Мисс Свон переезжает в Сторибрук/ Miss Swan Goes to Storybrooke

10 июня Первый день выборов С того самого момента, как она проснулась утром, в животе у нее образовался комок, словно она потеряла сознание, ей нужно немного времени, чтоб проанализировать обстановку вокруг себя. Это занимает пару секунд и она вспоминает, что сегодня первый день выборов, а потом еще мгновение, прежде чем она понимает, что комок у нее внутри это локоть прижатый к ее животу, и она лежит на диване. Она сонно моргает и обнаруживает, что смотрит прямо на копну каштановых волос, лежащих на ее плече, прямее и длиннее, чем у Нила, и со сладким ароматом, который Эмма сразу узнает. Это Реджина спит, свернувшись калачиком, рядом с ней, ее рука, надавливает на живот удобно устроившись на ребрах, голова Реджины уткнулась в обнаженное плечо Эммы. Вот сейчас она выглядит почти милой, как хорошенькая девушка, которой Эмма могла бы любоваться издалека, сейчас она не похожа на властолюбивого человека любящего контроль, в который Реджина любит играть. Кое-что изменилось с тех пор, как они застряли в лифте, между ними что-то есть и это точно не ненависть. Может быть, это… понимание, совсем чуть-чуть. Они были откровенны друг с другом тогда и это что-то изменило. Эмма поймала себя на том, что краснеет, когда Реджина улыбается, или когда кто-нибудь замечает, как она смотрит на Реджину, она не знает, что это такое. Может быть, у нее действительно есть проблема. Реджине нравятся женщины и Эмма не может выбросить это из головы. Она наблюдает за Реджиной, когда та взаимодействует с девушками, ловит каждое прикосновение и улыбку с скручивающимся животом. Она смотрит на Реджину, чувствуя себя виноватой, ее большой палец гладит ту по спине, она думает о Реджине как о подруге наверное, она ей действительно нравится. Она никогда раньше не представляла себе Реджину такой беззащитной.  — Вы двое хорошо устроились на ночь, — говорит Нил из кухни, ухмыляясь ей, пока ест свою кашу. — Я всегда знал, что в тебе это есть. Эмма зевает, стараясь не разбудить Реджину. Странное чувство покровительства возникает от осознания того, что Реджина спит у нее на руках и бабочки порхают у нее в животе.  — Последнее, что я помню, это то, как я просматривала социальные сети, говорит Эмма.  — Ты заснула. — Нил берет чашку с кофе и направляется к удобному стулу. — Я думаю, Реджина просто пыталась продержаться подольше чем ты, из принципа. — Они сидели на противоположных концах дивана, Нил между ними, они изучали Твиттер и Facebook, чтобы попытаться получить какое-либо представление о том, насколько хорошо пройдут выборы сегодня и Эмма помнит, что по мере того, как длилась ночь, она становилась все сонливее и сонливее. Она понятия не имела, чем все это может закончиться, и вот они вдвоем свернулись калачиком на одном конце дивана. Она даже не умеет обниматься. Это, должно быть, Реджина виновата. Словно почувствовав раздражение Эммы, Реджина ворочается и бормочет во сне, ее рука шевелится и продвигается дальше по животу Эммы и скользит по ее спине. Эмма смотрит на нее с некоторым благоговением. Реджина удивительна… это так мило. Реджина каким-то образом может спать, прижавшись к Эмме на всю ночь, но ее волосы все равно идеальны, что является совершенно новым уровнем невозможного, который заставляет Эмму разинуть рот.  — Смотри сюда, — шепчет Нил и опускается на колени перед Реджиной, понизив голос. — Реджина, автобус, мы опоздаем. Реджина морщит лоб во сне.  — Сначала автобус с избирателями из Ист-Сайда, — говорит она в плечо Эммы, — надо успеть на работу вовремя. — Она прижимается немного ближе, ее рука ныряет под майку Эммы и слегка царапает ей кожу. Эмма смотрит на Нила широко раскрытыми глазами. Нил, кажется, ничего не замечает, снова улыбаясь Эмме, и шепчет:  — Он в десяти милях от города. Он не успеет к победной речи. Реджина снова хмурится, ее дыхание все еще ровное.  — Отец Кэтрин… вертолет.  — Она может буквально все организовать во сне, — гордо говорит Нил. — Реджина, мы опаздываем на десять минут.  — Что? — Реджина резко просыпается, голос пронзительный и испуганный. — Мы. Она дико озирается по сторонам и кажется начинает успокаиваться, но тут же снова напрягается, увидев Эмму. Внезапно она понимает, что делает, ее глаза широко раскрыты, а губы приоткрыты в ужасе.  — Вы… Что вы делаете – который час? — спрашивает она, отстраняясь от Эммы так быстро, что падает на пол. — Я заснула. Нил помогает ей подняться, успокаивающе обнимая за талию.  — Расслабься. Сейчас пять утра. У нас все еще есть время.  — Да. — Реджина беспомощно проводит пальцами по волосам. — Там было… что-то насчет автобусов?  — Автобусы в порядке, — говорит Нил, его голос успокаивает. — У нас все хорошо. В последнем опросе было четыре процента разницы. Это едва ли предел. Реджина трет глаза, оставляя на коже размазанную тушь.  — Этого недостаточно. Мы должны это сделать, нам нужны более надежные избиратели. Нам нужно, чтобы люди пришли голосовать утром, до того, как они начнут работать. — Она начинает паниковать и ходить кругами, а Эмма смотрит на нее с усталым недоумением. — Нам нужно что-то делать, Нил, мы собираемся… Зазвонил телефон Реджины и она бросилась к кофейному столику, уставившись на него с новой паникой.  — У меня только восемь процентов, Нил, у тебя есть… какое-нибудь портативное зарядное устройство?  — У меня с собой телефон, полностью заряженный, — говорит Нил. — У Эммы есть свой. Дыши. Эмма роется в кармане в поисках телефона, чтобы проверить его заряд, но ничего не находит.  — Вообще-то, Я…думаю, я оставила свой в… — под пристальным взглядом Нила она поспешно добавляет: — Шучу! Конечно, я шучу. Все под контролем. Реджина смотрит на них, стиснув зубы, и хватает трубку.  — Миллс. — Пауза, затем — ЧТО? Она выглядит злее, злее, чем была когда-либо.  — Если ты используешь свое положение для саботажа… — голос на другой линии снова говорит, спокойно и медленно, и Реджина замолкает. — Хорошо, — говорит она подавленно. — Мы сейчас придем. — Она выключает телефон, оставляя его лежать на ладони.  — Что происходит? — Спрашивает Эмма. Реджина теперь смотрит на телефон пустыми глазами, как будто она полностью отключилась. Эмма хватает ее за руку и сжимает, пока Реджина не поворачивается к ней лицом.  — Реджина что происходит? Реджина моргает и делает глубокий вдох.  — Вчера вечером был разгромлен предвыборный штаб Бланшар, — говорит она. — Они нашли что-то, что указывает на нашу команду. Солнце едва начинает подниматься, когда они выходят из машины Реджины на дальней стороне главной улицы. В это раннее утро улицы почти пусты, небо все еще тусклое, а в городе тихо. Если бы не необычное количество машин припаркованных перед штаб-квартирой Бланшар и толпы людей стоящих перед офисом, то город выглядел бы жутковато- неподвижным, как пейзажная картина в чьей-то гостиной. «Маленький Городок ранним утром» Масло на холсте.  — Пресса еще не подняла этот вопрос, — говорит человек в форме шерифа. У него такое доброе лицо, черты лица человека который провел большую часть своей жизни улыбаясь, его волосы уже начинают седеть. Шериф Нолан, муж Мэри Маргарет. — Но они скоро будут здесь, будут брать интервью, и я не могу скрыть этого.  — Конечно, нет, — говорит Реджина, все еще подавленная, и Эмма вместо этого наблюдает за дуэтом позади шерифа. Мэри Маргарет выглядит потрясенной, ее помощница, Аврора, отвернувшись от них яростно разговаривает по телефону. Рядом с ними окно разбито вдребезги, стекло повсюду и внутри офиса. Картотечный шкаф был открыт и опрокинут, а буклеты разбросаны по полу.  — Вы сказали, что у вас есть доказательства. — говорит Реджина. Шериф Нолан кивает.  — Я нашел его за картотекой, — говорит он и достает из кармана пакет с предметом, от которого у Эммы замирает сердце. — Это выглядит вам знакомо?  — Я оставила его в офисе вчера вечером, — говорит она, когда Реджина бросает на нее быстрый взгляд. Нил кладет руку на плечо Реджины, глаза Реджины прожигают Эмму. — Я имею в виду наш офис. Я и близко не подходила к кабинету Мэри Маргарет.  — Но это же твой телефон, — медленно произносит Нолан и Эмма кивает, умоляюще глядя на Реджину, но не получает никакой реакции. — Не могли бы вы сказать мне, где вы были вчера вечером, начиная с восьми часов до десяти? Эмма смотрит на него, и в груди у нее все сжимается. Не это. Только не сейчас.  — Я… я была…  — Это конфликт интересов, Шериф, вы можете быть предвзяты — вмешивается Реджина, хмуро глядя на него. — Должно быть, тебе это нравится, первый день выборов и вдруг, таинственным образом, телефон моего сотрудника найден в офисе твоей жены.  — Я бы отдал это дело помощнику шерифа, если бы мог, — говорит Нолан, не смущаясь обвинения Реджины. — Но на данный момент не хватает персонала. Грэма не было с тех пор, как у него развилась та болезнь сердца, и один помощник шерифа, работавший неполный рабочий день, ушел с работы, чтобы поработать над политикой вашей предвыборной кампании. У меня даже нет людей, чтоб кто-то патрулировал в ночную смену.  — Эмма была в офисе всю прошлую ночь, — преданно говорит Нил. — Она бы не смогла этого сделать.  — Мы все смотрели студийное видео, — неожиданно говорит Аврора. Она выглядит сердитой, в то время как Мэри Маргарет только обиженно смотрит на них. — Мы все знаем, Реджина Миллс затаила обиду против моего кандидата. Вы не можете говорить мне, что кто-то из вас этого не делал. Это ты сделала!  — Вчера вечером между восемью и десятью Эмма ходила за продуктами. — Эмма резко поворачивает голову, чтобы посмотреть на Реджину. — Нам нужна минута. Она отходит в сторону и Эмма с Нилом следует за ней по пятам.  — Ты думаешь, это сделала я? — обиженно спрашивает Эмма, несмотря на все насмешки и презрение Реджины, Эмма все еще доверяет ей. Реджина качает головой.  — Нет. А ты сделала это? — она стреляет в ответ, и Эмма смотрит на нее в смятении. — Нет, — Снова говорит Реджина, Эмма выдыхает и успокаивается. — Но мы не можем говорить, что ты не была там, а потом кто-нибудь доложит, что видел тебя. Мы будем выглядеть тогда еще более подозрительно. — Она трет глаза и глубоко вздыхает. — Избирательные участки открываются в семь. Нам нужно разобраться с этим до того, как об этом узнают СМИ, иначе нам крышка. Она поворачивается на каблуках и становится лицом к Нолану.  — Можете зайти посмотреть, — говорит Нолан, пожимая плечами. Эмма была подозреваемой раньше и знает всю процедуру, поэтому сейчас ее губы бессознательно скривились, Нолан замечает ее выражение и спрашивает. — Проблемы? Эмма качает головой.  — Просто…если мы подозреваемые, то почему вы позволяете нам войти туда и осмотреть место преступления? — но Реджина уже толкает дверь, Нил рядом с ней они уже осматривают разгромленный офис. Нолан смеется.  — Ты много смотришь телевизор, да? Это Сторибрук. Немного вандализма - не такая уж большая проблема. Я найду ребят, которые это сделали и поговорю с ними.  — Значит, ты не думаешь, что это сделали мы? Нолан снова пожимает плечами.  — Не думаю, что ты настолько глупа, чтобы портить себе имидж в день выборов. И моя жена тоже не верит, что ты это сделала. Но я нашел улику, так что мы должны проверить вас. Окружные копы любят приходить сюда и арестовывать всех кого не лень, после отчета, поэтому я должен все тщательно проверить. Он бросает осторожный взгляд на восточную часть города, потом снова смотрит на нее.  — Мне понравилось то, что сказал твой друг во время дебатов, что нужно сосредоточиться на реабилитации, но у меня нет такой силы, чтобы…осуществить это, не тогда, когда у нас слишком много преступлений и недостаточно дежурного персонала.  — Может быть, мэр Локсли сумеет это изменить, — бойко говорит Эмма, не зная, что и думать. Она не любит копов, даже когда это пожилые парни с приятными улыбками, которые, похоже, не хотят ее втягивать в неприятности. — Послушайте, вы можете как– нибудь не упоминать в прессе, чей это телефон? Мы хотим честного боя сегодня, верно? — она умоляюще смотрит на Мэри Маргарет.  — Я хочу чтобы все было честно, — говорит Мэри Маргарет. — И я не думаю, что Эмма сделала что-то подобное. Это могут быть старые ученики, затаившие обиду, или команда Киллиана Джонса. Аврора фыркает.  — Он уверен в своей победе. Они, наверное, пили всю ночь. — Она недоверчиво смотрит на Эмму. — Я знаю, что тебе нравится эта девушка, но я ей не доверяю, она доказанная преступница, а Миллс - это Миллс. Эмма вздрагивает от этих слов.  — О, пожалуйста. Реджина совсем не похожа на свою мать, и ты это знаешь. Нолан говорит, успокаивая всех:  — Разумеется, мы будем искать виноватых. Но сейчас еще слишком рано, я начну после семи утра. Эмма отрывает глаза от Авроры и их положение становятся все яснее и яснее.  — Тогда мы проиграем, — говорит она, и никто на это ничего не отвечает. Они проиграют. Реджине хочется рыдать от осознания этого, от медленного осознания того, что это все снова происходит, это давит на нее и продолжает давить. Выхода нет и нет никакого решения. Они проиграют, и все потому, что Эмма Свон не смогла уберечь свой телефон. Нет никаких признаков взлома в их предвыборном офисе, никаких доказательств того, что телефон Эммы был украден и подброшен на место преступления.  — Это была беспокойная ночь, — говорит Эмма, покусывая губу, она пытается вспомнить. — Он определенно был у меня, когда я пошла за пиццей, потому что я позвонила в офис и уточняла насчет начинки. Я не помню, чтобы использовала его после этого. Телефон все еще у шерифа, в качестве улики, и Эмма прижимает телефон Джасинды к уху, когда разговаривает с одним из добровольцев.  — Да, просто подожди там. Мы встретимся с вами на месте и возьмем буклеты. Убедитесь, что имя Робина — это последнее, что они увидят, прежде чем зайти на избирательный участок. — Она тяжело вздыхает и снова поворачивается к Реджине. — Даже не знаю. Может быть кто-то вытащил его у меня из кармана.  — Что же нам делать? — Говорит Мулан с ноутбуком под мышкой. Реджина молчит, она чувствует на себе взгляды всех присутствующих и делает глубокий вдох. — Я не знаю, — говорит она и поворачивается чтобы уйти, почему спрашивают у нее, спросите у Нила, Тамары или Мэриан. Но все они смотрят на нее с полной верой, с уверенностью, что она сделает правильный выбор. — Мы не будем обращать на это внимания, — говорит она. — Мы будем делать то, что делали все это время, последние два месяца, мы будем разговаривать с людьми, просить их голосовать. — Она прочищает горло, чувствуя себя более уверенной. — Это отвлекающий маневр. Нам не нужно отвлекаться. Руби, я хочу, чтобы ты координировала добровольцев. Эмма, Джасинда, вы в поле, убедитесь, что у каждого волонтера есть буклеты, следите за тем, что делают люди Бланшар. Ее сотрудники начинают разбегаться, выполняя приказ. Реджина поворачивается к Тамаре. — Ты со мной. Говорить с СМИ. Скажи им, что мы очень уверены в себе. Нам надо увеличить нашу явку.  — Все поняла, босс.  — Эмма… — Эмма поворачивается, неуверенно улыбается ей, и Реджина чувствует странное желание успокоить ее, но она этого не делает, она не такая. — Избиратели должны думать, что наша явка ужасна. Нужно вбить им в голову, что нам нужен каждый отдельный голос.  — Да, — говорит Эмма, решительно кивая. — Да, конечно.  — Сабина, сторожевой отряд готов? — спрашивает она Сабину. Сабина кивает.  — Несколько срочных дел, о которых нужно позаботиться и все готово.  — Хорошо. Кэтрин на вызове. Убедитесь, что у вас есть ее номер, Джей и Нил возьмите кандидата с собой сегодня, хорошо? Пусть он будет счастлив и сыт. Я хочу, чтобы он побывал на каждом избирательном участке к полудню. Пожмите друг другу руки, подружитесь с работниками избирательных участков. Нил ухмыляется.  — Я всегда так делаю.  — За исключением того случая в Портленде, — лукаво говорит Тамара, толкая Нила локтем в плечо. Он задыхается, глядя на нее. Реджина бросает взгляд на Эмму, которая молчит. Она молчит с тех пор, как все получили задания, она ведет себя отстранено даже тогда, когда делает свою работу и Реджине не терпится заговорить с ней, дать ей толчок, чтобы она вернулась. Сегодня им нужна энергия Эммы.  — Свон! — рявкает Реджина и Эмма подпрыгивает, ее челюсть сжимается, как будто она ждет наказания. Реджина кивает на дверь и Эмма вскакивает. Офис быстро пустеет. Эмма и Джасинда уходят со сворой волонтеров, Руби садится в машину, а Мулан исчезает в кафе. Нил уходит прихватив кандидата, Сабина отправляется за некоторыми из своих новых печатных материалов, а Тамара направилась в предвыборный штаб Мэри Маргарет, чтобы разобраться с прессой. Реджина впервые за сегодняшний день осталась одна. Ее телефон пока молчит, заряжен достаточно, чтобы принимать звонки, она идет вниз по главной улице глядя вниз на квартал, где на месте преступления только что припарковался фургон прессы. До сих пор она никогда не позволяла себе сомневаться, что у них все получится. Она видела кампанию как яркую линию от начала до конца, линию, которая заканчивается в день выборов в ноябре. Она была полной дурой. Она недооценила Мэри Маргарет Бланшар, теперь она расплачивается за это. Этот взлом - это конец всего…кампании, они уже некоторое время балансировали на грани, и это затянет их на проигрышную сторону. Она потерпела неудачу и она подвела свою команду, которая все еще смотрит на нее с абсолютным доверием. Она была дурой, когда верила, что сможет перехитрить свою мать и что-то изменить. И она утащит с собой так много людей. Сторибрук не хочет перемен. Она резко поворачивает назад уже почти подойдя к месту преступления. Она не в том состоянии, чтобы разговаривать с репортерами, такое чувство, как будто она вот-вот упадет в пропасть, как будто она разрушила все в своей жизни. Она толкает дверь в их штаб-квартиру, громко вздыхая, когда видит, что дверь офиса открыта. Нил сидит в кресле за столом, спиной к ней, его волосы гладко зачесаны, и она говорит:  — Только не говори мне, что у тебя проблемы с кандидатом, Нил. Кресло медленно поворачивается и она почему-то сразу понимает, что в нем не будет Нила.  — Реджина Миллс, — протяжно произносит Киллиан Джонс, откидываясь на спинку кресла, — Я много слышал о тебе. Реджина напрягается, ее пальцы сжимаются в кулак.  — Какого черта ты делаешь в моем кабинете? У Джонса невыносимая ухмылка, как у человека, который держит в руках все карты.  — Я думал, что можно было бы и поболтать с тобой. Ее телефон жужжит, это сообщение от Джасинды. «Избиратель уже проголосовал, но хочет изменить свой голос». «Позвоните Кэтрин», она быстро печатает, а затем оглядывается на угрозу в своем офисе.  — Я немного занята, — холодно отвечает она.  — Занимаешься оценкой повреждений? — говорит он самодовольно и Реджина пораженно замолкает. Она чувствует как ее подташнивает, ногти впиваются в ее кожу на ладонях, она чувствует как выражение ее лица становится жестким и ломким. Джонс наблюдает за ней, так, как будто большая кошка изучает свою добычу.  — Я просто хочу помочь, дорогая, — говорит он, наклоняя голову. Реджина усмехается.  — Как помочь? — Последний человек в этом городе, которому она могла бы доверять это Киллиан Джонс. Даже если он не был бы ее противником, он был бы одним из любимчиков матери, шахматной фигурой, которую мать могла передвигать так как считает нужным. Нет ничего, что Киллиан Джонс мог бы ей предложить. Джонса не смущает ее враждебность.  — Ты знаешь, — говорит он, на мгновение задумавшись. — У тебя такой огромный потенциал. Дочь Коры… — Реджина упирается, прежде чем застыть на месте, прямо и с поднятым подбородком. — Ты ближе всех к королевской семье в этом городе, — говорит он. — Кроме меня. Реджина фыркает, забавляясь его самомнением. Конечно у Киллиана Джонса завышенная точка зрения о себе самом. Она развлекает себя на мгновение мыслями о том, как Эмма поколотила его. Джонс игнорирует ее реакцию и наклоняется вперед, опершись локтем о стол.  — Представь, что мы можем сделать вместе, любовь моя.  — Представь, что я расплющу тебя, если ты еще раз назовешь меня «любовь», — любезно говорит Реджина. Это так приятно быть холодной и злобной, чтобы вымещать свое разочарование на ком-то, кто этого заслуживает. И Джонс заслуживает всего этого и даже больше за то, что он собирается сделать со Сторибруком. Он усмехается.  — Такая горячая. Мне это нравится в девушках. Она насмехается над ним. — Не приравнивай нас друг к другу, — говорит она, испытывая отвращение. Возможно, она не знает как разговаривать с избирателями, но она знает, как разговаривать с такими людьми, как Джонс, — Ты — никто. Его это не смущает.  — Вряд ли, — говорит он. — Я - настоящая находка. Красивый, богатый, довольно известный… и скоро стану мэром. Реджина смеется, легко и весело, как будто она услышала легкую шутку вместо своего худшего кошмара.  — Я так не думаю. Джонс рассматривает ее, бесстыдно блуждая глазами по телу. Реджина стоит очень тихо. Вздрогнуть - это признак слабости, признак жеманства, которого она никогда не проявит ни к одному из близких друзей своей матери.  — Ты знаешь, — говорит он, — Исторически сложилось так, что женщинам в политике приходится гораздо легче, когда они идут по стопам своего мужа. Реджина дрожит от ярости, от беспомощности и Джонс видит это. Он улыбается, большая кошка теперь играет со своей добычей. — Я мог бы поддержать тебя на юридическом факультете. Стоять рядом с тобой и покорять Мэн с этой очаровательной улыбкой. — Это больше похоже на ухмылку. — Я мог бы помочь тебе осуществить твои мечты. — Я думаю, ты перепутал меня с мамой. — говорит Реджина, очень довольная собой. — Меня не интересуют сделки с дьяволом. Джонс снова откидывается на спинку, стул скрипит под его тяжестью.  — Посмотрим, — протягивает он, наконец вставая. — Ваше Величество, — говорит он прижимаясь к ней. Что-то металлическое и маленькое засовывает ей в руку и уходит. Это флэшка. Реджина почти вставляет ее в свой компьютер, но потом передумывает. А вдруг там вирус. Она рассеянно отвечает на звонки, спеша в библиотеку, говоря приглушенным голосом, когда Нил информирует ее о местонахождении кандидата.  — Да. Посетите еще один участок и можете сделать перерыв, — говорит она, вставляя флешку в библиотечный компьютер. — Пошлите добровольцев в город, Джасинда говорит, что там не хватает персонала, — она внезапно вешает трубку, уставившись в папку. На флешке было всего три файла, серия фотографий, которые она только что открыла. На них в углу время 9:30 вечера прошлой ночью и на них изображена Аврора Роуз, менеджер кампании Мэри Маргарет, с чем-то большим и тупым в руках, в тот момент когда она разбивает стекло в собственном кабинете. Джонс дал им достаточно доказательств, чтобы все перевернуть и Реджина смотрит с ужасом, «Ваше Величество» все еще звенит у нее в голове. Первый день выборов был безусловной катастрофой. + Мэри Маргарет имеет настоящую армию высоких школьников - старшеклассников, которые ходят по избирательным участкам. К счастью, лишь немногие из них могут голосовать, но они повсюду и смотрят на добровольцев Эммы недружелюбными взглядами и делая ехидные замечания, начиная от качества их одежды и заканчивая буклетами, которые они раздают. Дрю и Реми чуть не подрались с одним из них, прежде чем Джасинда оттащила их друг от друга, уже хотели вызывать полицию. Полицию округа, потому что Шериф Нолан все еще занят взломом. Средства массовой информации сообщаею об этом в последних новостях.  — Шериф не называет ни одного подозреваемого, но источник сообщает нам, что телефон Эммы Свон был найден на месте преступления. — говорит Ганс в камеру.  — Нападение на предвыборную кампанию своего оппонента в ночь перед выборами. Как низко еще можно упасть? — продолжает Анна.  — Это просто Эмма Свон, — говорит Ганс, и они оба смеются. Руки Эммы сжимают руль, она сидит в машине и прячется от всех.  — Привет, — говорит Джасинда рядом, протягивая руку и сжимая плечо Эммы. Они не очень близки. Эмма почти не знает Джасинду, которая работает неполный рабочий день. Но сегодня Джасинда была ничем иным, как ее поддержкой  — Игнорируй их. Это же тролли.  — Они собираются проиграть нам выборы от моего имени, — говорит Эмма, глядя в лобовое стекло. Джасинда усмехается.  — Ты не виновата. Кто-то украл твой телефон.  — Или я была достаточно глупа, чтобы оставить его где-нибудь и дать людям повод.- Реджина была права на счет нее. — А теперь мы влипли. — Мы ничего не узнаем, пока не получим цифры. — говорит Джасинда. Это декламация сегодняшнего дня, снова и снова, когда они отрывают друг от друга добровольцев и делают торопливые телефонные звонки Руби и Кэтрин, Реджине и снова Кэтрин. Они были готовы к этому еще вчера, но сегодня они бьются изо всех сил.  — У нас нет добровольцев в церкви на магнолии, а там толпы людей, — говорит Эмма в трубку. Джасинда раздает буклеты так быстро, как только может, улыбаясь людям и вид у нее очень измученный.  — Я пришлю Ланса и Гвен, у них тишина — говорит Руби.  — Тишина? — Эхом отзывается Эмма, внезапно встревожившись. — Но у них же была школа! Это должно было быть нашей самой большой группой избирателей.  — Я знаю. Я знаю, — голос Руби звучит измученно. — Люди не появляются.  — Дерьмо. Эмма вешает трубку и присоединяется к Джасинде на тротуаре перед церковью. — Подумайте о будущем Сторибрука, — говорит она, протягивая избирателю открытку. Он смотрит на буклет, потом на нее.  — Я не голосую за хулиганов, — ворчит он, протискиваясь мимо нее.  — ДА ПОШЕЛ ТЫ… — Джасинде приходится схватить Эмму, прежде чем она побежала за ним.  — Не обращай на него внимания, — шепчет она Эмме на ухо. — Игнорируй его. У нас есть еще остались буклеты, чтобы раздать людям. — Она лезет в сумку и замирает.  — Черт! Эмма пристально смотрит на нее.  — У нас кончился материал? Джасинда снова роется в сумке.  — Мы отдали слишком много другой группе. — Эмма чувствует, как нарастает новая волна паники, новое разочарование. — Нам нужно напечатать еще.  — Прямо сейчас? — спрашивает Джасинда.  — А когда же еще? — Джасинда массирует лоб. — Это займет пол дня. — Она сует последнюю карточку в руки Эммы и направляется к своей машине, телефон она забирает с собой. Эмма официально вне игры. Она машинально раздает остатки, улыбается ехидным комментариям и игнорирует толпу подростков, которые появляются со своими собственными карточками от Мэри Маргарет. Этот избирательный участок, похоже, привлек западную часть Сторибрука, людей у кого много свободного времени, чтобы выйти и проголосовать в одиннадцать утра. Когда у нее кончаются все материалы, она начинает ходить туда сюда по участку. Эмма понятия не имеет, что сейчас происходит в кампании. С тех пор как Джасинда уехала, Эмма без связи, она вне игры. Она хочет победить. Она должна победить, для всех в своей команде и для самого Сторибрука, потому что для таких как она нет места в этом городе. Жизнь за гранью выборов - это размытая картина, еще не сформировавшаяся, Эмма не знает что будет завтра. Она всего лишь начинает искать себе место. Участок имеет постоянный поток прибывающих, Руби тоже подъехала, она улыбается каждому посетителю, когда они приходят мимо нее, она машет Эмме рукой.  — Дэвид поручил какому-то детективу из округа проверить твой телефон, — сказала она успокаивающе. — Теперь уже недолго осталось. Джасинда говорит, что она все еще ждет новые буклеты, Нил и Мэриан заботятся о добровольцах. Эмму захлестывает волна облегчения, за которой следует любопытство.  — Дэвид? — эхом отзывается она. Руби слышит вопрос и улыбается.  — Пожалуйста. Я выросла в закусочной. Мэри Маргарет и Дэвид приходили каждое утро в 7:15 на завтрак еще до моего рождения. Когда мне было девять, я называла их моими лучшими друзьями. Маленькие городки, Эм. Эмма смеется.  — Я удивлена, что ты не присоединилась к кампании Тини-Боппер, которую ведет Мэри Маргарет. Руби качает головой.  — Она попросила меня, — признается она. — Она хотела, чтобы я сам все провернула. Реджина отказала ей. Но я тоже… — она прикусывает губу. — Я провела всю свою жизнь в однокомнатной квартире на крыше закусочной. Белая шваль, понимаешь? Бедный и сиротливый ребенок и это самое безобидное, что я слышала. Мэри Маргарет любит этот город, она любит притворятся, что все это - солнечный свет и розы. Она не понимает людей Сторибрука.  — А Робин понимает? — Спрашивает Эмма. — А Реджина?  — Не совсем, — признается Руби. — Но она хочет победить, понимаешь? И только это имеет значение для нее. — Она смотрит вниз по улице, туда, где висит их большая вывеска: " Это благородный поступок ".  — Да, — говорит Эмма, улыбаясь, она чувствует себя немного увереннее в сегодняшнем дне. Она направляется вниз по улице, ныряя в штаб кампании. Сабина расхаживает по комнате выкрикивая приказы в телефон. Тамара прокручивает Твиттер и не поднимает головы, чтобы поприветствовать ее. Мулан лежит на полу в кладовке, нахмурив брови, и яростно что-то печатает. Дверь кабинета закрыта и Эмма видит Реджину внутри, она бессознательно движется к ней, ее тянет туда. В Реджине есть что-то такое, что всегда притягивает к себе, это сближает их без всякой причины, Эмма жаждет того момента, когда их взгляды встречаются и задерживаются. На этот раз Реджина ее не замечает. Она рассматривает флешку в своих руках, уставившись на нее, как на игрушку, которая хотя хранит тайны Вселенной, и она вздрагивает, когда Эмма стучит в дверь и говорит:  — Привет. Они сейчас в странном подвешенном состоянии, где-то между не-совсем-ненавистью и не-совсем-неприязнью. У Реджины натянутая улыбка и хмурый взгляд, когда она поднимает глаза на Эмму.  — Разве ты не должна сейчас быть на участке?  — Джасинда взяла машину. У меня нет телефона, — говорит Эмма, протягивая руки ладонями вверх. Реджина нетерпеливо вздыхает и Эмма пятится из комнаты прежде, чем это перерастет в драку. А потом вдруг:  — Эмма? Эмма поднимает глаза. Реджина смотрит на нее с очень потерянным видом.  — Ты сказала… Ты сказала, что мы контролируем нашу жизнь, а не средства массовой информации, верно? — Эмма ожидала, что Реджина рассердится на нее из-за нового происшествия, но ее глухой голос, которым она задает этот вопрос, еще хуже. — Ты все еще веришь в это?  — Да, — сразу же говорит Эмма  — Даже сегодня? Это вопрос, над которым Реджина ломала голову весь день, ее инстинкты боролись с болью и гневом. Но Реджина, которая является вершиной триумфальной уверенности, нуждается в уверенности со стороны Эммы, поэтому Эмма изо всех сил пытается отбросить свою тревогу и упрямо поднимает подбородок.  — Особенно сегодня, — говорит она. Губы Реджины изгибаются в улыбке, такой мягкой, что она почти ласковая, и сердце Эммы подпрыгивает в груди. — Какой была бы эта кампания без тебя, Эмма Свон? — спрашивает она. Эмма чувствует, как ее глаза затуманиваются, а горло сжимается от волнения. Она не может заставить себя сказать что-то еще. Реджина грустна и молчалива, так, как никогда не бывает, и Эмма ищет правильные слова, что могли бы вытащить Реджину из этого состояния. Как бы то ни было, вместо этого телефон выполняет свою работу. Он звонит, и Реджина берет трубку.  — Миллс, она что? — Ярость вернулась в полную силу, Реджина вернулась к своему истинному «Я». — Мне на это наплевать, что там делала другая сторона! Мы не можем допустить, чтобы добровольцев арестовывали! — она лает в телефон, — Скажи мне, что Мерида совершеннолетняя, потому что если арестовали несовершеннолетнего… Эмма выскальзывает наружу, усмехаясь про себя. Улицы в основном пусты. Это период между утренними часами и обедом, когда люди находятся на работе вместо того, чтобы голосовать. Наплыв избирателей из рабочего класса придет позже, надеется она. Если вообще они придут. Она бесцельно ходит, улыбаясь бабушке Руби и Марко из столярного магазина, который, по-видимому, был ее другом, он показывает Эмме большой палец вверх. Территория вокруг офиса Мэри Маргарет была отмечена полицейской лентой, и несколько офицеров в форме стоят вокруг нее, игнорируя Эмму, когда она проходит мимо. Не успев опомниться, она уже стоит перед супермаркетом. Там может легко поместиться пять автомобилей в его огромном зале, пустые витрины по обе стороны. Он стоит, кровоточа деньгами одним своим существованием, а Эмма смотрит на него и гадает, что Реджина и Локсли могли бы с ним сделать, если бы им дали шанс. Она ловит запах сигаретного дыма, когда поворачивается, чтобы уйти, но следует за запахом по прихоти, огибая угол супермаркета, чтобы войти в переулок позади него. Сбоку от него стоит пустой мусорный контейнер, а рядом с ним дюжина молодых людей, примерно ее возраста или младше, они сидят вокруг мусорного контейнера, взгромоздившись на него и растянувшись на траве у забора.  — Привет, — говорит она. — Вы здесь работаете? Единственная присутствующая девушка фыркает.  — Здесь никто не работает, — говорит она, выдувая сигаретный дым прямо в лицо Эммы. — А что, ты новый управляющий? — Они все смеются над этим, насмешливо и недружелюбно. Эмма не двигается. Они напоминают ей…они напоминают ей саму себя, хотя у нее никогда не было достаточно друзей, чтобы в тесном круге сидеть прижатыми друг к другу в переулке. Сначала была Лили, потом Август, потом Нил. Эмма увидела в них потенциальных избирателей и не важно есть они в списках или нет, они автоматически регистрировались для голосования, когда получали свои документы. Эмма была так сама зарегистрирована в Бостоне, когда ей исполнилось восемнадцать и тогда она отдала свой голос за ублюдка МАКФАКА, потому что именно таково было ее настроение в тот день.  — Я из кампании Локсли, — говорит она, прислоняясь к забору. — Вы его знаете?  — Конечно, — говорит один из парней на мусорном баке. Они снова хохочут, даже слишком сильно. Эмма сразу же понимает, что он, должно быть лидер группы и поднимает лицо. Он с отвращением смотрит на Эмму.  — Ты действительно купилась на это дерьмо? Ты не похожа на одного из них.  — Реджина Миллс, однако, горячая штучка, — замечает девушка с мерзкой улыбкой. — Я бы отдала ей свой голос, если бы она позвонила мне.  — О’Кей, — поспешно говорит Эмма и за ушами у нее появляется румянец. — Ладно, хватит. Я знаю Локсли, он тоже не похож на всех них, — признается она. — Но у него есть несколько хороших идей. Вы ребята слышали что нибудь о них? Они уставились на нее, очень озадаченные ее предложением. — Ты хочешь… прочитать нам лекцию о политике? — говорит девушка, глубоко затягиваясь сигаретой. — Ты что, серьезно?  — Осторожнее, Ава, ты говоришь как ботаник, — кричат мальчики на помойке и они тут же хихикают. Эмма ждет, все еще не уверенная в своих словах, в конце концов они перестают смеяться и поворачиваются к ней лицом с одинаковыми сомнительными взглядами.  — Да, — говорит она. — Я хочу рассказать вам, за что вы можете проголосовать сегодня.  — У тебя есть несколько минут, — после паузы говорит парень на мусорном контейнере и множество взглядов обращаются на Эмму. +  — Привет, мама, — устало говорит Реджина, поднимая трубку. — Звонишь пожелать мне удачи? Мама смеется легко, пренебрежительно.  — О Боже, неужели? Я видела утренние новости, — двенадцать секунд разговора и Реджине уже хочется рвать на себе волосы. Она встает закрывает дверь кабинета и смотрит в окно, пытаясь успокоиться.  — Я потянула за кое-какие ниточки в Йельском университете и записала тебя на следующий семестр. Думаю им понравится курсовая работа, которую я выбрала для тебя.  — Я буду вести предвыборную кампанию до ноября, — говорит Реджина, стиснув зубы. — Меня не будет в Йеле. Мать тяжело вздыхает.  — Реджина, этой выдумке пришел конец. Эта негодяйка, которую Нил привез сюда разрушила все ваши шансы на победу. Вы можете сформулировать это как упражнение по гражданскому праву, если хотите. Первичная кампания никогда не должна восприниматься всерьез. — Она говорит с теми резкими интонациями, которые Реджина знает и лучше не перебивать мать.  — Эмма ничего не испортила, мама, — вмешивается она. — Я думаю, что и ты это знаешь. Вы ведь добрались до Авроры Роуз, не так ли? Вы с Джонсом убедили ее подставить нас. — Она слышит мамин вздох, в тот момент, когда она собирается вмешаться и все отрицать, и Реджина игнорирует его. — Это было сделано для того, чтобы вытолкнуть меня с выборов? Мать усмехается.  — Что за чушь ты придумала на этот раз, дорогая? Реджина выпрямляется, правда бьет ее, как молния.  — Ты хочешь, чтобы я вернулась в колледж, — сказала она. — Ты хочешь, чтобы я выбыла из этой гонки. Но более того, ты хочешь победить. Мать принесет Реджину в жертву на алтарь собственной власти. — Ты испытываешь нас обоих. Ты готова работать с Джонсом… его вы хотите видеть на всеобщих выборах. И ты будешь счастлива если он одержит над нами победу.  — У тебя всегда было слишком живое воображение, — резко говорит Мама. — Ты видишь заговоры и причины для паранойи повсюду. — Ее голос смягчается и Реджина чувствует острую боль в ответ, бессознательная реакция, от которой она не могла избавиться с детства.  — Реджина, дорогая. Я только хочу, чтобы ты добилась успеха. Реджина чувствует, как на них надвигается ловушка, осознает, что мать подстроила все это, чтобы они потерпели неудачу. В любом случае, они в ловушке. Они проиграют сегодняшний первый день, а потом и выборы, а потом… Она вспоминает случайный комментарий от Эммы на прошлой неделе, Мэри Маргарет хочет нанять их, если она пройдет в первый день. Тогда, думает Реджина, они избавляются от Авроры и скандала, который она представляет и ставят на ее место Реджину, заставляя проглотить свою гордость и работать на Мэри Маргарет. Она снова смотрит в окно и на этот раз делает глубокий вдох. Эмма Свон идет по главной улице. И она не одна. Вокруг нее толпятся подростки и люди лет двадцати с чем-то. Никого из них Реджина не видела раньше, во время предвыборной кампании, ни на общественных мероприятиях, ни в парках, даже когда они ходили от двери к двери с агитацией. С Эммой их было не меньше дюжины, они беззаботно смеялись и многие разговаривали по телефону. И тут их становится еще больше они прибывают на машинах, пешком и на велосипедах. С Эммой целая армия ребятишек и Реджина, затаив дыхание, смотрит на толпу. В благоговейном страхе они начинают расходиться. Часть из них идет прямо к станции, немного настороженно и Руби устремляется вперед с теплой фамильярностью и буклетами для каждого. Эмма стоит во весь рост и указывает им в других направлениях, а мальчик рядом с ней кивает и жестикулирует. Она выглядит, как маяк света, спокойная и уверенная.  — Реджина? — Говорит мама, раздраженная ее молчанием. Реджина улыбается, бросая флешку в мусорное ведро у окна.  — Я подумаю, мама, — говорит Реджина. — Я думаю, ты будешь очень довольна. Потому, что я добьюсь успеха. «Вечеринка» проходит гораздо более шумно, чем планировалось. Несколько новых друзей Эммы теснятся рядом с ней, едят слишком много еды и с одинаковым интересом смотрят на Руби и Реджину. Руби принимает это спокойно, похлопывая лидера группы по голове и говоря:  — Питер, я помню, как ты бегал по закусочной в подгузниках, когда я училась в средней школе. Двое других припарковались на столе Эммы, громко рассуждая о том, сколько могут стоить рабочие столы в офисе.  — Недостаточно, — говорит Эмма, обнимая их за плечи. — Позвольте мне сказать, воровство - это еще не все, на что вы способны. — Она бросает ухмылку Реджине, лукавую и дразнящую, Реджина выдыхает, но не хмурится в ответ. Избирательные участки закрылись. Что сделано, то сделано. Теперь, все что они могут сделать, это ждать результатов. Они убрали перегородки, передвинули столы к стенам и организовали буфет в правой части комнаты. Флэшка в мусоре и больше не горит в кармане Реджины, но она думает, что, вероятно, достанет ее снова и придержит ее на всякий случай. Она не знает, что за всякий случай, но она достаточно осторожна, чтобы перестраховаться.  — Первые результаты начинают просачиваться! — Объявляет Анна из телевизора на стене. — Захватывающая первичная битва за партию всех семей штата Мэн. Я не думаю что у нас была такая драка когда-то.  — Только не в Сторибруке, Анна, — соглашается Ганс. — Не припомню, чтобы хоть один кандидат так волновался в течение длительного времени. — Он сверкнул улыбкой на экране.  — Всеобщие выборы в последующем будут очень сложными, дикая поездка с Киллианом Джонсом, все еще фаворитом на пост мэра. Но сейчас о лидере от партии - вот он, — говорит Ганс и цифры появляются на доске. — Робин Локсли набрал 88% голосов. Посмотрим, сможет ли он удержать эту планку. Сабина говорит «Да»! — и дети Эммы улюлюкают.  — Давайте не будем радоваться заранее — мрачно говорит Реджина. Нил бочком встает рядом с ней, обнимает ее за плечи и она наклоняется к нему.  — У нас все отлично, — говорит он. — Ты молодец.  — Ты тоже, — признается Реджина, глядя на него снизу вверх. — Я отдавала много приказов. Ты исполнял все. — Это величайший дар Нила, хотя временами он и расстраивал ее. Нил хорошо ладит с людьми, хорошо успокаивает даже в самых тяжелых ситуациях.  — Мы хорошая команда, — с нежностью соглашается Нил. — Ты сделала действительно чертовски удивительные вещи. — Он протягивает руку, чтобы притянуть Эмму к себе, — И я привел сюда Эмму, что, надо признать, было хорошим решением. Эмма озорно улыбается ей:  — Да, Реджина. Ты должна это признать.  — Я лучше сама себя подожгу, — усмехается Реджина, скорее по привычке, чем из враждебности. Эмма стоит напротив Нила, ее глаза тепло смотрят на Реджину, и это заставляет Реджину затаить дыхание, ее сердце пропускает удар. Ганс отвлекает от пристального взгляда Эммы.  — Подсчитано восемнадцать процентов бюллетеней и Мэри Маргарет Бланшар набрала 51% голосов! Это очень тяжелая гонка. Сегодня избиратели отвлекались на происшествие, которое произошло в офисе Бланшар.  — Через несколько минут у нас будет еще кое-что для вас, но сначала давайте взглянем на место преступления. — говорит Анна.  — Все будет хорошо, — шепчет Нил на ухо Реджине. — Все будет хорошо. У нас все под контролем. С тридцати процентной отчетностью цифры Мэри Маргарет поднимаются до 56%, Робин упал до 42%. Сам Робин невозмутимо принимает цифры, Мэриан улыбается и спокойно что-то шепчет ему на ухо. Тамара читает речь Мулан, обе как будто в другом мире. Сабина стоит перед экраном, сжав кулаки и наблюдая за происходящим, они падают, и Реджина сглатывает комок в горле.  — Теперь 57% за Бланшар — объявляет Ганс, и Реджина вырывается из рук Нила, сердце колотится, глаза болят, и она протискивается сквозь толпу в кабинет. Она прижимает руки ко рту, чтоб беззвучно закричать, хлопает ладонями о стол и сметает все что попадается под руки.  — Нет. Нет. Нет, — кричит она в ярости. — Нет, Господи, не могу… Она ударяет кулаком в стену, до тех пор, пока тот не начинает кровоточить, пока ее не охватывает гнев и отчаяние, она благодарна за стены кабинета, которые скрывают ее от посторонних глаз. Они проигрывают. Они проигрывают, Мэри Маргарет выиграет, а они даже не смогут пробиться на всеобщие выборы. Это несправедливо, что Мэри Маргарет забирает это у нее, что Мэри Маргарет может снова управлять ее будущим. Она провела отличную кампанию. Она это знает. Она все сделала сама, именно так, как и было задумано, и единственная загвоздка в этой операции заключалась в том… Эмма Свон просовывает голову в кабинет, отвлекая ее, Реджина поворачивается к ней в яростной вспышке отчаяния:  — Ты, — рычит она, дрожа. — Это из-за тебя!  — Реджина, неужели сейчас самое подходящее время для этого? — Устало говорит Эмма, закрывая за собой дверь. — Мы ниже всего на 12%.  — Заткнись! — Рявкает Реджина, тыча в нее пальцем. — Ты думаешь… ты думаешь, что можешь прийти в мою кампанию и уничтожить ее? Эмма смотрит на нее с недоверием и собственный гнев растет. Хорошо. Реджина нуждается в борьбе.  — Я привела сегодня целую группу людей! — она протестует.  — После того, как ты же и потеряла всех остальных! — Яростно говорит Регина. — Потому, что ты не смогла уследить за своей жизнью, за телефоном на одну ночь, из-за всех этих скандалов и твоей идиотской стратегии – я же говорила тебе, что нужны были средства массовой информации, а ты… — она тяжело и сердито вздыхает. — Ты была ядом для этой кампании СВОН. Это сильно задевает Эмму и Реджина видит, как она вздрагивает, но она слишком взвинчена, чтобы беспокоиться об этом.  — Пошла ты, — говорит Эмма и ее глаза сузились от боли. Они хороши в этом, в борьбе когда они напряжены. Реджина жаждет разобраться сейчас, жаждет Эмму Свон… Эмма тяжело дышит, как будто думает о том же.  — Пошла ты к черту. Эта кампания была обречена с самого начала. Какого черта избалованная богатая девушка знает о Сторибруке? Как будто это не еще одна долгая истерика против твоей матери, — Эмма стреляет в ответ. Реджина дернулась, уязвленная.  — Иди к черту — говорит она, тяжело дыша, и ей хочется наброситься на Эмму, чтобы вырубить ее. Эмма Свон так часто сводит ее с ума…  — Иди к черту. Я имела идеальную кампанию до тех пор, пока…  — До каких пор? — Требует Эмма. — Ты даже не мелькала ни на чьем радаре. Ты была просто… женщиной с плохим отношением к людям, которая должна была прятаться за своим братом, чтобы заставить кого-то слушать ее слова. Эмма спаррингует словесно, нанося все грязные, дикие удары, которые бьют все сильнее и сильнее. Реджина чувствует удовлетворение, наконец-то вымещая свое отчаяние на ней.  — Как будто ты этого не делала, неделями пряталася за Нила, трусиха! — она стреляет в ответ. Эмма насмехается над ней, сжимая кулаки, и отвечает:  — Тебе же было все равно, ты только и думала, что о победе! Реджина толкает ее, дрожа от собственной ярости.  — Не говори мне, что меня волнует, — шипит она и крадется к Эмме. Они в нескольких дюймах друг от друга, обе дрожат от ярости, — Не говори мне ничего, ты… бесполезный человек — ты хулиганка — ты – Эмма сдвигается, глаза дикие, и Реджина чувствует как стучит ее сердце, — Ты жалкая и пустая трата времени.  — А ты чудовище, — бросает ей Эмма и Реджина издает сдавленный крик ярости. Эмма прижимает ее спиной к стене, пригвождает ее своими дикими глазами и ее дыхание щекочет губы Реджины. Это мгновение чистой ярости, чего-то почти животного, где Реджина уверена, что Эмма может расплющить ее, как когда-то расплющила Киллиана Джонса, а потом… Потом Эмма бросается вперед и целует ее. Это совсем не похоже на поцелуи, которые Реджина видела у нее с Нилом раньше, сладкие, маленькие и целомудренные. Эмма целует Реджину. Отчаянными, яростными ударами атакует ее рот, пока Реджина задыхается. И Реджина отчаянно отвечает, целует ее, направляя всю свою злость на это, их губы сливаются в жарком поцелуе и ее язык во рту Эммы, и Эмма издает радостный всхлип. Реджина впивается зубами в нижнюю губу Эммы и тянет, затем отпускает и потом толкает Эмму до тех пор, пока та не ударяется спиной о стол и последние оставшиеся принадлежности летят на пол. Эмма тянет ее вперед, удерживает на месте и оставляет горячие поцелуи на подбородке Реджины, вдоль ее шеи, посасывая ее ключицу, пока горло Реджины не начинает саднить от желания и сдавленных звуков, которые она издает. Она прижимается ближе к Эмме, их груди прижаты друг к другу, ее руки запутываются в волосах Эммы, пока та не начинает стонать. Она… она мечтала об этом слишком долго, долго проклинала себя по ночам за мысли, от которых не могла избавиться, за это проклятое влечение к ней. Но так нельзя, думает Реджина… Эмма поднимает голову и Реджина получает доступ к ее шее, руки Эммы скользят по ее рубашке, большие пальцы задевают соски и ее опять прижимают к стене. Нет никакого «нельзя». Есть только Эмма, которая внезапно приподнимает ее и Реджина обхватывает ногами бедра Эммы, ее руки обнимают Эмму за шею, руки Эммы сжимают ее задницу, когда она крепко целует Реджину в ответ. Сердце Реджины колотится, а дыхание вырывается наружу, Реджина чувствует, что она может взорваться от возбуждения, она такая мокрая, что еще одно сжатие ее задницы и она сможет кончить. Откуда-то из-за двери офиса раздается хлопок, достаточно громкий, чтобы прервать их поцелуй и рассеять туман в голове Реджины. Эмма отпрыгивает и Реджина сползает на землю, они смотрят друг на друга в приглушенном ужасе и желании, глаза Эммы все еще пылают. Как раз вовремя. Грохот был такой, что стены кабинета затряслись, когда Джасинда толкнула дверь и она наконец-то просунула голову внутрь.  — Эй, вы двое, Тамара там что-то делает, она там считает и… — она замолкает, оглядывая их, они стоят друг напротив друга с растрепанными волосами и раскрасневшиеся лицами с широко раскрытыми глазами — Оооо, — говорит она. Эмма издает звук, нечто среднее между воплем и стоном, отказываясь смотреть на Реджину. Реджина может только стоять, застыв не сводя глаз с Эммы. Эмма отстраняется, чуть не спотыкаясь бежит к двери. Реджина осталась позади, все еще не в силах пошевелиться. -…Так! Я не думаю, что у нее есть проблемы с лесбиянками, — говорит Джасинда непринужденно. При этих словах Реджина наконец просыпается.  — Ничего не случилось, — машинально отвечает она, глядя на пустой стол. Ее тело все еще чувствует себя живым от потребности, от отчаянного желания к Эмме, она не может пошевелиться, она все еще дрожит, совсем чуть-чуть.  — Верно, — с сомнением произносит Джасинда.  — Я серьезно. Я бы не – о боже, — говорит Реджина, полностью осознавая, что произошло. — Она подружка Нила. Ее брат влюблен в Эмму, а Реджина только что с ней целовалась, — И она мне даже не нравится! Джасинда выгибает бровь и складывает руки на груди.  — Ммммм. Глаза Реджины сузились.  — Что ты хочешь этим сказать? Джасинда пожимает плечами и разводит руками.  — Послушай, я только хочу сказать, что это не совсем сюрприз, — наконец говорит она. Джасинда была первой подругой Реджины, ну, во всяком случае, бисексуальной подругой в Сторибруке, единственный человек во всем этом проклятом городе, который, казалось, полностью понимал эту ее часть. И ужасно жаль, что Реджине придется ее убить.  — Что?  — Ничего! — говорит Джасинда, и если бы она не выглядела так, будто прячет смех, Реджина могла бы отпустить ситуацию.  — Скажи мне, — требует Реджина, расстроенная, сбитая с толку и совершенно выбитая из колеи. Джасинда пожимает плечами и поворачивается обратно к двери.  — Я не собираюсь рассказывать. — говорит она, сморщив нос. — Ты просто разозлишься, если я скажу, что ты всегда относилась к Эмме Свон, как к горячей штучке, тебя всегда к ней тянуло.  — Что? Теперь Джасинда определенно не скрывает смех.  — Видишь?  — Ты вся такая… — возмущается Реджина. — Почему мы вообще говорим об этом сейчас, когда проигрываем выборы? — внезапная, суровая реальность возвращается. Джасинда качает головой, ее смех превращается в ухмылку и сердце Реджины подпрыгивает в груди.  — Вот почему я пришла за тобой, — говорит она и Реджина направляется к двери, толкая ее, она открылась и Реджина увидела экран на стене. Комната полна болтовни, аплодисментов, и Ганс на экране говорит:  — Мы только что получили сообщение из первого участка. Эти цифры должны появиться в течение минуты или двух.  — Тамара подсчитала, — говорит Джасинда рядом с ней, глядя на доску за спиной Ганса и Анны.  — Совет директоров отдает 49% Бланшар и 47% Локсли.  — Первый участок, — медленно произносит Реджина. — Это участок шерифа. Это наш дом. Цифры меняются местами, очень неожиданно.  — Первая пошла, — щебечет Анна. — Локсли поднялся до 49% и мы ожидаем цифры от восьмого участка – а также - о, вот они! — Число рядом с Локсли теперь составляет 52%. Реджина моргает изо всех сил, моргает до тех пор, пока слезы не застилают ее глаза, число растет до 54%, а затем 59%.  — Тяжелая битва, но мы наконец-то можем назвать, — говорит Ганс, улыбаясь своим зрителям. — Робин Локсли официальный кандидат от партии «Все семьи» на пост мэра Сторибрука! Первый этап пройден. Поздравляем! Эти слова в ее голове, в ее сердце, в комнате вокруг нее раздается глухой крик. Люди кричат и плачут, аплодируют, обнимают, хватают ее и тащат в свои объятия. Реджина чувствует себя ошеломленной, она не может ни дышать, ни думать, ни говорить. Робин Локсли тоже обнимает ее, она стоит в объятиях обмякшая, неподвижная, слезы текут по ее щекам и ее сердце в огне. Она замечает Эмму, стоящую в нескольких футах от нее, такую же ошеломленную как и она сама, наконец Реджина вырывается из объятий кандидата. Эмма ловит ее взгляд и ей кажется, что в ее голове гудит, хотя в комнате снова стало тихо, если не считать пульсации в ее венах от взгляда Эммы, который поймал ее в ловушку. Эмма смотрит на нее и между ними вспыхивает связь подобно электричеству, каждый миг торжества вокруг них превращается в безмолвное ничто. Но тут Нил хватает Эмму, тянет ее прочь и целует в губы при этом крепко обнимая, Эмма оглядывается на Реджину беспомощным, испуганным взглядом, Реджина наблюдает за ней и медленно угасает. Триумф и победа превратились в отчаяние и тщетность. Она балансировала над бездной и ее, как будто, толкнули и она упала вниз, падая все ниже и ниже.