15 глава
7 августа 2020 г. в 19:47
14 июля
114 дней до всеобщих выборов
— После долгих исследований и обсуждений стало ясно, что Робин Локсли не является кандидатом-это отражает ценности нашей кампании, — говорит Тамара с экрана. Реджина наблюдает за ней на мониторе компьютера в кабинете кандидата, сосредоточенно нахмурив брови. Тамара выглядит уверенной в себе, ее глаза серьезны, голос непреклонен. - Государственный служащий, который отвечает за Сторибрук, должен быть, безупречен. Мы стремимся найти кого-то, кто так же предан нам и хочет сделать этот город лучше.
Ганс наклоняет голову.
— А как же фотография изображающая Локсли?
— Этот образ никогда не должен был распространяться, - говорит Тамара со стальными взглядом. — Это было вторжение… в личную жизнь. Я уверена, что вы не собираетесь усугублять это.
Рядом с Реджиной фыркает Тамара.
— Он такой придурок, — говорит она. — Мы сохранили это интервью, на всякий случай.
— Спасибо, — бормочет Реджина. — А теперь, нам бы разобраться с этим — она тычет пальцем в сторону двери главного предвыборного штаба. Через большие открытые стеклянные окна, сбоку здания, видны репортеры, ожидающие, когда кто-нибудь войдет или выйдет. Они стали смелее с тех пор, как Робин ушел в отставку, они, кажется, умножились. Кажется каждый репортер в штате Мэн припаркован у этого предвыборного штаба, как кошка, готовая к нападению.
Реджина нашла это достаточно невыносимым и практически переехала в офис на целый день подальше от взглядов репортеров.
— Они заскучают и в конце концов уйдут. Но надо постараться сохранить их до тех пор, пока не получим нашего кандидата, — говорит Тамара подтягивая ноги к стулу. — Если бы Эмма перестала поглядывать на них, мы могли бы даже… пустить какую-нибудь интригу.
Реджина с нежностью закатывает глаза.
— Она пытается, — говорит она, продолжая смотреть заявление Тамары на экране. А она сейчас пытается сохранить кампанию без кандидата. Это должно быть так печально. Она смотрит в окно в офисе, Нил сидит рядом с Эммой, положив ноги на стол, пока она звонит по телефону, она морщит нос у его ног и Реджина смотрит на них обоих с замиранием сердца.
Это слишком напряженное время, чтобы зацикливаться на чувствах, решила она, но ее сердце, похоже, этого не слышит. Эмма и Нил снова чувствуют себя комфортно в эти дни, и это то, что Реджина хотела бы для них обоих. Все так как должно быть.
Тамара похлопывает ее по плечу.
— Успокойся, — говорит она. — Твоя тоска видна из космоса.
Реджина встревоженно вздрагивает.
— Что? — спрашивает она, но ее отвлекает внезапный сдвиг на экране, переключившись от интервью Тамары на улицу возле предвыборного штаба.
— Мы здесь, у стен бывшей кампании Локсли, с прибывшей его женой, которая пряталась слишком долго! — Объявляет Анна Аренделл, и Реджина вскидывает голову. — Мэриан Локсли, жена Робина Локсли пропала без вести уже больше недели назад. Мэриан, что случилась с вашим мужем после его неосторожности?
Реджина чувствует, как в животе скапливается ужас, страх, который сразу же охватывает ее. Тамара сжимает ее плечо и Реджина отстраняется, сидя очень напряженно, она наклоняется, чтобы посмотреть на экран, где Мэриан, похоже, очень смущена таким вниманием.
— Я думаю, что это личное дело каждого, не так ли? — говорит она и сердце Реджины сжимается от страха. — Я думаю, что все это личное дело. - Она качает головой. — И я бы не назвала случившееся неосторожностью.
Анна выглядит сбитой с толку этой переменой.
— И почему это так?
Мэриан бросает на нее тяжелый взгляд.
— Ну, неосторожность подразумевает вину обеих сторон. А это было домогательство на рабочем месте, — говорит она, и Реджина выдыхает, выключая экран прежде, чем она услышит еще что-то. С ее груди свалилась тяжесть и она чувствует, что может снова дышать.
Она видит Мэриан и Мулан в дверях, Нила, который собирается открыть им дверь.
Дверь в кабинет открылась.
Мэриан входит и ее лицо мгновенно смягчается. Она идет по проходу к Реджине и тянется к ней, заключая в объятия.
— Реджина, — выдыхает она, и Реджина… закрывает глаза, наклоняясь ближе. - Мне очень, очень жаль.
Репортеры жадно снимают их с другой стороны окна и Джасинда сердито смотрит на них опуская шторы вокруг офиса.
- Надеюсь, они хорошо снимают, — говорит Тамара практично, как всегда. Реджина крепче обнимает Мэриан, дрожа от горя и Мэриан целует ее в лоб. Она потащила Реджину обратно в кабинет, закрыв за ними дверь.
— Мне не следовало уходить. - Тут же говорит Мэриан. - Это было нечестно с моей стороны. Я увидела эту фотографию и запаниковала, я оставила тебя разбираться с… с тем беспорядком, который он устроил.
Она отстраняется, обхватывает лицо Реджины за подбородок и тихим голосом требовательно спрашивает:
— Он делал это раньше?
Реджина качает головой.
— Нет. И я… я убедилась, что он не делал этого с кем-то еще. И что он больше так не будет. Он думал… он думал, что я влюблена в него. - Она чувствует себя обязанной сказать это, вспомнить все, что Робин может сказать в свою защиту.
Лицо Мэриан исказилось.
— Конечно, — говорит она, суровость исчезает. — Мулан сказала… я даже не поняла. Что он всегда хотел этого. Что он всегда прикасался к тебе. Реджина, почему ты сразу не сказала?
Она не знает, как ответить на этот вопрос, как объяснить, что это не казалось таким уж большим делом, я не хотела причинять тебе боль, все это и многое другое. Вместо этого она чувствует тяжесть она снова давит на нее, и она напрягает каждый мускул на лице, пытаясь не разрыдаться.
Мэриан ждет, изучая ее лицо, словно пытаясь понять ее и говорит:
— Я оставила тебя одну…
— Я сожалею о твоем муже, — выдавливает Реджина и Мэриан качает головой с таким видом, будто ей это не нравится и Реджина начинает плакать. — Ты… ты заслуживаешь лучшего.
Мэриан кивает.
— Как и Сторибрук, — бормочет она и Реджина вспоминает другую причину, почему она отчаянно ждала возвращения Мэриан. — Я знаю, что тебе потребовалось некоторое время, чтобы добраться до таких высот и я рада, что ты это сделала. Этой кампании нужен кто-то достойный ее.
— Он нуждается в тебе, — выпаливает Реджина и глаза Мэриан расширяются. — Я тут подумала, — она сглатывает, собирает свой профессионализм вокруг себя. - Было время, когда мы думали, что одним из факторов была выборность. Но с этим покончено. Я думаю… Сторибруку нужен мэр, который понимает их и тот, кто верит в то, что мы делаем. Сторибрук нуждается в тебе. А наша кампания заставит людей принять это.
Мэриан - лучшая кандидатура, которую они могли бы иметь, кто-то, кто понимает политику и кто вырос в этом городе. Мэриан заботится о Сторибруке так же, как и Реджина, и она может командовать толпой, может быть лидером, может расположить к себе даже самых сомнительных избирателей. Она анти Джонс и они нуждаются в ней.
Но Мэриан уже качает головой.
— Реджина, нет. Это не так – я хочу, чтобы Сторибрук был лучше, — говорит она, испытующе глядя на нее. — Я думаю, что многие люди рассчитывают на эту команду. И я до сих пор хочу быть частью этого.
— Тогда будь тем, кем они хотят, — умоляет Реджина. — Нам нужен кто-то, и нам нужен кто-то, кто достаточно хорош, чтобы публика не обращала внимания на этот скандал. Нам нужен кто-то вроде тебя.
— Кто-то вроде меня, — соглашается Мэриан. — Но не я. Я не политик. Я терпеть не могла наряжаться и притворяется для наших мероприятий. Я не могу представить, что буду делать это ежедневно в течение многих лет. И… я собираюсь заняться разводом. — говорит она с глубоким вздохом, и сердце Реджины сжимается. — Я помогу, где смогу, но не с этим. Есть и более достойные кандидаты. Ты так не думаешь? — Она снова смотрит на Реджину, ее глаза все еще остры от чего-то невысказанного.
— Нет, — тупо отвечает Реджина. - А я нет.
+
Решения должны быть приняты. Эмма только радуется, что уже прошло 14 июля и Робин Локсли больше не является частью их команды. У них есть две недели, чтобы найти кого-то нового, кто-то подходящего для их кампании. У Эммы есть кое-какие идеи, но она пока молчит.
Руби, занята в закусочной бабушки, но на удивление помогает даже сейчас, потому что репортеры, которые все еще скрываются в городе останавливаются в гостинице над кафе бабушки и они очень болтливы.
— Они думают, что мы никого не найдем, — однажды поздно вечером она признается. У них уже неделя поисков, и они устраивают экстренное совещание в квартире Нила. Все еще слишком много внимания уделяется их кампании, тому, как они якобы барахтаются без кандидата. Они организовывают тайные встречи после окончания рабочего дня, где никто не может понаблюдать за их печальным состоянием.
— Мы найдем кого-нибудь, — твердо говорит Эмма.
— Это должен быть правильный человек, — говорит Реджина и Эмма видит, как Нил и Тамара едва заметно переглядываются, Сабина вздыхает и Эмма прикусывает губу.
— Мы выберем не просто кого-то.
— Да, — говорит Нил и ему тоже как-то не по себе. — Так на кого мы смотрим сегодня вечером? — Он подталкивает свой ноутбук к Сабине, у которой есть дюжина профилей - Кто из Сторибрука?
Они начинают с директора начальной школы, но вскоре обнаруживают, что она написала статью в «Дейли Миррор» в поддержку Киллиана Джонса. Далее идет одна из дочерей загородного клуба. Эмма открывает аккаунт в Instagram, где она моделирует в обнаженном виде, и она автоматически отстранена от участия в забеге.
К тому времени, как они начинают пробегать через каждого члена пожарной команды, Реджина уже стоит на ногах, неугомонная из-за отсутствия прогресса.
— Пойду приготовлю ужин, — говорит она.
— В квартире Нила? — С сомнением говорит Джасинда. — Что ты собираешься использовать, чесночную соль?
Реджина фыркает.
— Я что-нибудь найду, — говорит она, направляясь на кухню. Эмма, столь же беспокойная следует за ней туда. Реджина двигается по кухне с уверенностью человека, который уже готовил на этой кухне раньше, она просматривает шкафы и копается в морозильной камере, чтобы найти еду, к которой Нил и Эмма редко прикасаются.
Она наклоняется, чтобы покопаться в одном из нижних шкафов кладовки, дерзкая, идеально сформированная задница торчит прямо перед Эммой. Эмма сглатывает, очень тихо, ее пальцы зудят, чтобы не коснуться ее, чтобы схватить Реджину, как в день выборов. Все было намного проще до того, как она поняла, как именно ее влечет к Реджине.
— Ага! — Торжествующе говорит Реджина, доставая коробку, которую Эмма никогда не видела у Нила. — Я знала, что найду это здесь. - Она вытаскивает из него пакетик с какой-то приправой и возвращается к столу, передавая луковицу и нож Эмме.
— РубИ, — приказывает она.
Эмма любезно режет лук, когда Реджина маневрирует вокруг нее, протягивая руку рядом за столовым серебром и банкой помидоров в шкафу над ней.
— Я не представляла тебя шеф-поваром для гурманов, — говорит она вспоминая кухарку в доме Коры. — Явно не твоя мать не учила тебя, не так ли?
Реджина смеется.
— Нет. Нет, Кора не проводит свое свободное время на кухне. Я училась вместе со своим отцом. - Она бросает чеснок в кастрюлю, морщит нос от чего-то, что находит в холодильнике, помешивает чеснок в масле, затем кидает туда же лук Эммы. — Папа научил меня все прелестям готовки. Лавровый лист, тмин, шипение масла, — бормочет она, теряясь где-то в другом месте. - Пар над горелкой. Мы так много путешествовали, но еда всегда пахла как дома.
Эмма наблюдает за ней нежными глазами, когда руки Реджины все еще мастерски помешивают лук, с улыбкой на лице. Иногда - такие короткие мгновения, заставляют ее схватить ожерелье и держаться изо всех сил, чтобы ее не унесло – иногда бывают такие моменты, как этот, когда Эмма может попробовать фантазировать о будущем, о котором она даже мечтать не осмеливается. Например: Реджина ходит вокруг кухни в каком-то скромном доме, Эмма сидит на стойке и подталкивает ее одной ногой, пока та готовит. Маленький мальчик или девочка, путается между ног Реджины, смотрящие на Эмму с щербатой улыбкой. Тихий дом, который принадлежит им, и запахи дома.
Она сжимает ожерелье, ужасаясь собственным мыслям и вместо этого вспоминает, что у нее есть парень в соседней комнате. Если она и будет в доме Реджины через десять лет, то как друг, гость, и то если каким-то образом они с Нилом продержались так долго.
Она делает глубокий вдох, изгоняет предательские мысли из своего сердца и говорит:
— Я имею в виду твоего отца. Похоже, он просто великолепен.
Реджина смотрит на нее, почти пораженная этим высказыванием, но затем ее глаза становятся еще теплее, и она говорит, прислоняется к плите и улыбаясь Эмме.
- Он тебе понравится, — говорит она. Ты ему тоже понравишься. Ты ему уже понравилась после того, как я рассказала о тебе, — говорит она почти кисло. - Я рассказала ему, как сильно я тебя ненавижу, а он называл тебя милой девушкой, которая мне нравится, — она внезапно замолкает, как будто сразу поняла, что многое раскрыла.
— Погоди, значит ли это, что теперь я тебе нравлюсь?
Глаза Реджины сужаются.
— Нет, — говорит она, бросая в Эмму лопаточку. Эмма ловит его, крутит, меж пальцев, чувствуя, как в ней шевелится легкое ликование.
— Я тебе нравлюсь! — обвиняет она, самодовольно торжествуя победу. — Я тебе действительно нравлюсь!
— Я ненавижу тебя, — говорит Реджина, но в ее голосе нет ни капли яда. Она усмехается и в раздражении отворачивается, шевеля губами, мешая лук и добавляя томатный соус и пакетик специй.
Эмма начинает резать курицу, которую Реджина нашла в морозилке, на куски.
— Нет, ты… не надо врать, — говорит она нараспев. — Ты говоришь обо мне своему отцу. Я тебе нравлюсь. - Она пожимает плечами, чувствуя себя более смелой и воодушевленной этим новым открытием. — Держу пари, я очаровала тебя своей компетентностью. А может, это была моя обаятельная улыбка. - говорит она задумчиво. — Или моя восхитительная личность.
Реджина окунает ложку в томатный соус и очень спокойно бросает немного в Эмму. Она разбрызгивается на ее лице, Эмма ахает от ужаса, бросаясь вперед, чтобы окунуть пальцы в банку с соусом.
— Не смей, — предупреждает Реджина, делая шаг назад.
Эмма снова делает шаг вперед, пока Реджина не прижимается к прилавку, Эмма подходит вплотную к ней, их тела почти прижались друг к другу.
— Скажи, что я тебе нравлюсь, — угрожающе говорит она, и она чувствует…она чувствует себя моложе, чем она была долгое время, легче и свободнее, и в этот украденный момент внутри нее воцаряется покой.
Глаза Реджины расширены, ее грудь поднимается и опускается очень приятным образом, а взгляд Эммы падает на ее губы, сердце учащенно бьется.
Она вдруг вспомнила, с чувством вины, как прижимала Реджину к стене. Она делает шаг назад и рука Реджины опускается на ее талию, не давая ей отступить.
— Черта с два, — выпаливает Реджина, и ее глаза весело блестят.
Эмма расслабляется.
— Ну, — протягивает Эмма, и наклоняется ближе, Нил забыт и дюжина причин не вспоминать о нем. — Если это тебя утешит, — выдыхает она. — Ты мне тоже немного нравишься.
Глаза Реджины вспыхивают.
— Немного? — говорит она обиженно, а потом замолкает, опустив взгляд на губы Эммы, в то время как Эмма продолжает свое медленное, медленное приближение. Эмма задыхается от желания, электричество гудит между ними, глаза Реджины горят так жарко и она наклоняется вперед, но блеск бриллианта привлек ее внимание.
Это ее ожерелье, свет снежинки отражается от ламп над плитой. У Эммы замирает сердце и она поднимает свои покрытые соусом пальцы и проводит ими по лицу Реджины.
— Немного, — ответила она, наблюдая, как Реджина тоже возвращается на землю. В ее глазах-смирение, за которым следует чувство вины. Эмма сглатывает и слабо улыбается ей в ответ. — Может быть, вот так. - Она держит большой и указательный пальцы примерно в двух дюймах друг от друга.
Реджина бросает в нее еще одну ложку томатного соуса. Он попадает на куртку Эммы, окрашивая ее в красное всего лишь на секунду.
— Ты заслужила. Ты мне все еще не нравишься, — говорит Реджина, притворно раздражаясь. — А теперь мне нужен… душ.
— Мне нужна новая куртка, — говорит Эмма, снимая ее, Эмма покраснела, когда взгляд Реджины стал более пристальным. — Я позволю тебе воспользоваться моим душем, если ты отнесешь мою куртку.
— В химчистку? — С сомнением говорит Реджина. — И это действительно ли твой душ? — Она выглядит царственно даже покрытая томатным соусом, и Эмма восхищается ею на мгновение, прежде чем дотрагивается до ожерелья и заставляет себя вернуться в настоящее. — Заставь Нила сделать это.
Эмма корчит гримасу.
— Как будто я могу заставить Нила что-то сделать. Только ты заставляешь Нила делать что-то. - Они обе отрезвляются упоминанием о Ниле, человека, который все еще стоит между ними. Реджина отошла подальше от того места, где она оценивающе смотрела на руки Эммы, и Эмма чуть не падает в обморок, смотря как Реджина облизывает свои губы.
Они как раз вовремя.
— Я слышал свое имя? — Спрашивает Нил, появляясь в дверях кухни. Он выглядит очень удивленным. — Что случилось с вами двумя?
Эмма смотрит на Реджину.
— Тебе нужно отдать куртку Эммы в химчистку, — говорит Реджина.
Нил легко пожимает плечами.
— Да, хорошо. Как продвигается ужин? Нам бы пригодился ваш вклад.
Реджина раздраженно вздыхает возвращаясь к мрачному поражению вечера.
— Дай нам еще немного времени. Мы сейчас придем. - Эмма качает головой вместе с Реджиной, слизывая немного соуса с губ и пытаясь выглядеть очень серьезной.
Нил прислоняется к дверному проему, медленная улыбка расползается по его лицу, когда он снова смотрит на них.
— Мы всегда можем рассчитывать на моих девочек, — говорит он с нежностью в голосе. Эмма чувствует дрожь вины от этого, от моих девочек от одного человека, который все еще не видит, что происходит, и она смотрит на Реджину вместо того, чтобы улыбнуться в ответ.
Реджина выглядит пораженной, такой грустной, что Эмме отчаянно хочется обнять ее, прошептать ей, что они собираются пройти через это вместе и выяснить, как сделать так, чтобы никто не пострадал ни Нил, ни Эмма, ни Регина.
Вместо этого она сжимает свое ожерелье и натягивает на лицо натянутую, тонкую улыбку.
+
Курица Реджины хороша, хотя она почти сжигает вкусовые рецепторы Эммы.
— Ух ты, — говорит она, запихивая хлеб в рот. - Ты всегда… ты всегда так готовишь? Это так…
— Восхитительно, — заканчивает Сабина, откидываясь на спинку дивана. — На вкус как в креольском ресторане. - На мгновение она выглядит задумчивой, и Эмма с любопытством наклоняется к ней.
— А почему именно пекарня?
Сабина пожимает плечами.
— Для Сторибрука это было ново и интересно.
Эмма кивает в понимании. На ее тарелке все еще лежит кусочек цыпленка, и он выглядит так хорошо, что она кладет его в рот не осознавая этого.
— Эмма любит твои булочки, но они ей не по карману. — Эмма смеется и давится.
— Воды… - просит она, Нил передает ей стакан воды, которая помогает слишком медленно.
— Эмма тратит половину своей зарплаты только на тебя, — продолжает Нил, — Может вместе придумать какое-нибудь совместное предприятие, типа ресторан, — говорит Нил, толкая Сабину ногой. — Возможно, нам стоит поговорить об этом после кампании.
Сабина выглядит испуганной.
— Да, может быть, — говорит она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него.
— Давайте только убедимся, что это не на следующей неделе, — говорит Реджина с другой стороны дивана. У нее осталось немного томатного соуса, размазанного в волосах, прядь красного цвета, которая падает на ее лоб и она все время тянется, чтобы вытереть ее салфеткой. - Нам нужен кандидат.
— Мы уже исключили все возможные варианты, — замечает Мулан. - Есть причина, почему ты… остановились на… таком плане?
Эмма внезапно вспоминает последний разговор с Реджиной и спрашивает:
— Что мы ищем, Реджина?
Регина качает головой.
— Даже не знаю. Кандидата, который не заставляет нас идти на компромисс с нашими убеждениями. Кого-то, кто может заботиться о наших приоритетах, когда дело доходит до налоговых кодексов, супермаркета, полиции, — она ерошит волосы, погружаясь в свои мысли. — Наши главные платформы. Сильный кандидат. Кто-то с именем в этом городе? Хороший оратор, обладающий некоторым уровнем природной харизмы.
— И где, по-твоему, может быть этот человек? — Мягко говорит Тамара. Они все смотрят на Реджину, она молчалива и неподвижна, только глаза мерцают в полумраке.
Реджина всплеснула руками.
— А этот человек вообще существует? В Сторибруке? Идеального кандидата нет, не так ли?
— Или есть… — подсказывает Тамара и Реджина непонимающе смотрит на нее. Реджина глубоко вздыхает, и Эмма напрягается. Вот оно.
— Хорошо, — говорит Реджина, — я сделаю это.
Тамара наклоняется вперед, ее глаза сияют.
— Ты сделаешь это?
— Я… хорошо, — снова говорит Реджина, выглядя очень раздраженной. — Я поговорю с Мэри Маргарет Бланшар, о том, чтобы взять ее в качестве нашего кандидата. - Комната, кажется, вздыхает вместе с ними, каждое напряженное плечо и острый взгляд показывает свое разочарование. — Мне это тоже не нравится, — говорит Реджина, хмуро глядя на них. — Но разве у нас есть выбор?
Ни у кого нет для нее ответа. Реджина встает в последний раз потирая волосы.
— Я собираюсь принять душ, — говорит она. — Возьмите завтра выходной, ладно? Вы все тоже много работали. Я поговорю с Мэри Маргарет, и мы сможем перегруппироваться после этого. - Она вздыхает выдавливая напряженную улыбку. - Я сожалею обо всем этом. — Она еще раз оборачивается и исчезает в спальне.
— А разве у нас есть выбор? — с горечью повторяет Сабина. — Как же она этого не видит?
— Это не в ее поле зрения, — говорит Нил, откидываясь на спинку дивана. — А если мы об этом заговорим, она не воспримет это всерьез. Это будет звучать как отчаянная последняя попытка, а не лучшая идея этой кампании.
Эмма качает головой.
— Итак, сначала мы поговорим с Мэри Маргарет, — медленно произносит она. — Мы подскажем ей отличного кандидата. И, может быть, тогда Реджина его тоже увидит.
— И тогда мы победим, — говорит Тамара и улыбается, медленно и уверенно. — Мы можем выиграть кампанию с подходящим кандидатом. И мы это сделаем.
Ландшафт Сторибрука кажется уже меняется, как будто есть новое, более светлое будущее, которое Эмма может попробовать на вкус. Остальные начинают выскальзывать один за другим, зевая и смеясь.
Эмма задается вопросом о Сторибруке с мэром, которого он заслуживает, о том, чтобы пустить здесь корни и на самом деле остаться, чтобы посмотреть, как будет расти Сторибрук. Она сияет от одной мысли об этом, и Нил бросает на нее смешной взгляд, когда возвращается после того как закрыл за всеми дверь.
— Ты в порядке?
— Да, — говорит Эмма, все еще погруженная в свои мысли. Сторибрук, как Реджина и предвыборная кампания предполагает, что это тихий городок в мире с самим собой, каким он не был уже несколько десятилетий. Это звучит идиллически, просто и спокойно, город, которым можно гордиться. — Наверное, я просто… осознаю, что, возможно, останусь здесь и в следующем году. Или даже дольше.
Она улыбается Нилу, не обращая внимания на пустоту в животе, которая появляется вместе со звуком душа в спальне.
Нил берет ее руки, держа их в своих.
— Надеюсь, что так, — говорит он, глядя на нее своим тупым взглядом тотальной привязанности, которая привязывает Эмму к нему. Она улыбается, чувствуя, как тяжесть спадает с ее плеч.
— Я покажу тебе, как слепить снеговика, как мы строили с Ингрид, — обещает она. — Эта зима. Ты и я. - На мгновение это звучит почти как будущее.
Нил морщит лоб.
— Ингрид? — говорит он с любопытством.
— Моя приемная мать, — подсказывает ему Эмма. — Та, которая чуть не удочерила меня? — Нил все еще смотрит на нее пустыми глазами. Эмма в растерянности.
— Та, которая была причиной, по которой ты подарил мне снежинку, верно? — Она прижимает к себе ожерелье. Это так много значило для нее, когда Нил отдал ей его, это был символ кого-то, кто заботился о ней, и она внезапно потерялась в смятении. - Нил, если ты не помнишь, тогда почему снежинка? Почему? .
— Эмс — говорит Нил, и вид у него обиженный. — Мне очень жаль. Я и не знал, что это… — он вздыхает. — Я ничего не понял, ты - это ожерелье. Это было на самом деле… очень странно, честно.
Эмма смотрит непонимающе, ее пальцы сжимают спицы снежинки.
— Я не понимаю, объясни, — говорит она наконец, и уже чувствует себя на краю откровения, которое потрясет ее. — Это не ты покупал?
— Она велела мне отдать его тебе, — беспомощно объясняет Нил. — Она сказала, что это импульсивная покупка и что пришло время мне попытаться компенсировать то, как я вел себя после новостей о Портленде и это было… — он качает головой. — Она сказала, ты много сделала для кампании… и я даже не подумал спросить ее об этом. Я никогда не спрашиваю ее ни о чем, — печально говорит он.
Эмма смотрит на него, мир качается вокруг своей оси и она внезапно чувствует слабость. Нил неверно истолковывает ее отчаяние.
— Я чувствовал себя немного дерьмово из-за этого, — говорит он. — Я имею в виду, я бы купил тебе ожерелье в мгновение ока, если бы знал, что это будет значить для тебя. Но это было… я не знаю, — говорит он себе, качая головой. — Возможно я принесу тебе кое-что еще, что на самом деле от меня. Может быть я так и сделаю.
— Реджина, — наконец хрипло произносит Эмма. — Реджина купила мне это ожерелье?
Нил пожимает плечами.
— Наверное? Я не знаю, почему она купила его. Она просто… принесла его. Должно быть, это совпадение. Я не думаю, что она знала о твоей приемной матери, — говорит он, улыбаясь ей.
Но она знала. Эмма рассказала ей об Ингрид, когда они застряли в лифте, они обе разделили больше, чем когда-либо, и они почти поцеловались тогда снова. Реджина это запомнила. Реджина купила ей ожерелье, Реджина нашла все нужные слова, чтобы Нил мог завоевать Эмму, и Эмма сейчас в ярости, озадачена и убита горем. Реджина подарила ей что-то драгоценное.
Ожерелье было ее напоминанием о Ниле, ее способом восстанавливать свои ориентиры, каждый раз, когда Реджина бросала на нее петлю, это был якорь. Это тянуло ее ближе к Реджине, а она даже не подозревала. Она делает судорожный вдох, ошеломленная и даже Нил, кажется, понимает, что она была затронута этим признанием.
— Я знаю, что вы поссорилась с ней в тот день, — мягко напоминает он Эмме, и от этого становится только хуже, делает этот таинственный дар еще более невероятным, — Она хороший друг.
Эмма сморгнула разочарованные, беспомощные слезы.
— Мы не друзья, — говорит она напряженным голосом и это, наконец, имеет смысл, теперь, после нескольких недель боли, когда Реджина сказала это. Нет, они не друзья. Они никогда не станут друзьями, не тогда, когда они заботятся друг о друге больше чем должны, когда каждое прикосновение кажется, что оно длится вечность, когда каждое взаимодействие оставляет Эмму бездыханной и желанной. Не тогда, когда они этого хотят, и Реджина нашла хитрый способ удержать Эмму от общения с ней, чтобы саботировать это дело между ними, прежде чем оно зайдет дальше.
Она злится, ей больно и ей так, так грустно. Нил растерянно смотрит на эту перемену в поведении Эммы, то, как она плюхается на диван и он говорит:
— Я принесу тебе что-нибудь особенное для нас двоих.
Его телефон звонит и он смотрит на идентификатор вызывающего абонента в течении нескольких минут.
Эмма тупо кивает и Нил торопливо выходит из квартиры, его голос приглушен, когда он разговаривает и Эмма сворачивается калачиком на диване, расстегивает ожерелье и смотрит на него в своей ладони. Оно блестит так, как это делают только самые дорогие подарки – это самый дорогой подарок, который она когда-либо получала, и не важно, что это, вероятно, была карманная мелочь для Реджины, но она купила его из-за Ингрид, из-за лифта, из-за того, что они поссорились тогда утром.
Реджина сказала ей перед тем, как отдать ожерелье Нилу, что поцелуя никогда не было. Лгунья. Реджина… составила тщательно продуманный план, чтобы укрепить отношения Эммы, это что извращенное извинение? Да как она смеет!
— Нил? — Это Реджина, — ее голос был приглушен из-за закрытых дверей ванной и спальни. — А ты можешь принеси мне полотенце?
Эмма встает, как будто в трансе, ожерелье все еще прижато к ее ладони, и она идет к двери бельевого шкафа и достает банное полотенце. Она открывает дверь спальни и видит руку Реджины высунутой из ванной.
Она протягивает ей полотенце, их пальцы соприкасаются и Реджина говорит приглушенным голосом:
— Эмма…
— В любое время, — пытается сказать Эмма, но слова застревают у нее в горле. Она стоит в спальне, ее пальцы сомкнулись на цепочке ожерелья, когда она набрасывала в голове гневную речь, яростный крик о том, что за чертовщина была с этим ожерельем. Но слова исчезают, когда Реджина выходит из ванной, завернувшись в полотенце и ее волосы падают на ее шею влажными, тонкими локонами.
— О, — говорит Реджина, вздрогнув, и Эмма может только смотреть на нее, ее сердце сжимается. Она прекрасна, даже в полотенце, вся такая кожа, изгибы и вьющиеся волосы, каких Эмма никогда не видела. Сейчас она выглядит неуверенной и уязвимой, вот так, перед Эммой. Эмма чувствует, что гнев исчезает и заменяется чем-то вроде благоговения.
— О, — шепчет Эмма в ответ и ее сердце колотится - ожерелье было для нее, Реджина увидела его и подумала о ней. Она сделала это не для того, чтобы расположить к себе Эмму, и не для того, чтобы ей сошло с рук это оскорбление. Она… она сделала это тихо, для Эммы, не ожидая, что когда-нибудь получит что-нибудь взамен.
Ее горло сжимается и она дышит маленькими, тихими рывками. Реджина спрашивает наклонив голову:
— Все в порядке?
Она выглядит обеспокоенной за Эмму, та улыбается, и на ее лице появляется ощущение уязвимости.
— Просто думаю о кампании, думаю все будет в порядке — говорит она.
Реджина добродушно закатывает глаза.
— Я не думаю, что Мэри Маргарет Бланшар действительно в порядке, — говорит Реджина.
Еще одна ее улыбка и Эмма может выдать все свои секреты, которые у нее есть.
— Посмотрим, — слабым голосом говорит она и она должна выйти из этой комнаты, где Реджина в полотенце, с ее теплыми глазами, когда она так смотрит на Эмму.
— Я… — она беспомощно показывает на Реджину. - Я оставлю тебя, — говорит Эмма и бросается к двери.
— Эмма. - Она замирает и снова оборачивается. Реджина выпрямляется, что-то серебряное и блестящее висит у нее на пальцах. - Ты уронила свое ожерелье, — она протягивая его Эмме.
Эмма делает шаг к ней, потом еще один. В комнате чувствуется напряженность, достаточно того, чтобы Эмма боялась того, что она может сделать, того, что может произойти дальше. Реджина голая под этим полотенцем, и одного рывка может быть достаточно, чтобы…
Она сглатывает.
— Спасибо, — говорит она, возясь с ним. Она краснеет, она знает, что краснеет.
Реджина смотрит на нее блестящими глазами. Ее пальцы слишком большие, слишком тяжелые, и она не может застегнуть ожерелье, не роняя его снова, цепочка выскальзывает из ее рук.
Реджина ловит ее и некоторое время смотрит на снежинку, прежде чем поднять глаза.
— Развернись, — говорит она хриплым и глубоким голосом и Эмма оборачивается, ее сердце учащенно бьется. Реджина поднимает ожерелье над головой, кладет его на шею Эммы и костяшки ее пальцев поглаживают ключицу, когда она надевает цепочку на шею Эммы сзади.
Она закрывает застежку и ее руки задерживаются, ее теплое дыхание касается шеи Эммы, вызывая дрожь, по спине Эммы побежали мурашки. Они стоят в абсолютной тишине, костяшки пальцев Реджины все еще на коже Эммы. Эмма хочет повернуться, чтобы потянуть это полотенце вниз и целовать каждый дюйм тела Реджины, чтобы двигаться по ее изгибам и зажать ее в своих объятиях и опустить на кровать, чтобы попробовать ее на вкус...
Она дрожит, более голодная от желания, чем когда-либо прежде, от желаний, которых у нее никогда не было. Она дрожит в отчаянии, воздух в комнате заряжен, просто ждет одну искру и тогда они взорвутся.
Дверь в квартиру с грохотом распахивается и Реджина отскакивает назад, вздрогнув, и издает мягкий и нежный звук.
— Черт. - Эмма крепко зажмуривается, пока Реджина пытается собрать свою одежду и помчаться в ванную.
Эмма спешит во вторую ванную комнату, коротко кивая Нилу, когда спешит мимо него. Она захлопывает дверь и запирает ее, ее бедра сжаты вместе, а пальцы сжаты в кулаки, она расстегивает молнию на джинсах думая о Реджине, ее дыхание прерывается, когда она засовывает руку в штаны.
— Черт.
+
— Возникает вопрос, зачем вы это пишете? — говорит Мэри Маргарет Бланшар, в своем классе с уверенностью. Студенты смотрят как она двигается, внимательно слушают каждое ее слово. — Да, мы все любим говорить о себе и своих переживаниях. Но личное эссе не может быть просто записями, это то через что мы прошли и проходим. - Она делает гримасу, и несколько студентов смеются. — Речь должна идти о том, что вы можете подарить своей аудитории. Что вы хотите, чтобы они получили от вашего личного эссе?
Реджина помнит, что посещала эту летнюю программу, помнит, как трепетала перед Мэри Маргарет и наблюдая за ней, она была полна решимости все исправить. В ней было что-то такое, по-настоящему, симпатичное, тогда она была чем-то, что заставляло Реджину хотеть произвести на нее впечатление и Реджина боготворила ее. Она проводила все свободное время, притаившись в классе за обедом с книгой, надеясь, что мисс Бланшар могла бы завязать с ней разговор.
Она доверяла Мэри Маргарет, отчаянно хотела иметь с ней какие-то отношения, но заплатила за это всем, что у нее было. Теперь, стоя перед тем же классом, наблюдая за восемью парами светлых глаз студентов, которые смотрят на Мэри Маргарет с тем же желанием, она чувствует себя больной.
Ей придется работать с Мэри Маргарет до конца кампании. Для Сторибрука – ради блага кампании - ей придется пресмыкаться перед женщиной, которая забрала у нее свободу.
Мэри Маргарет замечает ее, задержавшуюся у двери и улыбается своим ученикам.
— Почему бы вам не начать с этого вопроса? Я сейчас вернусь. - Она выходит из комнаты, и глаза студентов следят за ней, она кивает Реджине.
— Реджина, — говорит она. — Мне было так жаль, когда я прочитала о том, что произошло.
— Ничего не случилось, — тут же говорит Реджина, обхватив локоть ладонью и чувствуя себя слишком открыто. — Когда ты заканчиваешь преподавать?
Мэри Маргарет оглядывается на свой класс, внезапно выглядя так, как будто она не хочет больше работать.
— Пятнадцать минут. Но может быть, у меня будет ученик…
— Я подожду, — быстро говорит Реджина. Она не хочет, чтобы Мэри Маргарет отвлекалась. Мэри Маргарет благодарно качает головой.
— Ты знаешь, где мой кабинет, — говорит она, указывая на дверь по коридору.
Да, Реджина знает. Реджина проводила там послеобеденные часы, помогала Мэри Маргарет осваивать новый компьютер, которым она должна была пользоваться, рассказывала о ее стремлениях в колледже и о том, как она училась контролировать мать, она призналась Мэри Маргарет, что думала, что ей могут нравиться девочки. Тот кабинет был для нее безопасным местом до тех пор, пока его больше не стало.
Дверь не заперта, в середине июля в школе почти тишина, и Реджина проскальзывает внутрь, смотрит на большое окно, пробковую доску, на которой Мэри Маргарет всегда вешала вдохновляющие высказывания и милые цитаты. Она завалена, как всегда, старыми фотографиями студентов из ежегодника и Реджина находит свою собственную с тошнотой в животе.
Ее волосы профессионально взъерошены, улыбка широкая и небрежная, глаза сверкают энергией любви. Тогда она еще думала, что последует плану матери и будет подниматься, подниматься, подниматься.
Реджина отворачивается, не в силах больше смотреть в лицо Реджине на фотографии. Когда она отворачивается, вырезка из газеты ловит ее взгляд. Это из «Дейли Миррор» на следующий день после праймериза, там картинка с подписью: Команда мечты Локсли продолжает продвигаться вперед С ПРОГРЕССИВНОЙ КАМПАНИЕЙ. Реджина- в центре, Тамара - по одну сторону от нее и Эмма с другой стороны, и Реджина сглатывает и смотрит на ту Реджину, которая все еще верила.
— Я люблю показывать эту фотографию своим ученикам, — говорит Мэри Маргарет у нее за спиной. — Я указываю на Нила, Мулан, Руби, Джасинду, тебя. Все мои ученики. - Она смотрит на Реджину, ее глаза нежные и ласковые, и Реджина отворачивается. — Я показываю им ваши фотографии в ежегоднике. Такая разница, всего в восемь лет. Вы были там так молоды.
— Молода и глупа, я доверяла тебе, — с горечью говорит Реджина, не в силах сдержаться. Гнев все еще не утих, он сочится из раны, которая никогда не заживет, раны, которую ей придется перевязать для этой кампании.
Мэри Маргарет энергично качает головой.
— Ты никогда не ошибалась, доверяя мне, — говорит она .- Я поддерживала твои интересы. Я знаю, что ты не согласны с этим.
— Ты меня обманула. Сдала моей матери. - Реджина этого не вынесет. Она знает, чем это может кончится.
Мэри Маргарет умоляюще смотрит на нее.
— Я хотела, чтобы ты любила себя, — говорит она. — Ты сидела в моем офисе каждый день, и я видела, как ты презираешь себя и я не могла этого вынести. Я хотела, чтобы ты увидела себя человеком, которым ты стала, храброй девушкой, которая может полюбить.
— Иди к черту, — выплевывает разъяренная Реджина. — Не каждый может увидеть себя. Не все имеют роскошь быть храбрым. - Мэри Маргарет, должно быть, уже за пятьдесят, должна быть, достаточно взрослой, чтобы отбросить этот идеализм – но это не так, она уже видит это по упрямому выражению лица своего старого учителя.
— Неужели ты до сих пор не поняла, какая у меня была мать? Разве ты не видела,
на что способна Кора Миллс, когда все идет не по плану? Я не была трусом. Я спасала свою шкуру. И ты вышвырнула меня на улицу.
Мэри Маргарет все еще качает головой, смотрит на нее непонимающе и Реджина
понимает с внезапной болью, Мэри Маргарет не поймет. Мэри Маргарет рассказывала о своих родителях и Сторибруке со всей нежностью человека, который никогда не знала, что такое быть нелюбимой. Ее ученики обожают ее. Ее муж - один из немногих порядочных людей в Сторибруке, которых Реджина может терпеть. Она почти победила первичные выборы без каких-либо усилий. Мэри Маргарет не понимает, как это иметь мать, которая не умеет любить, которая не принимает свою дочь.
Где-то в глубине души Мэри Маргарет упрямо верит, что именно она положила начало Реджине.
Реджина хочет наказать ее, наброситься, выплюнуть яростную правду, пока Мэри Маргарет не узнает, что это значит быть нелюбимым. Реджина хочет уничтожить Мэри Маргарет, сразиться с ней, и для этого нужно рассказать правду.
— Моя мать выгнала меня из дома, когда узнала об этом. Я больше никогда не видела Даниэлу. Меня чуть не заставили выйти замуж за человека, который годится мне в отцы, — говорит она.
Мэри Маргарет быстро моргает, как будто откровения приходят слишком быстро для нее.
— Моя сестра ненавидит меня, и она все еще держит меня на испытательном сроке за то, что ты сделала. Я хочу…
Она прочищает горло, внезапно чувствуя себя уязвимой.
— Я хочу, чтобы ты знала: я никогда не прощу тебя за то, что ты сделала со мной. - Мэри Маргарет отшатывается и Реджина, собравшись с духом выпаливает: — И теперь, когда я рассказала тебе все, я хочу спросить, ты будешь нашим кандидатом на этих выборах? — спокойно заканчивает она.
Мэри Маргарет выглядит слегка контуженной. Она ковыляет через комнату, тяжело садясь в кресло.
— Ну, — сухо говорит она. — Этого я и ожидала. Не могу сказать, что я ожидала такой преамбулы.
Реджина отказывается улыбаться. Она стоит на месте, смотрит на Мэри Маргарет и ждет.
— Ты согласна?
— Я? — Мэри Маргарет качает головой. — Конечно, я этого не сделаю, — недоверчиво говорит она. — Я не смогла даже выиграть праймериз, а ты хочешь поставить меня во главе предвыборной кампании, которая вот-вот начнется.
Реджина выгибает бровь.
— Мне это тоже не нравится, — говорит она. — Но ты наш последний шанс. Мы не можем этого сделать без кандидата, а ты лучшее из того, что осталось.
Мэри Маргарет громко смеется, а Реджина сердито смотрит на нее.
— Это не шутка. Я была бы очень признательна, если бы ты… перестала относиться к этому как…
— Самое лучшее, что у тебя есть? — Эхом отзывается Мэри Маргарет. — Это просто шутка. - Она все еще смотрит на Реджину, не веря и почти забавляясь. Реджина приходит от этого в ярость.
— Ты сравнительно прогрессивный кандидат. Ты хочешь того же, что и мы, у тебя все хорошо с людьми. Они смотрят на тебя и видят власть. Они уважают тебя. Ты можешь изучить политику и ты хорошо разбираешься в словах и…
- Реджина, — говорит Мэри Маргарет со страдальческим вздохом. — Может быть, я и достойный кандидат, но я…не ты!
Теперь Реджина потеряна и немного сердита.
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?
— Ты знаешь, что это значит, — терпеливо говорит Мэри Маргарет. — Ты все это время знала, не позволяй себе в это не верить. Человек, который лучше всего подходит на пост мэра этого города, — это ты. - Реджина в ужасе смотрит на нее. — Это у тебя есть решимость что-то изменить. Ты была самым красноречивым учеником из всех, что у меня были в команде по дебатам. И весь город наблюдает за вами - доверяет вам. Ты - сердце, стоящее за всей этой кампанией, и люди это знают. - Она пожимает плечами. - Ты не можешь посадить туда кого-то другого и ожидать, что они примут это. Не тогда, когда все знают, кому там место.
Глаза Реджины сузились, и она почувствовала, как в ней закипает гнев электрический и опасный.
— Просто скажи " нет " в следующий раз. Не говори мне эту чушь. Я не могу быть мэром. Я никогда им не буду, независимо от того, что моя волшебная мать планировала это для меня. Я слишком резкая, слишком неприятная…
— Ты очаровательна, — поправляет ее Мэри Маргарет. - Ты завоевываешь людей, когда заботишься о них достаточно сильно. Ты могла бы стать президентом студенческого совета, если бы сделала это по-своему, а не так как сказала тебе мать.
— Ты всегда полна надежды. - Это почему-то ранит сильнее, чем Реджина ожидала. Нет, Реджина не из таких, женщин народ не избирает. Реджина не из тех женщин, которым люди доверяют, в которых люди верят, а Мэри Маргарет по-прежнему витает в облаках. — Я слишком молода. Я не лидер. Только моя команда слушает меня, потому что у меня есть Нил.
— С Нилом весело, — соглашается Мэри Маргарет. — Но он тоже не ты. Ты - причина, по которой эти выборы… тебя показывают по всей стране, разве ты не знаешь? Ты - причина, по которой так много людей, которых я добавила в ваш список гостей, были готовы прийти. На «ученых» мужей Робин не произвел впечатления. На них произвела впечатление Реджина Миллс. У меня есть три ученика в этом классе из восьми, которые хотят начать свои эссе для колледжа с разговора о том, каково это - жить в Сторибруке во время вашей кампании.
— Это потому, что ты, наверное, никогда не затыкаешься, — говорит Реджина. Ей кажется, будто кампания катится в другую пропасть. — Ты живешь в мире грез, если ты действительно думаешь, что у меня будет шанс… Я - никто.
Мэри Маргарет остается непреклонной.
— Ты очень, очень важная персона, — говорит она и Реджина улыбается, улыбка которой заканчивается слезами.
— Вовсе нет! И это абсурд! Весь твой ужасный взгляд на меня абсурден! Само понятие меня в Ратуше — это абсурд! Все это абсурдно! — Реджина кусает губы и плачет яростными слезами, сломленная от мысли о том, что у нее есть шанс, о студентах, пишущих личные заявления о ней, о том, что она тот, кто может изменить ситуацию самостоятельно. Но она - тень позади кандидата, кто-то, кто никогда не добьется успеха. И Мэри Маргарет была их последним шансом, их последней попыткой возглавить кампанию по борьбе с клеветой, и вот теперь она тоже ушла. Она рыдает и не знает, то ли из-за предвыборной кампании, то ли из-за глупости, что ее когда-нибудь выберут.
— Я склонна согласиться, — раздается холодный голос от двери, и Реджина чувствует, что ее мать подошла ближе, чувствует, как чья-то рука ложится на спину, словно она владеет и властвует, чувствует, как ее мечты ускользают навсегда. Кора Миллс говорит:
— В последнее время тебя трудно найти, дорогая.
+
Эмма ходит взад-вперед, снова и снова поглядывая в окно предвыборного штаба.
— Она должна вернуться, — говорит она. - Я знаю, что так и будет. Она практически живет здесь.
— Она дала нам выходной на весь день, — указывает Джасинда из своей кабинки. Она держала линию фронта, с тех пор, как Сабина уехала по делам, тихо внося правки в различные документы. — Может быть, она решила отдохнуть?
Эмма качает головой.
— Что-то не так, — озабоченно говорит она. — Она ходила в школу, не так ли?
Нил пожимает плечами.
— Она связалась с Бланшар, — предсказывает он. — Ты же знаешь Реджину. - Остальные кивают сознательно довольствуясь этим выводом. Эмма раздраженно фыркает, глядя в окно. Может быть это просто у нее в голове, но ей это не нравится. Реджина не из тех, кто исчезает полностью, даже в самых худших из моментов.
Она выходит из офиса, расхаживает взад и вперед по улице. Может быть, ей стоит заскочить в школу – просто на случай, если Реджина устроила там скандал с кем-то из учеников?
Мэри Маргарет, или если…
Она вздыхает, берет телефон и набирает номер Мэри Маргарет.
— Реджина приходила? — спрашивает без предисловий.
Мгновение колебания, а затем Мэри Маргарет медленно произносит:
— Да, она была здесь.
— И что же? Как ты это восприняла? — Еще одна минута молчания. — Ну что? — спрашивает Эмма с колотящимся сердцем.
Мэри Маргарет не понимает ее толчка.
— Нет, — отвечает она, и сердце Эммы замирает. — Но я подкинула ей идею. Дай ей несколько дней… — ее голос прерывается. Есть что-то, что она все еще держит в себе и Эмма хочет поторопить ее, хочет потребовать ответов, странная настойчивость толкает ее. Но она сдерживает себя и ждет, ждет, пока Мэри Маргарет не выпаливает:
— Она ушла с матерью. Я не знаю, как она узнала, что Реджина здесь. Но она…
Эмма вешает трубку, ее бешено колотящееся сердце переходит в панику. Реджина избегает Кору со времени фото с Робином, она игнорировала ее звонки с неслыханной смелостью. У Коры есть определенная власть над Реджиной, власть разорвать ее на куски и даже Реджина знает это. И теперь она наедине с Корой, в то время когда она наиболее уязвима.
Эмма уходит. Офис компании «Голд-Миллс Консалтинг» находится на другом конце главной улицы, всего в нескольких кварталах отсюда, в нескольких кварталах от школы. Если Реджину привезли туда вместе с матерью, то Эмма сделает все, что в ее силах, чтобы помешать тому заклинанию, которое наложила на нее Кора.
Подождите. Вон Реджина идет по кварталу к Эмме с папкой под мышкой.
Она выглядит испуганной увидев Эмму. Она моргает, оглядываясь вокруг, как будто ожидая увидеть Нила рядом.
— Ты работаешь? — спрашивает Реджина, когда подходит ближе. - А я думала, что сегодня у нас выходной.
— Пошли со мной. - На улице тихо, но Эмма настороженно оглядывается и тянет Реджину в тишину, в закрытую зону, где у бабушки есть места для отдыха на открытом воздухе. Реджина выглядит озадаченной и немного встревоженной, что никак не влияет на беспокойство Эммы. — У тебя есть для нас новости? - Спрашивает Эмма, нажимая на кнопку, перед с самым неотложным вопросом. — У нас есть кандидатура?
Реджина быстро качает головой.
— Мэри Маргарет отказалась, — говорит она, сморщив нос в отвращении. — Как всегда, невыносима.
— Окей. Мы найдем кого-нибудь другого, — говорит Эмма, бросая еще один украдкий взгляд на Реджину и Эмма задается вопросом, думает ли она о том, что Мэри Маргарет предложила ей.
Эмма поговорила с Мэри Маргарет, вчера вечером, и дала ей знать, о чем Реджина собиралась ее спросить, но Мэри Маргарет была сбита с толку с самого начала.
— Честно говоря, я думала, что вы просто замените Локсли на Реджину, — сказала она, и Эмма выдохнула и попросила ее так и сказать Реджине — их лучший шанс, всегда был рядом и они больше не могли себе позволить ждать пока она сама не догадается. Эмма теперь внимательно наблюдает за ней, выискивая признаки ее присутствия, но Реджина пассивна, непринужденна, стоит как бы невзначай напротив нее без единой морщинки на лбу. И это почему-то беспокоит Эмму еще больше.
— Ты идешь в офис? — она давит больное ощущение внизу живота.
Реджина пожимает плечами. Пожимает плечами, как будто кампания не является ее жизненной силой, как будто она уже отказалась от нее.
— А команда там? — Папка у нее в руках, засунута чуть плотнее, чуть глубже за спину, дальше, вне поля зрения.
— Да. У нас мало времени, — неловко напоминает ей Эмма. — Нам нужен кандидат.
— Я не знаю, найдем ли мы его, — признается Реджина, и она выглядит… смирившейся. Как будто она… она уже уступила, и Эмма в ужасе смотрит на нее, потом на папку за спиной.
— Что твоя мама сказала? — она делает шаг вперед, протягивает руку и выхватывает папку у Реджины, та протестующе вскрикнула, но Эмма прищурившись, открыла ее. Ее сердце вообще перестает биться на мгновение, когда она читает содержимое папки. — Это… это…
— Эмма, пожалуйста, — говорит Реджина, и в ее голосе слышится боль.
Эмме на какое-то мгновение становится все равно. Ее сердце колотится все быстрее и быстрее, это в чистом виде предательство.
— Это несколько списков расписаний для занятий в Йеле. На следующий семестр. Реджина, какого черта?
Она ждет опровержения, какого-то оправдания – типа моя мать сделала это от моего имени, это недоразумение, Конечно, я не вернусь в туда — но вместо этого Реджина смотрит в сторону, в густой кустарник вокруг ограды.
— Прости, — шепчет она. — Я должна… я должна… подумать о будущем, понимаешь?
— Нет! — Говорит Эмма, и гнев переполняет ее, горячий и горький, когда она кидает папку на стол.
— В следующем семестре у вас будет предвыборная кампания. Ты не можешь сбежать в Йель. Как, черт возьми, мы это сделаем? Как спасем Сторибрук?
— Мы не спасаем Сторибрук! — Реджина стреляет в ответ, и в ее голосе слышатся слезы. Хорошо. Хорошо, потому что Эмма сама вот-вот расплачется, а Реджина, которая никогда не теряет надежды, рушится у нее на глазах.
— Я сделала неверный выбор в сторону Робина. Все эти неправильные шаги. У нас был шанс, может быть, с лучшим кандидат или просто с кандидатом, но теперь у нас больше нет шансов! У нас ничего нет! Так что нет. Я не собираюсь следующие полгода только и делать, что размышлять о том, что мы потеряли. У меня есть силы… чтобы – я должна продолжать двигаться вперед…
— Заткнись сейчас же!!! — яростно говорит Эмма, и Реджина замолкает с широко раскрытыми от боли глазами. — Не надо, ты смеешь говорить мне, что у нас ничего нет? У нас есть кандидат, даже если ты отказываешься его признать.
Реджина качает головой, ее голос влажный.
— Ты разговаривала с Мэри Маргарет. Эмма?
— Я говорила со всеми, — хрипит Эмма, и Реджина замолкает, качая головой медленно, пока Эмма говорит. — Мы все разговаривали. Мы все ждали, когда ты… займешь эту позицию, которая была создана для тебя.
Реджина хрипло смеется.
— Как в аду, — говорит она. — Ты– ты лучше, чем кто-либо другой, знаешь, как бы я поступила, я бы провалила кампанию. Я молода. Я неприятный человек. Я острая. Я ужасна… я не могу заставить их поверить.
— Ты заставила меня поверить, — шепчет Эмма, и слезы, наконец, начинают капать на ее влажные и горячие щеки. — Ты… черт побери, ты заставил меня поверить в эту гребаную кампанию, а теперь ты уходишь? Ты не можешь отступить! — Реджина смотрит на нее в упор, мучительное чувство вины и глубокое смирение у нее на лице, и Эмма качает головой, слезы текут по ее лицу. -Ты заставляешь меня волноваться, а потом… а потом бросаешь корабль.…
— Прости, — шепчет Реджина, и она тоже плачет, тихие слезы текут по ее щекам. — Я
извиняюсь. Я бы хотела… я бы хотела быть тем человеком, который нужен Сторибруку. Проклятье, я завидовала Робину за то, что он просто получил шанс стать тем человеком, который все изменит, но я знала, что я никогда сама не смогу… — она судорожно вздыхает. — Хотела бы я знать. Я хотела бы быть тем, кем ты хочешь.
Эмма чувствует, что ее щеки мокрые и покрыты пятнами от этого тихого дополнения, от бездны, которая тянется между ними вне всякой кампании.
— Ты уже здесь, — говорит она прерывисто и Реджина втягивает в себя воздух, прерывисто дышит и качает головой, — Сторибрук доверяет тебе. Сторибрук должен тебе, — беспомощно говорит Эмма. — Ты нужна кампании. Я… я нуждаюсь в тебе! — выдыхает она, и наклоняется вперед, слезы все еще текут по ее лицу.
Реджина ловит ее, положив руки на талию Эммы. Эмма кладет свои руки на плечи Реджины и чувствует, как та наклоняется вперед, их лбы прижимаются друг к другу. Рука Реджины поднимается, чтобы погладить ее по подбородку. Она смахивает слезу большим пальцем, потом еще одну, и Эмма беспомощно всхлипывает при мысли об этом, о том, чтобы сдаться, о том, что корни, которые она пустила в Сторибруке, будут сметены напрочь.
— Не смей отказываться от нас сейчас, — яростно шепчет она, впиваясь в плечи пальцами, — Не смей прятаться от этой кампании. Мы должны выиграть!
— Я проиграю, — всхлипывает Реджина. — Я тебе все испорчу.
Эмма поднимает палец, чтобы расчесать волосы Реджины, убрать их с ее заплаканного лица.
— У нас лучшая в мире команда для предвыборной кампании, — бормочет она. -Ты обязательно победишь. Ты будешь счастлива. И будешь мэром, и ты будешь именно тем, кого Сторибрук заслуживает. Пожалуйста, — шепчет она в последний раз умоляла Реджину, умоляя так, как никогда раньше. Она так отчаянно этого хочет – для города, в котором живет, она просит за женщину, которая чувствует себя предназначенной быть ее лидером, за Реджину, которой она верит больше, чем кому либо другому во Вселенной и она может чувствовать отчаяние и надежду одновременно пытаясь уговорить ее.
Голова Реджины падает на ее плечо и ее руки скользят вокруг талии Эммы. Эмма прижимается к ней, обхватывает Реджину своими руками и сжимает ее в тисках. Реджина вздыхает, еще одно полурыдание, ее губы касаются шеи Эммы, прежде чем она задыхается:
— Хорошо. Окей.
Это капитуляция перед Эммой и перед чем-то, что она держит в себе, и она выдыхает, как будто хочет дышать, как будто она никогда раньше не дышала.
Эмма чувствует, как ее тело расслабляется рядом с телом Реджины, поворачивается, пока они не смотрят друг другу в глаза, шепот поцелуя между ними.
— Мой брат, — беззвучно напоминает ей Реджина, едва переводя дыхание.
Эмме больно от этого напоминания, от того, что терзает их, от стена между ними, через которую они не могут прорваться. Она тоскует по Реджине больше, чем когда-либо считала возможным, хочет ее отчаянно и знает, что Реджина никогда не будет с ней– не тогда, когда Нил любит Эмму…
— Я бы хотела… — бормочет Эмма, не зная, что сказать. - Жаль, что я не встретила тебя первой. Жаль, что тебе не наплевать на Нила. Лучше бы я не хотела тебя так сильно…
Реджина знает, потому что осторожный палец опускается на губы Эммы, нежно, но твердо.
— Тссс, — шепчет она и целует Эмму в подбородок, чуть ниже щеки Эммы. Это линия, которую они старались не пересекать в последние дни.
Эмма дрожит. Реджина говорит:
— Мы должны… мы должны пойти в офис. - Ее глаза смотрят в сторону, папка все еще открыта на столе, намек на нерешительность все еще на ее лице, и Эмма хватает папку прежде чем Реджина сможет ее вернуть себе.
Эмма посылает сообщение, прежде чем они медленно направляются к офису. Они идут рядом.
— Я ничего не смогу, если вся команда не будет на борту, — говорит Реджина, глядя вперед с явной тревогой. — Я не заставлю их поддержать меня в этом, если они не будут считать меня достойным кандидатом. Я не хочу, чтобы они выбрасывали следующие несколько месяцев…
Ее голос затихает, и Эмма видит то, что она увидела, и улыбается.
— Ты что-то говорила? — бормочет она.
Неделю назад они сняли старую вывеску «Локсли для Сторибрука», которая развевалась на ветру. Сейчас она была заменена, сразу после того, как Эмма отправила сообщение. Сверкающий пурпуром и золотом, висит плакат « РЕДЖИНА МИЛЛС: ВОЗВРАЩАЕМ НАШ СТОРИБРУК» и рядом с надписью улыбающееся лицо Реджины. Висящий там, маяк надежды, выглядит так, как будто это что-то самое лучшее, лучшее чем было у Локсли.
Реджина смотрит на него, ее рука поднимается, чтобы прикрыть рот и Эмма говорит, немного поддразнивая:
— Знаешь, это нормально, если ты снова захочешь плакать. Я бы заплакала. - Реджина выглядит ошеломленной. Она пристально смотрит на вывеску, и Эмма вспоминает вырвавшееся признание, «Я никогда не смогла бы…»
Она могла бы это сделать, и она сделает. Эмма знает это так же хорошо, как и все остальные. Впервые, когда они встретились Эмма не понимала, как кто-то может любить Реджину. Но теперь ее лицо… рядом с новым лозунгом, их предвыборная команда молча наблюдает из окна под ним.
Реджина не плачет. Она выпрямляется, ее глаза сужаются с новой силой, и она говорит:
— У нас много работы!
И она шагает в предвыборный штаб, Эмма идет рядом с ней.