В поисках счастья посреди неудач

《Что наша жизнь? Сплошной театр… Вот только драма или комедия — не разобрать.》

— Клоун-философ

Сладко, сладко, сладко! От приторно-мерзкого вкуса во рту сводило зубы, хотелось разодрать язык ногтями. Холодные мурашки бегали по разгорячённой от перевозбуждения кожи. — Тише, тише, дорогуша, всё хорошо… — ещё один насильный глоток. Хуевы зелья. Хуево Нижнее измерение. Чёрт бы побрал это всё! Ненавижу, не-на-ви-жу! — Давай, последний глоток, моя прелесть… Ты нужна мне живой, моя милая куколка… Пока что живой… Новый приступ тошноты ударяет по телу, заставляя желудок болезненно и жалостливо сжаться. Но я не могла ничего сделать. Мне просто заблокировали возможность к действиям, даже таким, как просто — сблевать всю эту мерзость. — Оу-у-у, чудненько… Посморим-посмотрим… Ох, какая прелесть! Работает! — безликая хлопнула в ладоши. Я чувствовала кожей её взгляд… что забавно, так как глаз у неё не наблюдалось. Совсем. Под кожей, прямо по сосудам, пробежал адский жар, заставляя закрыть глаза и попытаться сжаться в комок. Что-то белое, державшее мои руки и ноги, а так же запрещающее заклинание — не дали. Могу только предположить, бьюсь я в конвульсиях или нет, — не могу открыть глаза, не могу нормально чувствовать это… Не хочу чувствовать. Просто не хочу. Хвалёная регенерация затушила бушевавшее уже под кожей зелье. Стало полегче. Точнее, легче было ровно до тех пор, пока я не потеряла возможность открыть глаза. А потом и способность мыслить. А потом и сознание… Пресловутая Госпожа оказалась безликой, той самой, которую я видела во сне. Той, которая сейчас игралась с моим телом, как могла… Она не наносила ран, она не била. Она уничтожала сознание, убивала болью «лекарств» — так эта ведьма называла свои яды, или что там вообще было… С каждой потерей сознания было всё легче. Всё легче контролировать себя в этом чёрном насильном сне. В какой-то момент я стала осозновать реальность, будучи в отключке — реальность этого сновидения. Это будто помещение, сделанное из стекла посреди чёрного ничего. На чертвёртый раз я смогла двигаться. На пятый, и пока что последний, отчётливо видеть и членораздельно мыслить. Я отхожу к углу, падая на пятую точку, чтобы обнять свои колени. Тут я человек, без всех этих шрамов, боли и ран. Тут я та, кого хотела бы видеть в зеркале. С каждым часом нарастала возможность того, что я просто сломаюсь, сдамся… А сейчас не могу понять — точно ли я ещё не сделала это? Мне хотелось жить, но это место явно не было живым. Мой мозг мог бы хоть постараться, делая такую иллюзию… Или как это вообще называется — внутренний мир? Вондер? Без разницы. Тут не холодно и не жарко, тут просто легко. Хорошо… Хочется спать. Странно, я же и так сплю? И внезапно тишина прекращается. Куб трескается, я падаю вниз, но вдруг оказываюсь там же, где и была. Мне не больно, всё ж моё тело осталось там, где-то далеко, вместе с болью и страхами. И я тут не одна. — Долго будешь хуйнёй страдать? В сердце странно защемило от знакомых ноток в голосе. Я бы сказала, что эта интонация была болезнно привычна… Я приподнялась и посмотрела на говорящего. Это был очередной безликий, но очень похожий Оффендера: широкоплечий, явно сильный, но вот аура ближе к Слендеровской — убийственная. — Ты… кто? — задаю вопрос, который сам собой встал на повестку дня. Свой собственный голос казался чрезвычайно хриплым. — На тебе моя печать, если ты не забыла, — усмехнулся. На Сплендера не похож, для Фэлли высоковат… — Что, голова совсем уже не работает? Ты вызывала меня сама же. — Фэл? — Да, это одно из тех имён, что я использую. Ты же не думала, что Принц этого измерения будет ходить по улицам в свободное от работы время в истинной форме? Сердце ухнуло куда-то в низ живота, а пазл, который только-только начинал собираться, — треснул. — Нет… Нет, это бред какой-то. Я не вызывала кого-то из сильнейших демонов. — Ну так сильнейший всего один. Отец. — Ладно, хорошо. Но даже если ты Принц… — Кабадатх, — перебил ещё. —… то как ты тогда связан с той больной, стоящей во главе Верующих? Нет, они, конечно, убили твою жену, да и дети твои пострадали, но, разве она не… — Не пришла ко власти позднее случившегося? Верно. Сама посуди. Анабель вырвали сердце. — Её вид… используют?.. — Ещё чего. Она сама согласилась. Она была той самой королевской крысой, которая сначала столкнула в этот омут мою мать и наших детей, а после сама согласилась стать элементом ритуала… только ради мести… — Но зачем ей мстить тебе… вам всем?.. — Ну-у… — безликий с усмешкой присел на корточки, чтобы быть поближе ко мне. Я же сменила положение и села по-турецки. — Скажем так. Её никто не спрашивал — попасть сюда или нет, стать демоном или нет… — Но ты же!.. Ты же Принц! На кой чёрт тебе был нужен человек, а не чистокровная демоница, ну, сильная какая-нибудь из этих ваших?! — Традиции, — Кабадатх пожал плечами, мол, претензии не ко мне. — Безликих кроме нас, правящих, на тот момент не было. И раньше тоже. Это сейчас они даже ваш мир терроризируют, а так… Так их было совсем немного. — Какой абсурд, — внезапно дошла до меня мысль. — Я призвала тебя, чтобы украсть твою же книгу… — Это сейчас неважно, поговорим о правде и неправде позже. Нужно вытащить тебя как-то, — конечно, ему же нужно работу выполнить… — Хорошо, тогда в другой раз и разберёмся насчёт всего этого. Как мы вообще разговариваем? — Смог пробить лазейку к твоему сознанию через печать. Я ведь всё-таки телепат, не забывай. — И что ты планируешь сделать? Меня накачали всеми этими зельями и заклятиями… Я не смогу даже сдвинуться с места. — Да, проблема… Я не могу один незаметно проникнуть на террориторию лагеря, тут всё в такой защите, что даже наш разговор в любой момент может оборваться. — Нужно как-то отвлечь эту, эм, Анабель. Она прекратит меня держать, а действие заклятия наверняка спадёт, если, эм… — Ранить её, — более уверенно ответил мужчина. — Обычно Верующие используют магию, замешанную на крови. Ох… нет, время кончается. — Да, понимаю. Попробуешь пробить защиту, хоть немного? — Лучше. Увидишь. Я не один. Уже. И я проваливаюсь снова в черноту. —… Как это так — вы проворонили атаку?! — Но, Госпожа… — Быстро найти и изловить! Чужих демонов здесь вычислить просто, так в чём ваша проблема? — Ну, как эт… У них ж эти, пологи и арфетакты… — Какие к чертям артефакты, в последней схватке у него едва ли было что-то сильнее неподслушки! — тихое шипение и усталый выдох. — Идиоты! Быстро найти этого мерзавца с его крысами! — Слушаюсь, миледи, — и шумные торопливые шаги, становящиеся всё тише и тише… А потом лагерь будто проснулся. Я не могла пока что открыть глаза, но я слышала, как повсюду снуют эти крылатые, как Верующие кричат и, мокро кашляя, падают. Однако ни свиста стрел, ни огненного треска, ни каких-либо других понятных для меня причин смерти… Что же там происходит? Сонное спокойствие вскоре сошло на нет. Я поняла, что меня ничто не держит кроме заклятия — рук и ног не касались белые вектора, не сцепляли и когти шею. Даже непривычно. А затем, в какой-то такой момент — настолько невзрачно-непонятный, что я толком и не поняла, когда он настал, — началось сражение прямо передо мной. Я поняла это по сдавленному шипению Принцесски и кого-то ещё. — Ну что ж ты, милый, разве так стоит приветствовать свою любимую? — язвительно прохрипела она, так же невнятно и странно посмеиваясь. — Это так чертовски… — тихое рычание двоих голосов и смачное, мокрое чавканье (предполагаемо — крови). —… невежливо! — Умри, — пришёл короткий и лаконичный ответ. Теперь я в полной мере стала понимать, и кто тут борется, и с кем я задания выполняла. Кабадатх. Принц. Жуть даже бóльшая, чем Слендермен — а тот-то, дай бог, не дурак, может распотрошить тушку так, что опознают лишь по крови. Если она вообще останется, конечно, а не впитается в землю и не окажется выпитой. Страшно и подумать, на что способен Принц этого больного аналога ада. И я ему грубила порой, и я его стукала по голове в шутку? И я с вот этим вот чуть ли не спала в обнимку??? Но истерики оставим на потом. По крайней мере, хотелось бы оставить… С трудом открываю глаза. Нет, лучше всё-таки не смотреть на такое мне… Знаете, вот у безликих очень даже хорошая регенерация. Анабель ему все органы, что были в наличии, повырывала, а он всё стоит на ногах — голым торсом сверкает, хоть бы одна рана виделась. И с ней та же песня. Только одни обрывки от платья остались. Ох, к чему я это… Ну, наверное, к тому, что весь пол вокруг них, едва доходя до меня, был залит кровью — чёрной, нечеловеческой, — и засыпан всякого рода кусками плоти и органов… и ещё бог знает чего. Мой друг — или уже просто союзник? — пытался отвести эту их битву подальше от меня. Сомневаюсь, что от чистого сердца и какого-нибудь альтруизма в крови, скорее всего, из-за контракта. А Анабель всячески пыталась приблизиться и к нему, и ко мне одновременно, то ли метаясь между «убить его быстро» и «помучать с помощью девчонки и контракта», то ли просто действуя хаотично. При этом — он её ранил. Я это поняла только после того, как сделала попытку отползти и заметила две вещи: порваную одежду на безликой и полное подчинение моего тела мне. Кабадатх всё же прав оказался насчёт этого заклинания крови… И, чёрт, какая может быть кровь у призрака? Пожалуй, даже знать не хочу. Приподнимаюсь, как могу, и, покачиваясь, пытаюсь отойти от них, пока демоны заняты сражением. Какой-то частью сознания замечаю, что все крылатые ушли… А, нет, они просто лежат мёртвые. А самое противное — такой лагерь, очевидно, не один, раз королевская семья так долго пытается уничтожить всех этих Верующих. Причём, неудачно. В какой-то момент, когда я повернулась спиной к двум безликим, что-то перехватило моё тело, резко и дёрганно поднимая в воздух. Рефлекторно вцепляюсь в это нечто руками, пытаюсь даже поцарапать как-то, но вскоре понимаю, что это. Вектор. Даже два. Белые. От понимания, что мне буквально сейчас могут сделать дешёвый вариант харакири, начинаю бледнеть и только сильнее, как уж, извиваться, в панике надеясь вырваться из хватки. Поднимаю взгляд ища помощи — а всё будто замерло. Впереди, прямо перед глазами, руку протяни и коснёшься, — демон — тот самый, из сна. Принц. Стоит и не двигается, не зная, что делать. С чёрными щупальцами за спиной и прорезавшейся через белую кожу клыкастой пастью. Поворачиваю голову в сторону — Принцесса. Пониже, похудее, но тоже не без зубов и векторов, только совсем уж белёсых. И с безумно радостной улыбкой. — Так значит, это… — меня чуть тряхнуло. Голос некогда милой демоницы теперь искажённо резал слух, даже близко не напоминая сладкое щебетание бывшей, как по мне, леди. —… твоё слабое место теперь, да? Человек? А он благоразумно молчал. И я его полностью понимаю — с психами если и говорить, то, как бы, молча. — Какая приятность, любимый. Я могу свернуть ей шею прямо сейчас — и ты тут же сдохнешь. Умрёшь. Сгинешь на месте, — а она знает толк в синонимах. Три ха-ха. — Или лучше сначала сломать ей каждую косточку, повырывать что-нибудь не жизненно важное, чтобы ты всё прочувствовал? Прочувствовал, что я испытала из-за тебя? Молчит. Чуть напряжённо смотрю на её перекошенное от злобы лицо. — О, так ты не успел рассказать этой малышке? Не рассказал ей, как невыносимо больно было стать безликой? Не отвечает. — Как отвратительно ощущать насилие над собой, быть игрушкой принца? Крыской, выдернутой из-под половицы и брошенной в кипящий котёл, который вы называете Нижним Измерением? Не реагирует. — Не сказал, что ахуеть, как больно, лишаться всего в один миг по чьей-то прихоти, разбиваться, как фарфоровая кукла ради того, чтобы не ощущать всех этих касаний? Белые вектора сильнее сжались, я хрипло выдохнула воздух, застрявший в лёгких. Тело стало болеть, просто отвратительно сильно болеть, а что-то и вовсе чуть затрещало. Не удивлюсь, если эта безумица пытается сломать мне ребро. Хотя, кто тут вообще безумен? Кабадатх? Анабель? А, может, и вовсе — я? — Но, милый, я не хочу, чтобы малышка повторила мою участь. Не волнуйся, вы умрёте очень и очень быстро, — она тихо захихикала, а после перешла на громкий смех. Почему-то я думала, что злодеи смеются только в мультиках. Не только. — Очень, очень, очень! Даже не заметите! Поверь, любимый, я очень хочу убивать тебя медленно и мучительно, но это будет слишком неприятно для этой крохи! Почему он её ещё слушает? Почему он просто не убил её? «А как?» — вот правда, как убить мёртвого? Как убить того, кто даже при жизни считался бессмертным? Как убить мёртвого безликого? Её сердце не билось, хоть оно и было. Её раны просто восстанавливались, она даже вряд ли чувствовала боль. «Привязка». Всегда и везде призрак был привязан к вещи. К пророчеству. К человеку. Да хоть к чему! Пытаюсь оббежать взглядом Анабель. Я не знаю, умеет ли она читать мысли. Или был ли вообще при мне амулет какой против этого — тоже не помню. Но безликая в этот момент повернулась ко мне, оскалилась и внезапно заявила: — А знаешь что? Есть способ получше. Я просто сожру её… А потом и тебя, милый… — смотрит на меня, говорит с ним. А потом всё смешивается, белые щупальца исчезают с моего тела, уже не держат. Падаю, всё тело взрывается усталой болью, такой вынужденной, такой… сухой, уже привычной. Уже никакой. Совсем. Поднимаюсь на локтях, хотя чувствую, что некоторые участки тела начинает щипать. В попытках разобрать что-то осматриваюсь, однако всё в глазах темнеет, начинают плясать цветные круги. В голове шумит, в ушах — очень громко, оглучающе звенит. Нет-нет, отключаться рано. Очень рано. Не сметь. Нет, ты вообще слышишь меня, дрянной организм? Ну-ка приходи в себя, поднимайся! Внутренние крики остались незамеченными. Ну, почти. Гул стихал, уступая место чему-то странному — звуку битого стекла. Не помню, чтобы тут были окна… А в глазах всё ещё темно. Так привычно темно, словно утром резко с кровати встаёшь. А потом шумы стихают, успокаивается окружение. Я опускаю голову на землю и перестаю даже думать. Совсем отключаюсь…