На фоне вечно стремительного будущего

Гарри вздохнул, очнувшись от леса, покрытого инеем и туманом. Он поселился от корней до верхушек деревьев, рассеивая солнце. Это означало, что он проснулся поздно, но он не возражал. Сегодня он не пошел дальше. У него был королевский эскорт. Он чувствовал себя маленьким и скрытным существом, спрятанным в тумане со своим огнем, завернутым в шелковое одеяло, которое одно лишь согревало его декабрьской ночью в лесу. Не особо двигаясь — было все еще очень холодно — он вытащил гребень из сумки и начал расчесывать волосы, которые теперь лежали ниже его плеч. Осторожными пальцами он вытащил из углей костра небольшую картошку, разбил ее и перебросил из руки в руку. Туман был настолько густым, что он мог видеть три фута вокруг себя. Он решил, что лучше подождать и позволить своему эскорту подойти к нему. Они встречались на этой уборке уже несколько месяцев, с тех пор как торговля шелком между акромантулами и мерфолками началась всерьез: она перевезла шелк так далеко, а он оставил его на своем пути. На самом краю его поля зрения просунулась волосатая нога. Потом еще одна. Затем пучок красных глаз и две свирепых клешни устремились вперед, остановившись по другую сторону его углей. — Привет, Вогир, — радостно сказал Гарри, — я рад, что ты нашел меня. — Приветствую, Змеиное Сердце, — сказала принцесса акромантулов. Ее ноги согнулись в сотне разных направлений, когда она устроилась на земле. — Определение вашего лагеря в этой безвестности доставило мне боль. — Ага, — сказал Гарри, глядя на белизну, — это плотно. Но красиво. — В самом деле, — удовлетворенно сказала Вогир, — вы должны стать свидетелем того, как это приживается в сети. Безупречный артистизм. — Как Арагог? — спросил Гарри, доедая свою картошку. — Он в порядке, — ноги Вогира одобрительно зашуршали, — он и Мосаг одобряют ваше присутствие среди нас в день солнцестояния. — Я тоже взволнован, — Гарри свернул одеяло и сунул его в сумку вместе с расческой. Из фляжки он сделал большой глоток воды, затем встал, отряхнулся и стряхнул грязь с остатков своего огня. Он натянул пурпурную шляпу так, чтобы она доходила до ушей. — Хорошо, готов к работе. Он вскарабкался на спину Вогира, привязав себя к ней куском шелка, который Мосаг сплел в ремень именно для этой цели. Он держался как можно ниже к ее спине, потому что ей было трудно говорить о своем росте с его добавлением. Езда на спине паука не походила ни на что другое. Вогир неслась по земле и деревьям без разбора, как если бы она видела их всех как части одного и того же взаимосвязанного измерения. Это не было попыткой преодолеть уровни — она ​​двигалась по лесу как неотъемлемая шестерня в его работе, абсолютно созвучная ветру, равновесию деревьев. Гарри лежал на ее спине, глядя в туман, и чувствовал, как ее тело движется, гадая, сможет ли он когда-нибудь научиться быть таким подвижным на суше. Это путешествие было семидневной прогулкой, но всего два дня на спине паука. — Вы ждете праздника? — спросила его Вогир. — Да! Что ты обычно делаешь? — У нас есть художественные и поэтические задания, мы делаем подношения звездам и изображаем выдающиеся истории, которые мы рассказываем только в это время года. Как насчет тебя? Гарри нырнул под ветку, которая направлялась ему в лицо. — Я никогда не делал это! Но я только что вернулся из Ледяного сияния. — Правда? — клещи Вогира взволнованно щелкнули, — я завидую! Какова их практика? — В основном еда, — сказал Гарри и рассказал все о «Поисках», в которых он не участвовал в этом году, а также о раздаче подарков и, в этом году, об открытии гобелена Хары. — Хотела бы я испытать такие условности, — щелкнула Вогир, — это невозможно. Акромантулы — это водолазное дыхание. И, что более убедительно, никакого пропуска через двуногие земли к озеру. — Вы дарите подарки в день солнцестояния? — спросил Гарри. — Не обычно. Однако мы не ложимся спать очень поздно, разговаривая и пересказывая истории и легенды. А в этом году я участвую в конкурсе стихов. Гарри был большим поклонником поэзии с акромантулами, которая не рифмуется, а придерживается строгого и запутанного размера. Он едва понимал правила, но Вогир была вундеркиндом. Они болтали, пока не наступила естественная тишина, а после того, как они остановились, чтобы поесть, Вогир попыталась научить его немного языку акромантулов. У Гарри не было клешней, поэтому ему пришлось изо всех сил щелкать языком. Это было почти невозможно, но к закату он мог надежно сказать «привет» таким образом, который, по словам Вогира, не заставил ее уничтожить его. Он думал, что она в основном шутила. На следующее утро туман был таким же густым. За несколько часов, которые потребовались, чтобы добраться до лагеря акромантулов, он не прореживался. Но солнце стало сильнее, создавая вокруг них сверкающее золотистое облако. Гарри протягивал руку, чтобы провести по нему пальцами, когда впереди послышались голоса. — Арагог, было так приятно тебя видеть. — Тебя тоже, мой друг. Ты мне дорог. Гарри прижался к спине Вогира, и от внезапного движения паук перестал двигаться. — Это кто? — прошипел Гарри. — Управляющий замком, приезжайте в гости. — Он не может меня видеть, — говорил Гарри, — пожалуйста, не позволяй ему. — Не волнуйтесь, — и Вогир понесла его прямо на дерево и растворилась в воздухе — вот только это не был воздух, это была паутина, покрытая туманом. Гарри казалось, что они ни на чем не балансируют. Вогир присела, а Гарри остался на ее спине, прислушиваясь. Они были прямо над Арагогом и стюардом. — Вы знаете, что у вас здесь есть дом, — сказал Арагог. — Да, я это знаю, — сказал стюард, — только говорите мне каждый раз, когда я прихожу к вам. Но ты же знаешь, мой друг, я не могу. — Я не знаю и не понимаю. Эти предательские двуногие, что они когда-либо выделили тебе, кроме предательства и преследований? Стюард вздохнул. — Мой мир больше этого леса, Арагог. Я не имею в виду неуважение, ты это знаешь. Но я должен остаться перед Дамблдором. Арагог зашипел. — Не делай этого. Он хороший человек. Для меня много сделал. Меньшее, что я могу сделать для него — это заботиться о земле. И ты знаешь, что если когда-нибудь возникнут серьезные проблемы, если мне больше некуда обратиться, я приду к тебе. — Я знаю, — сказал Арагог слегка упреком, чего Гарри никогда раньше не слышал в его тоне, — я знаю это, Хагрид, друг мой. Но если бы у меня был факультет, я бы разрушил замок за то, что они сделали с тобой. — Нет, — серьезно сказал Хагрид, — тех, кто сделал это со мной, больше нет в замке. Но разрушьте министерство, и я не стану вас останавливать. Он сделал паузу. — Все шутки, конечно, если кто-нибудь спросит. Не то чтобы они это сделали. Люди там ничего не знают о лесе. Однажды их ждет неприятный сюрприз. Щелкнули клешни Арагога. — День, который я желаю. Ты стойкий, мой друг, ты не можешь задержаться ни на день больше? Хагрид вздохнул. — Уже слишком долго здесь. Нужно вернуться. Но было приятно увидеть тебя, Арагог, правда. — До скорого. Вогир сползла ниже, когда Хагрид ушел, пока Гарри смог его разглядеть — практически человеческий медведь, в большом пальто с рюкзаком и, по какой-то причине, с розовым зонтиком, заправленным за пояс. Он зашагал прочь из лагеря, как будто делал это тысячу раз, что, как предположил Гарри, он и сделал. Вогир сползла с паутины к Арагогу, соприкасаясь ногами. Гарри соскользнул с ее спины. — Приветствую, уважаемый, — сказал Арагог, — я бы познакомил вас с моим соотечественником-стюардом. Почему ты окутал себя? — Ну, секрет, — нервно сказал Гарри, — никто в замке не знает ни обо мне, ни о василиске. Во всяком случае, практически никто. Арагог удивленно посмотрел на него. — Я не знал о вашем уединении. В таком случае меня успокаивают, что я не намекал на вашу дружбу с Хагридом. — Это стюард? — спросил Гарри, — кого Риддл обвинил в том, что позволил тебе потеряться в замке? Гарри регулярно брал овощи из сада Хагрида. У него было смутно положительное мнение о нем, когда он однажды видел, как он спасает птицу. Арагог сердито посмотрел на упоминание имени Риддла. — Да. Дамблдор разрешил ему остаться в школе в качестве стюарда, за небольшую компенсацию, но Хагрид всегда был чрезмерно обязан за это. — Возможно, однажды вы двое сойдетесь, — сказал Арагог, — друг василиска и замка. — Он? — спросил Гарри, — не только стюард? — На самом деле. Дамблдор отправляет его по делу, чтобы в случае необходимости лечить акромантуалом. В этом случае профессор попросил согласия проникнуть на нашу территорию, чтобы убрать редкое семя. — Вы согласны? — Я сделал. Она войдет, но только в сопровождении Вогира. Кроме того, полезный опыт. В этот момент прибыл Мосаг. — Я провел стюарда за дальние гнезда, — он потер ноги и поклонился Гарри, — приветствую, уважаемый. — Привет, Мосаг, — Гарри слегка поклонился в ответ. Он не мог делать это как паук, но он пытался обойтись локтями и коленями. — Это удачно, что вы присоединитесь к нам на солнцестояние, — сказал Мосаг, — надеюсь, ваш проход здесь прошел хорошо. — Очень хорошо, — сказала Вогир, — Змеиное Сердце, покажи, что ты узнал. Прочищая горло, Гарри произнес наилучшее приближение приветствия на языке акромантулов. Арагог посмотрел на него. — Похвально. Большинство двуногих языков полностью искажают наш язык, поэтому мы соизволили использовать английский с большинством из них. Однако вы только в основном его исказили. Гарри засмеялся. — Спасибо, наверное. Может быть, к солнцестоянию я буду достаточно хорош, чтобы выступить в конкурсе стихов. — Пожалуйста, воздержитесь, — серьезно сказал Мосаг. *** Гарри крикнул, глядя на акромантул, вздымающийся над ним. Он подбросил в воздух палку — последний отчаянный поступок. — Я, Галрик Великий, ты не истребишь меня, дьявол! Акромантул щелкнул клешнями. — И все же, жалкий червяк, это твое прекращение! — он упал на него, его ноги ударили по воздуху по обе стороны от него. Он упал на землю, сделал несколько драматических перекатов, палка выпала из его руки, и в конце концов посмотрел на толпу, открыв глаза и высунув язык. Последовала минута почтительного молчания, а затем собравшиеся акромантулы в знак признательности топнули ногами. Гарри встал и поклонился Аграру, акромантулу, который играл персонажа Многих Подвигов. — Великолепное зрелище! — позвала Вогир. Гарри сел рядом с ней, сияя гордостью. — Ты самый убедительный Галрик, который у нас когда-либо был, — сказала она ему. — Потому что я единственный, кто на самом деле двуногий? — пошутил он. — Нет! — сказала она, размахивая ногой, — нет, несколько лет назад это сделала Сураг, и она произвела на меня огромное впечатление. Нет, у вас просто есть какое-то важное лицо. Ты актер. — Что за актер? — Актер! Гарри ухмыльнулся и укусил жареного жука. Ему понравилось это звучание. Перед ним Монаг продолжил свой следующий подвиг. Другой акромантул появился, чтобы изобразить огромное говорящее дерево с шестью загадками, которые нужно было разгадать. Он уделил особое внимание загадкам Миртл. Так преподавали историю акромантулов, и ему это очень нравилось. Легко было вспомнить историю, когда ты сам ее воспроизводил. Он попытался посидеть на «Истории магии» с Фредом и Джорджем и тут же задремал. Он проснулся, когда на него наткнулись, и ему пришлось бежать, впоследствии посчитав слишком опасным посещать такой скучный урок. Способ акромантулы был намного лучше. Хотя это был самый короткий день в году, акромантулы растягивали его, не спали всю ночь, рассказывая истории и исполняя стихи. В какой-то момент Гарри призвали встать перед всеми и сказать как можно гордо «Счастливое солнцестояние» на языке акромантулов под доброжелательный смех и аплодисменты. Он провел счастливую неделю после солнцестояния в лагере, проводя дни, выковывая торговые условия с Арагогом и Вогиром, посещая исторические реконструкции, изучая поэзию и изменяя словарный запас акромантулов по ночам. Вогир даже научила его боевой песне, большую часть которой он не мог произнести, но все равно было весело. А иногда по ночам Мосаг присоединялся к нему в его маленькой палатке-коконе и оставался с ним, пока он не засыпал, рассказывая ему истории своей молодости. Когда пришло время возвращаться, Вогир сопровождала его обратно с несколькими рулонами шелка, привязанными за спиной Гарри — груз в королевство мер. Она высадила его так близко, как только осмелилась подойти к опушке леса. Она щелкнула клешнями «до свидания». Гарри щелкнул языком примерно так же. — Мы развлекаемся, — сказала Вогир, подталкивая его ногой, — но большинство двуногих не утруждают себя изучением нашего языка. На самом деле, я не знаю, научитесь ли вы этому или нет, потому что никто никогда не узнал этого. — Даже Хагрид? — Стюард знает несколько фраз, — сказала Вогир, — но ему трудно понимать языки. Но они приходят к вам инстинктивно. Так что, возможно, ты сможешь это сделать. — Обещаю, я постараюсь, — сказал Гарри. — И даже это благо, — сказала Вогир, — прощай, Змеиное Сердце. Счастливого солнцестояния. — Счастливого солнцестояния, Вогир. Спасибо. Она щелкает смехом. — Добро пожаловать.