По алфавиту

      Ирэн не привыкла беспокоиться за кого-то, кроме себя. Наверное, разучилась за долгие годы одиночества, когда ее волновали исключительно деловые вопросы и данные в злосчастном телефоне. Все, до чего ей было дело — это она сама и ее безопасность. Такой порядок казался самым верным вариантом: у нее не оставалось лишних привязанностей, а значит, и лишних проблем. Она была эгоисткой и единоличницей, которую заботили исключительно собственные интересы. И она ни в коем случае не желала что-то менять.       Но все пошло не по плану, когда в ее жизни появился Шерлок Холмс.       Стоит сказать, что за последние несколько месяцев она беспокоилась за него больше, чем за кого-либо кроме себя на протяжении долгих лет. Она беспокоилась, когда он чуть не остался без руки в Карачи. Беспокоилась, когда выяснила, что игра Мориарти в скором времени могла закончиться. Беспокоилась, когда в прессе начали мелькать слова «лже-гений» и «обманщик» — о, это было плохим знаком, предвещающим решающий бой.       В конце концов, она беспокоится прямо сейчас, после получения сообщения от своего источника. Что-то вроде «оба мертвы».       Наверное, кончики ее пальцев дрожат. Это самая логичная реакция из всех возможных. Гораздо логичнее слез или, ха-ха, депрессии. Эти слова она в принципе отказывается воспринимать рядом со своим именем — фраза «Ирэн Адлер плачет» заставляет ее смеяться в лицо тем, кто может такое подумать. Ирэн Адлер не плачет. И не впадает в депрессию. Особенно из-за других людей.       К тому же, как бы иррационально это ни звучало, она отказывается верить, что Шерлок Холмс в действительности умер. Разве не он помог ей проделать трюк со смертью с настоящим профессионализмом? Нет, он не мертв. Не может быть.       Ирэн задумчиво смотрит на экран телефона. «Я знаю, что вы живы». Она сомневается, стоит ли отправлять это сообщение, потому что оно — признак беспокойства и сомнений. Если бы Ирэн Адлер была действительно уверена в своих словах, то не стала бы писать. А она не уверена, потому что Мориарти мертв, и это — довольно веская причина, чтобы сомневаться.       Адекватная часть диктует ей стереть сообщение, выключить телефон, лечь спать и дождаться завтрашнего дня. СМИ, вероятно, будут блестеть вычурными заголовками. Что-то вроде «лже-гений совершил самоубийство». Может быть, там появятся какие-то подробности, на основе которых она, отчасти эксперт по фальшивым смертям, сделает выводы.       И Ирэн даже почти слушается, стирает сообщение, но затем снова сомневается и набирает «Я, между прочим, тоже мертва». А потом опять стирает и выключает телефон, предварительно глянув на часы: половина второго ночи. Пора бы уже лечь спать, но она сидит на месте и думает о том, что вообще не должна беспокоиться из-за Шерлока Холмса. Он же для нее никто.       Ей смешно с этой мысли. Шерлок Холмс — единственный, кто знал знает о том, что Ирэн Адлер жива. Даже если бы она хотела кому-то рассказать, то не смогла бы, ведь некому. Кроме него. И…       Она прерывает эти до ужаса сентиментальные мысли. Ей не нужны лишние неприятные факты, доказывающие его значимость. К тому же, если он действительно мертв, от этого будет только больней. Ирэн не любит чувствовать боль, хотя, вероятно, это ее плата за ту, которую она принесла другим.       Но Шерлок Холмс не мертв.        И Мориарти, возможно, тоже.       Ирэн снова открывает диалог и печатает что-то вроде «Вы не мертвы». Закусывает губу изнутри и тянется большим пальцем к кнопке с надписью «отправить», но заставляет себя замереть, когда до нажатия остаётся меньше дюйма. Мерно выдыхает, стирает сообщение и отключает телефон.       Она не привыкла беспокоиться за кого-то, кроме себя. А тем более — это показывать. Ей не нужны лишние сантименты в свое портфолио.       Так что Ирэн Адлер оставляет телефон на кухне и направляется в спальную комнату. Ещё она заставляет кончики пальцев перестать подрагивать, замедляет чуть ускоренное биение сердца и выставляет прочь лишние и нерациональные мысли из своей головы. Выключает свет и закрывает глаза.       Если Шерлоку понадобится — он сам придет. И ей не нужно, чтобы он думал, что она беспокоится.       (мысль о том, что он действительно мертв, она не учитывает вовсе)