Спустя неделю
POV: Агата
Прошла неделя и я чувствую, что ещё чуть-чуть? и котёл моих нервов вскипит и будет брызгать жёлчью во все стороны. Под «расстрел» попадут все: от бедной Марты до этой бесящей весь особняк пассии Александра. Всё это время я прожила? как будто в каком-то сне, находясь в прострации, не ощущая ничего. Лишь пустота внутри давила с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Тётушка несколько раз пыталась как-то поговорить со мной, разузнать о нас с Алексом, но чёрт… Никаких нас даже нет… И каждый раз от этих мыслей жгучая боль где-то внутри давала о себе знать. Сам же виновник «торжества» всё время кидал в мою сторону свои сочувствующие взгляды. Но они мне не нужны, ведь надо было думать раньше. Несколько раз он даже пытался поговорить со мной, но ничем хорошим это не заканчивалось. Я не верю ему.Гордость
Чем больше я наблюдаю мир, тем меньше он мне нравится. Каждый день подтверждает мне несовершенство человеческой натуры и невозможность полагаться на, кажущийся порядочным, здравый смысл. Чем больше я наблюдаю за этими работающими пчёлками, тем больше понимаю, что они почти всегда делают это для собственной выгоды, не думая о последствиях, о чувствах других. И это ужасно. Чёрт возьми, ужасно! Ранить человека, а после совсем позабыть про него — это очень больно. Невыносимо. В душе, как будто огромная дыра, заткнуть которую невозможно.***
— Надеюсь, ты созрела для разговора. Аннет! Женщина отняла, словно бы налитую свинцом, голову от подушки. Из-за всех переживаний племянницы, из-за глупой подставы этого противного мальчишки Александра, Аннет стала близка к нервному срыву. Она и представить не могла, что чувствует Агата в такое время. Девушка, по сравнению с тётей, была совсем несчастна. И Аннет поклялась, что постарается всеми силами вернуть Агату в реальный мир, где она смогла бы принять тот грустный, но явный факт — Александр не должен быть и не будет её мужчиной. Да, так она и сделает. — Чего тебе? — несколько грубо интересуется она, через боль выгибая ровную тёмную бровь. — Пришёл извиниться за свой сюрприз? Иди лучше к Агате. Фредерик, замерший в дверях, не выдержал и вспылил. Аннет лопатками чувствовала исходящую волнами от него смесь гнева и непонимания. Хрустнули суставы, соединяющие фаланги пальцев друг с другом. Значит, он и правда сильно зол… Вот только на кого? На жизнь или конкретно на… на неё? — Откуда я знал, что задумала Оливия! Тем более, ты не знала об отношениях Агаты и моего протеже, Аннет! Мы оба ни в чём не виноваты. Горячо доказывающий ей что-то муж ввёл женщину в прострацию. Она наблюдала из-под полуопущенных ресниц за краешком дивана, стоящего напротив, и внезапно громко расплакалась. Фредерика это знатно покоробило, но он не стал подавать виду. Просто сел на кровать рядышком и положил тёплую ладонь на её плечо, оказывая немую, но крепкую поддержку своему самому близкому человеку на свете. — Ох, Фредерик, я так волнуюсь об Агате… Моя девочка не заслужила такого предательства! Не заслужила! — хрипы Аннет разлетались по спальной комнате. — Я должна ей помочь, но как я это сделаю? — Чш-ш, моя родная, не плачь. Всё будет хорошо. Агата наверняка расправилась с этой возможной проблемой на ура. Чш-ш-ш… Женщина уснула в надёжных руках Ларсена, казалось бы, полностью успокоенная его заботой и предельным вниманием. Но душу не прекратили скрести острыми изогнутыми когтями лысые кошки. Голову Аннет не покидала тревожная мысль о том, что Агата всё же сломается. Оставалось уповать на силу духа племянницы и стараться помочь ей во всём, по крайней мере в том, в чём она, её тётушка, разбирается.***
POV: Агата
Какое утро подряд я снова задеваю эту бедную вазу, в этот раз которая с дребезгом летит на пол, разбиваясь. «Если что-то не предпринять, боюсь, что в доме не останется ни одной целой вазы», — проносится у меня в голове, пока я инстинктивно тяну руку к осколкам. Убрав все большие куски, я приступила к маленьким. И тут, как по иронии судьбы, я замечаю, что у меня из пальца хлещет кровь, а на полу уже успело образоваться пятно. Я быстро вскакиваю и бегу в ванную, ведь где-то там на полке должна быть аптечка. Нахожу её и начинаю как можно быстрее обрабатывать рану, потому что ещё чуть-чуть, и я могу забрызгать всю раковину своей бордовой кровью. Как только кровь остановилась, я вспомнила про уборку. Выйдя из ванны, я недовольно поморщилась, увидев картину, в красках показывающую залитый кровью пол. — Как будто кто-то совершил двойное убийство… Пришлось мыть пол какой-то старой, никому не нужной, прям как я, тряпкой, когда вспоминаю, что скоро будет завтрак, поэтому домываю пол, относя тряпку в ванную, быстро надеваю первую попавшуюся юбку и свитер, скрутив волосы в небрежный пучок. Выхожу в гостиную и понимаю, что там никого нет. Ну… почти. — Доброе утро, — процеживаю я сквозь зубы, гневно прожигая дыру в случайно попавшемся мне собеседнике. До чего же жестока судьба! — Доброе, Агата. Как спалось? — спрашивает он своим усмешливым голосом. И к чему усмешка? Одному богу понятно, и то не факт. Я решила оставить его вопрос без ответа и, как всегда, сажусь как можно дальше от него. На завтрак был какой-то салат, тосты и яичница с беконом и помидорами. Ковыряю салат вилкой, создавая из него то поле, то замки. Чувствую, как он прожигает меня своим взглядом, но ни за что в жизни не повернусь. Я и так слишком много мучилась. Всё было хорошо ровно до того, как лимонный сок не попал прямо в рану, начиная в прямом смысле разъедать её. Я вскрикнула, но вспомнила, что тут не одна. Подскочила и полубегом отправилась на кухню, включила кран и подставила туда палец, пытаясь не умереть от боли. — Что случилось, львёнок? — чувствую его родные руки на своей талии и замираю. На глазах начинают появляться слёзы. Только от счастья или боли? Однозначно второе. Не только физической боли… — Что случилось, Агата? — Александр разворачивает меня к себе лицом. Слишком близко его губы, так хочется поцеловать… Я молчу. — Агата, ответь быстро! — от его криков на глазах с новой силой начинают появляться слёзы. И он замечает это. — Пожалуйста… Прости дурака… Обнимает, прижимает к своей тёплой и широкой груди. Я злилась. Очень. Это ещё мягко сказано. Но чёрт! Эти объятья и касания, эти слова в его разочарованном голосе, и я забываю про всё, что он сделал, про то, как воспользовался… Обмякаю в его руках и даю волю слезам. Нежный поцелуй в губы, и я готова простить ему абсолютно всё… Знаю, тысячу раз обещала себе, что забуду о нём. Тысячу раз пыталась вбить себе в голову о том, что он ужасный человек и раз так ужасно поступил со мной один раз, то поступит и второй. Но после этого все мои попытки оказываются тщетными. И вновь он ломает меня. Подхватывает под ягодицы и усаживает на барную стойку, резко поднимая мою юбку до талии. Его длинные пальцы пробегают по моим бёдрам, гладят их через полупрозрачную ткань. Похотливый взгляд, коим он будто бы раздевает меня, грязные словечки, что он бросает, невероятно возбуждают… И я ломаюсь. С громким до неприличия стоном я вжимаюсь в его пах, трусь о выпуклый бугорок. Наматываю тёмные волосы мужчины на свои тонкие пальчики, призывая его откинуть голову назад и обнажить шею. Александр отнимает руки от моих бёдер, ухмыляясь в мои губы. Он окружает меня повсюду, но это, на удивление, только возбуждает. — Простишь меня?.. Станешь моей каттен снова? — хриплый шёпот оглушает. Я подаюсь вперёд и резко кусаю вспухшую нижнюю губу Алекса. — Возможно. Но, — стремительно опускаю губы к его шее, с диким огнём, горящим в бесстыдных глазах, замечаю истерически бьющуюся под кожей венку, — не шибко надейся. Еле сдерживая себя, я аккуратно облизываю пульсирующий сосуд, не переставая поочерёдно дёргать короткие пряди его волос, провоцируя Александра на вскрики, наполненные обжигающей страстью. Прелюдия длится слишком долго, а я никогда не была любительницей длительных подготовок к чему-либо. Как там говорила тётушка Аннет — «Решения нужно принимать быстро»? Я приняла своё ещё тогда, когда позволила ему вжать меня в свою грудь. Отталкивая от себя Александра, я закидываю ногу на ногу и через верх стягиваю свитер, позволяя Нильсену наслаждаться зрелищем. Оставшись в кружевном чёрном бюстгальтере, едва державшим мой четвертый размер, я томно приоткрываю губы, цепляя мизинцем одну бретельку… словно бы неохотно приспускаю её и перевожу взгляд зелёных глаз на мужчину. — Твоя очередь. Александр мигом стягивает футболку, совершенно, как и я, не заботясь о том, что кто-то может войти. Верхняя одежда летит на пол, и сразу же за ней летят штаны. Я взъерошиваю себе и без того растрепавшиеся волосы, беззвучно хохоча. В моём немом смехе сочетается похоть и тоска, страсть и печаль. Простить его? Вы о чём? — Молодец… — я срываю с себя бюстгальтер, в мясо разрывая замочек на спине, и кидаю в общую кучу одежды, подманиваю Нильсена пальцем, а когда он подбегает ко мне, целую его взасос. После продолжительной прелюдии Алекс двигается гораздо увереннее, видимо, сочное начало закалило его. Ха-ха, если бы он знал, что мне нафиг не сдался очередной секс, пусть я и пошла сейчас на компромисс. Мне нужна была обычная поддержка, заверение в том, что всё будет хорошо… Но сколько раз я понимаю, что выкручивание сосков успокаивает меня намного больше. Александр с басовым рыком рвёт мою юбку напополам, откидывая непригодные для ношения лоскуты в сторону. Любуется взмокшими трусиками, ловит мой красноречивый взгляд… — Я сама. Руки, ведомые мной, специально медленно стягивают последний атрибут одежды, ладони ложатся на истекающее соком лоно, круговыми движениями растирая его. Мужчина, наоборот, быстро снимает свои боксеры и, не давая фору, отбрасывает мои руки в разные стороны, входя в меня. Я в изнеможении откидываюсь на локти, поясницей ощущая спасительный холод поверхности стола. Нильсен сжимает мою грудь, выкручивая её, всё сильнее вбивая меня в несчастный стол. Наши стоны и ритмичные шлепки вспотевших тел друг о друга расходятся по всему помещению. Нам пофиг на остальных, ведь это, наверное, наша крайняя щепотка наслаждения, смешанная с несдерживаемыми шалостями. Губы мужчины находят мои, и я грубо целую его, не щадя нежной кожи. Я знаю, что весь день Нильсен проходит с подозрительными синяками, и знаю, что это принесёт мне небывалый кайф. Время, отведённое для нас, проходит слишком быстро. Я даже удивляюсь, когда Нильсен так же резко, как вошёл, выходит из меня и обильно изливается на моё бедро. Я флегматично спрыгиваю со стола, нагибаюсь за своей одеждой… и вдруг получаю смачный шлепок по заднице. Александр замирает сзади меня, оглядывая мою покрасневшую от удара ягодицу. В его бесстыжих глазах до сих пор плещется пошлость. — И снова привет моей маленькой лилле каттен. В моей груди вспыхивает сухой огонь искажённого до жути гнева. Я, пребывая на грани истерики, поднимаюсь и, как была — голая, влепляю мужчине жёсткую пощёчину. От сильного удара его голова смешно поворачивается в сторону. — Ты отвратителен, — ядовитые слова, рвущиеся из моего разбитого в крошку сердца, находят себе место. Подобрав одежду, я гордо надеваю на себя всё, что уцелело после наших плотских утех, и, развернувшись, ухожу вон из кухни. Мне нужно обработать рану. Жаль, что рану на сердце залатать невозможно……
Прихожу в комнату и швыряю порванное бельё за кровать. Сажусь на угол стула, запуская пальцы в волосы, чутка массажируя их, чтобы хоть как-то снять это долбанное напряжение, но всё безрезультатно. Воспоминания о нашей недавней близости мелькали перед глазами яркой вспышкой, вгоняя меня в краску. — Чёрт! Ненавижу! — срываюсь я. Я очень зла, но не знаю, на кого именно. На Александра за то, что поступает со мной, как скотина, заставляя меня психовать? На эту грёбаную жизнь, которая буквально каждый день напоминает мне о том, какая я жалкая? Или на себя? Ведь именно я порчу абсолютно всё, с чем контактирую. Не знаю… — Прости, Агата, — слышу его голос за спиной и вскипаю ещё больше. — Что ты делаешь в моей комнате? — шиплю сквозь зубы, пытаясь сохранять спокойствие, ибо в другом случае я перегрызу ему глотку здесь и сейчас. — Пришёл извиниться. Агата. Пожалуйста. Ты даже не выслушала меня! — А как бы ты поступил на моём месте? Хотя, что я спрашиваю?! Ты эгоистичный баран! — поворачиваюсь к нему, чтобы посмотреть ему в глаза, ведь говорят, что глаза не врут, в отличии от чувств. Его лицо исказила гримаса злости и… печали? Я вас умоляю, ему точно не жаль. — Выслушай меня, каттен. Просто выслушай, а выводы сделаешь сама. Сама решишь, прощать меня или нет. Ты мне нравишься, Агата. Очень нравишься, — опускает взгляд в пол, а на последних словах его голос едва начинает дрожать, но он вовремя успевает оборвать фразу. Из адского жара меня бросило в холод. Он? Я? Нравлюсь?На глазах появляются еле заметные слезинки, которые я сразу же смахиваю. Несмотря на вихрь эмоций, я не позволю себе расплакаться прямо перед ним. Не сейчас. — Просто замолчи, Алекс. Не трать зря своё время и силы. Теперь ты меня не обманешь. Ты получил, что хотел — так почему бы тебе на этом не остановиться? — ноги подкашиваются, а сердце стучится в груди с бешеным ритмом. Ещё чуть-чуть, и в моей груди будет зиять огромная дыра. — Потому что я не могу, — он приближается ко мне и пытается взять меня за руку, но я отдергиваю её. — Я люблю тебя. Мне нужно, чтобы ты дала мне шанс исправиться. Ты нужна мне, Агата. Только с тобой моя жизнь обретает смысл. Ты нужна мне. И я тоже нужен тебе… — Нет, вообще-то, не нужен. Пока не появился ты, моя жизнь была отличной, — несмотря на все мои попытки не заплакать, одинокая слеза всё-таки скатывается по щеке быстрее, чем я успеваю стряхнуть её. — А теперь иди к своей Шарлотте. К своей «невесте», — показываю кавычки жестами, в надежде зацепить его за душу и сделать ему ещё больнее, чем он мне. Но, кажется, что это невозможно. — Ты не так всё поняла. Она не моя невеста. То есть невеста, но я не люблю её. Я люблю тебя. Знаю, что это очень глупые слова, ведь мы знакомы всего лишь пару недель, но чёрт… Ты… Ты не такая, как все… Ты — тот самый лучик солнца в моей тёмной жизни. Я — дурак, никогда не верящий в любовь с первого взгляда, но в тебя, твою харизму влюбился, как плоский 2-д персонаж. А Шарлотта — очередной бизнес-план моей матери. Поверь, Агата. Поверь мне, пожалуйста. Его голос срывается, разносясь хрипотцой по комнате, отскакивая от стен. Столь милые и нежные слова проникают в голову, но я не хочу впускать их… или не могу? Всю жизнь мне делали больно родные мне люди. Я не могу больше так… Это очень больно и сложно. — Я не верю, — поджимаю нижнюю губу, пытаясь хоть как-то скрыть дрожь в голосе, а солёные ручейки с новой силой начинают стекать по щекам и подбородку. — Ты не можешь просто взять и сказать, что не веришь моим словам, не веришь, что я тебя люблю, — его глаза наполняются слезами. — Я знаю, что это не так: для тебя это была всего лишь игра, чтобы потом бросить меня. Я по-настоящему влюбилась в тебя, а ты меня использовал. — Прошу, позволь доказать, что я люблю тебя. Я сделаю всё, что угодно, Агата. Всё. — Ты уже достаточно доказал мне, Алекс. И я сижу сейчас здесь лишь потому, что должна выслушать тебя, чтобы моя жизнь двигалась дальше. Уходи. Отворачиваюсь, чтобы не видеть, как он плачет, ведь тогда я вновь пущу его к себе в сердце. И он снова сделает мне больно… Слышу отдаляющиеся шаги и громкий хлопок дверью. Не удерживаюсь и достаю из шкафа чемодан, скидываю туда все свои вещи, пишу записку тёте и заказываю билет обратно в Америку. Вылет через четыре часа, как раз все будут спать.Я не могу больше это терпеть. И не буду.