Шёлковая лента

- Вы обязаны проследовать с нами, - произнёс полицейский.       Следом за нами в дом вошёл ещё один мужчина в форме. Я не успела ничего ответить, как почувствовала, что чужие руки крепко берутся за мои запястья и заводят их назад. Меня несильно толкнули в спину, давая понять, что надо развернуться, и повели к выходу. Уже подойдя к машине, я обернулась, судорожно ищя глазами Колю. Его в это время держал второй полицейский. Было видно, как сжимается челюсть парня и хмурятся его брови из-за нежелания верить в происходящее. Он вертел головой, но встретившись со мной глазами, замер. - Я с тобой... люблю...- прошептал Коля одними губами, чтобы никто нас не услышал.       В следующую секунду передо мной открыли дверь и меня усадили на заднее сиденье. Я специально продвинулась на дальнее место, оставляя пространство Коле. Но неожиданно я увидела, что парня ведут в другой автомобиль, из-за чего меня резко бросило в холод. Я до крови закусила щёку и сжала ладони в кулаки. К глазам подкатывали слёзы, но я стойко с ними боролась, не позволяя себе показать собственную слабость.       Казалось, мы ехали целую вечность. За окнами мелькали пейзажи чужой, но уже привычной страны. Конечно, я скучала по России, но мысль о возвращении домой после всего пережитого убивала меня. Я закрыла глаза, стараясь представить Колю в этот момент. Наверно он так же нервно перебирает пальцами, бессмысленно поправляет карманы штанов. Волосы взъерошены, а губы сжаты в тонкую полоску. Интересно, а что он чувствует сейчас? Гнев? Раздражение? Обиду? Беспомощность? Нет, однозначно нет. Я точно знала, что мы не те люди, которые сдаются на середине пути. И хотя мы даже не были пока в курсе того, куда именно нас везут и что с нами собираются делать, я была уверена, что мы найдём выход из любой ситуации.       Естественно, меня не мог не волновать вопрос, как на нас вышли. Перед глазами стоял искренне улыбающийся Марк, такой простой и милый. Как так вышло, что мы ничего не заметили в его поведении? Как он смог так легко обвести нас вокруг пальца? Я никак не могла поверить, что тот человек, которому мы доверились и открылись, просто взял и выдал нас. Зачем ему это надо было? Я не могла сказать, что много раз в жизни сталкивалась с предательствами, и возможно поэтому, сейчас для меня словно обрушился мир.       В груди завязывался комок боли и обиды. И даже не столько на Марка, сколько на саму себя. Я поверила человеку, с которым была знакома от силы два дня. Правильная линия поведения, когда за тобой охотиться половина мира, ведь так? Я закрыла лицо руками, сильно прикусывая нижнюю губы. Меня охватил страх, что я в жизни больше не смогу никому доверять кроме Коли.       Мы подъехали к аэропорту. Я увидела, как из машины выходил беларус. Глаза были красными, но лицо по-прежнему сохраняло невозмутимый вид. Его повели в здание. Мужчина, находящийся со мной, в это время и не собирался меня куда-либо выводить. Именно тогда я и поняла, что полетим мы дальше не вместе. Коля - в Беларусь, я - в Россию. Я резко перевела взгляд обратно на парня, которого уже было плохо видно, осознав, что это могла быть наша последняя встреча. После такого побега, отец явно проследит, чтобы мы забыли даже о существовании друг друга.       Я, наплевав на всё на свете, схватилась за ручку двери и начала дёргать со всей силы, но дверь, конечно же, была заперта. - Так, спокойно. Давай хоть без истерик обойдёмся, не усложняй мне работу, - сказал полицейский, глядя на меня через зеркало.       Я от досады ударила по двери, и из глаз ручьём потекли слёзы. - Да не умрёт твой мальчик без тебя, не маленький уже, раз сбежать в другую страну умудрился, - ухмыльнулся мужчина.

***

      В самолёте было необычайно тихо. Я чувствовала, будто погружаюсь в какой-то другой мир. В голове не было ни одной мысли, а движения и звуки вокруг я и подавно перестала замечать. Сильнее всего душил факт, что мне не дали не то, чтобы попрощаться, а даже взглянуть последний раз в глаза Коли.       Я боялась представить, что меня ожидает дома. Раньше даже за малейшую провинность отец вызывал меня, как он говорил, для серьёзного разговора. До сих пор помню, как перед тем, чтобы зайти в кабинет, я делала пару глубоких вдохов-выдохов, пытаясь успокоить слишком быстро бьющееся сердце, и вытирала вспотевшие дрожащие ладони. После разговора меня обычно ожидало наказание наподобие недельного лишения тех тридцати минут, что мне отводилось в сутки на телефон, или недельного домашнего ареста. Хотя последние едва ли что-то меняло в моём образе жизни, ведь мне итак не разрешалось лишний раз покидать дом.       Однако это всё было за ерундовые шалости. Данная ситуация не шла ни в какое сравнение с ними. Но сейчас намного больше пугал даже не отец, а возвращение к старой жизни, ещё более ужесточённой. То, от чего мы бежали, пришло обратно с удвоенной силой. И если бы не Коля, я наверное даже бы смирилась с тем, что не способна ничего изменить. Однако теперь я не могла уже отпустить этого человека. Я не представляла своей жизни без него и была готова бороться.