор Уинтроп стучит в дверь.       Когда мать здоровается с ними, у Гермионы перехватывает дыхание. Оба ее родителя сильно постарели и выглядят старше, чем в последний раз, когда она их видела. В зеленых глазах ее мамы, кажется, проскальзывает узнавание, когда она приносит им чай. — Мы уже встречались, дорогая? Ты мне кого-то напоминаешь, хотя я не могу точно сказать, кого именно.       Гермиона замирает, она еле сдерживает слезы. Лицо ее матери так серьезно, и она не ожидала этой волны печали, которая обрушилась на нее сейчас. Она поворачивается, достает из сумки салфетку и осторожно пытается убрать влагу. — Извините, аллергия разыгралась.       Моника повторяет свой вопрос. — Так мы встречались?       Гермиона смотрит на доктора Уинтропа широко раскрытыми глазами, и он слегка качает головой. Это слишком рискованно на данном этапе. Она заставляет себя улыбнуться. — Я так не думаю, — говорит она.       По словам доктора Уинтропа, первая встреча прошла очень хорошо, и у Гермионы появилось чувство надежды — чувство, которого она уже давно не испытывала в отношении родителей. Она мчится в австралийское Министерство, доверяя доктору, и веря, что он сделает все, что в его силах.       Когда она наконец аппарирует обратно в поместье, из нижнего бального зала доносится громкая музыка. Этот засранец устраивает вечеринку! Она злится, мчась туда и видя, как ведьмы и волшебники трутся под музыку, опрокидывая напитки, а также зелья, и некоторые из них участвуют в различных компрометирующих действиях.       Драко нигде не видно.       Она подносит палочку к горлу и усиливает голос, крича: — Вечеринка окончена! ВСЕ ВОН ОТСЮДА!       Большинство гостей разбегаются, за исключением Тео, который не торопится. — Я думал, ты уехала сегодня вечером. — Да, но, слава богу, я смогла вернуться пораньше. Где Люциус и Нарцисса?       Тео ухмыляется. — Уехали во Францию на выходные.       Как безответственно — они знали, что она будет отсутствовать сегодня, и не могли остаться, чтобы занять своего сына на один вечер? Гермиона уже не знала, на кого больше всего сердится. — А Драко?       Тео пожимает плечами. — Где-то поблизости. — Ты мне так помог, Нотт. А теперь проваливай, ладно? — Она чувствует пульс в своем виске.       Как раз тогда, когда они делали успехи… — Ох! Мне нравится, когда ты дерзкая, Грейнджер. — Он подмигивает ей, направляясь к камину.       Гермиона фыркает и отправляется на поиски Драко, горя желанием поучить его уму-разуму. Он был таким добрым и понимающим на днях, используя свои чары, чтобы заставить отца согласиться на ее выходной. Значит, вот что он делает в ее отсутствие?       Невероятно.       Она обыскала весь нижний этаж, но никого не нашла. Затем она поднимается на второй этаж, в его крыло. Она торопливо проверяет каждую комнату, ее гнев медленно превращается в беспокойство. Где он сейчас? Он что-то принял и где-то потерял сознание?       Ясно, что Драко нельзя доверять. Она чувствует волшебный эквивалент смены часовых поясов, и теперь она также морально и эмоционально измотана. Она ненавидит оставлять беспорядок эльфам, но они привыкли к этому — и она слишком устала, чтобы сделать это самой.       Затем она слышит звук, похожий на стон, доносящийся из-за двери в конце коридора. Великолепно! Все, что ей нужно, — это тусовщица с передозировкой малфоевским зельем. Она держит палочку, готовая ко всему, и бесшумно крадется к двери, маленький луч света падает на деревянный пол.       Гермиона ахает, когда заглядывает внутрь и видит, что вызывает этот шум. Красивая белокурая ведьма, полностью обнаженная, на диване. На коленях на полу, перекинув ее ногу через плечо, стоит Драко. Она наблюдает, как он смотрит на девушку и подмигивает, прежде чем снова прикоснуться языком к ее клитору.       Гермиона прикрывает рот рукой, отступает в тень и прижимается к стене рядом с комнатой. Она слишком шокирована, чтобы двигаться. Слишком боится пошевелиться и быть обнаруженной. Она беспокоилась о безопасности Драко, но он, по-видимому, в полном порядке. Ее гнев возвращается и перерастает в ревность. Она пытается стряхнуть с себя это чувство, но что-то внутри рычит от собственничества.       Тепло заливает ее тело, когда она понимает, что все еще слышит их. Она представляет себе, как блондинка проводит идеально наманикюренными пальцами по волосам Малфоя. Она не может стереть из памяти выражение его лица, когда он вылизывал ее. По звукам, которые издает девушка, ясно — он знает, что делает. Клитор Гермионы пульсирует от желания.       Прошло так много времени с тех пор, как она делала что-то, связанное с сексом, и они с Роном так и не пошли до конца. Он пробовал кунилингус раз или два, но у него это не очень хорошо получалось, и ей было трудно достичь оргазма. Вместо этого они нашли подходящий ритм, в котором она делала ему минет, а он ласкал ее пальцами. Они оба кончали, и ее это устраивало. Гермиона еще не была готова к проникновению… А потом они расстались.       Она сглатывает, стыд переполняет ее тело. Где-то глубоко внутри совесть пытается отговорить ее от того, что она собирается сделать. Но она застряла в этом подвешенном состоянии между стоянием в тени и бегством в поисках безопасности. Звуки из комнаты становятся все более яростными, и она слышит, как Драко бормочет: — Тебе нравится? — Он смеется, прежде чем замолчать, и теперь слышно только стоны ведьмы.       Она хочет возненавидеть его. Хочет ворваться, остановить их и отправить эту шлюху домой в слезах. Стоны девушки становятся громче, и Гермиона догадывается, что она близка к оргазму. Чувствуя себя не в своей тарелке, она торопливо расстегивает брюки и засовывает руку в трусики.       Господи, она вся промокла. Она не теряет времени даром, жёстко лаская свой клитор в устойчивом ритме, который наверняка быстро позволит ей испытать оргазм, особенно думая о несомненно опытном рте Малфоя. Она думает о том, как его губы могли бы ощущаться на ее теле, если бы она позволила ему снова прикоснуться к ней. Где-то внутри все горит от того, что тот же самый рот, который целовал ее, он использует, чтобы ласкать незнакомку. Светловолосая девушка внезапно кричит, кончая, и этот звук заставляет Гермиону тоже переступить через край, чувствуя как бесплодно сокращается ее влагалище. — Черт, — бормочет она, убегая по коридору с ощущением тяжести от того, что только что сделала.       Она успевает сделать несколько шагов, когда слышит позади окрик: — Грейнджер! Я знаю, что это ты!       Она почти поворачивает за угол, когда его рука хватает ее за локоть. — Отпусти меня, Малфой. — Не так быстро, маленькая сучка. Ты что, шпионила за мной? — Он выгибает бровь.       Она старается не обращать внимания на то, что на нем только брюки, и у него стояк. — Я… Я просто хотела убедиться, что все живы. Я и не подозревала, что ты собираешься устроить пьянку, пока меня не будет.       У него хватает наглости поднять подбородок. — Точно. Ну, а я не ожидал, что ты вернешься раньше завтрашнего дня. — Он все еще держит ее за правую руку. Его взгляд опускается вниз, и она чертовски надеется, что он не заметит, что ее пальцы все еще влажные от ее смазки. — Что это у нас тут? — Пожалуйста, не надо… — начинает она, но он уже подносит ее руку к губам. — Я знал, что где-то в этом маленьком закомплексованном теле прячется извращенка. — Он ухмыляется, а затем размыкает губы, засасывая два ее пальца в рот. — Ммм, — стонет он, закрывая глаза, как будто смакуя вкус, прежде чем медленно вытащить их.       Она не хочет думать о том, что он делает с ней — и уж точно не думает об увеличении количества влаги между ее бедер или о том, как он прижимает ее к стене и делает с ней то, что хочет. Вместо этого она глубоко вздыхает. — Драко?       Он отпускает ее руку и открывает глаза. — Délicieuse. Ты вкуснее. — Затем он поворачивается и уходит обратно.       Гермиона стоит неподвижно в течение нескольких минут, ее сердце быстро бьется. Затем она аппарирует обратно в свою комнату. У нее кружится голова, когда она расхаживает перед камином. Живоглот бросает на нее настороженный взгляд. Какая глупая ошибка! Она не переживет этого. — Глупо, глупо, глупо, — бормочет она, срывая с себя одежду и хватая ночную рубашку.       Она думала, что контролирует свое влечение. Она так старалась держать его на расстоянии вытянутой руки, несмотря на прогресс, которого, как ей казалось, они достигли. Нахмурившись, Гермиона уныло забирается в постель и достает из тумбочки вибратор. Она бросает Оглушающее и доводит себя до оргазма два раза, прежде чем отключиться. Нет смысла притворяться, что она не думает о Драко, когда делает это — его серые глаза, пухлые губы и платиновые волосы — все, что она видит, когда кончает.