***
Когда он прибыл в министерство, Гарри не был уверен, чего ожидать.Возможно, что люди будут приостанавливаться, тыкать пальцами, шептаться, и, может, кто-то сфотографирует его. Но он никоим образом не ожидал, что все остановятся. Тишина, охватила большой вестибюль. Гарри шел один среди людей, которые смотрели на него, словно неподвижные статуи. Поттер остановился у фонтана, который вновь стал таким, каким Поттер его впервые увидел. Он посмотрел на волшебных существ, восхищенно смотрящих на Волшебника и Колдунью, и в свете недавних событий чувствовал отвращение. Возможно, он был не самим лучшим в преображении, но он знал достаточно. Если бы он мог представить себе лучший мир, что бы он увидел? Он видел домового эльфа, улыбающегося прохожим. Он видел, как кентавр смотрит на людей с стоическим выражением лица и мудрыми глазами. Он видел, как в основании фонтана плавают русалки и водяные. Он видел драконов, летящих вокруг края. В самом фонтане он увидел гиппогрифа и фестрала, смотрящих в небо. Он видел сов, летающих вокруг их ног. Он видел гоблинов, смотрящих на качество клинка. Он видел, как оборотень отдыхает в пещере. Он видел, как вейла и леприкон делились секретами. И среди всех фантастических, независимых чудес, которые Гарри мог себе представить, он увидел мужчину, читающего книгу, и женщину, удивленно уставившуюся на мир вокруг нее, её палочка была позабытой в её рукаве. Поттер поднял свою палочку, и то, что он вообразил, стало реальностью, мрамор сместился, чтобы стать его версией. Он посмотрел на это и понял, что что-то упустил. Ему понадобилось три минуты, чтобы подумать о чем-то, что стоит добавить в камень. Слова, которые выгравированы на белом мраморе, звучали так: «У всех нас есть и свет и тьма внутри. Но важна только та часть, на которой мы решили действовать. Вот кто мы есть на самом деле». — Сириус Орион Блэк. Гарри наложил на фонтан оберег, чтобы обеспечить преображение. Конечно, люди могли изменить его, но даже Гарри был впечатлен реалистичностью пьесы. Он всегда наслаждался искусством, Поттер раньше никогда не понимал, насколько легко творить с помощью магии. В ретроспективе он должен был понять, что это возможно, учитывая то, что он и Гермиона могли делать в классе. Да, статуя была больше чайника, но это был неодушевленный предмет, и у Гарри была довольно великая сила. Когда он углубился в зал, люди снова начали двигаться. Служащие у двери отступили, когда они заметили его. Гарри был немного удивлен этой реакцией. Через месяц после финальной битвы люди так не реагировали. Да и студенты Хогвартса, конечно же, были в восторге от него. Конечно, через месяц после войны люди всё ещё скорбели и почти восемь месяцев спустя означало, что слухи о том времени выросли, вероятно, до абсурда. Волшебник, который взвешивал его палочку, сильно трясся и извинялся, когда чуть не уронил остролистовую палочку. Гарри мягко улыбнулся мужчине и взял свою палочку обратно. Поттер держал спину прямой, и он чувствовал равное удовольствие и ненависть к толпе, спотыкающейся друг о друга, чтобы убраться с его пути. Ему освободили лифт, и всякий раз, когда он останавливался — никто не присоединялся к нему. На самом деле, они приносили извинения за причиненные ему неудобства. Опыт был почти сюрреалистичным. Трудно было признать, что на этот раз он был в собственной шкуре. Когда Гарри наконец добрался до кабинета Кингсли, он был удовлетворен выражением облегчения на лице министра. — Все выйдите, — приказал Кингсли группе людей, сидящих перед ним. — Гарри Поттер, если ты не хочешь причинять мне боль. Пожалуйста, скажи мне, что ты ищешь работу, а не пришел подать жалобу? Гарри грустно улыбнулся: — Я слышал, они лишили твою должность всех полезных способностей. Кингсли рассмеялся: — Да, я стал общественным деятелем и лидером по связям с общественностью, но не более того. — Я не хочу работать, — сказал Гарри. Лицо Кингсли сморщилось. — Но я здесь, чтобы помочь. Скажите мне, что я могу сделать или сказать, чтобы остановить эту войну против всего, что не является полностью человеческим. Кингсли вытащил бутылку огненного виски и бросил его Гарри, который с легкостью поймал его. — Тебе это понадобится.***
Гарри думал, что газета преувеличивает события, но теперь он понимал, насколько, на самом деле, они преуменьшили. Кингсли и Гарри написали речь вместе, и Поттер — не совсем трезвый, репетировал её снова и снова. Министр запланировал пресс-конференцию на следующую субботу. На ней должно было быть много людей. Но если бы это означало положить конец убийствам и придать больший вес законам, поддерживающим межвидовые отношения, Гарри сделал бы это. Поттер был уже проверенным чемпионом, когда дело дошло до того, что он «должен был» сделать.***
Когда Гарри вернулся домой, ему больше всего хотелось свернуться калачиком и уснуть. Он был настолько уставшим, что через силу заставлял себя двигаться. Парень пошел проверить Тедди. Андромеда свернулась калачиком в кресле рядом с его кроваткой. Мальчик тоже должен был спать. Когда Гарри заглянул в кроватку, ожидая увидеть спящего мальчика, там его не было. Вместо этого там находился щенок. — Тедди! — закричал Гарри, подбежав вплотную к кроватке, и надеясь, что мальчик окажется под одеялом. Его там не было. Андромеда вскочила с кресла, её сила подняла волоски на руках Гарри. Она осмотрела комнату на предмет опасности, подняв палочку. Гарри схватил щенка и громко обратился к нему: — Ты съел моего сына?! — он потряс щенка, не сильно, но с определенной энергией. Гарри был в полном боевом настрое. — Андромеда! — закричал Гарри. — Тедди пропал! Кто-то украл Тедди! Женщина посмотрела на щенка, которого Гарри держал, и опустила палочку. Она склонила голову. — Тедди? — спросила она. Щенок вскрикнул, а затем впился зубами в большой палец Гарри. На этот раз вскрикнул Поттер. Но боль очистила его голову. Гарри снова посмотрел на щенка и понял, что это был волчонок. Волк. Ремус ведь был оборотнем. Тедди унаследовал ликантропию от своего отца? Этой ночью было полнолуние. Гарри выглянул в окно и увидел луну, сияющую, как серебряный кулон среди звезд. — Тедди, — сказал Гарри с облегчением. Всё было в порядке. Ничего, что Тедди оказался оборотнем, пока он жив и здоров, все они в порядке. Волчонок с соболиной серой шерстью снова взвизгнул, помахивая хвостом. Его глаза оказались разными, один зеленовато-желтый, а другой серо-синий. Гарри погладил Тедди по голове. Волчонок обнюхивал его в ответ, оставляя следы зубов на руке крестного. Андромеда начала смеяться. Она смеялась дико и сильно. Гарри уставился на нее, когда женщина опустилась на пол, подхватив Тедди на руки. Поттер сел рядом с ней. — Конечно, — сказал Гарри, — смейся. Она начала смеяться ещё сильнее. — Он съел Тедди, — между смехом сказала Андромеда, повторяя фразу Гарри. Парень покраснел и погладил рукой по мягкому меху Тедди. Трудно было сказать, какая его версия была симпатичнее. Андромеда наклонилась к Гарри, и он обнял её. Тедди, в облике волчонка, уснул на коленях женщины. — Твоя жизнь никогда не бывает скучной, правда, Гарри? — спросила Андромеда, она говорила немного грустно, почти извиняющимся тоном. Парень нежно поцеловал женщину в висок: — Не думаю, что знаю, что делать с унынием. Единственную скучную вещь, которую я помню, это уроки Бинса. Андромеда кивнула ему и сказала: — Когда-нибудь Бинс расскажет вашу историю, и тогда она тоже будет скучной. Гарри улыбнулся и ответил: — Думаю, я переживу это. — Гарри? — Андромеда? — Мне жаль. Гарри нахмурился. — За что? — Ты заслуживаешь лучшего, чем то, что тебе дала жизнь. — Если бы моя жизнь была другой, у меня не было бы тебя и Тедди. Возможно, это было бы эгоистично, но каждый день вы оба заставляете меня чувствовать, что в конце концов, всё, что я пережил, стоило того, потому что оно привело меня сюда. Она наклонилась ближе к нему, но ничего не сказала. Андромеда не согласилась с ним, совсем. Женщина пожалела Гарри, то, что она и сирота были лучшими вещами, которые когда-либо случались с ним. Но, если бы у нее была возможность, она никогда бы не позволила ему уйти. Гарри был её силой, надеждой, причиной полагать, что она сможет дать внуку более светлое будущее, чем то, которое она дала своей дочери.