То, что мы потеряли

Через две недели после их «первого» боя всё вернулось на круги своя. Что же, по правде говоря, они вернулись к нормальному состоянию в ту ночь после чая и булочек в постели. Примирительный секс с ребенком в утробе матери был странным танцем между словами: «Мне очень жаль, но я был так расстроен и напуган, и мне нужно избавиться от остальных этих эмоций» и «Между нами есть крошечный человек, который может не осознавать, что мы делаем, но давайте всё равно будем осторожны, потому что я думаю, что он или она знают, что что-то происходит». Целительница была слишком открыта и интересовалась их сексуальной жизнью. Каждая медсестра / помощник целителя, приходившая «проверить» ребенка Гарри Поттера, уверяла их, что, поскольку Андромеда совершенно здорова, заниматься сексом до тех пор, пока у нее не отойдут воды, совершенно безопасно. Гарри мог бы прожить месяцы без секса, не получая от этого удовольствия. Но Андромеда не придерживалась целомудрия. Она сказала ему: — После родов я буду чувствовать себя ужасно. Буду носить подгузник, у меня будет кровотечение, мне будет больно. На протяжении месяца буду постоянно беспокойно просыпаться для этого ребенка. Вот тогда ты можешь сыграть монаха.Я чувствую себя хорошо, когда беременна. Мои волосы блестят, моя кожа более чистая, и я не буду теряю это чувство, когда у меня есть красивый, двадцатилетний отец моего ребенка, лежащий рядом со мной в постели. После этого Гарри не стал спорить и был вполне доволен. Он задавался вопросом, каково было бы пройти через это с молодой женщиной, когда у нее был бы первый ребенок. Парень вздрогнул при этой мысли. Поттер всё время волновался из-за того, что прочитал маггловские книги о беременности, которые Андромеда хранила, и не мог представить, чтобы кто-то мог успокоиться. Нет, Андромеда определенно была более уравновешенной, когда дело касалось ребенка.

***

— Гарри, — прошептала Андромеда. — Я проснулся, — тихо сказал он в темноту, скользя рукой по её руке и бедру. Парень лежал грудью к её спине. Поверх них была тонкая простыня. В декабре в комнате было прохладно, обогреватели были слабыми, но, поскольку тело Андромеды действовало как печь, это было нормально. — Что тебе снилось? — спросила она. — Я был соколом, затем змеей, а потом крысой, которую уносил сокол. И снова соколом, взлетавшим выше, крыса дрожала в моих когтях. — Что случилось со змеей? — спросила Андромеда. — Она съела свой собственный хвост, — ответил он, прижавшись щекой к ее щеке. Иногда его сны были воспоминаниями. Но порой они были такими чрезвычайно яркими, и одновременно ужасающими и манящими. Проснувшись от подобных снов, парень не знал, оттолкнуть их или снова заснуть, чтобы посмотреть, чем закончится история. — Интересно, что если бы ты поступил на Слизерин. — Наверное, стал бы следующим Темным Лордом, чтобы заткнуть рот Снейпу, Альбусу и Тому. Но я, скорее всего, был бы мертв. Я никогда не был таким умным. Что насчет тебя? Что снилось? — Мне нужно в туалет. — Хорошо, — Гарри развернулся вокруг нее и скользнул в теплое пространство, которое она оставила, выйдя из комнаты. Под дверью была линия света, вызванная ночником в коридоре, ведущим её путь. Гарри воспользовался этим моментом, чтобы растянуться, как морская звезда, на кровати лицом вниз. Андромеда вернулась через пять минут, взъерошила его волосы, и он перевернулся, предлагая руку, чтобы помочь ей вернуться в постель. — Могу я включить свет? — спросила она. — Конечно, -парень всё равно не думал, что сможет снова заснуть сегодня вечером. Он приподнялся и взбил подушки, чтобы Андромеда могла хорошо лечь на спину. Это заняло несколько минут, но в конце концов они оказались в положении, в котором его рука была под ней, но они оба могли видеть лица друг друга. Ну, по крайней мере, она могла видеть его лицо. — Мои очки, пожалуйста? — попросил он. Гарри мог бы призвать их к себе, но пригласить её прикоснуться к его очкам было определенным проявлением доверия. Поскольку они были его единственным билетом на окружающий мир. Очки были не столько ценными, сколько интимной частью того, как он взаимодействовал с окружающим миром. Андромеда знала это, и именно она призвала их, чтобы потом положить их ему на нос. Женщина отлично научилась их размещать, поэтому ему не пришлось поправлять их на носу. Гарри улыбнулся, когда её красивое лицо стало в фокусе. У Андромеды были скрытые веснушки, которые он увидел только после того, как женщина забеременела, потому что она перестала носить консилер в виде маленького зачарованного ожерелья. Он любил её лицо без макияжа (или чар?). Она выглядела более реальной и более… более его. Не то чтобы Андромеда принадлежала ему, но это лицо с её благородной красотой и с большим количеством веснушек, чем у Млечного Пути, было ему очень любимо. Женщина подняла руку, чтобы обхватить его лицо, её пальцы прошлись по скуле парня. — Гарри, почему ты не попросил меня выйти за тебя замуж? Его разум стал пустым, и он сказал первое, что пришло ему в голову, в беспорядочном потоке вопросов: — Ты хочешь снова выйти замуж? Я имею в виду, действительно ли ты хочешь сменить фамилию и пережить фиаско свадьбы? Церемонию? — Фиаско? — она улыбнулась. Затем сказала более серьезно. — Ответьте на мой вопрос, и я отвечу на твой. — Моя семья мертва, Андромеда. Ты, Тедди, и этот ребенок — всё, что у меня есть. Если бы у меня была свадьба, на ней были бы Гермиона, Луна, Малфои, Уизли, профессора Хогвартса, несколько других одноклассников и группа людей, о которых я действительно забочусь. Я люблю некоторых из них, но не хочу видеть пустые места, где должны были быть мои родители и родственники. — Остальных я вижу достаточно часто, а массы… Я не хочу, чтобы на меня пялились, и так прохожу через это всё время. Гарри сделал ещё один успокаивающий вдох, он хотел сказать это правильно: — Наша семья, любовь, это личное, наше.Я не чувствую необходимости делиться этим с кем-либо еще. — У нас могла бы быть свадьба поменьше, — небрежно предложила Андромеда. — А сколько людей будет в твоем свадебном приглашении? — Малфои, Кингсли и… — она ​​замолчала и не могла думать ни о ком другом, во всяком случае, на волшебной свадьбе. — Смотри, свадьба была бы больше для меня, чем тебя. И я действительно не хочу вечеринки. — Разве ты не хочешь видеть меня в белом? Он усмехнулся. — Если и хочу, то мне было бы более интересно снять его с тебя, медленно, — он приподнял брови. Андромеда слегка ударила его по груди. — Я серьезно отношусь к этому, Гарри. Парень взглянул на нее. — Что? — спросила она, защищаясь. Он вздохнул и произнес: — Я не спросил отчасти потому, что не думал, что ты захочешь жениться. — Я люблю тебя, — сказала она. — Я знаю это. — И если единственная причина, по которой ты не хочешь свадьбы, — это то, что ты думаешь, что я не хочу… — Андромеда. — Мы могли пожениться без церемонии, только расписаться. — Андромеда, — снова мягко сказал Гарри. — Я не хочу быть причиной… — Андромеда, — повторил он так же нежно, но на этот раз поднес её руку к своим губам и поцеловал её обручальное кольцо. Это была простая золотая полоска, и она никогда не сходила с её пальца. Это было кольцо, которое ей подарил Тед. Она застыла от его прикосновения, как воробей, пойманный взглядом змеи. — Ты хочешь выйти за меня? — спросил Гарри. — Я бы сказала«да», если бы ты попросил… — сказала она. Он улыбнулся тыльной стороной её руки, прижимая эту руку к своей щеке, кольцо между ними было теплым. — Я не спрашивал, выйдешь ли ты за меня замуж, а хочешь ли ты? — Нет, — выдохнула она. Его улыбка стала ярче, что явно не было той реакцией, на которую она рассчитывала. Но прежде чем она успела обвинить его в чем-либо, он ровным тоном потребовал: — Скажи мне, почему ты не хочешь жениться на мне. Она глубоко вздохнула: — В последний раз, когда я вышла замуж, Нимфадоре было два года. Мы с Тедом не могли пожениться, когда я забеременела. Я была слишком молода, чтобы выйти замуж без разрешения родителей в мире маглов. Нимфадора была моей цветочницей, и она споткнулась, не дойдя до середины прохода. Андромеда, казалось, не знала, что слезы катятся по ее лицу. — Она плакала и плакала из-за своей мамы. Не потому что ей было больно, звезды, эта девочка умела перецепиться и упасть лучше любого каскадера. Но она плакала, потому что чувствовала себя одинокой в ​​этой огромной большой церкви. Карие глаза Андромеды были подобны полированным гранатам под струей воды. — Мне пришлось броситься впереди всех моих подружек невесты. Они не имели для меня никакого значения, они были друзьями Теда. Я не знала никого, кроме его ближайших родственников и нескольких одноклассники в тот день. Нимфадора плакала, чтобы её мама помогла ей, потому что она тоже никого там не знала. Она обвинила меня, а не своего отца в том, что одела её в это дурацкое платье с цветами и розового цвета. Девочка ненавидела шляпу, которую мы заставили её надеть, чтобы прикрыть меняющийся цвет волос. — Она так злилась на меня, когда я подошла к ней. — Я шла по проходу с ней. Музыканты не могли поспевать за моим темпом, у меня не было отца. Ни один мужчина не вел меня по этому проходу, просто сердитый двухлетний ребенок, который у меня был вне брака. — Вот я, и вот он, единственный сын в старой семье, их великодушный выпускник частной школы, сын-терапевт. И я собиралась выйти за него замуж. Это был абсолютный скандал. — В тот день… Тед, его улыбка озарила комнату, он так сильно любил нас обоих, это было видно всем. Гарри заметил, что улыбка Андромеды была достаточно яркой, чтобы затмить ночную лампу. — Ты знал, что она украла мой поцелуй? Гарри покачал головой. — Что ты имеешь в виду? — Когда проповедник сказал: «Теперь ты можешь поцеловать невесту», Нимфадора наклонилась вперед и поцеловала Теда. Он засмеялся и обнял нас обоих, вырвал её из моих рук и поцеловал меня так, что любая девушка покраснела бы. Его родители, а также те «настоящие» дамы так рассердились. Нимфадора акцентировала момент свои заглушающим криком. Это был один из лучших дней в моей жизни. И, как будто услышав себя, она обратила свой взор на парня, и снова залились слезами: — Гарри, я… — Не надо, — мягко сказал Гарри. — Я влюбился в Андромеду Тонкс. В женщину, которая вырастила забавную, добросердечную и храбрую дочь. В женщину, которая была женой благородного целителя. Он глубоко вздохнул. — Ты вдвое старше меня, Андромеда. — Возраст — это всего лишь число, это не причина, по которой нам не следует быть вместе, — резко сказала она. Гарри сел, чтобы лучше видеть её. — Я не это имел в виду. Думаю, что я предпочел бы вернуться к войне, чем не иметь тебя в своей жизни. Я хочу сказать, что ты прожила и пережила на двадцать лет больше жизни, чем у меня. Я не хочу, чтобы ты раскалывала себя. Твое прошлое является такой же частью тебя, как и твоя магия. Я не хочу, чтобы ты теряла или подавляла это. Её рука всё ещё была в его руке, она крепче сжала его. — Я могла бы снять кольцо, — предложила она. — Нет, — сказал Гарри и поцеловал золотое кольцо, — я хочу, чтобы вся ты была в моей жизни, Андромеда. Неважно, что человек, который дал тебе это кольцо, ушел без тебя. Это кольцо — обещание ему, Нимфадоре и себе, что ты всегда будешь любить их, пока будешь жить. Я не хочу, чтобы они были забыты и не буду просить тебя разбивать собственное сердце. Я не хочу, чтобы ты когда-либо переставала любить их. Андромеда, всё, что я прошу от тебя, это чтобы ты тоже меня любила. Её безмолвные слезы превратились в рыдания, и она не могла найти слов, чтобы сказать ему, как сильно она его любит. Какая женщина была бы не благодарна и рада, что проживет с ним жизнь. Но так же, как ему не нужно было кольцо, Гарри не нужны были слова, чтобы понять, что эта великолепная женщина, разваливающаяся на части в его руках, была одновременно самым сильным человеком, которого он когда-либо встречал, и что она тоже его любила.