Carefully taking hold of my heart Slowly tearing it apart… tearing it apart Ты осторожно завладеваешь моим сердцем, Разрывая его… разрывая его. Halestorm — Shadows Of My Heart
POV Китнисс Дверь в квартиру с тихим щелчком закрывается за мной, и я, стягивая с себя шарф и куртку вместе с сапогами, иду в гостиную с глупой улыбкой и мечтательным выражением на лице. Мной все еще двигает слабый заряд крепкой смеси кофе и виски, и твердая решимость сказать Гейлу, что эти отношения не для меня и… — Китнисс? Это ты? — в гостиную заглядывает Гейл. Выглядит он слегка обеспокоенно. — Да, — отвечаю. — Извини, припозднилась. Как прошел день? — О, он был отличным, — на его лице появляется теплая улыбка, — рад, что ты здесь, — затем вдруг спохватывается и добавляет: — Погоди, я сейчас. Я недоуменно смотрю ему в след, гадая, что же там такое. Через минуту я услышала какой-то звон, похожий на стекло, а еще через минуту появляется радостно улыбающийся Гейл с двумя бокалами с красным вином в руках. — По какому поводу пьем? — спрашиваю я, принимая у него из рук бокал. — Ну, повод действительно есть, — говорит Гейл, садясь на диван напротив меня. Откашлявшись, он начинает чуть дрожащим от волнения голосом: — Китнисс… мы с тобой вместе уже целых шесть лет. У нас был долгий, трудный путь, мы выстраивали наши отношения буквально по кирпичику. Вместе. И результат… стоил всех тех усилий, что нам пришлось затратить. Это… сложно оценить, ибо невозможно. Это стоило всего и… даже если бы у меня был шанс что-то исправить в прошлом, я бы прошел весь путь заново и никогда не стал бы ничего менять. И, в общем… Я ощущаю, как внутри меня комками поднимется липкий холод — отчаяние. Я со страхом смотрю в серые глаза Гейла, ожидая, что он скажет дальше. И он говорит: — Китнисс Эвердин, ты… будешь моей женой? Мой взгляд опускается на красивое платиновое кольцо с аккуратным бриллиантом в виде переливающейся миниатюрной розы, мирно покоящееся на подушечке маленькой, изящной коробочки, обитой зеленым бархатом. Я вижу это кольцо, вижу эту уже ненавистную мне розу очень ясно и мне тут же хочется закрыть глаза. Хочется исчезнуть. Раствориться. Сделать все, лишь бы не видеть этого, не быть здесь… «Одно слово, Китнисс», — бьется упрямая, но здравая мысль в висках, — «скажи «нет», закончи это». Понимаю, что это было бы правильным решением. Но с моих губ срывается предательское: — Да… В следующее мгновение меня накрывает своими бурными объятиями Гейл, я слышу его радостные возгласы о том, что он самый счастливый человек на земле. А я… во мне лишь пустота. И ее, кажется, теперь уже ничем не заполнить. — Мне нужно… подышать свежим воздухом, — говорю, легко вырываясь из замка его рук, и иду на ватных ногах на балкон. Снаружи идет ливень, громко шумя в ночной темноте бесконечными водяными потоками. Воздух сотрясают далекие раскаты грома, и черное небо вдруг озаряется яркими молниями, которые своими ослепляющими прожилками пронзают неясные облака. И тут меня оглушает, почти сбивает с ног осознание того, что я только что натворила. Капли дождя смешиваются со слезами, так внезапно хлынувшими из моих глаз. Я же хотела все закончить… сказать Гейлу, что больше так не могу, что он — не тот, кто мне нужен, пусть я и поняла это только сейчас. Смотрю в небо, и в груди больно щемит сердце. Слезы, только затихшие, горячими ручейками вновь скатываются по щекам, а я даже не пытаюсь смахнуть их. «Да, все кончено», — стучит в голове непрошеный голосок, и я невольно прислушиваюсь к нему. — «Вот только не для Гейла, а для Пита. А так ли ты уверена, что у него действительно есть чувства к тебе, а, Китнисс? Что, если ты все придумала? Прямо как в детстве, когда вы с сестрой придумывали для себя другие миры, где все по-другому. По-своему ирреально. Даже, пожалуй, идеально. Но нет же ничего идеального. Все только в твоей голове. И чувства Пита тоже. Ну, скажи мне, разве ты тоже так не считаешь?». — Да, — шепчу, глядя куда-то в темноту невидящим взглядом, — я думаю так же. Пит меня не любит. Он просто добрый, и относится ко мне по-человечески, как… к другу. Мы просто друзья. У него есть девушка, у меня — парень. Все уже написано за нас. И поздно уже что-либо менять… ***Somewhere far beyond this world I feel nothing anymore Где-то вдали от этого мира Я больше ничего не чувствую. Breaking Benjamin — Dear Agony
POV Пит Час назад. Я смотрю вслед такси, в которое села Китнисс, давно скрывшееся из виду, и вдруг начинаю кое-что понимать. Осознание волнами поднимается внутри, заполняя меня всего чем-то горячим. «Пит, да ты спятил», — вкрадчиво шепчет мне мой внутренний голос, и я пытаюсь отмахнуться от него, но ничего не выходит. — «У тебя устоявшаяся, стабильная жизнь: любимая работа, отличная зарплата, есть девушка и понимающие друзья. Зачем тебе она? Ответь: зачем?» — Я… люблю ее, — шепчу, и собственные слова вгоняют меня в шок. — Ох, черт, я только сейчас это понял… В пору хвататься за голову. Как отреагирует Делли, если я скажу, что не люблю ее и хочу расстаться? А ее родители? Что скажут они? Я верчу в руках мотоциклетный шлем, пытаясь собрать мысли в одну упорядоченную кучку. «Да какая тебе разница, что они скажут?» — снова этот голос. — «Главное в другом. Что скажет Китнисс, когда ты признаешься?» И действительно… что она скажет? Вдруг отвернется от меня, сочтет, что я предаю нашу дружбу? Или… подумает, что я запросто могу изменить и бросить девушку, с которой встречаюсь уже долгое время, ради другой? Тогда она точно подумает, что я непостоянный… и что мне нельзя доверять. «Пит, ты идиот. Если ты ее любишь, скажи ей об этом. И если ваши чувства взаимны…» Взаимны… я невольно вспоминаю ту жемчужину и как она смотрела на меня, когда мы разговаривали в баре. Был ли то влюбленный взгляд? Или мне просто показалось?.. Я делаю глубокий вдох и надеваю шлем, фиксируя его ремнями, одновременно с этим завожу двигатель. Решено. Я поеду к ней и скажу все, как есть. И потом… нет, все зависит от ее ответа. Если она тоже меня любит, то с Делли я точно расстанусь, чтобы не мучить ее. Даже ради «хорошей партии». Как ни крути, она не виновата, что у меня к ней нет никаких чувств. Но если Китнисс скажет «нет»… все останется как есть. Возможно, мы сможем быть друзьями и дальше. Все же лучше так, чем совсем отпустить ее из собственной жизни и вообще не видеть ее, не говорить с ней, не прикасаться… Я вскакиваю на мотоцикл и, выжимая сцепление почти на полную, мчусь к ее дому. Я боюсь. Боюсь того, что если в кратчайшее время не буду у нее, что если не успею вовремя, то вся моя решимость испарится, как исчезающие чернила с бумаги. И тогда я уже не смогу признаться ей… ни в чем. Решимость и страх — единственное, что в тот момент двигало мной, и не давало сойти с дистанции. Я смогу. Я же Пит Мелларк, черт возьми, и я никогда, и ни за что не сдаюсь. Я скажу ей. Сейчас. Ровно через пятнадцать минут начался ливень, и я моментально промок. Но менять свое решение было поздно — я уже был под окнами ее квартиры. И черт меня тогда дернул поднять голову и посмотреть на балконы. Да, я увидел ее. Но сквозь ливневые потоки трудно было понять, видит ли она меня. Я смотрю на нее, и внутри меня все кипит от переполнявшего меня радостного волнения. Звуки моего участившегося дыхания заглушает дождь, сердце готово продраться сквозь грудную клетку, и я хочу крикнуть ее имя изо всех сил, но… Дверь открывается и на балкон выходит… Гейл. Он что-то спрашивает Китнисс и затем обнимает ее. В своих мыслях я хочу, чтобы она наконец заметила меня, и оттолкнула его, и спустилась сюда, ко мне… но… я вижу лишь, как она обнимает его в ответ. А меня в этот момент рвет на части жгучая смесь из боли и обиды. И я буквально слышу, как мелкими, острыми осколками мое сердце рассыпается в ничто. *** Я вхожу в квартиру настолько тихо, насколько позволяют мои отяжелевшие хлюпающие ботинки, и, стараясь не шуметь, снимаю с себя мокрую куртку. Свет неожиданно включается с громким щелчком и моментально ослепляет меня. — Делли! — говорю я удивленно — она застала меня врасплох. — Почему ты не спишь? — Я спала, — отвечает девушка, скрещивая руки под грудью так, что она приподнимается и в глубоком вырезе шелковой ночной сорочки выглядит весьма соблазнительно. Вот только я едва обращаю на это внимание. — А ты где был? — Задержали на работе, — отвечаю устало. — Делли, милая, мне нужно тебе кое-что сказать… В глазах девушки мелькает тревога и она, взяв меня за руку, молча ведет на кухню, где усаживает на мягкий стул. Сама же садится напротив меня. — Что случилось? — Сейчас, подожди, — говорю и, встав, иду в нашу с ней спальню. Там выуживаю из прикроватной тумбочки небольшую, винтажного вида, коробочку, сделанную в виде белой ракушки, и бреду обратно на кухню с тяжелым сердцем. Я понимаю, что собираюсь сделать и… совершенно этого не хочу. Но… должен. Уже на кухне я снова опускаюсь на стул и, заставив себя посмотреть в глаза Делли, сбивчиво говорю уже давно заготовленный текст: — Делли, мы с тобой вместе уже давно и за все это время нам удалось построить действительно крепкие и доверительные отношения. Я верю — из этих отношений может вырасти что-то более… красивое, даже вечное. Возможно, это прозвучит немного сумбурно, но… не согласишься ли ты выйти за меня? — и открываю коробочку, где сверкает обручальное кольцо из розового золота с прозрачно-голубым аквамарином и россыпью мелких бриллиантов по бокам. Растроганная Делли ахает и прижимает руки ко рту со слезами. В следующее мгновение я получаю от нее порывистый поцелуй, и она шепчет мне на ухо слова, которые я и в самом страшном сне слышать от нее не хочу: — Конечно, я согласна! Выдавливаю из себя улыбку, как мне кажется, радостную, и, поцеловав ее в щеку, оставляю девушку на кухне. — Куда ты? — спрашивает она, тут же порываясь пойти следом за мной. — Мне нужно в душ. На улице ливень, а я вымок до нитки, — говорю, стараясь, чтобы в голосе не звучало ни капли раздражения. — О, тогда, конечно, иди, — улыбается девушка, смотрит на красиво переливающийся аквамарин на своем пальце, и вдруг спохватывается: — Пит! А когда ты успел купить это кольцо? — Это — фамильная драгоценность, оно принадлежало моей прабабушке. Просто… подумал, что это кольцо достойно такой девушки, как ты, — громко говорю я, и быстро захожу в душ, по дороге снимая с себя всю мокрую одежду. Включаю горячую воду и становлюсь под водопад, ощущая, как по телу струится живительное тепло, обволакивая меня плотным водяным облаком. Закрываю глаза, и перед внутренним взором начинают мелькать картинки: Китнисс, ее темные волосы, так напоминающие расплавленный, густой темный шоколад, ее серые глаза, смотрящие на меня с нежностью, ее мягкие, чуть приоткрытые губы, шепчущие мое имя, ее изящные руки с такой бархатной кожей… обнимающие Гейла. Мне сразу же хочется что-нибудь сломать, разбить… и желательно об голову этого парня. Черт возьми, почему он меня так раздражает?.. Встряхиваю головой, пытаясь прогнать эти образы. Потревоженные капли разлетаются в разные стороны, небрежными кляксами остаются на стенках душевой кабинки и скользят вниз тонкими дорожками. Пальцами ловлю эти капли и неосознанно вывожу на стекле букву «К», но тут же стираю ее. Глаза начинает неприятно жечь и щипать. Я подставляю лицо горячему водопаду, смывая собственные слезы. Слишком тяжело… Я выключаю воду, вытираюсь насухо и, облачившись в белую футболку и серые пижамные штаны, иду в спальню. Ложась в постель, мысленно убеждаю себя, что Китнисс меня не любит, и что ей будет лучше с Гейлом. За эти мысли мне сразу же хочется задушить себя… Маленькая рука Делли обнимает меня за талию и тепло от ее тела, которое прижимается к моей спине, обжигает меня. С трудом подавляю в себе сильное желание оттолкнуть ее от себя и накрываю ее руку своей. Скорее по привычке, машинально. Я чувствую себя сломанным, загнанным в ловушку. Без права на свободу. Без права на выбор… словно раненый дикий зверь, запертый в золотой клетке, именуемой «домом». Благие намерения моих родных и Делли ведут меня прямо в ад, на засасывающее в никуда дно, из которого я не выберусь уже никогда, если только… не найду способ хоть что-то изменить.