На фоне вечно стремительного будущего

По ту сторону густого леса предстояло еще пять дней путешествия по лесу. Гарри никогда не был по эту сторону леса, как и Араэо, но их карта пометила это как «неоднозначную территорию». Они так и не узнали, почему это было двусмысленно, потому что кто бы это ни делал, избегал их. На самом деле они так далеко отошли от них, что Гарри нюхал их только тогда, когда ветер был особенно сильным в нужном направлении. Их магия казалась быстрой и острой. Он хотел бы встретиться с кем бы то ни было. — Может быть, на обратном пути, — сказал Араэо, пока они шли через исчезающий лес. Араэо молчал с тех пор, как спрятался за спиной и в глубоком лесу, но Гарри не волновался. Он тоже чувствовал себя тихим. Это была глубокая внутренняя тишина, о которой у него была теория. Теория была такова: все в лесу, может быть, в мире, было где-то внутри такой тишины. Вы просто идете достаточно глубоко, чтобы найти. В полдень они достигли опушки леса. Деревья просто кончались, уступая место панораме, подобной которой Гарри никогда и никогда не видел, и которая, казалось, проникала прямо в эту тишину и заставляла ее звенеть, как колокольчик. Зеленые пологие холмы откатывались от них, превращаясь в горы вдали, на которых опускались низкие облака. Земля была каменистой, заросшей и дикой, все гудело от слабой магии, которая пела под полуденным солнцем. Все дальше и дальше, и в мире пошел, и пошел с радостью, злобно, победоносно. Гарри почувствовал, как что-то строится в его груди, он почувствовал, как их сердцебиение ускорилось вместе, а затем Араэо запрокинул голову и закричал радостно, злобно, победно. Гарри рассмеялся и закричал вместе с ним, а затем Араэо уронил руку и помчался через холм, всю дорогу крича. Гарри полетел за ним. Они бежали, кричали и бежали, пока не были совершенно измотаны, а затем они лежали плашмя под небом, сцепив руки вместе и чувствуя магию земли под собой. Они сразу заснули, не боясь, и проспали всю ночь. *** Теперь они сильно полагались на карту, потому что территория была чужой для них обоих. Это было великолепно красиво, но это не сделало его известным. Их целью был невысокий горный хребет вдалеке. Судя по карте, это займет несколько недель. Здесь все было иначе. Деревья, растения и даже некоторые насекомые. Гарри не мог перестать замечать это. — Хватит, — наконец сказал Араэо со смехом, когда указал на десятый новый полевой цветок, — мы можем поговорить о чем-нибудь другом? — Да, — сказал Гарри, — как насчет игры? Глаза Араэо улыбнулись. — Хорошо. — Через зеленую стеклянную дверь можно брать только определенные вещи. Попробуй что-нибудь, и я скажу тебе, сможешь ты это или нет. Брови Араэо нахмурились. — Могу я взять гору? — Нет. — Могу я взять холм? — Да. Араэо ухмыльнулся, взглянув на Гарри. — Могу я взять Лимми? Подушку? Икоту? Гарри нахмурился. — Мошенник. Такая долгая прогулка немного изменила Гарри. Раньше он путешествовал по лесу по нескольку дней, но никогда не ходил так. Сначала это утомило его, и было много задержек, поскольку Араэо замедлил темп. Но где-то на третьей и четвертой неделе он начал становиться сильнее. Его рюкзак стало легче нести. Его ноги больше не болели после дневной прогулки. Он чувствовал себя живым. Как земля, по которой они путешествовали. Он мог сказать, что Араэо чувствовал то же самое. Тем не менее, однажды ночью он проснулся от тихого всхлипывания Араэо. Встревоженный, он зажег эльфийский огонь, осветив их лица сиреневым в ночи. Араэо не отвернулся, а просто посмотрел на Гарри, его уголки рта сильно прижались. Гарри взял его за руку — ночью она выскользнула из его хватки. Араэо судорожно вздохнул, когда их сердцебиение изменилось. — Я скучаю, — наконец прошептал он, прежде чем Гарри успел спросить, — я никогда не был вдали так долго. Он провел свободной рукой по глазам. — Я не знаю, почему я не скучал раньше, и чувствую себя виноватым. Гарри положил руку Арао себе на колени и провел пальцами по ладони, как иногда делала Ава, когда он был расстроен. На самом деле он не знал, что сказать. — Мне очень жаль, — согласился он. Араэо фыркнул. — А как насчет твоего Василиска? — Василиск? — Но ты скучаешь по нему? Гарри подумал об этом. — Да уж. Но часто бывает далеко, или я. Я знаю, что он там будет. Это отличается от меня или от тебя. Он такой древний, что не думает о времени так же. — Да, — сказал Араэо. Он вздохнул и, зевая, притянул Гарри ближе. — Я полагаю, что в конце концов у каждого из нас есть то, что нам нужно. Потому что теперь ты часть меня, а я часть тебя. *** Однажды вечером в сумерках они подошли к началу предгорий, и Араэо заметил небольшую осыпающуюся тропинку, по которой со временем протоптали животные. С любопытством они последовали за ней, и она привела их к озеру, скрытому за скалистыми предгорьями, совершенно безмятежному в сумерках. Араэо опустился на колени, чтобы напиться, а Гарри наполовину наполнил их кастрюлю водой и разжег огонь. Когда Араэо вернулся, весь весь весь в капле из водоема в озере, он с восторгом посмотрел на установку. — В самом деле? — взволнованно спросил он. Гарри ухмыльнулся и достал из своей сумки самое ценное из их припасов, с которыми он был довольно скуп с момента их отъезда: последний из пачки чайных листьев из Типпи. Когда вода закипела, он снял ее с огня и всыпал листья. Они оба склонили головы над паром, чтобы вдохнуть запах. Араэо сначала с подозрением отнесся к чаю волшебников. Гарри осторожно налил приготовленный чай в их дорожные чашки, и Араэо отмерил в них крошечные щепотки сахара, и они прислонились друг к другу и выпили. Гарри чувствовал, что он полностью переполнен. — Ты мокнешь, — пробормотал он. — Ты все еще лежишь на мне. В любом случае, тебе тоже нужна ванна. Гарри хихикнул. — Ага. Я пойду после чая. *** Озеро ночью было похоже на большой черный глаз, отражение луны — на белую радужку. Гарри медленно вошел внутрь. Возможно, было лето, но на озере было прохладно. Он слабо слышал, как Араэо поет у огня — ритмичное стихотворение, которое они сочиняли во время своего путешествия. Собравшись с духом, он сразу же нырнул под воду и потер волосы. Он снова опустился на землю и схватил пригоршню песчаного ила, чтобы потереть кожу. Возможно, оно было холодным, но оно было свежим и чистым, и он чувствовал себя хорошо. Закончив мыться, он парил на спине, глядя на луну и созвездия, которым его учил Араэо. Был Теодей, великое существо, создавшее кентавров из звезд. Был лук, летели тройные стрелы, и было полулицо Эндеде, которая променяла половину своих чувств на дальновидность, большую, чем любая другая, чтобы увести свой народ от опасности. Что-то перевернулось с водой. Гарри заметил это и пропустил мимо, пытаясь найти вторую половину лица Эндиди, вечно падающую на землю. Что-то снова плескалось ближе. Сердце внезапно забилось от запоздалого страха, Гарри выпрямился и огляделся, быстро уловив источник — два отражающих глаза, золотистых из стороны в сторону, казалось, плывущие сами по себе в нескольких метрах в воде. Гарри смотрел. Медленно, медленно он смог разобрать больше деталей. Слабо светящийся плавник над глазами. Шлепок хвоста за ним. Гарри крикнул на Мермише. — Я не имею в виду никакого вреда. Водолаз в шоке отскочил назад и ненадолго исчез под водой. Внезапно нервничая, Гарри поплыл задом к берегу, когда они выскочили обратно всего в метре от него, их туловище поднялось из воды. Они не были похожи на любого знакомого ему торговца. Они были тонкими, как кнут, с блестящей черной кожей, плавники на голове были такими длинными и широкими, что они падали на землю, когда выходили из воды. Они изумленно уставились на него, и он увидел, что зубы, по крайней мере, такие же: пещера игл. — Ты понимаешь меня? — он старался осторожно. Торговец подошел ближе. Гарри отступил назад, все еще обеспокоенный. — Он будет говорить? — прохрипел торговец. — Ух, — сказал Гарри. В лагере Араэо перестал петь. — Да. Меня зовут Змеиное Сердце. Кто ты? — Она рассказывает Абале, — сказала русалка, прижимая руку к груди. Она нетерпеливо наклонилась вперед. — Каким образом он будет говорить? — Змеиное Сердце? — мягко позвал Араэо. Гарри оглянулся. Он стоял вдали от воды, осторожно держась за копье. Абала немедленно перевернулась, болтая слишком быстро, чтобы Гарри мог последовать за ней. Гарри вскинул руку и раскрыл ладони. — Все в порядке, Араео, — крикнул он, — русалка. Оставь свое копье. Он обратился к Абале. — Знай мою печаль, — осторожно сказал он, — это безопасно. Абала осторожно подошла ближе, как и Араео, безоружный. Она с недоумением перевела взгляд с Гарри на Араео. — Он будет говорить так же? Гарри покачал головой. — Нет, только я, — пораженный вдохновением, он осторожно снял жемчужное ожерелье Самбы со своего горла, — меня научили. Абала подплыла ближе, широко раскрыв глаза, глядя на жемчужину. — Люди? Он намеревается продвигать людей? — Эти русалки? — нерешительно спросил Гарри, — знай мою печаль. Тебя трудно понять. — Познай мою печаль, — сказала Абала. Ее рот расширился в улыбке. — Дальше люди? Дальше больше людей? — Да, — нетерпеливо сказал Гарри, — еще люди, — он постучал по своей жемчужине, — да. Араэо похлопал его по плечу, встал и вернулся к костру. Абала усмехнулась и прижала ладонь к щеке. Гарри почувствовал облегчение от того, что этот жест одобрения был тем же самым. — Каким образом количество людей? — сказала Абала, — люди? Гарри произнес эти слова про себя. — Сколько? Абала кивнула. — Сколько количества, люди? — Королевство? — ее глаза были пустыми, — города и город. Замок. Королева. Князья. Армия. Многие. Много. Он прибег к расширению рук, надеясь показать размер популяции мер. Она кивнула, но Гарри не думал, что она все поняла. Араео вернулся с пергаментом и графитом. С облегчением Гарри начал записывать то, что смог вспомнить из их разговора. Она с любопытством наблюдала за ним. Предварительно, переводя свои записи ей в лицо, он сказал: — Его количество людей? — он указал на нее для хорошей меры. Ее лицо было довольным. — Замечательные люди здесь, — сказала она. Она сделала движение руками, размахивая пальцами. Он записал отлично — много и здесь — здесь. — Вот, — попытался он, — и отличные люди тоже. Он скопировал движение ее пальца, но сделал его намного больше. Она взволнованно взмахнула хвостом и произнесла одно слово, которое он понял. — Куда? Гарри откинулся назад, протирая глаза и отчаянно просматривая свои скудные записи. Араэо положил руку ему на плечо. Ночь обещала быть долгой. *** Солнце взошло, когда Гарри засунул под камень еще один кусок пергамента, глаза его затуманились от усталости. Его разум чувствовал, что он как перезрелый апельсин. — Змеиное Сердце? — сказал Араэо, — вот, выпей последнюю чашку чая. Гарри неуклюже взял чашку, надеясь, что она успокоит пересыхание в горле. — Она еще не вернулась? Гарри покачал головой. Абала уехала несколько часов назад, пообещав, подумал он, вернуться с другими из своего дома. Следующие часы он провел, делая почти неразборчивые записи эльфийским, экстраполируя каждое слово, сказанное Абалой, и немало того, что она не сказала. Самба никогда не простит ему, если он пропустит хотя бы один слог. Араэо сел с ним и ждал, а Гарри задремал ему на плечо. Он проснулся от того, что Араэо толкал его. — Она вернулась, — пробормотал он, — и она привела друзей. Гарри увидел, как Абала ведет за собой двух мерфолков, стремительно рассекающих воду. У одного из них, как он заметил, было что-то вроде крюкового оружия. Он сел и положил пачку заметок себе на колени. Листая их, он даже не понимал, зачем он что-то написал. С какой стати он поставил три звезды рядом с «ногтем»? — Я вернулась, Змеиное Сердце! — сказала Абала, когда она и другие остановились немного в воде. Он с облегчением узнал, что не проспал, лучше понимая ее слова. Перед тем, как она уехала, им удалось смешать почти неработающую смесь двух мермишей, на которых они говорили. — Это мои товарищи, Ундина и Изона! — Привет, — сказал Гарри, махнув рукой, — я Змеиное Сердце. Это Араео. Мы пловцы из-за холмов. Ундина, русалка с ярко-красными глазами, подплыла к нему, немного поплыв по грязи. — Здравствуйте! — громко сказал она, — привет от жителей Эолии! Мы приносим вам много приветствий и сентиментальных новостей! Гарри ухмыльнулся ей. — Спасибо, — сказал он, — я приношу вам сентиментальные вести от населения Алимниона за холмами. — Мы хотим узнать их! — завопила Ундина. Позади него Абала скрывала улыбку. Гарри изо всех сил пытался скрыть свое. — Я говорю людям Эолийцев! Вы говорите людям Алимниона! Исона, русалка с крючком, наконец вздохнула и подплыла к берегу. Она взяла Ундину за плавник и немного потянула. — Ты слишком болтлива, — огрызнулась она, — он тебя слышит. Ундина покраснела, и ее скулы распространились. — Исона и Ундина были избраны для выступления, — сказала Абала, — с тобой. Население желает общения за пределами холмов. — Каким образом? — спросил Гарри, — это очень далеко. Изона достала плетеную корзину с водорослями, в которую были вплетены маленькие ракушки. Гарри взял ее и почувствовал, как она искрилась магией. — Мы предназначаем это устройство для рассылки писем среди населения, — неуверенно сказала Абала. Гарри усмехнулся, совершенно восхищенный тем, насколько это было похоже на почтовое отделение с рыболовным крючком. — Я понимаю! Я доставлю его в Алимнион. Исона и Ундина обрадовались, что их план был доведен до конца. Исона была немного обеспокоена, оглядываясь на берег и бросая взгляды на Араэо. Наконец, она указала на него. — Кто это такой? — она спросила. Араэо оперся ему на плечо, и Гарри улыбнулся. — Араэо — кентавр. Еще один народ за холмами. Неуверенно Араео поднял руку. — Здравствуйте, — это было ужасное искажение слова, но, похоже, оно обрадовало Ундину, которая потеряла контроль над своим хвостом и забрызгала их всех.