***
Готовая, одетая в тёмные джинсы и белую блузку с расстёгнутыми двумя верхними пуговицами, с рюкзаком, с выученной вымышленной биографией и новеньким поддельным паспортом, который аж хрустит, когда его сминаешь, я стояла у массивных ворот большого загородного особняка. Поправив распущенные волосы, я посмотрела на обстановку двора. Там никого не было, как могло показаться. Но вдруг из дома кто-то вышел и спешным шагом направлялся к воротам. Когда неизвестный приблизился, я увидела мужчину почти моего роста. Из-за того, что у меня были каблуки, я казалась выше него. — Девушка, вы к кому? — спросил голубоглазый. — Здравствуйте, — чуть заметно улыбнулась я. — А я к Сергею Трубецкому по поводу работы. — Сергея сейчас нет на месте, — отозвался собеседник. — Но вы можете поговорить с Петром. Коротышка открыл ворота и впустил меня. Защёлкнув хитрый замок, мужчина последовал за мной. Посмотрев по сторонам, я увидела, что здесь очень уютно для главаря банды. Парочка самодельных фонтанчиков, деревья и клумбы с цветочки. Я попала в дом мафии или в клуб натуралистов-любителей? — Простите, а как мне вас представить? — появившись передо мной, спросил мужчина. — Анна Кострова, — вспомнив его «липовое» имя и протянув руку, ответила я. — Очень рад знакомству, я — Кондратий Рылеев, — новый знакомый пожал мою конечность и вместе со мной направился в особняк. Войдя в дом, я и Кондратий пошли к кабинету Трубецкого. По пути туда, Рылеев расспрашивал меня, откуда я родом и другие банальные вопросы, которые люди задают друг другу при знакомстве. — А почему ты решила придти к нам служить? — спросил сероглазый. — Просто, пока я служила Романову-старшему, всё было нормально и спокойно, — начала я. По легенде, я была одним из головорезов мафии Романова, которая крышует в Москве. У него, действительно, была в подчинённых Анна Кострова, которая пропала без вести. Никто в лицо её особо не знает, поэтому мне это на руку. — Как только его место занял Николай, то началось. Он стал оказывать мне знаки внимания, которые я не хотела принимать. — Обычно, девушки радуются, что на них обращают внимание, — заметил Кондратий. — Мне было крайне неудобно, — кое-как подобрала я слова. — Я с мужчинами в отношениях дальше дружбы не захожу. А вот тут я сказала правду. Для меня все мужчины, с которыми я знакома, являются друзьями. Многие пытались добиться моего расположения, но ясно давала понять, что на большее рассчитывать не стоит. Вот только Трубецкой никак не поймёт, что ничего, кроме вражды, он не получит. — Надеюсь, что у нас такое не повторится, — впечатлённый моим рассказом, произнёс Рылеев. — Кстати, а куда ваш главный свалил? — спросила я своего собеседника, поднимаясь вместе с ним по ступенькам. — Вместе с Пестелем и Пановым в Москву уехал, с Романовым разбираться, — ответил Кондратий. — Я думаю, что Николай будет себе локти кусать, узнав, какого хорошего бойца он потерял. — Я тоже надеюсь на это, — ответила я, когда увидела, что мы пришли. Войдя в кабинет, я увидела там совсем другого мужчину. Он был высокого роста, волосы цвета шоколада, а карие глаза с недоверием смотрели на меня. — А эта барышня ко мне? — удивился он, когда узнал от Рылеева то, что я ему сказала. — Ну, тебя же Трубецкой за главного оставил, — упёр руки в боки Кондратий. — Вот сам и разбирайся, Каховский. Дверь захлопнулась. Мужчина предложил мне сесть, а я не отказалась. Опустившись на красивый резной стул, меня начали допрашивать. — Как вас зовут и откуда вы? — Я, Анна Кострова, — начала я. — Приехала из Москвы. — Насколько я помню, вы состояли в рядах мафии Романова, — Каховский пытался найти что-то, что может вывести меня на чистую воду. Уж сколько подозрительной я ему казалась. — Но вас считают пропавшей без вести — почему? — Потому что, я сбежала из банды, когда Николай начал оказывать мне знаки внимания, — начала отвечать я. — Это очень льстило мне. Меня учили, что никому нельзя доверять, кроме себя. — Нас тоже этому учили, — согласился со мной Пётр. — Кем вы были в банде Романова? — Я отвечала за электронику и прорабатывала маршруты, — ответила я. — На стрелках имела должность снайпера. Также, неплохо разбираюсь во взрывотехнике. — Взрывотехников у нас своих хватает, — голос кареглазого неприятно действовал на мой слух. Он относился ко мне пренебрежительно. Когда информация о ваших делишках всплывёт, ты и Трубецкой в первых рядах пойдёте в тюрьму. — А вот стрелков недостаток. На последней стрелке с людьми Романова, я получил серьёзное ранение в правое плечо. Теперь, не могу стрелять. — Когда власть в группировке захватил Николай, ребята стали более агрессивными, — вздохнула я. — Ладно, Кострова, — собравшись, начал Пётр. — Пока Сергей с Пестелем и Пановым в отъезде я, как временно исполняющий обязанности главаря банды, должен устроить тебе три испытания. Пройдёшь их — быть тебе в нашей банде, если нет — тогда извини. — Я готова к испытаниям, — поднявшись со стула, ответила я. — Тогда, приступим, — Каховский повторил мои действия, и мы направились на улицу.***
Испытания оказались довольно несложными. Основные требования к оружию и раненому человеку, которые я выучила в Академии ФСБ, смоделированная ситуация допроса, где меня допрашивал Рылеев в роли полицейского, а также немного теории, которую я сдала на отлично. — Петя, она блестяще справилась, — восхищённо произнёс Рылеев, не веря в происходящее. — Я тоже очень удивлён, — сказал тот. — Ну что ж, Анна, ты прошла все испытания и доказала, что можете быть частью нашей группировки. Поздравляю тебя. Каховский пожал мне руку. Я сама себе поверить не могла. Я стала членом банды своего врага. Мне как-то совестно от того, что мне придётся столкнуться со своими ребятами. Но, больше всего, я боюсь встретиться с Трубецким лицом к лицу. Страшно представить, что он со мной делает, узнав, что его ребята приняли в свою семью ещё одного засланного казачка. — Я так рад, что у тебя всё получилось, — в порыве радости Кондратий перешёл на «ты» и, подлетев ко мне, обнял. — Ты мне понравилась, как только я увидел тебя. Вселила уверенность в том, что не сможешь предать. Мужчина радовался, как ребёнок, который получил в подарок долгожданную игрушку. Меня забавляло такое ребяческое проявление позитива. Он, наверно, здесь единственный жизнерадостный человек. — Ничего, что я перешёл на «ты»? — немного виновато спросил мужчина, когда отпустил меня. — Да всё нормально, — улыбнувшись, отмахнулась я. — Когда ко мне обращаются на «вы», я себя старушкой чувствую. И мы засмеялись. Мне было легко, будто я была не частью сборища бандитов и отпетых преступников, а находилась на встрече выпускников с одноклассниками, с которыми не виделась после выпуска из школы. — Останешься у нас, — сказал Пётр. — Комнату я тебе выделю. — Хорошо, — согласилась я и последовала за мужчиной. Комнату мне Каховский выделил на втором этаже. Она оказалась большой, просторной и светлой. Двухместная просторная кровать, вместительный шкаф для одежды, письменный стол, стеллаж с книгами. А самое главное, здесь был балкон, выходящий в сад и захватывающий ворота, через которые я недавно проходила. — Здесь, раньше, жила Катя, — увидев, что комната мне понравилась, произнёс Петя. — А почему «жила»? — повернулась я лицом к нему. — Она погибла во время перестрелки с ментами несколько лет назад, — вздохнул бандит. — Тогда, Трубецкой только начал своё дело. Кто-то из шестёрок накатал на его заяву, ну он и поехал с ментами разбираться, а Катя за ним увязалась. Серёге тяжело это вспоминать, так как он винит себя в смерти жены и ребёнка. — Ребёнка? — переспросила я. — Да, жена Сергея была беременна, когда нерадивый полицейский выстрелил ей прямо в сердце, — от рассказа Каховского у меня защемило сердце. Какой кошмар! — С тех пор, Трубецкой стал ненавидеть ментов, чекистов и всех тех, кто имеет отношение к органам правопорядка. — Откуда ты всё это знаешь? — поинтересовалась я. — Он сам мне рассказал это после сорока дней, — признался Каховский. — Устраивайся. — Подожди, — мужчина остановился и взглянул на меня. — А где здесь ванная? — В доме две ванных комнаты. На втором этаже тоже есть, — начал объяснять он. — Вторая дверь, от лестницы. — Спасибо. И подчинённый Трубецкого вышел из комнаты. Я разобрала рюкзак, повесив вещи в шкаф. Блин, даже не вериться, что я нахожусь в доме того, кого терпеть не могу. Но я обязана спасти Бестужева-Рюмина любой ценой. Даже, если придётся разрушить иллюзию, которую я так успешно строю для людей Трубецкого.