— Парфе?
(примечание переводчика: это такой холодный десерт)Правда, Гарри? — спросил Чарли, глядя на йогурт с фруктами цвета радуги, приготовленными в скругленном бокале, чтобы он действительно выглядел как торт.
— Лучше, чем чизкейк, который он пытался приготовить, — игриво сказала Андромеда, пока Гарри накладывал его для всех в маленькие миски.
Он показал ей язык.
— Парфе в любом случае полезнее, чем чизкейк.
— Полезней? - воскликнул Чарли. — У Тедди первый день рождения. Конечно, сегодня мальчик заслуживает сладкого.
— Тедди пока не ест конфеты, и если кто-то из вас подумал подарить ему их, то они останутся в заморозке на неопределенное время, — сказал Гарри, а потом пробормотал, — у парфе и так достаточно сахара.
Действительно, сахара в парфе было бы достаточно, для того, чтобы Тедди скакал, что, учитывая их гостей, может быть крайне необходимым отвлечением.
Тут были все друзья Гарри, кроме Рона, Джинни, мистера и миссис Уизли. Гарри как бы сожалел об этом, но напряженность была и так достаточно высокой.
В доме находились Чарли, Билл, Флер, Верона, Фред, Джордж, Алисия, Анджелина, Ли, Гермиона, Луна, Невилл, Ханна, Ксенофилиус, Минерва, Филиус, Поппи, Помона, Хагрид и даже Гораций Слагхорн. Группа, которая отлично ладила между собой.
В углу пребывали Люциус, Нарцисса и Драко Малфои.
Гарри немного нервничал, особенно за тех в комнате, кого пытали в поместье Малфоев. Но другая его часть была абсурдно рада, что Малфои должны быть вежливы и общаться с теми, кого они считали менее достойными.
Драко и Нарцисса держались довольно хорошо, но лицо Люциуса стало розовым. Всем было ясно, что Нарцисса твердо контролирует действия и язык её мужа — среди прочего.
Луна приветствовала Люциуса с улыбкой, пожала ему руку и сказала:
— Мне жаль вас, — прежде чем дрейфовать к другой стороне комнаты.
Дом Поттеров, как его начала называть Андромеда, был достаточно большим для такого количества людей, при условии, что они сжали диван, продублировали стулья и увеличили обеденный стол в гостиной.
Тедди издал «мммммммм» звук, когда попробовал кусочек парфе.
Который вскоре был резко повторен близнецами, заставляя Тедди почти нюхать йогурт, когда он засмеялся.
Гарри был уверен, что нашел ему нянь.
Андромеда включила живую музыку на заднем плане, и все говорили о приятных вещах. Куплены новые дома, новые перспективы работы, учеба, мечты и смутное будущее. Это не было ни местом, ни днем, чтобы говорить о препятствиях, и с близнецами, ведущими разговор, настроение оставалось на высоком уровне.
Когда все поели, Андромеда включила еще более живую музыку. Все они разбились на пары, некоторые, как Хагрид, Драко и Филиус, сидели и смотрели, а остальные хватали партнеров и начинали танцевать. В случае с Вероной, то её удерживали родители, когда они танцевали. Тедди тоже держал его крестный отец, когда он менял партнеров по всему пространству, достаточно большому для таких махинаций.
Смех Тедди заполнил комнату, вызывая улыбку у всех.
К одиннадцати часам вечера Тедди уснул, упав между близнецами, которые, кроме Гарри, были единственными, кто могли не отставать от высокого уровня сахарной энергии в мальчике.
Чарли уставился на маленькую угрозу:
— Теперь я понимаю почему парфе.
Гарри ухмыльнулся.
— На самом деле он был довольно сдержан сегодня. — Под этим Гарри имел в виду, что он не перемещался между формами, когда бегал по кругу по комнате раз сто.
Чарли посмотрел на него.
— Ты не можешь быть серьезным.
Гарри только улыбнулся.
— Он будет вставать по утрам с солнцем без каких-либо признаков сегодняшних приключений на своем энергетическом уровне.
Билл покачал головой.
— И я думал, что близнецы плохие.
Гермиона и Малфои ушли последними.
Драко уже собирался пожать руку Гарри на прощание, когда Нарцисса сказала:
— Скажи спасибо дяде за прекрасный вечер.
Выражение лица Люциуса и Драко было бесценным, когда они осознали сказанное Нарциссой, и ни Гарри, ни Андромеда не отрицали этого.
Драко оценивающе посмотрел на Гарри — выражение было противоречивым между восхищением и отвращением.
Гарри пожал руку Драко.
— Не надо меня благодарить, мы ведь семья.
Малфои ушли, Драко и Люциуса были более красными на щеках, чем обычно.
Андромеда поделилась взглядом со своей сестрой, которая посмеялась над молодой девушкой, а после аппарировала.
Гермиона внимательно следила за Гарри и Андромедой.
Поттер приблизился, чтобы обнять её, и только тогда он заметил, что её зрачки были слишком широкими, а дыхание глубоким.
Осознав проблему, он взял Гермиону за руку, сжал и поцеловал её пальцы. Глаза девушки наконец сосредоточились на нем.
— Ты в безопасности, Миона. Прошлое в прошлом.
Она слишком быстро кивнула.
Андромеда не пыталась приблизиться.
— Я сожалею о том, что моя семья сделала с тобой, — сказала Андромеда, её тон одновременно был искренним и теплым.
Гермиона глубоко вздохнула и встряхнулась, словно дайвер, поднявшийся на воздух.
— Прости меня, я знаю, что ты не она. Я глупая.
Андромеда сделала нерешительный шаг ближе к ней и Гарри.
— Это не глупо, моя дорогая.
Гермиона улыбнулась ей.
— Так ты и Гарри…?
Андромеда покраснела так, как никто другой не смог.
— Гарри и я вместе.
Поттер покачал бровями.
— Очень вместе.
Гермиона игриво ударила его по животу.
— Не будь грубым.
Андромеда подошла к Гарри сзади, обняв его за талию, и улыбнулась:
— Если вы считаете это грубым, мисс Грейнджер, тогда полагаю, что должна оставить свои комментарии при себе.
Гермиона мягко улыбнулась, увидев выражение лица Гарри и то, как он возложил руки на Андромеду.
— Вы двое — это не просто постельные игры, не так ли?
— Надеюсь, что нет, — сказали Гарри и Андромеда в полный унисон.
Что заставило всех троих рассмеяться.
— Мапоппи? –прозвучал неуверенный голос Тедди.
Андромеда отпустила Гарри, чтобы он мог забрать именинника с дивана.
— Попрощайся с тетей Гермионой, — сказал Гарри.
— Пока, тетя Миона, — произнес Тедди, опустив голову на плечо Гарри.
Гарри поцеловал Гермиону в щеку.
— Спасибо, что пришла.
Она кивнула.
— Конечно, спокойной ночи, Тедди.
Изумрудные глаза мальчика вспыхнули, пытаясь сосредоточиться на ней, но они снова закрылись, прежде чем он успел ответить. Гарри усмехнулся и исчез в детской.
Наступил момент неловкой тишины между Гермионой и Андромедой.
Решив, что Гарри вне пределов слышимости, Гермиона угрожающе сказала:
— Если ты причинишь ему боль…
Андромеда подняла руку, останавливая девушку.
— Гарри и Тедди — единственные люди, которые делают мою жизнь прекрасной. У меня нет причин причинять им боль.
— У тебя есть сестра, — сказала Гермиона, её голос был морозным.
— Да, сестра, которая пришла ко мне только после смерти моего мужа-магла. Уверяю, что если когда-нибудь будет стоять выбор, Тедди и Гарри всегда будут моим приоритетом.
— Ты ценишь Тедди больше, чем Гарри?
Андромеда посмотрела на младшую ведьму, заставив Гермиону сделать несколько шагов назад и потянуться к своей палочке.
— Тедди мой внук, — холодно сказала она, — он всегда будет первым.
Гермиона сглотнула и пнула себя за то, что показала слабость.
— Хорошо, — сказала она менее твердо, чем планировала. — Я знаю, что Гарри чувствует то же самое.
Андромеда кивнула.
— Гарри — великий мужчина, волшебник, который однажды превзойдет Альбуса Дамблдора, но он станет ещё лучшим отцом.
— Он всегда был добр, давал больше, чем брал. Как только Гарри делает что-то или выбирает кого-то, он не оборачивается.
— Я знаю…
Гермиона оборвала её:
— Убедись, что он не жертвует своим счастьем ради твоего, потому что он сделает это, не задумываясь.
Андромеда на мгновение отвела взгляд.
— Я стремлюсь сделать его счастливым. Я отдам ему всё, что от меня осталось.
— Хорошо, — сказала Гермиона. — Спокойной ночи, было приятно снова тебя увидеть.
Андромеда услышала частичную ложь, но ответила:
— Спасибо, спокойной ночи, мисс Грейнджер.
— Гермиона, — поправила её девушка, — Гарри — это вся семья, которую я имею, и ты во многом его часть.
Андромеда кивнула.
— Тебе всегда рады здесь, Гермиона.
***
Андромеда присоединилась к Гарри в детской. Подойдя сзади, обняла его за талию и приложила щеку к плечу.
Гарри положил свои руки на её, откинувшись назад, чтобы почувствовать тепло женщины. Но его взгляд остановился на спящем Тедди.
— Что ты думаешь? — спросила она, тихо говоря в тишине комнаты.
— Как быстро проходит время. До этого… — его голос оборвался. — Я никогда не думал о том, чтобы иметь детей.
Её руки сжались вокруг него, и она подумала, знает ли он, что дети у них всё ещё возможны. Она колебалась, спрашивать ли его, когда он говорит.
— Я был так сосредоточен на том, чтобы остаться в живых, что никогда не думал о жизни, о том, что может быть в будущем.
— Ты разочарован?
Он отстранился от нее, чтобы посмотреть ей в лицо. Парень обхватил её лицо и нежно поцеловал, не торопясь, словно наслаждаясь её вкусом.
— Никогда не разочаровывался. Никогда не думал, что у меня будет место, которому я действительно принадлежу. И теперь, когда у меня оно есть, когда я представляю и думаю о будущем, то знаю, что нет другого места, где предпочел бы быть.
Она обняла его, прижимая ухом к его груди, чувствуя биение его сердца. Были слова, которые она хотела сказать: «спасибо, что спас меня, что остался». Эгоистичные слова горели на языке: «ты нужен мне здесь, всегда», «теперь, когда у меня есть ты, я никогда не смогу тебя отпустить». Хотя Андромеда знала, что значила для него больше, чем «подруга», она не хотела, чтобы он чувствовал себя обязанным остаться.
Ну, на самом деле она этого хотела.
Но она знала, что такие желания были слабостью с её стороны. И она отказалась ограничить его возможности, даже если его уход может стать концом её счастья и здравомыслия.
Она остановилась на словах:
— Я люблю тебя, — даже если то, что она хотела сказать, было гораздо более ужасным.
***
На следующую ночь Филиус и Минерва пили в кабинете директора.
— Они казались близкими, — вдруг сказала Минерва. До этого момента они не разговаривали, наблюдая за движением звезд и молча сокрушаясь о душах, что ушли. Это было тяжело для преподавателей и старших учеников. Они чувствовали подавленность от приближающейся годовщиной войны.
Филиус усмехнулся:
— Не нужно быть скромной, Минерва. У меня тоже есть глаза.
— И что ты думаешь об этом? — спросила она.
Взгляд Филиуса упал на янтарную жидкость, которую он кружил в своем стакане, цвет был немного изменен голубоватым лунным светом. Это была полная луна, но свет был тусклым, и только время, пока его глаза привыкли, позволяло ему видеть. Это было от его родословной гоблинов.
— Я думаю, что детство и юность Гарри были полны лишений. Его ошибки, выбор, привели к жизни и смерти окружающих, затронули людей, которых он никогда не встречал и никогда не встретит. Даже рост его собственных способностей как волшебника был приостановлен постоянным отвлечением на выживание и попытки приспособиться или понравиться окружающим.
Филиус помедлил, осторожно подбирая следующие слова.
— Я думаю, что мы были бы глупцами, чтобы отрицать его выбор во взрослой жизни. Он хороший человек с большим сердцем. Я видел очень мало людей, которые бы любили и заботились о ребенке так, как он.
— Я не отрицаю этого, — сказала Минерва. — Любой, у кого есть глаза, может видеть, как сильно Гарри любит этого ребенка. Но…
— Но ты удивляешься, почему Гарри выбрал кого-то вдвое старше себя?
Минервы плотно сжала губы.
— Помимо очевидной причины, по которой два достаточно привлекательных одиноких человека живут вместе в течение года.
Филиус кивнул.
— Ты помнишь, какой была Андромеда в школе?
Она посмотрела на звезды.
— Не наполнена любовью. Сестры Блэк были…
— Были угрозой, — закончил за нее Филиус. — Но помнишь почему?
— Они были Блэк.
— Они были сильны, — не согласился он. — Так много силы, что иногда я думал, что они могут испытывать растущую боль за величины этой силы. Здравомыслие Беллатрикс не выдержало.
— Это не прощает того, что она сделала.
— Нет, но разве нельзя восхищаться тем, что Андромеда, равная во всех отношениях её сестра, смогла сохранить свою независимость как от внешних сил, так и от желания власти?
— У нее было больше возможностей, чем она стала, и ты это знаешь. Ради Мерлина, Филиус. Она бросила школу.
— И при этом женилась на целителе и ушла от договорного брака с одним из мальчиков Лестрейндж.
Минерва вздохнула.
— Ты высказал свое мнение. Андромеда Тонкс — замечательная женщина.
Филиус улыбнулся своему дорогому другу.
— Суть в том, что Гарри никогда не был по-настоящему ребенком. Мы не можем судить о том, кого он выбирает любить. И хотя это может быть обстоятельство, которое свело их вместе. Я сомневаюсь, что есть много женщин, которые могли бы побороть Гарри.
— У них определенно одинаковый вкус к неприятностям, — проворчала Минерва.
Филиус рассмеялся.
— Это, безусловно, правда.
— Гермиона Грейнджер была бы хороша для Гарри, — серьезно сказала Минерва.
— Ты не думаешь, что они пытались?
Минерва бросила на него острый взгляд.
— Что ты знаешь?
Он пожал плечами.
— Ничего, кроме того, как мужчина смотрит на привлекательную женщину с удивлением или отсутствием такового.
— Ты думаешь, что они…
— Я не знаю. Но знаю то, что у всего поколения Гарри было детство, которое заканчивалось катастрофическим концом. Среди них, думаю, очень немногие знали, кто они и чего они хотят от жизни. Среди тех, кто знал, я могу назвать только Гарри, который хотел бы успокоиться и вырастить ребенка другого мужчины.
Минерва снова вздохнула.
— Когда Лили и Джеймс умерли, я должна была взять Гарри как своего. Я не должна была позволять Альбусу оставить его с маглами.
— Такие вещи не подлежат изменению сейчас. Сейчас важно дать ему нашу поддержку и дружбу.
— Ему это может понадобиться, — согласилась Минерва. — Я не думаю, что мы были единственными, кто заметил.
Филиус допил свой напиток и сказал:
— Я тоже.
