***
Прошло две недели. Две недели, на протяжении которых чихающий и угрюмый Тедди бегал по дому. К счастью, он был полностью выздоровел к следующему полнолунию. Гарри и Андромеда играли в карты в подвале и бросали теннисные мячи в цементные стены, смотря как они от них отскакивают. Тедди бегал и прыгал за ними, радуясь своей восстановленной силе. На следующий день мальчик рано лег спать, а Гарри выкидывал свой неудавшийся чизкейк. Он слишком изменил рецепт, чтобы торт правильно поднялся. Андромеда сидела за стойкой и читала книгу. Хотя в этот самый момент она оторвалась от чтения и наблюдала, как парень двигается по кухне. Гарри заметил её внимание, но продолжил заниматься своими делами. Если бы он был более уверен, то начал бы флиртовать, но Поттер боялся испортить отношения, которые у них были, ради шанса на что-то большее. То, что они имели было лучше, чем ничего. По крайней мере, так он говорил себе, когда мыл посуду. — Ты знаешь, что можешь сделать это с помощью магии? — сказала Андромеда. Гарри кивнул, но не повернулся к ней лицом. — Да, но мне больше нечего делать сегодня вечером. Или, по крайней мере, я не в настроении для чтения или практики. Мытье посуды не требует умственных усилий. — Хммм, — многозначительно произнесла она. Между ними появилась неловкая тишина. Стало ещё более неудобно, когда он выключил кран. Гарри потянулся за полотенцем и начал ставить каждое блюдо на свое законное место в шкафчике. Он не знал, почему его сердце так колотилось, почему сегодня всё было… по-другому. Когда Гарри закончил с посудой, то был вынужден оглянуться на Андромеду. Её шоколадно-карие глаза всё ещё смотрели на него. Она наблюдала за ним, словно ястреб, разглядывающий свою добычу. И черт бы его побрал, если он не считал, что это чертовски сексуально. Но Андромеда, несмотря на всю красоту и вежливость, была заостренным клинком, что мог бы легко защитить тебя или отрубить тебе голову. Меч, который во всей своей практичности и потенциале оставался прекрасным для созерцания. — Как книга? — спросил Гарри, указывая на забытую книгу перед ней. Даже на мгновение её взгляд не отвлекся от него. — Я хочу вернуться к преподаванию танцам. — Э-э, — сказал Гарри, как для него разговор слишком быстро сместился. — Конечно. Я имею в виду, тебе не нужно мое разрешение. Ты планируешь ездить обратно в маггловскую танцевальную студию? — Я и не спрашивала. Я уже купила чердак над магазином, чтобы использовать его в качестве моей собственной студии, — сказала она. Её слова казались странно пустыми. Как будто мысли женщины не имели ничего общего со словами, исходящими из её рта. — Потрясающе, — неловко сказал Гарри, не понимая, чего она хочет от него. — Тебе не придется беспокоиться о Тедди. — Я знаю. — Хорошо, — сказал он, прислонившись к раковине за спиной для какой-то поддержки. — Хочешь научиться танцевать? — вдруг спросила она. Гарри ухмыльнулся и сказал: — Я умею танцевать. Она встала и протянула ему руку. — Тогда покажи мне. Он подошел к ней. Гарри пытался понять её сигналы. Она либо хотела установить его в зоне просто друзей/ зятя, либо заявить, что хочет большего. Поттеру казалось, что она проверяет его. Если это действительно было испытание, то он скорее сам поднял бы Волдеморта из могилы, чем провалил его. Андромеда включила музыку и установив громкость на низком уровне. Но даже на почти неслышной громкости, музыка была драматичной и предполагала довольно напряженные шаги вальса. Который Гарри и начал. По большей части руководил он, но она была гораздо лучшим танцором и инициировала вращения, завихрения и выпады. Гарри был достаточно спортивным, чтобы не отставать, и с каждым шагом их танец становился всё более изысканным. — Ты быстро учишься, мистер Поттер, — сказала она, задыхаясь от восторга. — Хочешь попробовать лифт? Он кивнул, и она поправила его руки на своей талии и положила свои собственные на его шею. Андромеда уставилась своими гранатовыми глазами в его изумрудные. — Что теперь? — спросил парень, их шаги замедлялись. На бровях обоих танцоров были легкие капли пота. Музыка играла, но они стояли на месте. Андромеда направила его вперед и не отвечала словами. Гарри закрыл глаза. Когда её губы встретились с его, он подумал, что ему снится сон. У нее был вкус чая с лимоном и малиной. Она будто всегда принадлежала его рукам. Руки парня двигались по её бокам. Он чувствовал контуры её фигуры, продолжая целовать женщину. Гарри хотел, чтобы она была голой, чтобы им не нужно было дышать, дабы этот поцелуй никогда не закончился. Андромеда прижалась к нему, достаточно сильно, чтобы у нее не было возможности не почувствовать его желание. Женщина прервала поцелуй, и то, что она увидела на его лице, должно быть, развеяло все её сомнения, потому что единственное, что вышло из её рта, это стон: — Гарри. Парень ощущал себя замечательно, радостно растворяясь в её милости. Она вела, почти толкая его к своей спальне. У него было достаточно мозговых клеток, чтобы наложить одностороннее заклинание глушения на комнату, прежде чем он бросил свою палочку на стул рядом с кроватью. Гарри обнаружил, что его толкнули на эту кровать. Её теплое тело последовало за ним вниз. Её поцелуи были такими горячими и вызывающими зависимость.Парень застонал, когда почувствовал, как её руки расстёгивают его одежду и исследуют голую кожу его торса и груди. Когда вся одежда была снята — их руки бродили по друг другу, утоляя жажду прикосновений. Гарри сумел найти слова. — Ты такая красивая, — сказал он, когда она вобрала его в себя, совершая чарующий танец над ним. После этого не было больше слов. Или, по крайней мере, ни одного слова, которое могло быть полностью выражено другими более явными способами.***
Андромеда обвилась вокруг обнаженного тела Гарри под простынями. Одна рука парня обернулась вокруг её плеча, лежа на лопатке, а вторая лениво играла с её волосами. Между ними была довольная тишина, наполненная только мягкими звуками их дыхания и биений сердец. Почти час спустя, не в силах заснуть, она спросила: — Это был не твой первый раз?! — его можно было бы назвать наполовину вопросом. Гарри хихикнул. — Нет, это был не мой первый раз. Ты не осквернила меня, Андромеда. Она свернулась чуть ниже него, обхватив его ногу вокруг. Подняв глаза, она увидела его лицо. — Могу ли я спросить, кто была твоей первой? Лицо Гарри стало серьезным. Она поспешно заговорила: — Гарри, ты не… Он ухмыльнулся. — Извини, не беспокойся. Моей первой была Гермиона Грейнджер. Андромеда почувствовала, как её охватывает чувство вины. Гарри должен был быть с женщиной своего возраста. Между ними уже была близость. — Я так рад, что ты не плакала, — внезапно сказал Гарри. Это отвлекло Андромеду от её внутреннего монолога. — Извини, что? — спросила она спросила, прежде чем сказать: — Гарри, я не девственница, у меня был ребенок, уверяю тебя, что секс с тобой не был болезненным, даже с учетом твоего размера. Гарри покраснел, что вызвало нежную улыбку на её губах. Но Мерлин, если этот парень не был красивым, опытным и в то же время невинным к тем радостям, которые могла предложить жизнь. — Я имел в виду плакать по другому, — сказал Гарри. — Мой первый поцелуй был с Чжоу Чанг, которая всё время плакала из-за своего предыдущего парня, Седрика Диггори. Гермиона потом плакала из-за Рона, её родителей, войны, у нее вообще было много причин для слез. Андромеда нахмурилась. — Приятное воспоминание — не причина для слез. — Не то чтобы я её винил, — он провел рукой по спине Андромеды. — Но просто приятно не чувствовать себя использованным. Не желая рассказывать о своем прошлом, Андромеда снова спросила: — Это был только один раз с Гермионой? Гарри засмеялся. — Мерлин, нет, мы месяцами сидели в палатке в лесу. И я не могу сказать, что мы не занимались практикой, -он на мгновение будто смотрел куда-то далеко. — Я слушаю тебя, — сказала Андромеда. Его изумрудно-зеленые глаза встретились с её глазами, и он улыбнулся. — Гермиона — красивая, талантливая, и мне она очень нравится как личность… — Но? — Но мы слишком близки. Мы доставляли друг другу физическое удовольствие, и мы нравились друг другу мысленно, но мы не сгорали друг от друга. Это было не совсем как спят брат с сестрой. Но когда я видел её голой, я хотел, чтобы она одела халат. Желание чтобы Гермиона не замерзла было больше, чем я хотел ощутить её кожу. — Мы с Гермионой не расстались, мы просто договорились, что этого было в жизни друг друга. Она не любила Рона, но всё же чувствовала к нему больше в романтическом смысле, чем ко мне. — Ты не ревнуешь, — отметила Андромеда. — Нет. Гермиона никогда не принадлежала мне, между нами была смесь желания исследования, подростковых гормонов, скуки и взаимного уважения. Мы не обменивались сердцами, мы никогда не давали обещаний, это случилось, закончилось, и мы пошли дальше. Андромеда покачала головой. — Ты понимаешь, что большинство людей не остаются друзьями после секса, верно? Гарри пожал плечами, прижавшись плечом к подушкам. — Тот факт, что мы ценили друг друга больше как друзей, чем как любовников, объясняет, почему между нами не продолжалось ничего сексуального. И, честно говоря, в более широкой перспективе моей жизни, изучение моих потребностей с близкой Подругой, а после оставаться друзьями намного менее странно, чем другие вещи, которые я делал. — Как трахаться с бабушкой твоего крестника, что на двадцать четыре года старше тебя? — спросила она, её сомнения наконец озвучили себя. Андромеда не была уверена, каким ожидала его ответ или действие. Но то, что Гарри перевернул её и начал целовать каждую её часть, определенно ей нравилось. Его поцелуи были богатыми, исследовательскими и требовательными. Нежные касания губ и языка. Женщина выпала из реальности, и когда он, наконец, оторвался от нее, её дыхание было прерывистым, а пульс — громовым. — Андромеда, — сказал Гарри, его дыхание было немного грубым. Он встал на четвереньки над ней так, что между ними поднялся прохладный воздух, заставив её вздрогнуть. — Я не хочу, чтобы когда-либо закончилось то, что началось между нами. Она глубоко вздохнула. — Ты сказал, что тебе не нравится, когда тебя используют. Изумрудно-зеленые глаза Гарри потемнели. — Если бы я оставил тебя сегодня, если бы я ушел завтра, ты была бы в порядке. Паника перехватила её дыхание, ощущение, будто миллионы огненных муравьев начали копошиться от пальцев её ног до основания позвоночника. Гарри наклонился вперед, прижал лоб к ее лбу, оправа очков скользила вниз, чтобы остановиться на переносице. — Я не ухожу, Андромеда, обещаю, в этом мире нет силы, которая могла бы отделить меня от Тедди, но если бы я ушел, ты справилась бы. Андромеда Тонкс, урожденная Блэк, я тебе не нужен. — Я хочу тебя, — её голос звучал напряженно, почти сердито. Но она не злилась, она боялась. Боялась, что он может уйти, боялась, что она совершила ужасную ошибку, взяв его к себе в постель. Гарри опустился так, что их обнаженные тела прижимались друг к другу, его возвращающееся тепло ощущалось как бальзам на её сломленные нервы. Затем он прошептал ей в шею: — Если бы я поверил, что ты хочешь меня только из-за моего тела или для того, чтобы иметь в своем доме, меня бы здесь не было. Её пальцы нашли его затылок, запутавшись в его диких, но странно мягких волосах. — Я хочу всего тебя, Гарри, каждый кусочек. «Даже если это неправильно»— добавила она в своем уме. Казалось, он всё-таки услышал её или понял невысказанные слова и снова впился своими губами в её. — Тогда возьми меня, — пробормотал он, его дыхание смешалось с её. — Люди не примут это просто… Он снова поцеловал женщину. Это было всё, что она могла сделать, чтобы не стонать, когда её тело выгнулось к нему. Внизу живота она чувствовала, как сильно он хочет быть здесь. На этот раз, когда он отстранился, его самообладание держалось на нитке. — Я бы сказал, что без меня люди были бы порабощены или ещё хуже. Пусть они говорят, пусть слухи растут, мне всё равно. Но я знаю, что ты та, кого я хочу и это наша жизнь… — Это мой дом, и я люблю тебя. Затем Андромеда открыла дверь в свое сердце, пусть он увидит и соберет все её сломанные и разбитые кусочки. — Я тоже тебя люблю, — прошептала она. Они целовались, и больше не было разговоров, чтобы остановить их страсть. Андромеда подумала, что, если она уже испортила персик, откусив кусочек, то с таким же успехом она может закончить начатое. Кроме того, Гарри Поттер был слишком мил, чтобы отказаться от него.