Love is like a cloud Holds a lot of rain Любовь, подобно облаку, Хранит в себе много дождя. Joan Jett — Love Hurts
POV Китнисс Моих холодных дрожащих ладоней вдруг касается что-то очень горячее. Я испуганно перевожу взгляд и вздыхаю с облегчением: это всего лишь пластиковый стаканчик с дымящимся кофе. — Спасибо, — говорю, обхватывая пальцами стаканчик, и с благодарностью смотрю на Пита, попытавшись выдавить из себя хоть какое-то подобие улыбки. Но ничего у меня не выходит, и я снова смотрю невидящим взглядом на носки своих кроссовок. — Было бы, за что, — Пит усаживается на скамейку рядом со мной. Он нестерпимо близко: я чувствую его тепло, и мне безумно хочется, чтобы он поделился им и со мной тоже. Прямо сейчас. «Черт, и о чем я только думаю…» — Есть, за что — ты вызвал «скорую», и все это время не отходил от меня… Пит, ты видел мои чертовы слезы, ты утешал меня, и теперь думаешь, что тебя не за что благодарить? Даже в такой поздний час длинный коридор полон снующих туда-сюда медицинских работников. Больница никогда не прекращает своей работы, что бы ни случилось. Наблюдая за ними, думаю, что их работа важнее всего на свете. Нет, я серьезно. Если этот механизм когда-либо вдруг остановится, то в мире наступит настоящий хаос. А это будет явно покруче всяких там Годзилл и прочего… — Это было то, что я должен был сделать, — отвечает Пит, и его тихий голос возвращает меня в то настоящее, где мне не очень хочется быть. Но ничего не поделаешь. — На моем месте любой поступил бы так же. Ежусь от непонятного озноба, пробившего мое тело насквозь, и говорю так же тихо: — Нет. Но мне невероятно повезло, что этим «любым» оказался именно ты. Пит молча смотрит на меня с легким недоумением в глубине своих голубых глаз, кажущихся слишком яркими в свете коридорных ламп. Затем на его губах появляется мягкая улыбка, которая дарит мне некоторое спокойствие. Я не остаюсь в долгу и улыбаюсь ему в ответ. — Мисс Эвердин? Я поднимаю голову и вижу лечащего врача Прим. Именно он приказал нам сидеть здесь и ждать, когда мою сестру завозили на каталке в палату. На его бейджике вижу надпись: «Роберт Андерсон». — С ней все в порядке? — отвечаю вопросом на вопрос с некоторым нетерпением в голосе. Вся эта ситуация медленно, но верно начинает превращаться в один из моих ночных кошмаров, и я бы обязательно проснулась, если бы это был просто обычный дурной сон. — Ваша сестра, Примроуз, в порядке, не волнуйтесь. Предварительные анализы показали, что у нее сильное нервное истощение. Скажите мне, пожалуйста, Вы не наблюдали в последнее время у Вашей сестры какие-либо изменения в ее состоянии? — Мистер Андерсон, — говорю я, мельком снова посмотрев на его бейджик, — не то, чтобы я видела что-то эдакое… понимаете, я практически постоянно на работе, поэтому… Тут я внезапно понимаю всю безысходность своих слов и чувствую, как холодная волна отчаяния накрывает меня с головой. Если бы я не была занята собственными проблемами, то обязательно заметила, что с моей любимой сестрой что-то не так. Но я не заметила… и в этом была только моя вина. — Можете не объяснять, — врач внимательно смотрит на меня поверх своих очков. Наверняка мой вид вечно не выспавшегося зомби, который, как бы я ни пыталась, до сих пор не смогла улучшить ни одна косметика, даже качественная, отбил у него желание задавать мне какие-либо дальнейшие вопросы. — Примроуз сейчас спит, Вы можете навесить ее через несколько часов или же утром. Если желаете остаться здесь на ночь, то скажите мне, хорошо? — Хорошо, — говорю я, понурив голову. Врач скрывается в глубине палаты, и тут чья-то рука вдруг накрывает мою ладонь и легонько сжимает ее. — Не волнуйся ты так, — говорит мне Пит, и я действительно чувствую, что больше не волнуюсь. Все-таки голос этого парня имеет удивительное свойство — успокаивать в моменты, когда это кажется практически нереальным. — Кстати… В моей ладони оказывается небольшая, сложенная пополам, бумажка. С ощущением почти детского любопытства я разворачиваю ее и с легким удивлением смотрю на Пита. — Это… мой адрес, — говорит он с некоторым смущением в голосе, видя немой вопрос, застывший в моем взгляде. — Поскольку у меня все еще нет твоего номера телефона, я решил пригласить тебя к себе на кружку кофе или чая старым проверенным способом, известным мне еще со школьных времен — написал записку и отдал тебе. Ты… не думай, я не имею в виду ничего такого, это просто желание узнать тебя поближе. Никакого другого подтекста нет, честно. Я невольно улыбаюсь, глядя на то, как густо покраснели его щеки. Он слишком… не такой, чтобы можно было ожидать от него другой подтекст. — Я подумаю над твоим предложением, — говорю я, чем вызываю у него ответную улыбку. — Китнисс? — вдруг слышу до боли знакомый голос и с екнувшим в груди сердцем оборачиваюсь, выпустив руку Пита и быстро спрятав бумажку в своем кулаке. Рядом с проемом, ведущим на лестницу, и который находится прямо напротив скамьи, где сидим мы с Питом, стоит Гейл. Кажется, он видел, что Пит держал меня за руку, и это отнюдь не просто мои мысли. Он злится и это отражается во взгляде его потемневших серых глаз, которым он уже практически просверлил во мне зияющую дыру размером с баскетбольный мяч. Предчувствия меня еще никогда не обманывали и, похоже, данный случай не являлся исключением из правил. ***Watch the time go right out the window Trying to hold on, but didn't even know Wasted it all just to watch you go Наблюдаю, как время уходит прямо сквозь окно. Пытаясь его остановить, я даже не понял, Что растратил все впустую, потерял тебя. Linkin Park — In The End
POV Гейл Я присаживаюсь рядом с Китнисс на скамейку. — Почему ты не позвонила мне? — спрашиваю, не отводя от нее пристального взгляда. Она выглядит какой-то напуганной. Интересно, что же все-таки произошло? — Я… прости… я не могла ни о чем другом думать, кроме нее, — тихо говорит Китнисс. Голос ее дрожит, и мне тут же захотелось обнять ее. Но моя злость перевешивает, и я быстро подавляю в себе это внезапное желание. — Если бы мне не позвонил врач, я не узнал о случившемся. Собственно, а что же случилось, Кит? — сразу же жалею о том, как с ней разговариваю, но не могу себя сдержать — эмоции явно сильнее меня. — Мы… я… это в клубе случилось. У Прим было выступление, и она позвала меня. Мы танцевали, все было хорошо, но… потом она просто упала за диджейский пульт. Упала в обморок. Врач сказал, что у нее нервное истощение, — она вдруг всхлипывает и тут же зажимает рот рукой. — Я… ужасный человек, Гейл… я ничего не заметила, хотя должна была… — Да, ты должна была, — отвечаю, чувствуя, как волны злобного удовлетворения текут под моей кожей. Тут же кусаю еще больнее: — Все-таки она — твоя сестра, и следить за ней и ее здоровьем — твоя прямая обязанность. Замечаю в ее глазах боль и обиду, и еле сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться. Пусть знает, каково это, когда от тебя скрывают что-то важное, не считая нужным что-либо рассказывать. Китнисс, шмыгнув носом и ничего мне не ответив, встает со скамейки и идет в палату, где сейчас, видимо, находится Прим. Дверь тихонько скрипит, когда девушка закрывает ее за собой. — Так, может, хватит? — слышу голос белобрысого парня, который все еще торчит тут же, на скамейке, и о существовании которого я даже на время забыл. — Тебя это не касается, — говорю я раздраженно и одариваю его мрачным взглядом. — Китнисс все-таки моя девушка, и это — наше с ней дело. Но парень и не думает униматься, что начинает раздражать меня еще сильнее. — О, раз уж мне «повезло» оказаться между двух огней, то еще как касается, — говорит он, и в его взгляде, направленном на меня, вижу такую ярость, что это несколько сбивает меня с толку. — Китнисс — прекрасный человек и, раз уж она, по твоим словам, твоя девушка, то ты точно не имеешь право так с ней обращаться. От такой его реплики я готов был уже взорваться: — Да какая тебе разница вообще?! Ты же… И тут мои глаза становятся огромными как два четвертака, и я вскакиваю со скамьи, точно ужаленный. Осознание только что свалилось на меня сверху подобно тяжелым камням и обжигающей лаве извергающегося вулкана. «И как я сразу не додумался? Светлые волосы, голубые глаза… взгляд, который я до сих пор не забыл. Это же… Пит Мелларк», — думаю я, во все глаза глядя на него, и здесь в мои мысли прокрадываются слова Прим: «Мальчик с красивыми голубыми глазами». Злость с новой силой заполняет меня изнутри, заставляя мои кулаки сжаться так, что костяшки пальцев немедля белеют и это даже причиняет мне боль. — Мелларк, — говорю я тихо, смотря на него в упор, не мигая. Пит тоже поднимается со своего места и становится напротив меня. Невольно отмечаю про себя, что он все же изменился с того времени, как я и мои приятели «подшучивали» над ним. Он возмужал и стал несколько шире в плечах. Что ж, теперь силы точно будут равны. «Наверняка же в качалку ходит и следит за собой… Чертов недоносок», — мрачные мысли подобно мерзким опарышам копошатся в моей голове, не давая соображать более здраво. И я не нахожу ничего лучше, как сказать: — Нам с тобой лучше поговорить на улице. Правда, говоря это, я не ожидал услышать от него это. Но услышал. — Согласен. *** Я и Пит спускаемся вниз через служебный вход и оказываемся за зданием больницы. Считаю это удачным местом для того, чтобы нас никто не услышал. И, в случае чего, не остановил. — Думаешь, я не узнал тебя, а, Гейл? — в голосе Пита слышны насмешливые нотки. Похоже, меня он совсем не боится. Что неудивительно — прошло уже довольно много времени. Но тогда… тогда, судя по его мольбам остановиться и оставить его в покое, он меня действительно боялся. Кривая улыбка растягивает мои губы, когда я все это вспоминаю. — Видимо, я был настолько хорош, что ты меня запомнил. Неужели хочешь реванша, Пит? — О, еще как… Я не успеваю ничего сказать, как с одним молниеносным глухим ударом мне под дых оказываюсь лежащим на влажном, но странно теплом асфальте. «Похоже, недавно был дождь», — с удивлением замечаю я и быстро вскакиваю на ноги. Пит все так же ухмыляется, а я вдруг понимаю, что в крови начинает закипать бурный ураган чистого адреналина. И я знаю — мне это до безумия нравится. Теперь уже очередь Пита получать свою порцию боли. Со следующими ударами — моими — он невольно сгибается пополам, машинально закрывая левую сторону лица. Я громко смеюсь, отлично понимая, что при этом выгляжу как сумасшедший. Хотя… почему «как»? Может, я и есть сумасшедший… — Эй! Прекратите немедленно! — слышу сзади рассерженный голос Китнисс и поворачиваюсь к ней. — В чем дело, милая? Тебя что-то не устраивает? — улыбаюсь я ей, и она хмурит брови, глядя на меня с осуждением. — Да, не устраивает. Вы, блин, взрослые люди, а ведете себя сейчас, как дети малые. Даже хуже, чем дети. Дети не соображают, что делают, и каковы будут последствия. А вы… просто два идиота! И то, что она делает дальше, обескураживает меня настолько, что лишает дара речи: идет к Питу. Не ко мне… к нему. — Пит, ты в порядке? — спрашивает она, отнимая его руку от лица и пытаясь рассмотреть явно впечатляющие результаты моих кулаков. — Хорошо, что больница рядом, тебе бы… — Все хорошо, не волнуйся. Я лучше… отправлюсь домой, — отвечает он и даже пытается улыбнуться, как ни в чем не бывало. — Китнисс? — нет, я просто глазам не верю. — Что ты, черт возьми, делаешь? Она направляет на меня сердитый взгляд. — А как ты думаешь, ЧТО я, по-твоему, делаю? Из-за тона, которым она произнесла этот вопрос, у меня пропадает куда-то вся спесь. Я не отвечаю, молча наблюдая, как Пит скрывается в недрах здания больницы, поскольку войти и выйти можно только так, и даже не замечаю, как получаю довольно болезненный тычок в левый бок. — Ай! — вырывается из меня, и я неосознанно кладу руку на место, на которое пришелся удар. — За что? — Не нужно было тебе распускать руки, Гейл. Он тебе ничего не сделал, — говорит она, хмуро глядя на меня. — О, милая, это ты так думаешь, — отвечаю я, приближаясь к ней вплотную и, взяв ее запястья в свои руки, несильно сжимаю их. Говоря честно, вся эта ситуация не только позабавила меня, но и подлила масла в огонь, только раззадорив. Вся моя злость страстно желала перейти в другое русло, и Китнисс явно понимает, в какое, иначе бы она не смотрела на меня так. — Гейл, что ты делаешь? — спрашивает она, когда я опускаю ее руки себе на бедра. — А ты как думаешь? Мне это нужно. Здесь и сейчас. — Ты издеваешься? До дома не дотерпишь? — она пытается вырвать свои руки из моих, но я лишь крепче сжимаю их, явно доставляя ей боль. Ладно, пусть считает это маленькой местью — мой бок все еще немного болит. — Нет, — следует короткий ответ, сорвавшийся с моих губ, которыми я хочу поцеловать ее. Но она лишь вскрикивает от боли, и я разжимаю пальцы, которыми все это время держал как в тисках ее хрупкие запястья. Она сразу же отскакивает от меня на приличное расстояние и потирает свои запястья, которые в свете уличного фонаря кажутся почти черными. Хоть я и знаю, что на самом деле они красные. — Придурок ты, Гейл, — говорит она достаточно громко, чтобы я услышал, и, развернувшись, убегает к зданию и вскоре скрывается за дверью со светящейся надписью над ней «Служебный вход». Я остаюсь стоять на месте, не двигаясь. В голове после всего, что произошло, образовалась сплошная помойка, в которой сам дьявол ногу сломит. Но одна-единственная мысль все же бьется в предсмертной агонии где-то в районе лба: «Я только что запустил необратимый механизм уничтожения… что же я натворил?»