And it's not a cry you can hear at night It's not somebody who's seen the light It's a cold and it's a broken hallelujah И то не плач, что услышишь ты в ночи, Не кто-то, кто видел свет, А только холод разбитых «Аллилуйя». Amy Macdonald — Hallelujah
POV Китнисс Как и обещала ранее Хеймитчу, я осталась в офисе до самого вечера. Пара алкогольных напитков, которые мы выпили с Энни в обеденный перерыв, неожиданно придали мне сил, поэтому я смогла закончить все свои статьи задолго до дедлайна. И этому я была безмерно рада. Закрывая офис на ключ, я вспоминаю, что нужно еще поехать в больницу — забрать Прим домой. Буквально пару часов назад она позвонила мне с радостной вестью — ее сегодня уже выписывают, чем обрадовала и меня тоже. Конечно, во время нашего с ней разговора я мысленно пообещала себе, что, как только мы окажемся дома, я не возьмусь за ремень и не отлуплю мою дорогую сестренку по ее тощей заднице, но кто говорил, что мне нельзя помечтать об этом? «Ну, да, а то потом еще окажется, что она нажалуется куда-нибудь в социальные службы про несуществующее на деле насилие в семье… нет, такого счастья мне точно не нужно», — мрачно думаю я, пока такси везло меня прямиком к больнице. — «Лучше пусть это останется между мной и… мной. Нечего впутывать это в реальность». Минут двадцать спустя я и Прим, получив все необходимые документы о выписке, радостно ехали уже домой. Прим на повышенных тонах жаловалась на больничную еду, душ, пациентов и нерадивых медсестер, а я, слушая ее вполуха, уже была готова выбить из нее всю дурь прямо здесь и сейчас. Но сдерживалась, успокаивая себя, что все это скоро закончится, а моя сестра через пару лет повзрослеет. «Очень надеюсь», — процедил сквозь зубы мой внутренний голос, а такси в это время притормаживает прямо у входа в наш дом. Я расплачиваюсь, и мы с сестрой выходим, вернее, вываливаемся из машины прямо на свежий воздух, которым насквозь пропитана улица. «Скоро уже Хэллоуин», — рассеянно думаю я, когда мы преодолеваем несколько лестничных пролетов, и наконец заходим в нашу квартиру. — «Надо бы подумать, что за костюмы прикупить для праздника…» Мы с сестрой очень любили Хэллоуин за его особенную мистическую атмосферу. И да, мы любили наряжаться и пугать детишек в округе. Это всегда было весело. Жаль только, что Гейл не разделял этого нашего безумия. Он часто казался таким отстраненным, когда я говорила ему о своем детстве, рассказывала об увлечениях или о том, как прошел мой день. В конце концов я просто потеряла всякий интерес делиться с ним чем-то, что меня интересовало или волновало. «Все равно это пустая трата времени». — О, а вот и вы, — слышу голос Гейла из кухни. — Чай будете? Я тут пирог купил. Персиковый. «Легок на помине», — проносится у меня в голове злобный внутренний голос, и я, разувшись и повесив куртку на вешалку в прихожей, говорю вслух достаточно громко, чтобы он услышал: — Спасибо, я откажусь. Прим бросает на меня немного удивленный взгляд, но ничего не говорит, заметив выражение моего лица. Да, готова отдать голову на отсечение, что выгляжу сейчас, как злобная фурия. Если не страшнее. — Если хочешь, иди поешь, — говорю я сестре и та молча кивает, затем вдруг крепко обнимает меня и шепчет на ухо: — Если вы поругались, ничего страшного. Только не держи это в себе, хорошо? — Хорошо, — с легким удивлением шепчу я в ответ, и Прим отстраняется. — Знаешь, Гейл, я тоже не хочу есть, — щебечет сестра. — И вообще, я устала, и лучше пойду спать. Всем спокойной ночи! — Спокойной, — как мне кажется, немного грустно говорит в ответ Гейл. Сестра подмигивает мне и быстро удаляется дальше по коридору, через пару мгновений хлопнув дверью, ведущую в ее комнату. Решив, что чай мне все же не помешает, иду на кухню, старательно делая вид, что не замечаю застывшего у стола Гейла с весьма виноватым выражением на лице. Когда я достаю свою чашку из сушилки, Гейл прокашливается и начинает: — Кит… нам нужно поговорить. — Да? И зачем же? — спрашиваю я немного звенящим от злости голосом. — Затем, что… прости меня! Мне нужны эти отношения, и я был не прав, когда так вел себя… с тобой, — бормочет, сбиваясь он, но я лишь фыркаю в ответ, попутно наливая свежезаваренный зеленый чай себе в кружку. — О да, ты был ОЧЕНЬ неправ, — шиплю я сквозь зубы, обернувшись и посмотрев на него в упор тяжелым взглядом, — когда ударил меня и оскорбил. И если ты думаешь, что я так просто прощу тебя, то ошибаешься. Одним «прости» тут не отделаешься. Эта рана должна затянуться, а на это потребуется какое-то время. — Ты права, — говорит Гейл еле слышно, и его плечи грустно опускаются вниз. — Прости меня еще раз… этого больше не повторится… Вся эта ситуация выбивала у меня почву из-под ног. Я смотрю на него и вижу, что ему действительно жаль. И хочется ведь ему поверить! Ну, хотя бы еще раз… ведь все заслуживает второго шанса, правда ведь?.. Вот только… внутри было как-то все слишком тяжело и больно, чтобы простить вот так вот просто. — Я… прощаю тебя, — медленно говорю, ощущая, как слова ни в какую не хотят срываться с моего языка, но я делаю над собой почти титаническое усилие. — Но учти — это в первый и последний раз. Если такое повторится еще раз, я… брошу тебя. На лице Гейла появляется шок, когда он смотрит на меня. Чувствую, что он хочет сказать еще что-то, но ситуация явно не на его стороне, поэтому он мнется и молча кивает. Обреченно как-то. Я же беру в руки чашку с еще дымящимся в ней чаем и иду к выходу из кухни, но на половине пути задерживаюсь, чтобы… положить руку на плечо парня и легонько сжать его, давая ему, таким образом, крохотную, но надежду, что еще ничего не потеряно. Затем спустя считанные секунды моя рука скользит вниз прочь с его плеча, а я прибавляю шагу и направляюсь в гостиную, чтобы ровно до времени отхода ко сну успеть насладиться уединением в компании телевизора и вечернего шоу Джимми Киммела. ***If I was your girl believe me I'd turn on the Rolling Stones We could groove along and feel much better Если бы я была твоей девушкой, поверь мне, Я врубила «Rolling Stones», Мы веселились, и нам стало лучше. Halestorm — Damn I Wish I Was Your Lover
Следующим вечером, даже уже практически ночью, после закрытия офиса я выхожу из здания в полной уверенности, что домой теперь придется добираться на такси, поездка на котором выльется мне в кругленькую сумму. Но… мои ноги вдруг останавливаются, а взгляд натыкается на мотоцикл, в темноте кажущийся темно-красным, стоящий возле фонтанчика, а рядом… — Пит? — неуверенно спрашиваю я и подхожу ближе. С каждым моим шагом сердце бьется все быстрее, отзываясь жгучей болью в груди. — Привет, — улыбается он. — Тебя подвезти? — Нуу, — мнусь, не решаясь согласиться, — а ты разве не должен быть уже дома? — На самом деле, меня сегодня ждать никто не будет, поэтому, — он указал рукой на свой мотоцикл, — я хотел бы пригласить тебя прокатиться со мной. Если дома тебя тоже никто не ждет. Я думаю о том, что Гейл, возможно, будет волноваться, а Прим всю ночь будет миксовать в клубе и… а, к черту. — А давай, — говорю я твердым тоном, про себя думая, что такого шанса потом может и не быть. А Гейл переживет, если я заявлюсь домой чуть позже обычного. Пит радостно улыбается и протягивает мне шлем, который я принимаю, и при этом словно специально обхватываю его теплые пальцы своими. Буквально на секунду. На одну гребаную секунду, прежде чем… Он отпускает шлем и помогает мне зафиксировать его ремешками. Я сажусь на мотоцикл сзади, и мысленно благодарю саму себя, что сегодня я надела джинсы, а не что-нибудь менее удобное. — Ты… можешь положить руки мне на плечи или… обнять меня, — говорит он, слегка запинаясь. — Исключительно ради того, чтобы было удобно сидеть. — Поняла, — выдыхаю я и послушно обнимаю его за талию, чувствуя, как мои щеки становятся пунцовыми. Черт, повезло, что он меня сейчас не видит… — Я должен сказать еще кое-что, — Пит поворачивает ключ зажигания, и мотор послушно ревет, начиная прогреваться, — не сочти это странным, но при поворотах двигайся вместе со мной, хорошо? — Хорошо, — понимаю, как это звучит, но соглашаюсь, краснея еще больше. Он оглядывается в мою сторону, улыбаясь немного смущенной улыбкой. — Это правило нужно соблюдать, чтобы все было правильно, — говорит он. — Готова? — Готова, — громко говорю я, стараясь перекричать шум двигателя. — Отлично! Пит снимает мотоцикл с подножки, убирает ногу с земли, выжимая сцепление. Верный стальной конь начинает свое движение, повинуясь командам тела и рук хозяина, и постепенно набирает скорость. Я машинально жмусь к нему ближе, наблюдая, как под ритмичный рев двигателя мы мчимся вдоль ярких огней Мэдисон Авеню. С удивлением отмечаю, что машин сейчас не так уж и много, а Пит едет на допустимой скорости — шанс попасть в аварию не такой уж и большой. Или, может, я просто боюсь?.. Постепенно страх все-таки отпускает меня, и я позволяю себе чуть расслабиться. Ветер свистит вокруг, обвивая наши тела, и заставляя концы моего шарфа, казалось бы, надежно спрятанного под кожаной курткой, выбиться из кожаного плена и развеваться по бокам от меня. Ветер дарит мне ощущение манящей и желанной свободы, и я даже представляю, что лечу, пусть не на настоящих крыльях, но на развевающимся подобно крыльям полоскам ткани собственного шарфа. Я вдыхаю холод этой свободы полной грудью и понимаю, что впервые не чувствую ни давящей на меня тоски, ни печалей, сжимающих мое сердце подобно железным тискам, ни сожалений и сомнений… ничего плохого. Только этот ветер, это ощущение полета и… Пит. В этот момент мне настолько хорошо, что хочется петь! Или закричать, или просто выругаться, обложив отборным матом собственную жизнь. Но нет, вместо этого я начинаю… смеяться. Громко смеяться. — Кит, ты там в порядке? — слышу голос Пита, в котором проскальзывают игривые нотки. — Да! В полном! — кричу я и улыбаюсь как дура. — Тогда почему смеешься? — Потому что мне хорошо! Впервые мне ТАК хорошо! Вухуу! — и я делаю то, чего на самом деле очень боюсь: отпускаю талию Пита и поднимаю обе руки вверх, продолжая смеяться. А затем… — Я люблю тебя, Пит Мелларк! «Ой…» Быстро возвращаю руки на прежнее место и застываю, гадая, слышал он или нет. Но Пит не отвечает, только прибавляет немного газу, выжимая сцепление. Мотоцикл гонит по дороге со скоростью, заставляющей струиться по моим венам вместо привычной крови срывающий крышу адреналин. Чувствую, как на спине почти вырастают крылья из свежего ветра, и страх вновь меня отпускает, возвращая на мое лицо счастливую улыбку. Этот момент единения с дорогой и бешеным жаром тела Пита, струящимся сквозь его кожаную куртку и передающимся мне, я бы хотела оставить в вечности. Запереть его там, где никто никогда не найдет, и выкинуть ключ. Сохранить только для себя. ***No more reasons to deny That I believed that you were mine Больше нет причин отрицать, Что я верил в то, что ты была моей. Cavo — Let It Go
POV Гейл — Ах, ты ж черт… Я случайно напарываюсь рукой на дверной косяк и вгоняю в большой палец занозу. Не очень это приятно по ощущениям, да и зрелище отнюдь не вдохновляющее. Со вздохом иду в ванную, под струями холодной воды промываю ранку, затем достаю из шкафчика над раковиной баночку со спиртом, ватные диски и пинцет. Периодически морщась от слабых, но ощутимых болевых покалываний, вытаскиваю несчастную занозу и очищаю спиртом палец, постепенно останавливая кровь. Затем, поразмыслив немного, заклеиваю ранку пластырем и надеваю черные перчатки для уборки. Прим, сославшись на хорошее самочувствие, уехала в клуб на работу, и я со спокойной душой ее отпустил. Зная, что она точно больше ничего не употребляет, и что ее истощение вызвано ничем иным, как простым стрессом, я был как никогда спокоен. И сейчас, в свой выходной занимаясь уборкой по дому, и попутно отпуская ситуацию с младшей сестрой Китнисс, я вдруг задумался о другом — о наших отношениях с Кит. Вернее, о том, что с ними начало происходить. Смахивая пыль с верхних полок, поверхностей столов и прочей мебели, я думал, что в большей степени вина лежит на мне. Возможно, Кит начала отдаляться потому, что я не уделял ей должного внимания. А возможно… дело было в романтической стороне, или в ее отсутствии, если быть точным. Мы уже целую вечность не ходили на свидания, я не дарил ей подарков, и даже не говорил ей комплиментов… но только в этом ли причина?.. Я думаю о том, как Китнисс холодна со мной в последние месяцы. Редко обращает на меня внимание, не проводит со мной время, да и толком не разговаривает, и все чаще задерживается в офисе допоздна, объясняя это большим количеством работы, которой заваливает ее начальник. Я уже начинаю подумывать, что она ходит на сторону. Особенно, недавняя стычка с Питом зародила во мне эти странные сомнения. Почему странные? Потому, что, хоть я и думаю об этом, доказательств ее измен у меня нет. Теперь, произнеся это, хоть и мысленно, я убеждаюсь в том, насколько все это звучит глупо и безосновательно. Китнисс не может мне изменять, это уже совсем за гранью фантастики. Уж я-то понимаю — знаю ее не первый год все-таки. И у меня достаточно оснований для того, чтобы безоговорочно ей доверять. Поэтому эти мысли я, пожалуй, задвину на самое дно глубоко в ящик Пандоры. Замахнувшись ворсистой щеткой на особо дальний угол под самым потолком, в котором пестрела пыльная паутина, я внезапно прихожу к выводу, что знаю, что именно мне нужно сделать. К этому шагу я подготовился довольно давно, но, видимо, время для него настало сейчас. Это последнее, что я могу сделать, чтобы хоть как-то удержать эти отношения на плаву. Кивнув самому себе в ответ на мысленный монолог, я откладываю щетку в сторону и иду в комнату переодеваться в джинсы и футболку. — Так, все, что мне понадобится — бутылка вина, причем, отменного качества. Иначе ни черта у меня не получится, — бормочу я себе, зашнуровывая ботинки и облачаясь в осеннее пальто — все же на улице уже второй месяц как не лето, а мне бы не хотелось внезапно застудить себе горло и заболеть. Лечение здесь не из дешевых. — Все, пора… Я выхожу из дома под прохладные струи октябрьского ветра и, подняв воротник пальто повыше, держу курс в ближайший винный магазин. В душе я надеюсь, что моя затея сработает, как нужно, и что мне не придется ни о чем жалеть. Но ведь у каждой медали две стороны. Поэтому я не отметаю вероятность, что все может пойти наперекосяк. — Ну, попытка не пытка, как говорится. Пока не попробую, не узнаю, — убеждаю себя я и уверенным шагом переступаю порог винного магазина. ***This won't last forever It's just another night Это не продлится вечно, Это всего лишь еще одна ночь. Andy Black — Paint It Black
POV Пит Спустя какое-то время я привез нас к одному уютному бару под названием «Секс и Рок-н-Ролл (Sex & Rock-n-Roll)», затерянному среди домов на шумной улице и, заглушив мотор, поворачиваюсь к Китнисс. — Ты не против немного выпить? Она в ответ мотает головой из стороны в сторону и, догадавшись снять шлем, отвечает немного осипшим голосом: — Абсолютно не против. Кивнув, я помогаю ей спуститься с мотоцикла и затем протягиваю ей руку. Китнисс бросает на меня неуверенный взгляд. — Пит, мы же договорились… — Не держаться за руки. Я помню, — отвечаю я ей, но руку все же не убираю. — И не предлагаю делать именно так, как ты подумала. Возьми меня под локоть — уж поверь, в этом жесте нет ничего такого. Немного поколебавшись, она, тем не менее, берет меня под руку и я, улыбнувшись, веду ее в бар. Внутри очень шумно: вечер пятницы и призрак грядущего уикенда давал о себе знать, поэтому все стремились хорошенько отдохнуть, начиная с уже сегодня. Мы опускаемся на два свободных места у барной стойки и заказываем местный ирландский кофе — ядреную смесь кофеина с виски. Пока нам смешивают напитки, мы с Китнисс завязали разговор. Ничего суперинтересного: немного о работе, немного о предпочтениях в еде, о музыке, которая ужасающим шумом била по ушам здесь, в баре, о кино и еще о многом другом. — Ваш заказ, — перед нами с глухим стуком ставят два высоких стакана с темно-карамельной жидкостью и шапкой из взбитых сливок и смесью пряностей сверху. Поблагодарив бармена, мы одновременно отпиваем по внушительному глотку от наших напитков, и так же одновременно слегка морщимся, почувствовав яркий вкус, который приятно обжег горло. В этот момент Китнисс отставляет чуть в сторону свой бокал и, сунув руку в карман куртки, достает на свет маленькую жемчужинку. Ту самую, которую я когда-то вручил ей на весьма неординарной вечеринке в темноте. Жемчужина блестит в неярком свете бара, распространяя легкие блики на деревянной поверхности барной стойки, и полностью захватывая мое внимание. — Ты… все еще носишь ее с собой? — слегка удивляюсь я, но на деле от этой картины у меня внутри разливается приятное тепло. Да, я не ожидал, что она ее сохранит, и это тяготило меня. А сейчас я вижу, что мои ожидания не оправдались, и от этого мне так хорошо, что… — Конечно, ношу, — говорит Китнисс и тепло улыбается мне. — Пит? — в ее голосе звучит легкое волнение, когда она заглядывает мне в глаза, которые будто бы остекленели на мгновение, когда я посмотрел на нее. — С тобой все хорошо? Ты какой-то… слишком красный. Или, может, это все освещение… — Все отлично, — улыбаюсь я во весь рот, чувствуя, что счастлив сейчас до чертиков, и делаю внушительный глоток своего напитка, позволяя горячей жидкости продолжать затуманивать мой разум. — Просто… не могу насмотреться. — На что? — я слышу недоумение в ее голосе и не могу сдержать новой широкой улыбки. — На «кого», — машинально поправляю я, совершенно не заботясь о том, как она воспримет мои слова. — На тебя. — Пит, — тихо говорит она, и самое странное — в этой какофонии барных звуков я ее слышу. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я вдруг беру ее руку, лежавшую на барной стойке, в свою, при этом смотря прямо в ее удивленно распахнувшиеся глаза. — Кит, послушай… с твоим появлением в моей жизни что-то… изменилось. И я думаю, что в лучшую сторону. Пусть я еще не понял, что именно происходит, но мне это, определено, нравится. Ты — удивительный человек. Когда я с тобой, я чувствую что-то странное — будто бы обрел что-то, что давно потерял. Что-то родное, близкое мне. Словно вернулся кусочек давно забытого детства, в котором было все так хорошо и беззаботно. Ты… понимаешь? — Кажется, — отзывается она с легкой улыбкой. — Я когда-то давно читала о понятии «родственные души», и теперь у меня четкое ощущение, что ты говоришь именно об этом. Это… на уровне подсознания. Ты просто чувствуешь, что с определенным человеком вы будто бы связаны невидимыми нитями полного взаимопонимания. С таким человеком даже есть, о чем молчать. — Хм, если захочешь как-нибудь помолчать со мной, я не буду возражать, — говорю я, ухватываясь за последнюю ее реплику, которая мне начинает нравиться все больше. — Я тоже не буду возражать. Если хочешь, можем как-нибудь помолчать, например, в кино. — Я же правильно понимаю — это приглашение? — лукаво улыбаюсь я, не замечая, как осторожно поглаживаю ее тонкие пальцы, покоящиеся в моей ладони. — Да, это приглашение, — она слегка наклоняет голову, пряча за длинными темными волосами смущенную улыбку, которую я все равно замечаю, и мое сердце от этого начинает болезненно трепетать. — А сейчас я думаю, что уже достаточно поздно, поэтому нужно вернуться домой. — Да, конечно, — спохватываюсь я. — Я отвезу тебя. — Нет, Пит, — она убирает свою руку из моей и закидывает сумку на плечо, — пойми меня правильно: в прошлый раз в больнице все закончилось не слишком удачно, поэтому… я лучше поеду на такси. — Хорошо, — киваю я. Да, я отлично ее понимаю. Делли мне, конечно, не устраивала скандалов по поводу моих поздних возвращений домой, но зато я могу представить эту ситуацию с участием Гейла. А допустить такого снова я точно не могу. Мы рассчитываемся с барменом и выходим на улицу, где Кит практически сразу ловит такси, и скрывается в салоне. — До встречи? — спрашивает она, опустив стекло. В ее глазах застыла надежда, и это подстегивает меня не хуже какого-нибудь кнута. — До встречи, — эхом повторяю я, нежно улыбаясь ей. Китнисс возвращает мне улыбку и затем четко называет таксисту свой адрес, и машина трогается с места, оставив резкий звук скрежета колес висеть в воздухе. Я еще долго стою на одном месте, смотря ей вслед, но так и не решаясь пошевелиться. Я начинаю кое-что понимать, и это понимание оглушает меня, словно гром среди ясного неба.