Я всё ещё люблю тебя

      Вечеринка — это, конечно, хорошо, но есть одно ма-а-аленькое «но» — последующая за ней уборка…       — Ну, а что вы возмущаетесь? Любишь кататься, люби и саночки возить, — говорит тётя, не переставая хихикать в сжатый кулак. — Вы вчетвером должны прекрасно справиться вместе. Как говорится, молодые и силь…       — Мы всё поняли. Сделаем, — я бессовестно перебиваю тётушку, а как только понимаю, что за этим обязательно последует очередная лекция, быстро хватаю швабру вкупе с совком и убегаю по коридору.       — В душе ей всё ещё десять… — вздыхает Аннет, потирая глаза от висков к переносице. Фредерик на эти слова лишь смеётся.       — Если так подумать, то им всем по десять, дорогая. Мы с тобой чем лучше?       — Ты прав, — лицо тётушки светлеет, а её начавшее падать настроение стремительно подскакивает вверх. — Пойдем, у нас тоже есть дела, например, проводить гостей.       Глаза шведа устало искрятся.       — Может, сначала… — он с неимоверной резвостью хватает Аннет поперёк туловища и забрасывает себе на плечо.       — Ты случаем не ударился ни обо что? — вопит женщина. — Сначала гости!       — Ох… Ты зануда, Аннет, — Фредерик опускает её на пол.       — Ты тоже тот ещё молодец.

***

      — Данте, ты пятнышко от вина пропустил, вот здесь, — я тыкаю пальцем в угол, показывая кузену крохотную капельку. — Ты слишком невнимательный.       — А в ком-то, кажется, проснулся внутренний минималист, — пренебрежительно фыркает Данте.       — К твоему сведению, он и не спал! — огрызаюсь ему в ответ.       — Замолкните хоть на секунду! Как малые дети, честное слово! Вам по двадцать или по пять? — недовольно фыркает Элиза, отбрасывая тряпку в сторону.       — Поддерживаю, Харрис-младшая, — ухмыляется Нильсен. Я обиженно хмыкаю: Элизу, значит, поддерживает. Интересно.       — Данте, иди проветрись. Ты, по-моему, не в себе маленько.       — Да ну вас! — кузен отмахивается от нас рукой и гордо уходит из зала.       — Боже, да что вы за нелюди! — Элиза раздражённо дёргает головой и бежит вслед за братом.       — А я-то что? — удивляюсь я.       Сбоку от меня Нильсен вставляет довольное:       — А ты ничего. Давай, драй полы, солнце ещё высоко.       Я поворачиваюсь к Александру и торжественно вручаю ему тычок под рёбра пластмассовым совком.       — Солнце уже низко, противный ты мальчишка. За такие шутки в зубах бывают промежутки. Так что лучше беги.       — Ой, боюсь-боюсь, formidabel kattunge*.       Я выгибаю бровь в ожидании продолжения. Фокусами и знанием нескольких языков меня не удивишь.       — Небось Люцифера вызвал, который на меня порчу наслал? Можешь не переживать, у меня всегда в кармане лежит луковица.       — Allt jag vill göra är att knulla dig precis vid det här bordet*, — промямлил он в надежде, что я не услышу.       — Понятно… (Нет…) — прошептала я. — Может, хватит там ритуалы с жертвоприношениями проводить? Лучше бы ты помогал! — съязвила я, а его реакция не заставила долго себя ждать.       Он грозно двинулся на меня. Его рука по-собственнически легла на мою талию, прижимая яростно сопротивляющуюся меня к разгоряченному телу Нильсена.       Александр томно выдохнул в мои полураскрытые губы, насмешливо жмурясь, словно только что накормленный кот.       — Придётся мне заняться твоим поведением всерьёз, каттен.       — Да неужели?! — я сама этого не заметила, но моё дыхание явственно участилось, сердце предвкушающе бешено заколотилось. — А по-моему, это твоё поведение требует жёсткой руки!       — Так продемонстрируй свои способности.       Александр вдруг мягко оттолкнул меня от себя, силой заставил сесть на ближайший стул, надавив крепкими руками на плечи. Я почувствовала, что исхожу мелкой дрожью от невероятно сильной волны поджигающего кровь возбуждения.       Тем временем Нильсен отошёл от сидящей меня и по-издевательски медленно стал стаскивать с себя рубашку. Так медленно…       …Но ненужный кусок голубой ткани вскоре полетел в сторону. Вслед за ним отправилась последняя оторванная пуговица.       Александр обладал дьявольски красивой фигурой. Я глядела на его подтянутую спортивную форму и понимала, что никогда не нагляжусь.       — Посмотри же на меня, Агата. Что тебе придётся во мне исправлять? Я идеален.       Я не выдержала. Откинула стул в сторону, подняв кучу шума — плевать мне на него хотелось, впрочем. Подбежала к беззвучно смеющемуся Александру и затянула его в жаркий дикий поцелуй.       От неожиданности Нильсен попятился, но я, не отрываясь от него ни на секунду, пошла следом. В результате он оказался прижатым к холодной стене особняка, а мне перепали лишние минуты в роли доминанта.       — Прости, стены ещё не прогрелись… — проворковала я, беспорядочно оглаживая руками идеальный торс Алекса.       — Потерплю уж как-нибудь, — хмыкнул тот и тут же мучительно застонал от разъедающего тело возбуждения.       Мои губы спустились на его шею, легонько прикусывая нежную кожу. Язык облизнул выпирающий из-под кожи острый кадык Нильсена, ходящий вверх-вниз от его сбивчивого дыхания.       — Ты меня до крайности доводишь, ты понимаешь?..       — Как по мне, нет края человеческим действиям, — игриво шепнула я.       Дрожащие руки Александра потянулись к застёжке праздничного платья. Я дёрнула головой, и мои волосы описали ровную дугу, помогая Алексу расправиться с собачкой и молнией.       В данный момент было абсолютно всё равно на Данте с Элизой, на тётушку, на случайных гостей, которые могли бы зайти в зал.       Как бы мне не хотелось признавать, я таяла под его руками. Под горячими ладонями этого наглого мальчишки. Из моих раздумий меня вывел металлический звук пряжки ремня.       Резкими движениями он снял штаны и так же резко стянул вниз боксёры, представляя мне вид на его достоинство, которое было немалых размеров.       — И взаправду идеальный, — промямлила я, закусив губу и посмотрев на Александра самым похотливым взглядом, которым только могла.       — А я говорил тебе… — его бархатистый голос с хрипотцой от возбуждения заставляет меня течь, как Ниагарский водопад.       Он сделал шаг навстречу, вовлекая меня в яркий и страстный поцелуй. Я охотно ответила на него, прижимая его ближе к себе, чувствуя его эрекцию на своём бедре, что возбуждало меня ещё больше.       Одним движением руки он повернул меня к себе спиной, прижал грудью к холодной стене и упёрся своим членом в мои ягодицы.       — Один-один, крошка, — его горячее дыхание опаляет мою шею, а из моего рта вылетает протяжный жалобный стон. Но испугавшись, что этот стон был именно моим, я резко замолчала.       — Нет, каттен. Продолжай. Ты очень сексуально стонешь. Мне определённо нравится.       — Пожалуйста…       — Что пожалуйста? Не слышу.       — Боже, не устраивай цирк. Возьми меня, чёрт тебя дери!       Мои слова послужили для парня зелёным светом. Он немедля стянул с меня лёгкие кружевные трусики и одним движением, сопровождаемым его низким горловым рыком, вошёл в меня на всю длину.       Остановившись, Александр дал пару секунд, чтобы я привыкла к новым фантастическим ощущениям. Я начала медленно ёрзать бёдрами, чтобы впустить его ещё глубже и унять приятную боль.       Через пару мгновений он начал размеренно двигаться внутри меня, задевая все самые нужные точки.       — Жёстче, прошу… — скорее промычала, чем сказала, натянув ухмылку. На что получила такую же похотливую улыбку и вдалбливающие в стену толчки.

Рваное дыхание, которое своими выбросами обжигающего воздуха заразило абсолютно всё помещение. Грубые шлепки двух возбужденных тел друг о друга и едва осязаемые поглаживания. Нам нужно больше ощущений. Их должно быть так много, чтобы каждый из нас запомнил эти мгновения на всю оставшуюся жизнь.

      Мы оба кончили через пару мгновений. Он вытащил свой пульсирующий от напряжения орган и излился мне на спину. Горячая белёсая жидкость стекала по спине вниз, огибая острые позвонки. Я наклонила голову вниз, ощущая чувство… опустошённости? Оно возникло из-за него? Но почему? Разве почти что случайный секс может связать двух людей воедино?       Может.       — И как тебе? Всё ещё такой ужасный? — спросил Нильсен, ухмыляясь и бережно вытирая влажной тряпкой своё семя с моей кожи, отчего та покрылась мурашками за считаные секунды.       — Самый лучший оргазм из всех, — их было слишком мало, как для моего возраста.        — А я говорил.       — Да ну тебя, — я натянула на плечи лямки платья и с кряхтением застегнула молнию. — Пошли найдём Данте с Элизой. Где же они могли застрять?       — Даже не представляю!       Мне в спину прилетел звонкий смех Александра.

***

      — Вот где вы! — кричу я, заметив кузенов в глубине сада.       — А вот и наши уборщики, — слышу голос Данте, и мне снова хочется дать ему сковородкой по голове. Ну или молотком, не суть важно.       — Да кто бы говорил. Ты вообще сбежал, как малолетняя девочка. Якобы, тебя все достали! Или что это было? — огрызнулась я.       — Агата, чёрт возьми! Успокойся! — кричит на меня Элиза. А я лишь недовольно фыркаю в ответ.       «Наверняка оба что-то скрывают от меня. Разумеется, мне совсем неинтересны их секреты. Если захотят, то расскажут».       Александр же всё это время стоял и смеялся. Он не показывал этого, но мне знаком такой типаж людей. Они всегда ведут себя непринуждённо и непримечательно, собирают информацию. А потом выдадут её в самый неподходящий момент, в виде аргумента, чтобы выиграть.

Ненавижу таких.

      — Пойдёмте, прогуляемся по ночному саду, отойдём от истерик и ссор. Как вам идея? — предложила кузина.       — Я пас! — одновременно выкрикнули мы с Александром. Уже и мысли мои ворует, гадёныш!       — Пхах, я не удивлён, — сказал Данте, закатывая глаза. Берет на понт? Возможно.       — Ой, да кто бы говорил, — шипит Нильсен сквозь зубы. Прошло не так много времени, но за всё наше пребывание вместе он ни разу не посмотрел на меня.       — Ладно, пойдёмте, — нервно цокнула я и направилась в самую глубь сада.       Неяркие фонари освещали небольшой парк своим тёплым жёлтым светом, отчего создавалось ощущение чего-то интимного. Кусты красных роз чередовались с нежно-розовыми пионами, создавая яркую неповторимую картину. Тётушка, а точнее, орда нанятых ею садовников, создали прекрасный сад.       Я бродила по маленьким дорожкам, совсем не слушая пустую болтовню кузенов. Алекс шёл поодаль от всех, как будто пару часов назад между нами вовсе ничего не было.       Сначала я пыталась разговорить его, но попытки не увенчались успехом, так что на четвёртый раз я бросила все попытки поболтать с ним.       Время близилось к полуночи. Нежный вечерний свежий воздух спустя два часа прогулки ударил мне по мозгам и мне очень захотелось спать. Осталось только сбежать из этой странной команды: «два дебила — это сила» и мальчик-недотрога. М-даа…       — Элиза, я, наверное, пойду домой. Слишком устала работать за вас двоих, — саркастично ухмыльнулась я.       — Если хочешь идти — иди. Мы ещё погуляем. Александр?       — Я тоже устал, так что думаю, что мне придется покинуть вас.       — Хорошо, доброй ночи.       — Доброй.       Мы шли в полной тишине. Никто так и не попытался заговорить с противоположной стороной. Мне наскучило его общество, поэтому перед самым особняком я решила ускориться. Ещё минута в компании этой чёрной лошадки и я отправлюсь в психушку.       — Стой, — послышался его бархатистый голос за моей спиной, а после я почувствовала мою руку в его.       — Что? — повернулась я и посмотрела на него злым взглядом. Поздравляю, ты снова выводишь меня из себя.       — Извини за мое поведение, если что-то не так. Просто…       — Ладно, — перебила его я, убирая свою руку, разворачиваясь обратно и уходя вперёд. — Спокойной ночи, — говорю себе вперёд, но слова было адресованы Нильсену.       — Спокойной ночи… — слышу я разочарованный выдох за спиной.

Два-один, наглый мальчишка. Я уничтожу тебя.