27 глава
3 сентября 2020 г. в 23:20
4 ноября
День выборов
Часы на ее телефоне тикают до полуночи, 3 в ее календаре меняется на 4, Эмма
делает глубокий вдох и переворачивается на другой бок, пытаясь уснуть. Завтра-сегодня-большой день, Реджина отправила всех домой час назад. Джасинда и двое добровольцев остались, они настояли на том, что все ещё могут работать и утром встанут вовремя.
С пятницы в кампании установился странный мир. Реджина захотела провести референдум и судя по ее словам они мало что могут сделать до выборов. Она много звонила по телефону и появлялась в самых разных местах, стараясь вернуть доверие избирателей.
Теперь они ждут.
Эмма переворачивается на другой бок, готовясь к очередной бессонной ночи и с тоской вспоминая, как дремала на диване Реджины перед началом праймериза. Тогда она не знала, как она будет дорожить этими мгновениями, как наслаждаться ими, каждым мгновением с Реджиной, даже до того, как они начали встречаться. Она никогда этого не знала… Эта кампания была вихрем изменившим всю ее жизнь, как и многие другие события в ее жизни.
У Дэвида есть работа, которая ждет ее в середине ноября, и она собирается устроиться туда, чтобы выяснить сможет ли она пустить корни в Сторибруке. Может это ее место. Или может быть, жить в Сторибруке и не видеть Реджину ежедневно это жалкая перспектива.
Она снова переворачивается, одеяло запутывается между ее ног, и вдруг раздается тихий стук в дверь.
Каким-то образом, она знает, что это Реджина, она натягивает рубашку и открывает дверь. Реджина стоит обхватив себя руками, на ней длинное пальто и леггинсы и что-то похожее на одну из футболок Эммы, выглядывает из-под пальто, она произносит хриплым голосом:
— Я не могу уснуть.- Эмма бесшумно отодвигается в сторону и Реджина входит, ее глаза бегают по квартире. Эмма закрывает за собой дверь. — Очень мило, — бормочет Реджина, снимая пальто и вешая на крючок возле двери.
Эмма пожимает плечами.
— Это место для сна, — говорит она. Раньше она этим гордилась, она отчаянно хотела, чтобы Реджина пришла посмотреть на него. Сейчас ей кажется, что не хватает, больших комнат с какими-либо украшениями или занавесок, чего-то, что сделает ее более изысканной или домашней.
Реджина качает головой.
— Нет, это… — она опускает глаза. — Чудесно, — и продолжает пристально смотреть на все в квартире, кроме Эммы.
Эмма сглатывает.
— Тебе надо поспать, — наконец говорит она. — Уже за полночь и на улице холодно, ты наверное замёрзла.
Реджина пожимает плечами. Она одета в одну из футболок Эммы для сна.
— Я плохо сплю.- Эмма вздыхает и жестикулирует ей на кровать.
— Здесь не так удобно, как у тебя, но… — Реджина без лишних слов стягивает с себя леггинсы двигаясь к кровати, Эмма запирает дверь и забирается в постель следом за ней.
Они свернулись вместе в мгновение ока, и Эмма чувствует, как сонливость наконец начинает овладевать ею, спать с Реджиной в объятиях действует как снотворное, в котором она так нуждается. Реджина лежит головой в изгибе руки Эммы, ее руки обвивают талию Эммы, и Эмма целует ее макушку.
— Спокойной ночи, Реджина, — шепчет она.
Реджина скользит рукой вверх под рубашкой Эммы, прижимается к ней и Эмма закрывает глаза, но не реагирует. Она не знает кто они сейчас друг другу, они не вместе или они вернулись друг к другу, но Реджина действительно приехала, через весь город, а может они снова стали хорошими друзьями.
Дрожь пробегает по ее телу, мурашки там, где Реджина ласкает кожу. Эмма отказывается отвечать, борется со всеми инстинктами, которые у нее есть, чтобы не ответить взаимностью. Не сейчас. Не раньше, чем она поймет, что они делают. Каждая их встреча делает ее хрупкой, скрученной и неуверенной в том, что реально, а что нет.
Сегодня просто не время, и поэтому она лежит очень тихо, ожидая, пока рука Реджины скользнет назад и снова ляжет на рубашку. Она прижимается еще одним поцелуем к волосам Реджины, чтобы смягчить удар, Реджина прижимается к ней и не шевелится, пока Эмма не засыпает, ровное дыхание Реджины убаюкивает ее почти сразу, но потом дыхание Реджины резко останавливается и она делает глубокий вдох.
— Прости, — шепчет она в плечо Эммы. — Мне не следовало этого делать.…
— Все в порядке.- Но это не так, и Эмма знает это. Она чувствует непрекращающееся притяжение, и какое бы горе она ни пережила, она все еще жаждет прикосновений Реджины. Сегодня все по-другому и они обе это знают. Есть спокойное чувство, что сегодня день исключение, что сегодня день, не похожий ни на один другой.
Реджина на мгновение отстраняется от Эммы, поднимаясь, чтобы встретиться с ней взглядом, и Эмма говорит:
— Один последний день, верно? — Один последний день. Это не просто последний день кампании. Это их последний день вместе, их последний день для каких-либо ежедневных взаимодействий.
Реджина сдувается при этом напоминании, смотрит на Эмму с приглушённым выражением лица и разбитым сердцем, и Эмма должна быть довольна этим, возможно удовлетворенной, но вместо этого ей просто больно.
— Верно, — шепчет Реджина, но дрожь ее тела опровергает это, настаивает на том, что хочет, чтобы Эмма ушла. Но это не имеет смысла, потому что Эмма не зла на нее, как она того заслуживает, Эмма погружается в беспокойный сон, пока Реджина не засыпает у нее на руках.
Эмма просыпается в пять утра от стука в дверь. Реджина все еще мирно спит, ее голова покоится на груди Эммы, их голые ноги сплелись вместе, и Эмма высвобождается осторожно, натягивает джинсы, прежде чем приоткрывает запертую дверь.
За ней стоит Кора Миллс и Эмма моргает. Кора моргает в ответ. Эмма закрывает дверь, уверенная, что это дурной сон. Стук звучит снова, более настойчиво и Эмма вздыхает, отпирает дверь и выскальзывает наружу, прежде чем Кора увидит свою дочь, спящую на кровати Эммы. Кора все еще стоит перед ней, она выглядит растерянной, держится так, словно боится, что пылинка из коридора упадет и испортит ее дорогую одежду.
— Какого хрена вы хотите от меня? — говорит Эмма устало.
— Я хочу дать тебе возможность, — говорит Кора, глядя на Эмму так же, как она смотрела на стены подъезда, — Помочь кампании моей дочери, а также…
Эмма поднимает руку.
— Я тебя сейчас остановлю, — говорит она, зевая, переходя на ты — Я не хочу заключать с тобой никаких сделок. Я не собираюсь покупать то, что ты продаешь. Так что просто… — она вздыхает, — Тебе не надоело этим заниматься? — спрашивает Эмма то, что она пыталась спросить каждый раз, когда сталкивалась с Корой.
— Хм, — говорит Кора, прищурившись. — Значит, какая-то бывшая любовница моей дочери действительно думает, что она понимает ее интересы лучше, чем я.?
Бывшая любовница, она выплевывает это с презрением, и Эмма вздрагивает под этим обвинением.
— Я все понимаю, — натянуто говорит Эмма. — Потому что я слушаю Реджину. И я знаю, что… я знаю, что ты ничего для нее не делаешь. Ты тоже это знаешь. Реджине не нужно быть политической суперзвездой. Ей нужна мать.- Кора невысокая, даже на каблуках, но у нее есть что-то пугающее. Это заставляет Эмму нападать и ей приходится бороться, чтобы оставаться спокойной.
Кора кривит губы.
— Она может иметь и то, и другое, — говорит она с резкостью в голосе.
— Нет, — говорит Эмма, и это правда. — Реджина никогда больше не будет тебе доверять, перестань пытаться отнять у нее все, что ей дорого.- Коре уже нечего предъявить, чтобы напасть на Реджину, но Кора всегда найдет выход, хотя…- Ты все еще можешь… показать ей, что тебе не все равно. Ты хоть представляешь, как сильно ты ее пугаешь? Что же это за мать…
Кора качает головой.
— Почему ты все время пытаешься это сделать, дорогая? Манипуляция- не твоя сильная сторона.- Она говорит это так, словно это оскорбление.
Эмма пожимает плечами, слишком уставшая, чтобы спорить.
— Потому что у меня никогда не было мамы, — говорит она и качает головой, она чувствует разочарование, слезы щиплют уголки ее глаз. — И какая-то… идиотская часть меня думает, что Реджина, возможно, найдет что-то, что стоит хранить в своем сердце.- Или хотя бы найдет покой с женщиной, которая никогда раньше не давала ей покоя. Реджина заслуживает лучшего, чем Кора, именно Кора нанесла Реджине все эти шрамы, и может поможет Реджине их залечить.
Нет. Кора не может залечить шрамы Реджины. Реджина по-прежнему легко пугается, по-прежнему смотрит в лицо миру и ожидает, что он подведёт ее. И все, чего Эмма хочет, это чтобы Кора перестала помогать ему, чтобы сделала шаг назад, чтобы Реджине больше не пришлось жить в страхе перед матерью.
Кора смотрит на нее, и Эмма не может прочитать выражение ее лица.
— Она отшвырнула тебя в сторону, — говорит Кора. — Она разбила тебе сердце, и ты все еще собираешься хранить ей верность? — В голосе слышится интонация, которую Эмма не может разобрать. Она… впечатлена? — Чем же она держит тебя?
Эмма моргает, глядя на нее.
— Держит… — она громко смеется. — Ты действительно не можешь себе представить, что она просто вдохновляет людей следовать за ней, не так ли? Ты не знаешь, что значит получать сторонников, без запугивания? — Кора злобно смотрит на нее, и Эмма качает головой. — Сделай шаг назад и посмотри на свою дочь, — говорит Эмма, и она ведет себя слишком смело, ее покровительство над Реджиной вытесняет осторожность.- Она совсем не похожа на тебя, и она потрясающая.
Кора усмехается, поворачивается на каблуках и осторожно спускается по лестнице, держась подальше от перил.
Эмма вздыхает, возвращаясь в квартиру к сонной Реджине.
— Кто это был? — спрашивает Реджина, ее голос уставший и рокочущий.
Эмма пожимает плечами, не желая позволить Коре испортить день Реджины.
— Никого, кто имеет значение.- Эмма садится на кровать, проводит рукой по волосам Реджины, восхищаясь этим уставшим, восхитительно помятым видом. — Можешь воспользоваться душем. Я поставлю кофе. — У нее есть кофейник, старый, из булочной, который Джасинда подарила ей. Реджина сонно наблюдает за ней с кровати. — Черное вещество на сливе- это затирка, а не плесень. Я проверяла.- дополняет Эмма.
Реджина откидывается на подушку, все еще наблюдая за Эммой, и не двигается. Эмма крутится на кухне, чувствуя на себе пристальный взгляд Реджины, и она смакует его молча, дышит легче, зная, что Реджина здесь с ней. Сегодня тот день, когда все может случится, когда мир изменится для них всех безвозвратно. Один последний день.
— Это будет длинный день, — комментирует она, когда жарит яйца и наливает кофе, затем садится рядом с Реджиной на кровать.
Реджина хмурится и вздрагивает, ее глаза расширяются.
— День выборов, — неожиданно говорит она. — Я забыла.
Эмма пристально смотрит на нее.
— Ты не могла!
Реджина смеется, немного пронзительно.
— Но я это сделала.- Она вываливается из постели Эммы, отчаянно озираясь по сторонам. — Я не… мне нужна моя одежда — мне нужен душ.
— Тебе нужно позавтракать, — твердо говорит Эмма и ждет, пока Реджина перестанет расхаживать и снова сядет. — Есть. Дышать. Это будет долгий и тяжёлый день повторяет она и Реджина плюхается на кровать. Эмма успокаивающе обнимает ее за плечи, и Реджина говорит:
— Эмма, — она поворачивается и смотрит на Эмму с тихой тоской на лице. Эмма все еще не понимает, не знает, что Реджина хочет от нее. Реджина не стала бы этого делать, играть с ней в игры, но это все же похоже на долгую игру, о которой Эмма ничего не знает и Реджина держит все карты в своих руках.
Эмма отстраняется, ее рука соскальзывает с плеча Реджины и пробегает вдоль спины в течение нескольких секунд и она одаривает Реджину улыбкой.
— Я принесу тебе все, что нужно. Оставайся здесь и прими душ.
Она быстро убегает, Реджина смотрит, как она натягивает куртку и выбегает из квартиры.
+
Реджина совершила ошибку, использовав шампунь Эммы и теперь она чувствует себя так, как будто ее окружает облако Эммы, запах Эммы, куда бы она ни пошла. Но Эмма и так рядом, парит рядом с ней, пока они перемещаются между избирательными участками.
— Мы сделаем полный обход. Доброе утро, — говорит Эмма, постоянно держа наушник в ухе, когда разговаривает с Тамарой. — Пока все не ушли на работу. Затем мы сделаем еще один раунд для опоздавших и дадим Реджине перерыв. Съешь это, — говорит она, доставая из ниоткуда батончик мюсли и втыкая его в руку Реджины. — И выпей немного воды.
Реджина послушно пьет, пока Эмма паркует свой «жучок».
Для сегодняшнего дня они украсили его, наклеили на боковые стороны наклейки с надписями ДАВАЙТЕ ВЕРНЕМ СТОРИБРУК! Несколько воздушных шаров с американским флагом закрепили сзади за багажник. Сабина решила, что это избирательный мобиль, к которому Эмма отнеслась очень серьезно.
— Может, нам действительно нужен другой доброволец, чтобы ездить с кандидатом? — Кротко спросила Реджина и Эмма бросила на нее мрачный взгляд, но продолжила пихать ей еду.
Эмма, вероятно, лучше всех справляется с ней, за исключением, может быть, Мэриан, которая сейчас с Зеленой, они вместе звонят по телефону, призывая больше избирателей прийти на избирательные участки. Реджина не знает, хорошо это или плохо. Когда она выходит из машины с Эммой, у участков, она не знает чего ожидать. В некоторых ее приветствуют с робкими улыбками и чем-то похожим на прощение. В других холодны к ней…
Она встречает толпу сомневающихся, нерешительных избирателей на одном из первых участков, и они оживляются когда видят ее.
— Видишь? — говорит женщина, указывая на нее. — Разве это похоже на женщину, которой все равно?
— Конечно, нет, — говорит Реджина, улыбаясь им. Всего их четверо, все белые и богатые. Двое мужчин, женщина и девочка-подросток, которая выглядит скучающей. — Если у вас есть вопросы, я с удовольствием отвечу на них.
— Ты что, работаешь на Кору Миллс? — выпаливает один из мужчин. Подросток моргает, глядя с интересом на него. Он пожимает плечами, защищаясь от взглядов остальных. — Ну, это то, что говорят средства массовой информации.
Эмма фыркает.
— Сегодня утром Кора Миллс появилась у моей двери, чтобы попытаться уговорить меня согласиться на некоторые условия, чтобы манипулировать Реджиной, — говорит она, и Реджина смотрит на нее с удивлением. — Не думаю, что она бы это сделала, если бы Реджина работала на нее
— Что она сделала? — Эхом отзывается Реджина. Она знала, что у Эммы был ранний утренний посетитель, но все же… предположила, что это был Нил или кто-то еще, кого не следовало сейчас видеть с Реджиной.
Эмма пренебрежительно пожимает плечами.
— Я не слушала, что она говорила.- Она смотрит на избирателей, — Но это говорит о том, что она боится. Кора не ходит в такие многоквартирные дома, как мой не очень беспокоясь о проигрыше выборов.
Подросток фыркает.
— Вы, люди, ведете себя так, как будто все это имеет какое-то значение, — говорит она, оглядываясь по сторонам.- Это всего лишь выборы мэра. Это не имеет значения.
— Я не думаю, что смогу изменить мир, — говорит Реджина, собирая все свои самые глубокие резервы терпения. — Но я думаю, что смогу изменить этот город, в котором ты живешь. — Они все слушают, мужчины с подозрением, а женщина как будто умоляя ее сказать правильные слова. Подросток пристально смотрит в свой телефон. — Я думаю, что вижу какие изменения должны произойти, чтобы могли принести пользу каждому. И я думаю, что этим городом управляют люди, которые рассматривают должность мэра как ступеньку к богатству и власти.
— И ты говоришь нам, что не собираешься искать лучшую работу через несколько лет? — спрашивает второй мужчина с сомнением. — О вас пишут во всех газетах. Весь Мэн наблюдал за вами и все ждут, что ты будешь делать дальше. Просто потому что ты прирожденный политик.
— Да, я прирожденный политик, — говорит Реджина, и она чувствует это всем своим существом, целых двадцать пять лет она обучалась этому. — Легко потерять из виду человечность, но это не значит, что надо искать знаменитости, которые хорошо выглядят и могут… — она замолкает, не совсем уверенная в том, что сейчас может сказать.
— Петь и танцевать, — заканчивает Эмма, делая гримасу. Подросток снова фыркает и взгляд останавливаться на Эмме. У Эммы, как всегда, есть дар успокаивать недовольных детей.
— Угу, — сухо соглашается Реджина. — Я думаю, что мы начали недооценивать то, что значит быть политиком, думать об этом, как о работе, которую может сделать каждый. Но это не так, требуются годы мастерства и учебы, чтобы научиться вести переговоры, что бы работать с системой, чтобы заключать сделки и находить то, что может сделать счастливым обе стороны. Как воплотить потребности народа в политику.
— И у тебя есть годы мастерства? — говорит второй мужчина, поднимая брови.
Реджина качает головой не соглашаясь с этим.
— Нет. Но я понимаю, что это не то, что делается просто так. К этой работе я намерена отнестись серьезно. Я хочу управлять этим городом и превратить его в место, которого мы все заслуживаем.
Подросток закатывает глаза.
— Ладно, уговорили, я собираюсь голосовать.- Реджина видит, как девушка смотрит на нее почти задумчиво, прежде чем уйти. Второй мужчина следует за ней, женщина за ним.
— Она полна решимости — говорит первый мужчина достаточно громко, чтобы Реджина услышала, он все еще стоит напротив них, рассматривая Реджину, и говорит: — Киллиан Джонс говорит вы собираетесь расширять другой конец города, что бы потерянным мальчишкам не было где бродить и они будут шастать по нашему району. — Он морщит нос.
— Как вы думаете, он прав? — терпеливо спрашивает Реджина.
Мужчина на мгновение задумывается.
— Феликс– тот, что всегда с Питером, — он подал заявление на работу ночным сторожем на моей пивоварне, — говорит он. — Я отдал место ему. Мальчишки изменились с тех пор, как они ввязались в ваши выборы.- Он больше не вдается в подробности, просто выглядит погруженным в свои мысли, когда исчезает в здании и оставляет Реджину и Эмму позади.
Они смотрят друг на друга.
— Вот, — говорит Эмма и достает из своей бесконечной сумки кусок сыра из закусочной.
Они добрались до каждого избирательного участка к десяти утра, и Реджина уже устала.
Она была на ногах уже пять часов и она готова свернуться калачиком в машине Эммы. Вместо этого она выпрямляется на пассажирском сиденье и говорит:
— Поехали на первую станцию.
Эмма смотрит на нее, потом снова на лобовое стекло задумчиво.
— Пристегнись, — говорит она наконец и трогается в противоположном направлении от первого избирательного участка. Реджина откидывается назад ошеломленная и позволяет Эмме отвезти ее к городской черте, Эмма притормаживает рядом с тропинкой в лес и приводит ее к шаткому старому мосту.
— Питер рассказывал мне об этом месте, Я хотела найти тихое место, где можно посидеть.
Реджина, нахмурившись, идет за ней на мостик.
— Сегодня День выборов, Эмма. Мы не можем себе позволить перерыв, чтобы…чтобы посидеть в тихом месте.
— У тебя есть пределы, — говорит Эмма, постукивая Реджину по носу. — Мы не собираемся подталкивать тебя к краю. Ты будешь отдыхать, после каждого раунда.- Она достает из сумки большое пляжное полотенце и стелет его, выжидающе смотря на Реджину. Реджина садится на него, а Эмма растягивается поперек скрестив руки на груди и смотря на деревья. Реджина смотрит на нее сверху вниз.
— У меня нет пределов!
— Да? На прошлых выборах ты была так возбуждена, что целовалась с подружкой своего брата пока поступали цифры.- Реджина усмехается, и Эмма ухмыляется ей. — Я действительно думаю, что Тамара влюблена в Нила, так что…
Реджина моргает.
— Они наконец-то встречаются?
— Не то чтобы они знали, — говорит Эмма, закрывая глаза. На ее губах появляется безмятежная улыбка и Реджина чувствует, как это спокойствие начинает распространяться и на нее. Она вздыхает, вытягивается на полотенце рядом с Эммой, и наблюдает за ней, обводя профиль ее лица пристальным взглядом.
Напряжение между ними исчезло, но вместе с ним пришло новое напряжение, недосказанность. Реджина не хотела, чтобы Эмма путешествовала с ней по избирательным участкам, она умоляла других прийти вместо нее, и был встречена непреклонными взглядами.
— У тебя были причины уволить Эмму, но их недостаточно, чтобы оправдать то, что кому-то из нас придется провести завтрашний день с тобой, чтобы ты была счастлива, — сухо сказала Джасинда.
Ужас охватывает ее каждый раз, когда их теперь видят публично, каждый раз, когда мать может увидеть, что Реджина все еще держится за Эмму. Она старается изо всех сил вырваться на свободу, но Эмма не отпускает. Эмма взяла кусочки ее сердца и держит его в заложниках.
Но сегодня утром мама пошла к Эмме и что-то сказала, пыталась договориться с ней, но не сказала ничего такого, что могло бы сломить ее. Это ещё одна материнская игра? Почему? Разве она не использует Ингрид против Эммы?
Быть рядом с Эммой сегодня это не ошибка, как не было никакой ошибки в том, что Эмма держала ее за руку во время дебатов. Реджина сама отодвинула Эмму в сторону, не сумела спасти Эмму от матери. И Эмма сейчас сама не отступает, несмотря ни на что, потому что Реджина уже сделала ей больно. Реджина вспоминает прошлую ночь, ее пальцы скользили вверх по спине Эммы в тихом приглашении к большему, но Эмма не реагировала, она ждала, пока Реджина прекратит и потом провалилась в тревожный сон.
Эмма говорит, что любит Реджину, но она не позволит ей снова причинить себе боль. Хорошо, думает Реджина опустошено. Хорошо, потому что Эмма не заслуживает того, чтобы ее обижали, но как бы то ни было Реджине очень хочется поцеловать ее прямо сейчас. Эмма заслуживает всего мира, заслуживает быть счастливой, но мама позаботится о том, чтобы Эмма никогда не была счастлива, пока находится на орбите Реджины.
«Сегодня будет их последний день вместе», — мрачно думает Реджина, как и сказала Эмма вчера вечером, а потом они будут заниматься своей личной жизнью, по отдельности. Мать будет использовать Эмму и после выборов, если она унюхает ее важность для Реджины. Мать никогда не перестанет использовать людей в жизни Реджины, победит она или нет.
Победа. Победа сегодня означает четыре года борьбы, обладание достаточной силой, чтобы довести все дела до конца. Это значит стать защитником Сторибрука, значит научиться выигрывать больше сражений. Победа означает четыре года противостояния с Gold-Mills Consulting, и это истощает и возбуждает одновременно.
— Хэй, — шепчет Эмма и Реджина открывает глаза. Эмма приподнялась на локте и смотрит на Реджину с немыслимой нежностью. — О чем ты думаешь?
Реджина позволяет медленной свирепой ухмылке искривить ее губы.
— Победа, — говорит она, и Эмма улыбается в ответ.
+
Они делают быстрый второй круг перед перерывом на обед, где они встречаются с другими. Предвыборный штаб они сочли слишком маленьким для сегодняшнего мероприятия и поэтому они арендовали кафе у бабушки на весь день. Бабушка даже неохотно позволила Сабине принести свою выпечку. Зелена уже там вместе с отцом Реджины, оба подходят к ним, как только Эмма открывает дверь для Реджины.
— Сколько избирателей Эмма избила ради тебя сегодня? — Спрашивает Зелена, наклоняя голову и похотливо улыбаясь Эмме. Эмма моргает и делает шаг назад.
— Я сегодня не избила ни одного избирателя, — протестует Эмма, стараясь держаться подальше от Зелены. Дружелюбная Зелена кажется еще более страшной перспективой, чем недружелюбная и она отворачивается к окну. — Эй, смотри. Джонс здесь.
Он стоит возле участка шерифа, болтает со случайными избирателями и злобно поглядывает на закусочную. Он здесь, чтобы его заметили, чтобы затеять драку или спор и Зелена говорит сухо.
— Ну, еще и одиннадцати нет. Есть время для саботажа.
Белфри исчезла из свиты Джонса, ее место занял несчастный мальчик, который выглядит смутно знакомым.
— Он ведь не из наших, верно? — Говорит Эмма, щурясь на него. Руби бросает взгляд в окно и громко смеется.
— Был, — говорит Руби. — Это…я не могу вспомнить его имя. Что-нибудь короткое и скучное. Реджина уволила его в тот же день, когда наняла тебя.
— Точно, — выдыхает Эмма, вспоминая именно этот момент. Она пряталась за спиной Нила, смотря, разинув рот от ужаса на женщину, подчиняющую себе избирательный штаб, и гадая кто это такая. — Ну, он же сказал, что собирается голосовать за другого парня, не так ли?
Реджина усмехается.
— Он был там только для внеклассных занятий, — усмехается она и гладит Эмму по плечу. — У вас есть гораздо лучшие добровольцы. Даже если они думали, что кампания была обречена на провал.
Эмма смотрит на нее предательски.
— Я так не думала, — говорит она. -Я никогда так не думала!
— Ты назвала это все шуткой, — вспоминает Реджина. — И ты сказала мне, что у кампании не было ни единого шанса.- Она поднимает брови. — Потому что меня никто никогда не слушает.
Эмма морщится. Отец Реджины с интересом наблюдает за ними. Эмме приятно, что она ему нравится.
— Ты начала первая! — наконец удается сказать Эмме.
Реджина выглядит оскорбленной.
— Я? Я была очень добра к тебе.
Эмма швыряет в нее избирательный буклет.
— Лгунья.- Она поворачивается к Генри Миллсу, который все еще наблюдает за ними, его глаза блестят. — Она каждый день пыталась от меня избавиться. Она все еще до сих пор пытается избавиться от меня.- Это…это была шутка, но она запнулась, прикусила губу и отвернулась.
Отец Реджины наклоняет голову.
— Не могу себе представить, что это правда, — говорит он, улыбаясь Реджине.
— Я никогда не хотела, чтобы Эмма уезжала, — говорит она и Эмма чувствует в ее словах правду.
Остальные присутствующие молчат, наблюдая за ними темными, мрачными глазами и тут Генри, кажется, понимает, что они чего-то недоговаривают. Реджина наблюдает за Эммой.
— Ну, — говорит Эмма легко, и она имеет в виду, что это очередная шутка, — Дай мне еще денек, и я уйду от тебя, мадам мэр. Но сейчас, я думаю, нам лучше снова отправиться в путь.
Она выходит из закусочной, чувствуя на себе слишком много взглядов и Реджина следует за ней по пятам.
— Подожди, — зовет Реджина сдавленным голосом. — Я… — Эмма ждет, ее сердце колотится в груди, и Реджина внезапно теряет мужество, выдыхая со свистом и умоляюще глядя на нее. — Мне очень жаль, — говорит она. — За то, как я обращалась с тобой в начале кампании и… и… — ее пальцы сплетаются вместе, и она выглядит загнанной в ловушку.- Я бы хотела, чтобы все было по-другому, — шепчет она, и Эмма едва слышит ее из-за ветра. — Мне жаль, что мы не можем этого сделать…- Но она не может закончить фразу, ее голова опускается, поражение написано на ее лице.
— Пошли к избирателям, — бормочет Эмма, просовывая свою руку в руку Реджины и пытается насладиться еще одним последним штрихом, прежде чем у них больше не будет причин прикасаться друг к другу.
+
День становится все более напряжённым и вынужденные перерывы Эммы становятся все короче и короче.
— Мы просто должны продержаться еще несколько часов, — говорит Эмма. — До закрытия избирательных участков. Ты можешь это сделать? — У нее есть угощение, пакетик булочек Сабины, и Реджина удивляется тому, как много она сегодня ест, она не заметила, как съела все булочки, оставив только одну для Эммы. — Держись, Реджина.
— Как ты держишься? — Спрашивает Реджина.
Эмма пожимает плечами.
— Сегодня хороший день, — бормочет она и Реджина понимает, что она имеет в виду. Она редко чувствует такое, только когда сражается за Сторибрук вместе с Эммой Свон, а сегодня как раз такой день. Если бы не завтрашний день, маячивший перед ними, сегодняшний мог бы быть по-своему идеальным.
«Дай мне еще один день, и я уйду от вас, мадам мэр» — Победа или нет, но Эмма собирается это сделать, у нее будет совершенно новая жизнь после сегодняшнего дня, и больше нет причин проводить время с Реджиной. Реджина тоже собирается начать новую жизнь в университете или в городе, зависит от итогов выборов.
— Сегодня хороший день, — беспомощно соглашается Реджина, и она ненавидит жить в этой вселенной, где она не может целовать Эмму, когда ей захочется.
Эмма одаривает ее еще одной улыбкой, когда они подъезжают к школе и паркуются на обочине.
— Это день, когда ты победишь.- Она говорит это с уверенностью, за которую цепляется Реджина и бежит к входу, тщательно соблюдая дистанцию того, насколько близко они могут подходить к участку. Мэриан тут с волонтерами, раздают буклеты и улыбаются всем прохожим. Эмма вдруг говорит:
— Подожди.
— Подожди? — Эхом отзывается Реджина.
— Это наш избирательный участок.- Эмма светлеет. — Реджина, мы должны проголосовать!
Она вбегает внутрь, Реджина плетется за ней, никогда так не благодарная, что квартира Эммы на том же избирательном участке, что и у нее.
Человек за столом одаривает их теплой улыбкой, они собирают свои бюллетени, закрепленные в длинных папках, и занимают свои места в импровизированных будках для голосования.
Реджина открывает папку, просматривает несколько имен для выборов в городской совет и выбирает нужные для различных должностей. Только когда она заканчивает с этим, она наконец, смотрит на надпись ниже.
Всеобщие Муниципальные Выборы.
Есть только два варианта и она вторая из них. Миллс, Реджина. Это ее имя в избирательном бюллетене и Реджина чувствует, как дрожь пробегает по ее телу. Это совсем не похоже на то, как она голосовала за Локсли, Робина в первый день. Это она, и она красит первый овал в бюллетене рядом со своим именем, чувствуя себя странно.
— Привет, — шепчет Эмма, кладя руку ей на спину. — Миллс, Реджина. Как насчет того, чтобы пойти и бросить свои бюллетени в ящики?
Они вместе идут к ящикам, просовывая в них свои бюллетени и вдруг внезапная вспышка пугает ее. Это телефон Эммы, она фотографирует ее и смотрит на фотографию со спокойной гордостью. Дрожь проходит через Реджину и она снова берет Эмму за руку, держа ее с тихим вызовом, когда выходит из избирательного участка.
Было много косых взглядов с тех пор, как она появилась на сцене с Эммой во время дебатов, много тихих невысказанных вопросов. По крайней мере в одной статье одного ученого мужика Эмма была объявлена ее женой и лучшей подругой, еще одна журналистка опубликовала сегодня статью с заголовком «Судный день для странной латиноамериканки». От этого у нее по спине пробежал холодок, ощущение было такое, как будто это звучит больше, чем просто она и Сторибрук, и сейчас она сглатывает при воспоминании об этом.
Каким-то образом она проходит через весь участок держа Эмму за руку, что было самым важным, это самая лучшая часть сегодняшнего дня.
Они выходят в яркий ноябрьский полдень, солнце высоко и ветер хлещет по щекам, таблички и вывески все еще висят на другой стороне улицы. Мэриан все еще снаружи, но она выглядит обеспокоенной и Реджина вскоре видит почему. Киллиан Джонс и мама стоят перед школой, Джонс смотрит вниз на толпу девочек в пурпуре и золоте.
— Ну же, любовь моя, — уговаривает он, сверкнув своей фирменной ухмылкой. — Я тут перед вами, вы не можете говорить мне, что не хотели бы видеть меня своим мэром.
Некоторые девушки закатывают глаза, совсем чуть-чуть. Одна из них прищуривается:
— Нам нужна Реджина, — говорит она и остальные снова поднимают свои плакаты. — Нам не нужен какой-то идиот, кто не знает, как завязывать шнурки на собственных ботинках без указаний Коры Миллс. — Она выглядит очень довольной собой, когда Джонс разевает рот, скривив губы.
— Ну, — протягивает он, нависая над ней. — Полагаю, нам всем повезло, что вы не можете голосовать. — Он делает шаг вперед и Эмма с Реджиной спешат через лужайку к ним, Эмма уже сжимает кулаки.
— Отойди от моих девочек, Джонс, — выпаливает Реджина. Глаза девочек загораются при словах «моих девочек». Реджина кладет руку на плечо болтливой и прищурившись, смотрит на Джонса. — Ты не можешь запугивать детей, это не путь к победе на этих выборах.
— Ах, да, я должен скакать по городу со своей любовницей-лесбиянкой, — протягивает Джонс, глядя на Эмму сверху и вниз. — Хотя, наверное, я не могу винить тебя за это. Она хороша.
Реджина хватает его за куртку и тянет к себе.
— Осторожнее, — огрызается она и Джонс выглядит очень самодовольно. Это будет в Твиттере примерно через тридцать секунд, но Реджине все равно, не тогда, когда Джонс…
— Отойди, Киллиан, — раздается холодный голос у него за спиной и Реджина сердито смотрит на маму. — Иди, подожди в машине.- Мама стоит неподвижно, ее лицо непроницаемо и девочки хихикают.
Джонс послушно крадется прочь. Девочки собираются вокруг Реджины, защищая ее в своем пурпурном и золотом одеянии, сверкая глазами. Реджина ждет новой перепалки, глядя на стоящую мать напротив них.
Мама переводит взгляд с Реджины на мрачное лицо Эммы, а затем снова на Реджину и ее свиту и Реджина чувствует, как ужас наполняет ее. Объявление о нападении матери ясно даст понять, что она не остановится ни перед чем, чтобы уничтожить Реджину и Эмму, только не Эмма, пожалуйста… Но мать просто кивает. Затем поворачивается и возвращается к машине, скользнув на пассажирское сиденье рядом с водителем в то время как Джонс дуется на заднем сиденье.
— Это было удивительно мягко с ее стороны, — говорит Эмма, нахмурив брови. — И странно. Ты что, с ума сошла? — спрашивает Эмма, о нападении на Джонса. Реджина не может ответить, ее тело слишком напряжено, мышцы сжаты, пока она не становится жесткой, как доска. Эмма испытующе смотрит на нее и после долгой паузы говорит:
— Я думаю, что мы могли бы взять перерыв на мороженое, да?
Дети подбадривают ее. Эмма ведет их вниз по дороге к магазину мороженого, и они проводят немного времени вместе, добрых полчаса, прежде чем Реджина отходит и болтает с семьями в магазине. Она засыпает, рядом с Эммой в кабинке за столом, прежде чем Эмма толкает ее.
— Нам надо идти.
И так день продолжается до вечера, с безостановочной кампанией и Эммой на ее стороне. Это утомительно и ободряюще одновременно, переезжать с места на место и надевать улыбку на лицо. Это самый длинный день в ее жизни. Но почему-то она не может представить себе свой последний день без Эммы.
Избирательные участки закрываются в восемь вечера, и они делают последнюю поездку через них, а затем направляются обратно в сторону кафе.
— Подожди, — вдруг говорит Эмма и сворачивает налево по дороге. Она паркуется перед знакомым зданием. — Давай, — говорит она, легонько подталкивая Реджину. — Избирательные участки закрыты. И ты должна разделить эту ночь со своим братом. Я собираюсь отправиться на вечеринку. А ты пойдешь туда с Нилом позже.
Реджина смотрит на свет в окне Нила и тяжело дышит.
— Спасибо, — она сидит на своем месте, смотрит на Эмму, и ей вдруг хочется плакать. — Ты…ты продолжаешь заботиться обо мне. Я этого не заслуживаю.- Она причинила боль Эмме, даже если это для ее же блага. Она ощущает чувство вины вместе с уверенностью, что она спасает Эмму от чего-то гораздо худшего.
Эмма качает головой.
— Ты заслуживаешь того, чтобы тебя окружали люди, которые заботятся о тебе. Ты заслуживаешь… — она смотрит в лобовое стекло, избегая взгляда Реджины. — Я не знаю почему ты меня уволила. Почему ты все время отталкиваешь меня. Но то, что ты сделала для меня… — она поворачивается внезапно и встречается взглядом с Реджиной. — Ты заставляешь меня чувствовать себя настоящей. Ты заставляешь меня чувствовать себя настоящей после многих лет лунатизма, многих лет одиночества. — Реджина понимает это, она сама была в тумане с тех пор, как покинула дом много лет назад. Она порхала с места на место со своим отцом, училась в университете, затем началась эта кампания и она наконец отыскать место, где и обосновалась.
Так или иначе, в этом городе, где она прожила всю свою жизнь, она все еще ищет корни. И она… нашла их в тех же местах, что и Эмма, в их кампании и в их деле, и в толпе людей, которые стали семьей. Она нашла их больше всего в женщине, сидящей рядом с ней глядя на нее горящими глазами…
— Ты более… ты более реальна, чем кто-либо другой, я никогда не встречала таких людей.- хрипло произносит Реджина.
Эмма закрывает глаза и выдыхает.
— Похоже, сегодня конец всего, да? — Но она старается улыбаться, глаза блестят. — Я не стала бы проводить этот день по другому.
+
Нил разговаривает по телефону, когда открывается дверь.
— Да, я знаю, но как быстро пойдут подсчеты? Может быть, я смогу… Реджина. — Он выключает телефон, не говоря ни слова больше, одно слово и она летит в его объятия, утыкаясь лицом в его широкое плечо. — Реджина! — повторяет он смеясь и кружа ее, — Я боялся, что ты никогда больше не заговоришь со мной. Он оттягивает ее назад, смотрит ей в глаза теплым взглядом, и она вдруг понимает, как сильно она скучала по нему. — Сегодня вечером тебя изберут мэром. Ты сделала это.
— Если это так, то мы сделали это, — поправляет его Реджина и ее сердце делает тот приятный кульбит, когда она видит Нила. Нил- ее безопасное место, когда ей хуже всего, и она сразу чувствует себя спокойнее с ним рядом. — Все мы, и ты должен быть там, когда скажут результаты, независимо от того, победим мы или нет.- Неделю назад она была гораздо более уверена в их шансах. Может быть, есть шанс. Может быть, она действительно могла бы… Она не может думать об этом слишком много, иначе она развалится прямо здесь.
— Пойдем со мной, — говорит она.
Нил качает головой.
— Это будет выглядеть так…
— Это будет выглядеть так, будто ты мой брат, — льстиво говорит Реджина.- Я не могу идти туда одна и Эмма уже ехала обратно.
— Эмма привела тебя сюда, да? — Когда она смотрит на Нила, его глаза полны понимания, и Реджина морщится.
— Знаешь что? Пошли туда, — соглашается Нил. — Мы можем поговорить на ходу.
Реджина настороженно наблюдает за ним, когда он берет пальто и обнимает ее за плечи. Они идут пешком, чтоб было время для разговора.
— Итак, — начинает он, — Эмма.- Реджина молча качает головой. — Ну же, Реджина.- Уговаривает Нил. — Я отступил назад, потому что понял вас, вы ведь не в ссоре, правда? Я видел тебя на дебатах. И на фотографиях по всему твиттеру с сегодняшнего дня. Ты не можешь сказать мне, что действительно хочешь, чтобы она ушла.
— Я пытаюсь, — бормочет Реджина. — Я просто хочу, чтобы она была подальше от меня…
— Кора, — заканчивает Нил и Реджина с тревогой смотрит на него.- Что она тебе сказала? Что она сделала? .
— Мать снова нанесла удар.
Нил качает головой.
— Ничего. — Ничего, Реджина. Она знает, что я вне пределов досягаемости.- Он сжимает плечо Реджины. — У меня такой же отец, как и у твоя мать помнишь? Я знаю, как они действуют. Папа пригрозил Тамаре и я просто сложил руки. Что у Коры есть на Эмму? — Он вдруг оглядывается встревожено. — У нас ведь нет тайного ребенка, правда?
Реджина смеется, как будто она не составила план действий на случай непредвиденных обстоятельств именно для этого сценария.
— Она… у нее есть доказательства чего-то из прошлого Эммы. Что-то такое, что разобьет ей сердце.
— Ты и так прекрасно справилась с этим, — замечает Нил и Реджина вздрагивает, прижимаясь к нему. Отчаянное разочарование готово было вырваться из нее.
— Ты не понимаешь, — говорит она, останавливаясь и прислоняясь к нему и смотря на него снизу вверх с мольбой во взгляде. — Это не кончится. Мама на этом не остановится. Пока Эмма есть в моей жизни, мама будет продолжать искать способы причинить ей боль-способы запугать меня, чтобы я подчинилась, чтобы защитить ее. — Мама использует против Эммы все возможные средства.- Эмма сильная, но Эмма не имеет иммунитет к Коре Миллс. Кора будет охотиться на нее.
Нил тяжело вздыхает.
— И каков же твой план? — он требует. — У тебя просто… Не будет отношений до тех пор, пока твоя мать не состарится и не умрет? Ты собираешься провести остаток жизни тоскуя по девушке, которую ты любишь и отталкивая ее, когда она приходит к тебе?
— Возможно. Я не знаю, — говорит Реджина, защищаясь. — Я не собираюсь подчинять ее матери. Я не стою этого.
Нил на мгновение замолкает, созерцая огни перед ними на главной улице.
— Кора прислала деньги семье Даниэлы Колтер, — неожиданно говорит он и Реджина пристально смотрит на него. — Папа проговорился…несколько недель назад. Она предложила Даниэле огромную сумму, если та уедет навсегда, и Даниэла приняла предложение.
Реджина медленно и прерывисто вздыхает. Конечно. Семья Даниэлы… она была в Сторибруке только для того, чтобы заработать денег и отправить их домой. И маме было точно известно, на какие кнопки нажимать с Даниэлой.
Как ни странно, она обнаруживает, что при одной мысли об этом ее сердце не разрывается от горя, ярости или предательства. Даниэла, возможно, и любила ее, но Реджина не может сердиться на нее за то, что она взяла сумму, которая наверняка помогла бы ее семье выжить. В конце концов, трастовые фонды и свобода убегать и путешествовать по миру с разбитым сердцем- это роскошь лишь для немногих счастливчиков.
— К чему ты клонишь? — хрипит она, снова думая об Эмме и крошечной квартирке, в которой она живет
Нил пожимает плечами.
— Просто… я не знаю. Даниэле было к чему возвращаться… Может быть, пусть Эмма примет это решение вместо тебя.
— Сильные слова от парня, который руководил целой тайной операцией на протяжении всей моей кампании, — Сухо говорит Реджина. Она слишком устала, чтобы держать обиду на это сейчас. Теперь она хочет только одного… Она хочет победить. Она хочет быть счастливой. Она хочет Эмму, так отчаянно, что это причиняет боль.
Нил усмехается.
— Это была политика. А это любовь.- Он слегка подталкивает ее локтем и снова идет вперед. — Я знаю, что твоя мама все испортила. Я знаю, каково это-каждый день просто ждать родителя, который появиться и заберет все хорошее, что у тебя когда-либо было.- Он умоляюще смотрит на нее и она видит правду в его глазах, понимание, которое может прийти только от кого-то другого, кто прошел через это. — Но ты уже несколько месяцев сражаешься со своей матерью за Сторибрук. Разве ты не знаешь, что ты тоже стоишь этой борьбы? — Реджина качает головой, не в силах ответить, в горле застрял комок.
— Давай, малыш. Иди на свою вечеринку. Поговори с Эммой. Сегодня вечером твой мир изменится. Ты действительно хочешь посмотреть, как это произойдет без Эммы?
— Я не хочу существовать без Эммы, — признается Реджина шепотом, который, кажется, уплывает в пустоту.
Нил снова сжимает ее плечо.
— Может, попробуешь сказать ей это, — криво усмехается он и ведет ее за собой вперед, к ярким огням главной улицы.
+
— Она идет, — сообщает Гвен от двери, оборачиваясь. — Она разговаривает с Нилом, но похоже, они сворачиваются.- Закусочная украшена пурпуром и золотом и полна суеты. Волонтеры, семьи, толпы людей Реджины, верные подростки и разнообразные сторонники толпятся вокруг, наблюдают, как Анна и Ганс берут интервью у Фасилье, ожидая результатов.
— Что бы ни случилось, вызов Реджины Миллс доказывает, что в Сторибруке есть большой контингент горожан, которые сыты по горло таким лидерством, — указывает Фасилье. — Величайшее нападение на ее кампанию было просто предположением, чтоб она сотрудничала с этим руководством.
Ганс наклоняется вперед.
— Но в опросах ее сравнивали с Джонсом.
Эмма выключает телевизор и снова поворачивается к Гвен.
— Мы готовы?
— Она здесь. Она здесь, — кричит Гвен, ее голос возвышается над толпой и в закусочной воцаряется тишина. Нил открывает дверь и Джасинда нажимает кнопку на своем телефоне, изображая приветствие, когда Реджина входит. Эмма аплодирует и остальные делают то же самое. Реджина оглядывается вокруг, это радостный сюрприз.
— Что бы ни случилось сегодня вечером, — кричит Сабина с того места, где стоит.
— Ты наш мэр, Реджина Миллс, — бабуля заканчивает предложение.
— Ты наш мэр, Реджина, — слышится отовсюду. Реджина очень довольна, румянец появился на ее лице и она оглядывается вокруг, сияя от энергии в комнате. Все ликуют снова и снова и Эмма кричит вместе с ними, достаточно громко, чтобы Реджина обернулась и поймала ее взгляд. Реджина действительно светится, как что-то потустороннее, усталость исчезла с ее лица и сменилась радостным возбуждением. Эмма чувствует то же самое возбуждение, уверенность пульсирует в ее венах, что у нее никогда больше не будет такой ночи, как сегодня. Вот она, кульминация лучшей девятки месяцев ее жизни. Приятно быть частью чего-то, бороться за правое дело, бороться ради Реджины, и Эмма чувствует, как тепло просачивается сквозь нее под взглядом Реджины. В этом есть что-то такое, что превосходит все, что они когда-либо делили раньше, что-то открытое и Эмма чувствует потерю, когда Реджину оттаскивает нетерпеливый горожанин.
— Извините, — говорит Реджина и Эмма слышит это с другой стороны закусочной. — Есть кое-кто, с кем мне надо поговорить, пока не пришли результаты… -она пробирается сквозь толпу, направляясь к Эмме, а Эмма замирает в удивлении. Она ждет и Реджина выходит из толпы.
— Эмма, — выдыхает она и Эмма может только смотреть на нее неуверенно, неуверенность в том, что они сейчас делают. — А не могли бы мы… — Она жестом показывает на улицу и Эмма, схватив свою куртку со спинки стула, выходит вслед за ней.
Она не хочет думать о том, чего может хотеть Реджина, не хочет останавливаться на надеждах и неуверенностью в себе в такую ночь, как сегодня. И все же, несмотря ни на что, она доверяет Реджине. Реджина не хочет причинять ей боль. Реджина не причинит ей вреда, и Эмма чувствует дрожь надежды при этом напоминании. Ее руки холодны и Реджина берет их в свои руки в перчатках, согревая без единого слова, пока они смотрят друг на друга. Наконец Реджина выпаливает:
— Я люблю тебя!
Это не красноречиво и не продуманно, не похоже на отработанные речи и длинные эмоциональные выкрики, которыми Реджина очаровывает своих избирателей. Это поспешное, почти застенчивое признание, по меньшей мере, самое выразительное заявление, которое Эмма когда-либо слышала от Реджины. Это самое прекрасное утверждение и Эмма замирает.
— Прости, что я была такой… — Реджина трет глаза, потом снова берет Эмму за руки. — Моя мать пыталась шантажировать меня, — говорит она наконец спокойно и Эмма смотрит на нее с тревогой. — Она…она знает кое-что о твоем прошлом…
— Расскажи мне, — говорит Эмма, и она не может себе представить, что именно Кора рассказала Реджине. Реджина знает все самые темные стороны ее прошлого, ее непослушное поведение и мелкое воровство. Но Реджина отрицательно качает головой.
— Ты этого не знаешь, — говорит она и ее глаза наполняются слезами.- Это…это плохо. Это не то, что тебе следует знать.
— Позволь мне решать это, — говорит Эмма, страх и затаенный гнев пронизывают ее насквозь.- Ты мне не позволяла решать о чем либо с митинга. Позвольте мне решить сейчас, что я должна знать, а что нет.
— Прости, — снова говорит Реджина, чувствуя себя несчастной. — Я пыталась защитить тебя. И дело будет не только в этом. Мать всю оставшуюся жизнь будет мучить тебя, чтобы добраться до меня. У меня нет… то есть причина почему у меня нет успешных отношений, или дружбы, или…- Эмма наблюдает за ней, выжидая.
Реджна смотрит вниз.
— Ингрид не умерла, — говорит она наконец, и это ударяет, как молния, только руки Реджины крепко сжимают ее, удерживая на земле. — Я думала об этом и думаю… может быть, она…знала после ее… попытки, что она больше не сможет тебя удочерить. Может быть, она хотела вернуться за тобой, а может никогда этого не делала. Я не знаю. — она запинается в объяснениях, в маленьких комментариях, которые должны были облегчить боль Эммы и это было большим утешением, чем любое другое объяснение.
Реджина заботится, заботится достаточно, чтобы пытаться защитить Эмму от какого-то заблуждения, уверенность в том, что Эмма будет страдать больше от потери своих мечтаний об Ингрид, чем от потери самой себя. Реджина… Кора Миллс обнаружила слабость
Реджины и именно Эмма была ее угрозой.
— Реджина, — шепчет Эмма и она откладывает свое опустошение из-за Ингрид на другой день. Гнев просачивается вместе с неопровержимым фактом, что Реджина сделала все это из страха перед матерью, которая никогда не делала ничего, кроме того, чтобы уничтожить ее. Но под злостью, просачивается грусть. — Жаль, что ты мне не сказала раньше.
— Тогда мама придумала бы что-нибудь другое. Реджина качает головой, моргая в ответ, на ее глазах слезы. — Мама никогда не останавливается. Я этого не стою. Ты построила здесь для себя целую жизнь, а она… собирается забрать все до последнего кусочка.
— Она уже сделала это, — говорит Эмма не задумываясь, и Реджина смотрит на нее с мучительной досадой.
— Твоя мать…это жестокий кусок дерьма, Реджина. Но я бы предпочла всю жизнь бороться с ней, чем тратить жизнь без тебя.- Реджина моргает, чтобы сдержать еще больше слез и в горле Эммы появляется подозрительный комок. — Не понимаю, почему ты решила, что я выберу что-то другое.
— Я думала… — Реджина прикусывает губу. — Я думал, что твоя квартира — это твой план выхода. А я и не знала захочешь ли ты остаться, если моя мать вмешается.- Это так глупо, вдруг вспомнив драму вокруг квартиры в разгар дня выборов, что Эмма смеется сквозь слезы.
— Я даже не хотела уходить от тебя. Ты все время поднимал этот вопрос и я думала, что что-то постоянное может…может доказать, как сильно я хочу быть здесь. Я пыталась наладить наши отношения. Как взрослые, понимаешь? А потом ты меня уволила! — Она протягивает руки, чтобы схватить лицо Реджины, Реджина смотрит на нее беспомощными глазами. — Иногда ты такая глупая, — говорит Эмма со всей нежностью на свете и целует Реджину, отстраняясь только для того чтобы сказать, — Я не могу поверить, что ты станешь мэром Сторибрука.
— Интеллект на самом деле не является обязательным условием для работы, — смущенно говорит Реджина и прижимается губами к губам Эммы, крепко сжимая ее в объятиях. — Я люблю тебя, — снова шепчет она.
Эмма чувствует, как дрожь пробегает по ее спине в тихом удовольствии от этих слов, заполняя шрамы и зияющие дыры в ее сердце, которые она никогда не думала, что сможет исцелить.
— Я люблю тебя, — говорит Эмма, и она чувствует волну облегчения, когда говорит это, когда они обе могут стоять, держась друг за друга без страха.
— Это будет нелегко, — предупреждает Реджина, и она снова выглядит испуганной, как будто снова оттолкнет Эмму.
— Мне все равно, — говорит Эмма, прижимаясь щекой к щеке Реджины, и они обнимают друг друга покачиваясь на ветру в тишине. Она бросает взгляд на окна закусочной, как раз вовремя, чтобы увидеть, как дюжина людей отворачивается от них и делая вид, что не наблюдает за ними. В ее объятиях Реджина внезапно застывает
— Мама, — говорит она.
— Я же сказала тебе, что НЕ… — но в том, как Реджина произносит это, есть что-то такое…
Эмма крутится на месте, поворачиваясь, чтобы посмотреть, что видит Реджина. И, конечно же, Кора Миллс стоит у входа в закусочную бабули и в задумчивом молчании наблюдает за ними.
Реджина делает шаг в сторону от Эммы, и Эмма с вызовом обнимает и притягивает ее, чувствуя, как она расслабляется.
— Чего ты хочешь, мама? — Устало говорит Реджина. — Голоса уже поданы. Ты не можешь саботировать мою кампанию, делая вид, что у тебя есть что-то на нас.- Болью пропитан каждый слог, который она произносит, каждое скучное и усталое слово. — Просто держись подальше.
Кора смотрит на нее, потом на Эмму, и Эмма вспоминает их утренний разговор и странный обмен репликами.
— Я пришла пожелать тебе всего хорошего, — ровным голосом произносит она. — Я была впечатлена вашей кампанией. Вы сумели преодолеть все препятствия на своем пути. — Пауза, редкое одобрение, странное и плоское. — Ты, конечно, заслужила должность, если ты ее выиграешь.
Реджина смеется, резко и горько.
— И я должна тебе верить? Это была ты, ты строила препятствия. Ты не сделала ничего. Ты преследовала моих друзей… мою… Эмму. — говорит она и обнимает Эмму с таким же вызовом. — А теперь…ты хочешь, чтобы я поверила, что ты меня поддерживаешь?
— Мои методы не включали в себя нянчиться с тобой, — холодно признает Кора. — И мое уважение нужно заработать и вы это заслужили.- Она показывает на закусочную. — Вы создали движение, вы сделали больше для поддержки Сторибрука на этих выборах, чем любой мэр в истории. Я впечатлена.
Реджина смотрит на нее с отвращением.
— Мне не нужно твое одобрение, — говорит она. — Пойдем, Эмма.- Она идет вперед, крадется к двери, и Эмма следует за ней, но она останавливается в дверях, уже когда Реджина ворвалась внутрь и говорит:
— Попытка починить забор была довольно дерьмовой.
Кора выглядит раздраженной.
— Я тебя не спрашивала, — говорит она. — Вы были так настойчивы… Ну что ж, с этим покончено…
Эмма обрывает ее:
— Если ты любишь ее… — и она не уверена, что Кора любит, что Кора вообще способна на это.- Если ты хочешь быть в ее жизни, — поправляет она, — Приходи, когда захочешь, но если ты не хочешь, это уже ничего не изменит. — Кора наблюдает за ней с жестким и враждебным выражением лица. — Отступи, перестань манипулировать Реджиной. Это будет первый шаг к примирению.
Кора усмехается.
— Я хочу ей помочь понять, что она заслуживает лучшего, а значит манипулировать ею…
Эмма поднимает палец.
— Больше никакого шантажа. Не надо больше использовать СМИ, чтобы мучить ее. Хватит гоняться за ее друзьями. — Кора холодно наблюдает за ней. — Просто…дай ей повод посмотреть на тебя, не боясь того, что ты можешь причинить ей боль.- Эмма не может себе представить, что когда-нибудь будет доверять Коре, но это…начало, может быть. О жизни для Реджины, которой у нее никогда не было. — Может быть, когда-нибудь она подумает об этом.
Лицо Коры ничего не выдает.
— Я видела…- она колеблется, и на мгновение в ее глазах мелькают искорки, что-то на ее лице, что могло быть самоанализом. — Я понимаю, что привлекает в ней так много людей.
— Реджина стала такой, какая она есть, несмотря на свою мать, а не благодаря ей, что делает ее таким сильным кандидатом. — Мелочная часть Эммы самодовольна тем, что Кора осознает это, понимает, насколько независима от махинаций ее дочь.
Кора читает ее мысли, она насмехается над Эммой.
— Я тебя не спрашивала, — ехидно говорит она и крутится вокруг да около. — У меня есть дела поважнее, чем болтать с какой-то глупой девчонкой, которая пробралась в сердце моей дочери. Она скоро с тобой покончит.- Она уходит, но это только ее слова, но теперь она смотрит на Эмму по другому, не причиняя ей особого вреда.
Реджина стоит у двери, когда Эмма оборачивается и нахмурившись, смотрит вслед уходящей матери.
— Что это было? — спрашивает она
Эмма качает головой, удивляясь этому. Результаты выборов еще не объявлены, а Кора пришла к ним.
— Я думаю, это была… поздравительная речь Коры, — бормочет она
+
— Примерно через пять минут наши первые участки будут отчитываться, — говорит Анна, сияя от радости в камеру. — Явка в Сторибруке была беспрецедентной для промежуточных выборов. Наблюдатели намекают, что партия семей отдала свои голоса Джонсу, а не своему кандидату 18-29% против 45-64% за Джонса. Нам придется туго и мы с Гансом будем здесь, с вами до окончании всего процесса.
Они уходят на рекламу и раздается возглас потерянных мальчиков, волна энтузиазма бежит по комнате. Реджина и близко не так убеждена, как они.
— Мы потеряли одну из самых главных поддержек, что у нас есть, — говорит она, ломая руки. — что мы будем делать?
— Подожди, — говорит Мэриан где-то позади нее.
— Дыши.- Мулан рядом с ней.
Реджина написала свои речи на сегодняшний вечер– одну в случае победы, и еще одну… Та, которую она боится использовать. Она вложила в это дело почти год своей жизни. Она вложила так много себя в кампанию, что сейчас разговоры о борьбе, о том, что она проиграет, могут сломить ее.
Она смотрит на экран телевизора, пристально вглядывается в рекламу зубной пасты, а потом рука опускается ей на спину, голос Мэриан шепчет ей на ухо:
— Что тебе нужно? — Что ей нужно? Она дышит, изо всех сил пытается найти правильный ответ на этот вопрос, есть только один.
— Мне нужна моя команда, — говорит она, и они стекаются к ней, один за другим, эти люди, которых она едва ли считала друзьями в начале кампании. Теперь они ее семья, люди, на которых она смотрит, ее сестра и ее отец. Мэриан, всегда ее постоянная поддержка. Джасинда, которая обклеена наклейками Реджины Миллс и у которой радостный блеск в глазах. Мулан с Авророй, и Руби, которая смотрит на экран с той же пустотой, что и Реджина мгновение назад. Сабина, которая только наблюдает за Реджиной, ее вера с твердым взглядом так же прекрасна, как и возбуждение, которое испытывает ее жена. Тамара сидит на столе позади них, держа в руке планшет и не сводит с него глаз. Нил положил руку на колено Тамары, и эта легкая, его уверенная улыбка вернулась. Эмма, ее пальцы впиваются в спинку стула, за который она держится и смотрит на экран и… она выглядит такой же испуганной, как и Реджина. Реджина тянется к ее руке и Эмма берет ее без всяких слов или взглядов. На экране снова появляются Анна и Ганс.
— Мы вернулись, — объявляет Ганс.- И у нас есть отчет десятого участка.
Цифры на доске под ними резко меняются. Миллс имеет пятьдесят один процент голосов.У Джонса их сорок девять. В закусочной раздаются радостные возгласы и Реджина сжимает руку Эммы. Эмма быстро сжимает в ответ дважды, потом трижды.
— Десятый всегда был жребием, пятьдесят на пятьдесят- говорит Тамара, глазами просматривая планшет. — В Сторибруке зарегистрировано 12 348 избирателей. Если нам повезет, мы получим половину из них. — Сейчас 291 голос за Джонса и 301 за Реджину, разница всего в десять голосов и Реджина задерживает дыхание. Ганс вглядывается в итоговые цифры.
— Десятый был бы хорошим началом, — говорит он задумчиво. — Эти цифры обещают нам сильную гонку сегодня вечером.
— Тебе нужно что-нибудь съесть, — внезапно говорит Эмма. — Когда ты ела в последний раз?
Реджина качает головой.
— Я не голодна. Ты кормила меня весь день.- Реджина скользит рукой вокруг талии Эммы. — Десятый самый маленький участок? — спрашивает она Тамару.
Тамара качает головой.
— Шестой, но это тоже жребий и одиннадцатый, еще один маленький, который мы могли бы взять.- Она мрачно смотрит на экран. — Со второго по пятый, о них я беспокоюсь.
— У нас есть голоса и не за наших кандидатов.- С любопытством говорит Анна с экрана. — Были и такие, кто писал письма для Мэри Маргарет Бланшар, хотя она сама просила людей поддержать Миллс.
Ганс качает головой.
— На десятом было таких три голоса, два Бланшар и еще один за… — Он замолкает. — Я не могу произнести это слово по телевидению, — криво усмехается он. — Но это явно не человек из предвыборных кампаний.
— Спасибо, Ганс. Давайте вкратце подведем итоги начала, а когда вернемся, мы возьмем интервью у кампании Миллс.- говорит Анна.
Экран тускнеет и Реджина моргает.
— У нас здесь есть репортеры?
— У них не очень много времени, — говорит Сабина, закатывая глаза. — Им нужно всего несколько минут, чтобы прийти и принесите сюда их оборудование.- И действительно, через несколько минут в закусочную входит Анна с оператором за спиной.
— Мы здесь, на вечеринке по поводу результатов кампании Миллс, где собралось много сторонников, чтобы дождаться итогов.- Есть двухсекундная задержка в передаче с момента, когда Анна говорит и пока она не появляется на экране, и Реджина поворачивается, чтобы посмотреть на нее в реальности. Анна перемещает себя из поля зрения камеры и камера фокусируется на Реджине.
— Миллс окружена своими главными советниками по предвыборной кампании, включая Мэриан Локсли и вездесущей Эммы Свон. Нил Кэссиди Голд также, по-видимому, присутствует, несмотря на свое увольнение из кампании.
Нил моргает, отворачиваясь от экрана и смотрит в камеру.
— Мистер Голд, — говорит Анна, — Вас попросили вернуться в кампанию?
— Я здесь, чтобы поддержать свою сестру, — осторожно говорит он. — Возможно, мы и не договорились о моих методах, но я … все еще считаю, что она-лучший кандидат, которого Сторибрук когда-либо мог заслужить.
— И Мисс Миллс, — говорит Анна, поворачиваясь к Реджине. — Каково это, иметь столько поддержки в кампании, которая вышла на ринг почти без шансов на победу? — Она улыбается Реджине, когда задает этот вопрос и Реджина впервые задается вопросом, за кого болеет Анна.
— Это все, о чем я всегда мечтала, — честно признается Реджина. — Я всегда хотела лучшего для Сторибрука. Было замечательно обнаружить, что так много других людей имеют такое же видение.
Анна с энтузиазмом кивает.
— И я должна спросить, Реджина, в эту ночь, когда ты можешь изменить историю Сторибрука, — она многозначительно переводит взгляд с руки Реджины на руку Эммы, зажатую в ней.- Какова природа ваших отношений с Эммой Свон?
Реджина моргает на Анну, изучая черты ее лица.
— Я бы сказала, что это очевидно, — говорит Реджина и больше ничего не добавляет.
Анна выглядит озадаченной этим, на этом интервью заканчивается и Анна уходит.
— Ну я не знаю, — говорит она, когда выходит из закусочной и возвращается на станцию, оператор пока задержался в закусочной. — Свон, безусловно, ее ближайший лейтенант и один из тяжеловесов кампании.
— Похоже, у них действительно сестринские узы, — соглашается Ганс.
За соседним столиком Зелена чуть не выплевывает спагетти.
— Сестра, моя задница…-выкрикивает она смотря на экран.
— И у нас есть результаты из третьего участка! — Внезапно объявляет Ганс и цифры резко меняются. Реджина ожидала этого, они знали, что не выиграют на этом участке., но все равно ее сердце падает, когда Миллс меняется на 38%, а Джонс остается с 60% голосов.
— Проголосовавших из третьего участка больше всего волновала статистика преступности, и они проголосовали за кандидата, который пообещал продолжать обеспечивать присутствие полиции графства в городе.
— Седьмой участок, — подхватывает Анна и цифры меняются. Миллс 51% и Джонс с 48%. — Сейчас мы видим, как многосложен Сторибрук. Кто бы ни победил на этих выборах, он должент будет объединить все слои общества.
— Джонс не объединит Сторибрук, — с отвращением говорит Сабина. — Он просто проигнорировал бы половину из нас и угождал бы тем, кто его избрал.
Цифры меняются местами со следующими результатами: 51% — у Джонса и 48% — у Миллс. Реджина сглатывает, чувствуя, как ее тошнит от напряжения.
— С четырьмя из одиннадцати участков и тридцатью семью процентами отчетности, Джонс находится впереди, — объявляет Анна. — Мы вернемся через несколько минут с вечеринки Джонса.
Нил выдыхает за всех, глядя на экран.
— Мне не нравятся эти результаты, — мрачно говорит он.
— Мы ожидали их, — говорит Тамара, просматривая результаты на своем планшете. — Третий, Пятый, Восьмой и десятый- все в сборе. Я уверена первый, и девятый принадлежит нам. Остальные жребий. — Она прикусывает губу. — Меня интересует шестой участок. Это прямо на краю восточной части города, и у нас там были смешанные результаты, там больше независимых избирателей, чем где–либо и… Эмма? — вдруг говорит она, озабоченно глядя на нее. — Ты в порядке?
Реджина переминается с ноги на ногу, бросая взгляд на Эмму. Эмма выглядит немного серой, и она по-совиному моргает Тамаре.
— Хорошо, — говорит она неторопливо. — Продолжим.
Тамара продолжает, а Реджина оттаскивает Эмму от группы, усаживая ее в папину кабинку.
— Когда ты в последний раз ела? — строго спрашивает она. Эмма пихала ей еду весь день, и Реджина не замечала, чтоб она сама что-то ела и Эмма встала даже раньше, чем Реджина.
Эмма смущенно пожимает плечами.
— Я не помню, — признается она. — Это было… ну, ты понимаешь.- Она машет рукой. — Я вроде как была занята.
Реджина смотрит на нее стальным взглядом.
— Ты не упадешь в обморок и не пропустишь окончание этих выборов, — говорит она, вставая. — Я принесу тебе тарелку.
Еда уже остыла, но Руби забирает у нее тарелку и разогревает в микроволновке. Реджина с тревогой ждет у стойки, украдкой поглядывая на столик, за которым Эмма сидит немного одурманенная, Реджина подпрыгивает, когда папа обращается к ней:
— С ней все в порядке. Немного еды и воды ей не помешает.- Он улыбается, его глаза блестят и Реджина чувствует внезапный комок в горле. — Я рад, что ты счастлива, Миджинита. Я понимаю, почему ты ее любишь.
— Ты… — она хочет закончить фразу, но папа кладет руку ей на спину, и она замолкает не спрашивает об этом. — Она говорила с мамой. Я всего не слышала, но мама пыталась запугать меня.- Наверное, странно сейчас говорить об этом кому-то, кроме отца. Папа поймет, больше, чем кто-либо другой, что значит иметь рядом кого-то, кто будет рядом с ней и может противостоять матери. — Я не знаю, что я сделала, чтобы заслужить ее, — шепчет Реджина, беря еду от Руби и пристально смотря через комнату на Эмму. — Я всегда представляла себе… — она влажно смеется, — Я не думала, что найду кого-то вроде нее, прежде чем мне исполнится сорок, — криво признается она. — Я думала, что останусь одна гораздо дольше.
— Держись за нее, — бормочет папа. — Я бы хотел… — его лицо мрачнеет, и он тяжело вздыхает, когда голос его прерывается, большой экран на стене переключается на вечеринку Джонса, мать видна на экране.
— Мы с твоей матерью не очень-то сходились во мнениях, но оба были уверены, что ты самый важный человек во Вселенной.- Он улыбается, глядя на нее сверху вниз, — Но ее представление об этом и мое были такими различными.
— Папа…
— Жаль, что я не мог сражаться за тебя, — говорит он и качает головой, глядя на маму на экране, где она болтает с Гансом о своих шансах. Реджина поворачивается, чтобы посмотреть на папу. — Я знаю, что не принимал никакого участия в твоем воспитании это… это лумбрера, которой ты стала, я горжусь. Ты делаешь то, чего я никогда не делал.- Он грустно улыбается ей. — И я так благодарен Эмме Свон за то, что она такая, — Он слегка подталкивает ее локтем, похлопывает по спине. — Иди. Дай своей новии что-нибудь поесть.-
Новия, говорит он, подружка без всяких уточнений или эвфемизмов, и странно, Реджина чувствует себя маленькой и ей хочется плакать. Она-эмоциональная развалина и она смаргивает слезы и улыбается одному из добровольцев, когда он встречается по дороге к столу.
— Ешь, — приказывает она Эмме, которая в тревоге смотрит на переполненную тарелку.
— Четвертый — сообщает Анна с экрана, цифры на доске меняются на 52,7% за Киллиана Джонса и 46,1% за Реджину.
— Черт возьми, — говорит Тамара, глядя на экран.
— Мы знали, что они возьмут четвертый, — напоминает ей Мэриан. — Мы просто должны сохранять спокойствие. Первый еще не пришел.
— И второй тоже, — напоминает им Реджина, ее сердце колотится в груди. Пятьдесят два процента голосов уже набрано, а это едва ли половина. Время еще есть. Ганс на мгновение смотрит мимо камеры, его брови поднимаются.
— И у нас есть сообщения о некоторых технических сложностей в шестом участке. Наблюдатели работают над быстрым пересчетом голосов. А тем временем, доктор Фасилье снова с нами для его оценки выборов. Фасилье снова на экране, задумчивый.
— Шестой покажет нам, как реклама Джонса повлияла на избирателей Миллс, там избиратели, в основном, это арендаторы Элиаса Голда, и они не очень обрадовались узнав о связях кампании Миллс с ним. А вообще примерно восемь тысяч избирателей из двенадцати пришли на избирательные участки для участия в выборах, что является вторым по величине процентом избирателей в городах штата Мэн.
— Ну, это очень драматично, — комментирует Ганс.
— Миллс была непоколебима в своей пропаганде на этих выборах. И много жителей Сторибрука и за его пределами рассматривают это как подготовку к более масштабной битве.- подхватывает Анна.
— Человек против машины, — соглашается Фасилье.
— Женщина, — поправляет Анна, а потом смотрит на телесуфлер и улыбается. — Первый закончил подсчет голосов.
— Да, — шипит Эмма, выглядя гораздо более настороженной, чем раньше. — Дай нам хорошие новости.
Цифры постепенно меняются местами и Тамара чертыхается. Реджина теперь имеет 50% голосов, Джонс 49%.
— Сейчас Миллс и Джонса разделяют всего шестьдесят голосов, а их самые сильные участки уже предоставили результаты. — Объявляет Ганс.
— Черт, — бормочет Тамара. — Мы должны были набрать больше голосов с этих участков.
Нил озабоченно смотрит на нее.
— У нас неприятности?
— Еще нет. Пока нет, — говорит Тамара почти нараспев. — Давай посмотрим дальше.
Появляются еще два участка, и они снова снижаются 48,9% против 49,6%. Восемьдесят восемь процентов голосов уже подсчитано и сердце Реджины колотится и гудит. До сих пор она не позволяла себе думать о проигрыше, не позволяла себе зацикливаться на нем, она потратила на это почти год своей жизни. Хотя может быть, это к лучшему. Она сможет закончить университет, не управляя при этом городом. Она сможет вернуться и сражаться снова через четыре года, чтобы победить Джонса, который к тому времени потеряет свою силу и сторонников так же быстро как и свои волосы. Она сможет…
— Не смей, — говорит Эмма рядом с ней, сжимая кулаки. — Перестань думать о плохом… Мы выиграем это дело.- Она пристально смотрит на экран, как будто, может изменить результаты силой мысли. — Я видела тебя там, в Сторибруке. Нет ничего, что Кора может сделать, ты уже изменила ситуацию.
Их разделяет сорок девять голосов. Тамара делает подсчеты, Джасинда примостилась на столе позади нее.
— Осталось два участка. Одиннадцатый мог пойти в любую сторону. Шестой не сделает многого, чтобы изменить ход событий, даже если бы нам удалось убедить всех этих избирателей, что мы на их стороне.
— Выступление Реджины на дебатах было замечательным, — преданно говорит Сабина. — Они, должны были услышали это.
На экране Ганс говорит:
— И разница между сторонами становится еще меньше! Одиннадцатый участок на месте, и только десять голосов отделяют Миллс от Джонса. Я бы не удивился, если бы…после этого проигравшая сторона потребовала бы пересчета голосов.
— Черт возьми, мы так и сделаем, — бормочет Тамара, сжимая планшет так крепко, что костяшки пальцев почти сводит.
Реджина раскачивается, чувствуя сильное головокружение и некоторые из потерянных мальчиков начинают скандировать.
— Реджина! Реджина! Реджина! Комната присоединяется, друзья Реджины вокруг нее кричат это вместе с ними, оператор снимает их через комнату. Через несколько секунд они уже на экране, Анна и Ганс смотрят одобрительно.
— У кампании Миллс хорошее настроение, — замечает Ганс. — Эти десять голосов могут быть легко преодолены, если шестой поверил в Миллс, но все же остается вопрос. Может ли участок, состоящий из жильцов Голда, поддержать кандидата, которому помогал Голд?
Тамара в мрачном молчании наблюдает, как толпа продолжает скандировать. Нил кричит, громко и ясно, но его глаза потемнели от беспокойства. Эмма подпрыгивает на носках, напряженная и беспокойная, краска возвращается на ее лицо, ее рука крепко сжимает руку Реджины в своей. Реджину тошнит от ужаса. И тут Анна поднимает голову.
— Шестой закончил подсчеты. — объявляет она и комната замолкает, в одно мгновение наступает полная тишина. Никто не говорит. Никто не шевелится, и кажется, что весь мир затих, вся Вселенная застыла и ждет, когда цифры на экране изменятся. Даже Анна сделала паузу и черты ее лица стали непроницаемы, результаты невозможно было предугадать.
— С перевесом в сто шесть голосов… Реджина Миллс — наш новый мэр!
Цифры меняются 48,6% на Джонса и 49,9% на Миллс, в комнате по-прежнему тихо и неподвижно, пузырь вот-вот лопнет. Реджина неподвижна, не может разобрать слов и тут комната взрывается.
— Реджина! Реджина! Реджина! — Они ревут как один и Реджина резко оборачивается и целует Эмму, не задумываясь ни о комнате, ни о нацеленной на нее камере. Гости кричат громче, чем когда-либо прежде и Реджина пьяна от победы.
— Реджина! Реджина! Реджина! — Эмма на вкус как соленая вода, у нее слезы, она плачет.
— Реджина! Реджина! Реджина! — Она отстраняется, сердце Эммы и ее колотится в унисон прижавшись друг к другу, Эмма смотрит нее сверкающими глазами. Сабина и Джасинда держатся друг за друга, Мулан рядом с ними с самой яркой улыбкой, которая только может быть.
— Реджина! Реджина! — Мэриан скандирует вместе с толпой, она размахивает кулаком, а Зелена прыгает на столе у нее за спиной. — Реджина! Реджина!
Тамара целует Нила так сильно, что он прижимается к столу, растрепанный и тянущийся к ней, пока она притягивает его ближе.
— Реджина! Реджина! — Мэри Маргарет и Дэвид кричат вместе с Питером и его потерянными мальчиками, и все они кружатся вместе. Папа ухмыляется, вовлекая двух добровольцев в небольшой танец. Крошечные Моана и Нала, ее любимые поклонники-подростки кричат от всего сердца. — Реджина! Реджина!
Телевизор все еще включен, воспроизводит момент победы и поцелуй Реджины и Эммы, Реджина не слышит и ей все равно, что они говорят. Тамара отталкивает Нила от себя и хватает планшет.
— Джонс уступил, — говорит она, просматривая Твиттер. — Он произносит уступительную речь. Говорит, что не собирается оспаривать результаты.
— Кора не хочет, чтобы он их оспаривали? — Удивленно говорит Мулан.
Эмма не обращает на них внимания.
— Реджина, — громко зовет она, перекрывая крики и жестом указывает на переднюю часть кафе. Реджина качает головой, все еще в оцепенении, все еще в шоке и медленно идет к передней части комнаты.
Оператор Анны фокусируется на ней, Реджина забирается на стул, который волонтер толкает к стойке для нее.
— У меня нет микрофона, — говорит она извиняющимся тоном, и в комнате воцаряется тишина, все взгляды устремлены на нее. — Мы не ожидали такого количества людей, — Она смеется, немного смущенно. — Я не ожидала чего-нибудь подобного несколько месяцев назад. Я не считала себя подходящим кандидатом в мэры.- Она сглатывает, ее речь ускользает от нее, и она не может вспомнить, где она оставила лист с заметками. Может он в машине? Или в карманах ее пальто? Неважно. — Я просто заботилась о Сторибруке. Я здесь выросла, я влюбилась во все в этом городе– в его парки, в его школы, в его людей больше всего. И после долгих лет жизни с моей матерью я начала понимать, что жители города заслуживают большего. Я хотела единства, — говорит она, протягивая руку к комнате. — Я хочу растить детей в городе, где нет разделения, где неравенство замечается и исправляется. Я хочу, чтобы Сторибрук процветал и у меня есть несколько идей, как это может произойти. Мои недоброжелатели говорили, что я слишком молода, идеалистка — признается она. — Им я говорю, людям Сторибрука нужен идеализм, сегодня жители Сторибрука выбрали идеализм. — Она смотрит прямо в камеру, — Я молода, — соглашается она. — Я тот, кто будет жить в этом городе много-много десятилетий, и это в моих интересах сделать его лучше. И я знаю, что многие из вас все еще сомневаются, но я планирую стать хорошим мэром. Я хочу Сторибрук, где все выигрывают, независимо от того, кто они или откуда они, или как они выглядят, или… или кого они любят, — заканчивает она с заминкой в голосе. Эмма сияет смотря на нее. — И Я…надеюсь, вы все будете все еще борту через четыре года, когда я докажу, на что я способна.
Она моргает, прогоняя угрозу слез, и поворачивается к своей предвыборной команде.
— Я не смогла бы сделать ничего из этого без моей команды, которая находилась под невероятным давлением в течение нескольких месяцев и выдержала все это. Без Мэриан, Джасинды, Сабины, Тамары, Мулан, Руби. Без отца и сестры и моего брат и партнера во всем этом, Нила Кэссиди. — Она улыбается им, игнорирует ропот, который вызывает это замечание, оборачивается к потерявшимся мальчикам и другим добровольцам.
— Без добровольцев вроде Гвен, Ланса, Мериды и Эшли, Питера и Авы, Тайни и Феликса, кто отдавал свое время и силы, чтобы продолжать кампанию. Без Ширин Жасмин и поддержки партии семей. Без Мэри Маргарет Бланшар и ее энтузиазма для кампании, — говорит она неохотно, улыбка учительницы расцветает при этом упоминании. — Без каждого лавочника, который рассказывал мне свою историю, каждого родителя, который высказывал свои жалобы, без каждого учредителя, который ясно дал понять, что они готовы требовать лучшего для себя. Я ничего не смогла бы сделать, чтобы изменить этот город не слушая ваших историй и не учась на них.
Она делает глубокий вдох.
— Несколько месяцев назад у нас не было кандидата в мэры, — говорит она. — И я была готова полностью сдаться. Попытаться еще раз через четыре года, бороться за этот город меньшими способами, и… — она поднимает глаза и ловит взгляд Эммы. — Эмма Свон не позволила мне сдаться. Без нее меня бы здесь не было даже не как победителя, а как кандидата.- Эмма улыбается ей все еще водянистыми глазами, Реджина на мгновение закрывает глаза, чувствуя, как налетают волны безошибочной эйфории. — И я так благодарна ей за это. Я так благодарна всем вам. Спасибо, что веришь в меня, Сторибрук. — говорит Реджина, и по залу пробегает рябь, — Спасибо, что позволили мне поверить в вас.- Она улыбается ее сердце обнажено перед камерами, политическая улыбка исчезла на мгновение.- А теперь давайте вернем наш Сторибрук, — заканчивает она, и закусочная снова оживает.
— Реджина! Реджина! Реджина! — эти крики запечатлелись в ее памяти навсегда.