На фоне вечно стремительного будущего

К тому времени, как они вернулись в центр деревни, солнце уже полностью село, и взошла великолепная полная луна. Поляна была абсолютно освещена красками: те звезды из дутого стекла светились изнутри; зеленый огонь теперь пылал розово-розовым, и сотни жуков-молний проносились в воздухе. Хотя солнце уже село, оно все еще было восхитительно теплым, настолько теплым, что Гарри решил пойти на вечеринку босиком. Кентавров на поляне было около тридцати. — Это все население леса, — объяснил Араэо. — Это не так уж и много, — удивился Гарри, — почему так мало? Араэо пожал плечами. Бэйн, подошел к ним. Он был так же украшен, как Араэо, если не больше — на груди у него был пояс с нашитыми на него сотнями крошечных стеклянных дисков, которые пели во время ходьбы. — Змеиное Сердце. — Привет, — спокойно сказал Араэо. Гарри восхищался его абсолютным бесстрашием перед Бэйном. — Привет, Бэйн. Бэйн странно посмотрел на него. — Разве люди больше не делают различий между своей гендерной бинарностью? Гарри нахмурился. Бэйн всегда заставлял его защищаться. — Найла нашла это для меня. Кроме того, по словам мерфолков, я василиск, а у змей нет пола. — И это красиво, — сказал Араэо, сжимая его руку. — И это красиво, — упрямо добавил Гарри. Бэйн просто смотрел на него очень-очень долго. Возможно, это был наименее агрессивный взгляд, который когда-либо бросал на него Бэйн. Затем он протянул руку, напугав Гарри, и зацепил пальцем шнур одного из своих ожерелий, вытащив кулон «Кольцо звездочета» так, чтобы он лежал поверх платья. Затем он кивнул им обоим и ушел. — Он всегда попадает в мое личное пространство, — пробормотал Гарри. Араэо хихикнул. — Я думаю, что у кентавров разные представления о личном пространстве. — Змеиное Сердце! — Фиренце стоял у огня, поджаривая что-то на палочке. Они подбежали к нему, и Гарри увидел, что он серьезно собирался подготовиться — он уложил волосы в сложную корону, усыпанную пурпурными бусинами, а под его веками, нижней губой и поперек посыпалась светло-зеленая пудра. — Что у тебя на лице? — спросил Гарри. Фиренце прикоснулся кончиками пальцев к щеке, озорно улыбнулся и провел ими по носу Гарри. Гарри засмеялся и стряхнул пыль. — Это порошок цвета, — сказал он, — что-то вроде макияжа. Ты прекрасно выглядишь, Змееголов. Как и ты. Я очень горжусь тобой. — Спасибо, — сказал Араэо, склонив голову. Фиренце ухмыльнулся ему и вынул свою палку из огня. На нем были поджаренные кусочки хлеба. — Поделиться? — спросил он, выдергивая их из палки, как будто они не только что попали в огонь. Напротив, Гарри жонглировал своим из рук в руки, в то время как кентавры смотрели с удовольствием. Когда он наконец остыл, он откусил его и обнаружил, что это мягкий хрустящий хлеб с начинкой из сыра с пряностями. — Это так хорошо, — сказал он. — Я считаю, что их создала Эидала, — сказал Фиренце, указывая на нее, она ​​играла в дартс на краю поляны, — ты должен сказать ей, что они тебе нравятся. — Хорошо, давай, Араео. Эидала была коричневокожим кентавром, волосы которого были выбриты с обеих сторон, а середина была туго заплетена до спины. Она с пугающей точностью метала дротики в цели размером с ладонь, расположенные вдоль ствола дерева. Два других кентавра смотрели и приветствовали, но когда Гарри и Араэо подошли к ним, они притихли и почтительно поклонились. — Привет, Эйдала, Тамис, Кирерис, — сказал Араэо, — пожалуйста, знай, что такое мое сердце, Змеиное Сердце. — Добро пожаловать! — сказала Эидала, хлопая его по плечу, — сколько времени прошло с тех пор, как в деревню приходили люди, кроме управляющего? Честно говоря, не помню! — Мне понравились твои кусочки сырного хлеба, — сказал Гарри. — Мой ранбан? Спасибо! Вот, сыграй раунд, прежде чем покинуть нас, — Эидала вложила четыре дротика в свободную руку Гарри и четыре — в руку Араео. — Как мне играть? — спросил Гарри. Араэо уронил ручной дротик в квадрате до цели. В быстрой последовательности он бросал дротики в цели, расположенные вверх и вниз по стволу дерева. Один попал в точку, два попали в самый край, а последний отлетел на землю. Гарри сделал все возможное, но только один из них попал в край мишени. — Хорошая попытка, — сказала Эидала, забирая дротики, — Араэо, как ты себя чувствуешь? Араэо снова взял Гарри за руку. — Насколько я могу быть готов, — сказал он, пожимая плечами, — меня довели так далеко, как могли. Он склонил голову к Кирерису. — Теперь я должен идти дальше. Кирерис одобрительно кивнул. У него была квадратная челюсть, темная кожа и знакомый строгий вид. — Смотри, Наэсэн рисует! — внезапно сказала Тамис, указывая на проходящего мимо кентавра. Гарри в шоке увидел, что его лицо наполовину превратилось в кожуру листа, яркая краска превратила лицо в листву. — Змеиное Сердце, хочешь раскрасить лицо? — взволнованно спросил Араэо. — Да, — сказал Гарри. У стены беседки кентавр окунал тонкую кисть в палитру, нанося последние штрихи на лицо женщины-кентавра — ее подбородок превратился в пучок роз, сыпавшийся из уголков ее губ. — Наэсэн — известный художник, — прошептал Араэо Гарри, когда они стояли на почтительном расстоянии и смотрели, — она рисует картины по всему миру. — Ух ты, — сказал Гарри, наблюдая, как Наэсен окунала кисть в краску другого цвета — всего на несколько оттенков светлее первой — и подводила край лепестка. — Я не так знаменита, как все это, — сказала Насен, похлопав женщину-кентавра по щеке, когда она закончила, — вот ты где, Геса. Геса ухмыльнулась. — Поцелуй меня, — поддразнила она, наклонившись к недавно накрашенным губам. — Я никогда больше не буду тебя целовать, если ты все испортишь, — сказала Насен, улыбаясь, — давай, позволь мне присмотреть за ними. Араэо немного подскочил к Наэсэн, жадно глядя на ее краски. — Вы выбираете, — сказал он. Наэсэн задумчиво посмотрела на него. — Вы все еще настаиваете на том, чтобы спросить, а? Хотя, кажется, тебя никогда не удивляет то, что я рисую. — Ничего не могу поделать, — сказал Араэо, — Змеиное Сердце, что тебе нужно? — Я тоже хочу сюрприз, — решил Гарри, — могу я посмотреть, как ты исполняешь Араэо, Насен? Я достаточно вежлив? — Что вы имеете в виду? — спросил Араэо. — Больше никаких разговоров с тобой, — сказала Насен, постукивая Араэо по носу очищенной щеткой, — пока я не закончу. И ты, — она ​​указала кистью на Гарри, — можешь посмотреть. Любой другой человек назвал бы меня Художником Звездочетом, менее формально Художником Наэсэн. Но ты не обычный человек, и ты будешь справедливо называть меня Наэсэн, как Араэо. — Что, если есть два Художника Звездочета? — сказал Гарри, вставая на цыпочки, чтобы заглянуть в палитру. В радужном массиве были десятки цветов, каждый лишь на оттенок светлее или темнее своего соседа. — Если бы мы оба были в одной комнате, я была бы Художником Звездочетом, а Алорус — Скульптором Звездочетом, — окунув кисть в желтовато-белый цвет, она быстро начала обводить светлые пятна на лице Араэо. Гарри восхищенно наблюдал, как она ловко превратила половину его лица в ночное небо. Его глаз стал планетой, вокруг которой вращались луны, его бесцветные пятна превратились в созвездия, его темная кожа потемнела, превратившись в ночное небо. Когда она закончила, она погладила его по чистой от краски щеке, и когда Араэо повернулся к Гарри, это было все равно, что смотреть на воплощенный космос. — Хорошо? — спросил его Араэо, — она сделала ночное небо? — Да, — засмеялся Гарри. — Я знал, — самодовольно сказал Араэо. Наэсэн закатила глаза и заставила его бежать за табуреткой, на которую Гарри мог бы сесть. Она окунула кисть в краску и поднесла ее к лицу Гарри. — Мы поговорим с Азиосом, прежде чем ты уедешь завтра. — Кто такой Азиос? — Больше никаких разговоров, пока я не закончу. Азиос — производитель линз. Он наблюдал за миром, пока она рисовала, стараясь не улыбаться при щекотании ее кисти. Араэо смотрел через ее плечо, его лицо было разноцветным. Когда она закончила, она торжествующе откинулась назад. — Прекрасно. — Он выглядит чудесно, — сказал Араео, — вот, Змееголов. Он поднял зеркало. У Гарри перехватило дыхание. На нижней половине его лица — от края челюсти до противоположной щеки, было белое, как кость, дерево. Оно было настолько подробным, что он мог различить узлы на ветвях. Оно отражало серебряный блеск его шрама, две белые разветвленные штуки тянулись друг к другу. По его спине пробежала дрожь. Может быть, страх. Или может что-то еще. — Змеиное Сердце? — спросил Араэо. — Это красиво, — честно сказал Гарри, — спасибо, Насен. Она похлопала его по плечу, в ее глазах было что-то далекое. Затем она покачала головой, возвращаясь. — Я буду у твоей двери с Азиосом завтра рано утром, Араэо. — Спасибо, — сказал Араео. На другой стороне поляны послышался барабанный бой, за которым быстро последовал звук струн. — Танцы начнутся! — сказал Араэо, хватая Гарри за руку, — спасибо, Насен! С другой стороны костра кентавр играл на трех стоящих барабанах, его руки двигались так быстро, что казалось, будто они превратились в размытое пятно. Трое других играли на струнных смычковых инструментах, которые напомнили Гарри инструмент Салазара, только тоньше, длиннее и с гораздо большим количеством струн. Звуки, которые музыканты извлекали из них, были прекрасны и немного преследовали, наполняя сердце Гарри чем-то страстным. Но чего бы он ни хотел, в его руке было нечто столь же чудесное. Гарри, наблюдая, как кентавры начинают танцевать, не мог надеяться научиться этому — у него было вдвое меньше необходимых ног. Поэтому он старался изо всех сил, стараясь не споткнуться о подол платья и все время смеясь. Кентавры бросали на него насмешливые взгляды и со своей стороны уклонялись от него, когда он споткнулся. Затем музыка изменилась — и внезапно он узнал этот танец. Или он знал танец. Что-то в его душе вспомнило об этом. Луна была полной, и его тело вспомнило геометрию, танцевавшую давным-давно под такой же полной луной, и поэтому он танцевал ее снова, глядя на звезды. Он не был уверен, когда Араэо начал танцевать с ним, но он знал это, когда их сердца начали биться в такт танцу. Он оторвал взгляд от неба и снова нашел его в галактических глазах Араэо, звездах на его щеке, смотрел, как они вспыхивают в блеске его волос, украшенных бусами. Они танцевали сквозь звездное поле. Затем музыка сместилась — один из барабанщиков ошибся, или одна из беседок потеряла ритм — и танец освободил их. Они споткнулись вместе вне времени, и Бэйн был там, выводя их из все еще танцующих кентавров, которые оба смотрели на них и старались не смотреть. Гарри так тяжело дышал. Бэйн положил стакан с чем-то ему в руку, и он выпил все это прежде, чем смог попробовать. Бэйн наблюдал за ними, что-то бесформенное и неуверенное в его глазах — что-то испуганное, Гарри увидел, теперь, когда он знал, что искать. — Кто научил тебя этому танцу? — спросил Гарри Араэо. Араэо странно посмотрел на него. Гарри не застал его врасплох с тех пор, как приехал. — Твое сердце знало это, и мое тоже. — Кто? — спросил Бэйн. — Нет, — Гарри изо всех сил пытался вспомнить. После этого в глухом лесу всегда был туман. Ну, они тоже были туманными, когда были там. — То, что любило луну. Это меня научило. Мы танцевали. На них падал свет полной луны, заставляя темную кожу Бэйна светиться, заставляя его хмуриться. — Все в порядке, — попытался Гарри успокаивающе, — это была хорошая вещь. Это был хороший танец. Правильно? Он посмотрел на Араэо. Араэо улыбнулся. — Идеальный танец для этой ночи. — Не танцуй больше, — сказал Бэйн. На самом деле это была не команда. Это было жестко сформулированное желание. Араэо услужливо кивнул, и Гарри больше чувствовал, чем видел, что он делает доброту. — Во всяком случае, никогда. Струны затихали, одна за другой затихали, пока не раздался только один барабанный бой. Быстро и нежно Бэйн протянул руку и обхватил Араэо затылок, нежно прижавшись лбом к лицу. Они так долго отдыхали, пока Бэйн не отпустил его, поглаживая щеку, которая была свободна от краски. — Моя гордость за тебя безгранична, — пробормотал Бэйн. Араэо улыбнулся ему. — Пора начинать, — сказал он. Там, где раньше были музыканты, теперь рядом с ней стояли Найла, Фиренце и Кирерис, а также одинокий барабанщик, отбивая устойчивый и сложный ритм. Остальные кентавры стояли полукругом вокруг них с перерывом для Араэо. Араэо отпустил отца, а затем руку Гарри. Он медленно, но уверенно вошел в круг, Бэйн последовал за ним. На мгновение Гарри запнулся, но затем он увидел Эйдалу, одного из кентавров, обрамляющих вход, жестом предлагающего Гарри встать рядом с ней, заполняя брешь в круге. Бэйн занял свое место рядом с Найлой, их поставили в скобки, и барабанщик замедлил шаг, пока ее ритм не стал легким и простым биением сердца. Араэо медленно опустился на колени, держа руки открытыми прямо перед грудью, как будто он просил что-то вложить в них. — Звездочет, — сказала Найла, — мы собрались, чтобы увидеть, как наследник Араэо делает свои первые шаги из своей группы. Мы радуемся, потому что каждый шаг от нас к новому опыту будет и шагом назад к нам, несущим новые знания. Звезды держат наших людей, но наша кровь здесь, на земле, с ее бесконечными уроками. Мы никогда не узнаем их всех. Но это поиск, поиск, который мы никогда не должны прекращать. Найла поманила Араэо, и он поднялся, переместив руки в другое положение — обе касались его подбородка. — Скажи своему народу как его будущему вождю, что ты будешь искать. Араэо поговорил с Найлой. — Лидер Найла. Я буду искать проницательное суждение, чтобы лучше направлять свой взор, — кивнув, Найла изобразила положение его рук, коснувшись ими своего подбородка. Араэо повернулся к кругу кентавров, положив руки на шею. — Сообщество, я буду искать острого суждения, чтобы лучше направлять вас в грядущую эпоху. По кентаврам прокатилась волна одобрения. Рядом с Гарри Эидала удовлетворенно хмыкнула, закрыв руками горло, как это сделали остальные кентавры. А затем, к удивлению Гарри, Араэо повернулся к нему. Его руки снова переместились, чтобы отдохнуть. — Мое сердце и оплот. Я буду искать проницательного суждения, чтобы лучше руководить нашей работой. Гарри, как и остальные, повторил как Араэо, положив обе руки на сердце. Араэо на мгновение улыбнулся ему и снова повернулся. — Ваши поиски достойны, — сказала Найла, в ее глазах отразились эмоции, — да будет так. — Да будет так! — закричали кентавры по кругу, Гарри последовал за ними на полшага. Барабанщик снова взял ритм, и Найла шагнула вперед, схватила Араэо за руки, и они начали танцевать. Это была быстрая и сложная небольшая последовательность, которую они исполнили в одиночку в течение двух раундов, а затем к ним присоединились остальные кентавры. Эидала схватила Гарри за руки и засмеялась вместе с ним, пока он пытался не отставать. Затем появился Араэо, забирающий руки Гарри у Эйдалы и улыбающийся так сильно, что ночное небо было на половине его лица.