Когезия

– Значит, пока выходит, что никаких активных действий в связи с вывозом Хьюга Обито не предпринимал? – резюмировал итог часового обсуждения Генма. – Видимо, так, – ответил Какаши. – С другой стороны, он ведь уже передоверил это Акацуки, значит и сейчас вряд ли будет вмешиваться. Отчасти ему было спокойнее так думать. Пейн, конечно, не оставит поисков наследницы корпорации: все-таки это был заказ, а Акацуки имели довольно высокую репутацию в плане исполнительности. Но вывоз был проведен чисто, преступники потеряли цель, а значит, если Наруто, Сакура и Саске будут следовать всем правилам миссий прикрытия, то смогут прожить в далекой деревушке на берегу моря хоть полгода. Саске также должен отзваниваться каждые три дня – первый раз сегодня – а в крайнем случае пути отступления у них тоже были. Поэтому то, что из данного уравнения самоустранился Обито, и вовсе не могло не радовать. – Твои поиски к чему-либо привели? – он посмотрел на Шикамару, сидящего все обсуждение тихо и вставившего только пару фраз, когда дело касалось Хьюга. – Еще не закончил, – только и сказал тот. – Ладно, – вздохнул Какаши, поднимаясь со стула. – Тогда продолжаем в штатном режиме. *** После состоявшегося собрания Шикамару пошел на кухню заварить себе кофе – там его внезапно нашел Неджи. Произошедший короткий диалог не понравился Нара, впрочем, как, наверняка, и Хьюга: никто из них не скрывал настороженности по поводу собеседника, тем более когда формальный расчет за вывоз из города Хинаты был окончен. Значит, они вновь в состоянии войны. А следовательно, Шикамару нужны союзники, и члены команды Хатаке отлично подходили на эту роль. Так что стоило приложить усилия. Он не искал что-либо конкретное в делах по Учиха Обито за последние полтора года – просто делал про себя дополнительные пометки к общей картине. В голове уже сложился довольно четкий образ этого человека, движимого желанием мести, возможно, еще более разрушительным вследствие того, сколько лет прошло с момента гибели его семьи. Эту мысль подкрепляло то, что Обито так и не избавился от ожога, явно оставшегося после того самого пожара. Ожог делал его внешность крайне узнаваемой – не лучший выбор для преступника, но все же он его оставил, несмотря на то, что подпольных врачей по всей стране всегда было достаточно. Впрочем, Учиха, за исключением редких случаев, и так никогда не появлялся в людных местах, где его могли засечь видеокамеры. Из этого Шикамару делал вывод, что у Обито есть определенный круг доверенных или, скорее, подчиненных лиц – Какаши уже упоминал о личной армии из бывших якудза. Нара продолжал внимательно изучать дела периода распространения наркотиков, пока во второй половине дня в их рабочую комнату каким-то особым стремительно-тяжелым шагом не вошли Какаши и Генма. Они же рассказали, что сегодня утром агенты Конохи нашли в тяжелом состоянии одного из работников сети отелей, разбросанных по всей стране – гражданского сотрудника чистого бизнеса организации, утверждавшего, что последние трое суток он находился в плену у некоего человека с ожогом на пол-лица. Поскольку пострадавший пребывал в больнице под присмотром врачей и охранников, для оперативности получения информации команде Хатаке пришлось наладить с ним видеосвязь. После некоторых манипуляций и нескольких звонков охранникам Шикамару вместе с остальными увидел на экране монитора оплывшее от синяков и ран лицо мужчины средних лет с повязкой вместо одного уха. На их вопросы он отвечал негромко, то медленно, то поспешно, время от времени заикаясь, а над иными формулировками раздумывая дольше минуты. В такие моменты его глаза начинали лихорадочно бегать по одеялу, а руки – мелко дрожать, сжимая и разжимая ткань, несмотря на все те дозы успокоительного, которые уже должны были ему вколоть, – Шикамару не мог смотреть на все это без внутреннего содрогания. Беседу вел Какаши. Мягко, без нажима он спрашивал не столько о том, что хотел узнать и узнал Учиха, сколько о самом Обито: просил припомнить отдельные фразы, восстановить последовательность вопросов, повторить оброненные имена, если таковые были. Мужчина на экране запинался, самые простые слова временами давались ему со зримым трудом, поэтому после полутора часов нестройного разговора Какаши попрощался, сказав, что еще заедет на следующий день, а пока пожелал отдохнуть. Когда отключили видеосвязь, повисло тяжелое молчание. Из-за маски Нара все никак не мог разглядеть эмоции на лице Хатаке, к тому же он еще и, уперев пальцы в переносицу, закрыл глаза. Потом встал и, только сказав: «Я к Цунаде», вышел. После этого наконец зашевелились остальные. Никто не обсуждал увиденное, молчали даже Котецу и Изумо. Комнату покинул и Генма, Эбису вернулся к компьютерным делам, Шикамару – к папкам, но сосредоточиться получилось не сразу. До самого вечера у него перед глазами стояли дрожащие и бегающие по одеялу руки простого человека, попавшего в жернова судьбы. Чтобы хоть как-то избавиться от этого образа, он стал просматривать имеющиеся в архиве видеозаписи – постепенно работа вновь затянула его. Абсолютно большая часть видео была записана с общественных камер: уличных, клубных, школьных, университетских и так далее. Наркотик распространялся в основном на вечеринках и в учебных заведениях, реже прямо на улицах – Шикамару довольно быстро стал узнавать отдельных дилеров или возможных посредников Обито. На некоторых видео ему также попадались участники их команды: чаще всего Камизуки и Хагане, неразлучная парочка, реже с ними или без них – Генма или Эбису и совсем нечасто – Хатаке, как правило, один. Нара видел в этом нелогичность: всегда проще действовать с подкреплением, но с выводами не торопился. Уже совсем поздно вечером, когда они втроем с Котецу и Изумо шли пешком домой, он спросил, как они вообще понимали, где и на какой вечеринке будут дилеры. – Не поверишь, но эти ненормальные имели наглость использовать наш сайт, – ответил Изумо. – Оставляли объявление прямо на главной странице, оно отправлялось системой фильтрации в Корень, но и там его тоже видело немало народа. – Еще когда не были известны последствия действия наркотика, эти объявления имели большую популярность, благодаря историям о том, что на вечеринках раздают таблеточки, повышающие концентрацию и внимание… – подхватил Котецу. – В какой-то момент, еще до первых пострадавших, это уже превратилось в определенную проблему. – А как вы решали, кто пойдет туда? – продолжил Шикамару. – Да кто свободен был… – пожал плечами Хагане, Изумо покивал и добавил: – В основном ходили мы: для этого нас Какаши-сан и пригласил в команду, – хвастанул: – Мы в свое время были своего рода специалистами по вечеринкам… – Но иногда ходил сам Какаши-сан, – не унимался Шикамару. – Причем один. Вы не знаете почему? Котецу и Изумо переглянулись: – Мы как-то не интересовались. Нара не стал удивляться: возможно, он просто сам задавал слишком много вопросов. И все же эта загадка не давала ему покоя. Учиха Обито и Хатаке Какаши несколько лет были в одной команде, более того – начало их контрактов выпало на войну с якудза. Подобный опыт всегда тесно сближает тех, кто находится по одну сторону окопа. Шикамару не подозревал Какаши в измене – он предполагал, что Какаши и Обито были в свое время друзьями. Значит, поиски Обито для Хатаке – это в том числе личное. Значит, он мог появляться в одиночку в определенных местах, если предполагал, что там же появится Учиха, особенно после того, что они уже заметили однажды друг друга. Зачем? Другой вопрос. Зацепившись за эту мысль, Шикамару на следующий день с повышенной внимательностью просмотрел все прикрепленные к материалам о наркотических вечеринках видеозаписи, особенно те, на которых Какаши появлялся один. Но этого казалось мало. – Простите, Эбису-сан… – начал Нара, отвлекая соседа от мониторов. – Просто Эбису, – предложил тот. – Хорошо, – кивнул Шикамару. – Мы можем получить дополнительные записи с общественных видеокамер за последние полтора года? Мужчина почесал в затылке. – Возможно, не все, но какую-то часть точно попробуем. Есть конкретный запрос по датам и местам? – Да. Они провозились около двух часов и раздобыли не так много файлов, но и их Шикамару изучал до позднего вечера. Картина постепенно приобретала все новые оттенки, а когда он просмотрел сохраненные Эбису видео с вокзала в Нагойе, то окончательно утвердился в своих подозрениях. – Думаю, я кое-что нашел. Какаши-сан завтра будет на месте? Сегодня Хатаке в офисе не появлялся: как и обещал, поехал в больницу к пострадавшему. – Предупрежу его, – ответил Эбису. – Судя по твоему лицу, ты раскопал что-то серьезное. – Как сказать… – не стал ни спорить, ни соглашаться Нара: он сам не был уверен в том, что именно нашел. – Я изучил некоторые доступные видео за последние полтора года и кое-что заметил, – начал Шикамару утром следующего дня, когда вся команда собралась вокруг второго компьютера, который он полностью занял на время своих поисков. – Это запись с одной из «наркотических» вечеринок почти год назад. В окошке программы воспроизведения появился вид сверху на собрание людей в закрытом помещении: полутемное пространство прорезали движущиеся лучи прожекторов, выхватывающие отдельные фигуры и лица. Дождавшись определенного момента, Шикамару нажал на паузу. – Это, – он открыл следующее видео в другом окне, – десятимесячной давности с похожего мероприятия. Снова вид сверху на неспешно танцующую и явно уже подвыпившую молодежь – Нара снова нажал на паузу в нужный момент. – Это, – открылось третье окно, – запись с уличной камеры наблюдения недалеко от накрытой девять месяцев назад точки дилеров. Вечерняя улица, редкие прохожие, холодный рассеянный свет фонарей – пауза. – Вновь вечеринка. Пять, почти шесть месяцев назад. Пауза. – Три квартала от лаборатории во время финальной облавы полиции. Два месяца назад. Пауза. – И, наконец, операция по вывозу Хьюга Хинаты. Вокзал в Нагойе, прошлая пятница. Пауза. Тишина. На всех стоп-кадрах под разными углами и с разных ракурсов со спины находилась женская фигура, выше среднего роста, в темной одежде. Примечательной ее делала длинная коса светлых волос – неизменная в каждом случае. – Мне не удалось найти ни одного более-менее четкого кадра хотя бы в профиль, – продолжал Шикамару. – И я думаю, что это не единственные случаи, просто в одних она не попадала на камеры, а с других просто нет видео, – он посмотрел на Какаши. – Четыре первые записи сделаны с мероприятий, отчеты за которые подписаны только вами. Вы знаете, кто это? Какаши посмотрел на него в ответ. – Нет. Вновь тишина. Никто не торопился с выводами. – Что думаешь? – Хатаке все еще смотрел на Шикамару. – Если я все правильно понимаю, – начал Нара, – во всех этих случаях в тех местах мог быть Учиха Обито, но не всегда там же были наши агенты, по крайней мере, не всегда члены этой команды, – он сделал круговое движение указательным пальцем, как бы повязывая одной нитью всех присутствующих. – Значит, это слежка не за нами, а за ним. – Да, похоже на то, – согласился Какаши и обернулся к остальным. – Нужно узнать все возможное об этой фигуре. Котецу, Изумо – на вас как всегда. Генма, мы с тобой тоже пройдемся по закулисью. Эбису… – Запущу распознавание по объекту на всех доступных видео в течение последних шести месяцев, – подхватил тот и уже стал разворачиваться к своему компьютеру. Все зашевелились. – Хорошая работа, – Какаши хлопнул Шикамару по плечу. *** День поисков и расспросов не принес почти ничего. Они распечатали пару кадров, найденных Шикамару, и показывали разным людям, но почти никто ничего не знал, а остальные только слышали или им казалось, что слышали, и не могли сказать наверняка. Хатаке оставалось только надеяться на бо́льшую удачу Котецу и Изумо. На деле же он был практически уверен в том, что знает ответ на вопрос если не кто также пытается выйти на след Обито, то на кого эта кто работает. Для контрразведки Учиха представлял собой ценный ресурс, обладающий информацией как о преступном мире, так и о Конохе – свербящей занозе для любого главы общественной безопасности. Но Уэно Эй не постеснялся признаться Какаши с Цунаде в личном мотиве, а значит вполне мог отправить по стопам Обито не просто ищейку, а ликвидатора – все возможности у главы контрразведки для этого были уже давно. На улице вновь стоял поздний летний вечер. Генма вновь уже отправился домой, и Какаши вновь пришла мысль о клубе и красивой танцовщице. На этот раз он был значительно дальше по местоположению, но все же решил прогуляться в ту сторону. На ходу Хатаке размышлял о предлоге своего визита. С одной стороны, работница клуба сама дала его, пригласив прийти еще, с другой стороны, стоило ли вообще искать повод? Судя по тому, что она говорила, танцовщицы могли не иметь даже времени спуститься со сцены, а уж принуждать ее к общению против воли Какаши не собирался – к чему-либо большему и подавно. У него случались романы, и ни один из них не закончился счастливо. Далеко не всем он мог рассказать о своей работе, а большинство женщин рано или поздно начинали задавать этот вопрос. Отношения с коллегами избавляли от такой формальности, но и тут так или иначе что-то не складывалось. Общую закономерность было легко проследить: бурное развитие, хороший секс, несколько месяцев приятного времяпрепровождения, потом спад, холод, разрыв. Какаши всегда позволял партнершам бросить его: это казалось честнее с учетом того, что ни одна из них так и не заняла по-настоящему место в его сердце. Однако сейчас он не собирался заводить даже краткосрочную интрижку: не располагало время. Хатаке шел отвлечься и немного расслабиться, угостить красивую женщину коктейлем, если она позволит, послушать ее голос, а если она не спустится к нему, будь то в силу занятости или нежелания, то просто посмотреть, как она танцует. В клубе было оживленнее, чем в понедельник: его предупреждали, что по четвергам начинаются вечеринки. Почти все столики и большая часть барной стойки были заняты, на танцполе под электронную музыку небольшими группками двигалась молодежь, танцовщиц от заведения было трое: одна на сцене и две на тумбах по бокам. Его знакомой среди них не было. Какаши занял свободное место за баром – по ту сторону сновали несколько барменов, в том числе его знакомец. Странный безэмоциональный парень также заметил его, подошел и с той же будто приклеенной улыбкой произнес: – Добрый вечер. Что будете пить? – Виски, – ответил Какаши. И добавил: – И на этот раз без дополнительных аксессуаров. Парень кивнул, будто это уточнение его совсем не касалось, сделал пару шагов в сторону, взял низкий стакан, развернулся, открыл холодильник для льда, с помощью лопатки бросил в стакан пару кубиков, потом взял на треть пустую бутылку Chivas Regal, заполнил оставшееся место виски и поставил перед Хатаке. За это время тот достал деньги, чтобы сразу расплатиться. – Хотел еще спросить… – начал он, размышляя, как лучше узнать про интересующую его танцовщицу. – Да, она сегодня работает, – не изменившимся голосом сказал бармен. Какаши с досадой подумал, что хороший, внимательный и услужливый персонал, как правило, хотя бы дослушает вопрос. – Сейчас заканчивается перерыв, потом она пройдет по vip-комнатам, потом – на сцену, – продолжал тот. – Потом будет вновь свободна. Я могу позвать ее сейчас, но, чтобы продолжить общение, вам придется или ждать, или заказать танец. – Танец? – уточнил Какаши. – Танцовщицы работают сменно по графику: vip-комнаты, основной зал, перерыв. График нарушается, только если клиент заказывает приватный танец определенной девушки. Для этого у нас предусмотрены vip-комнаты, где танцовщица не отделена от клиента стеклом. Оплата – по факту проведенного времени с внесением фиксированной суммы за десятиминутный приватный танец заранее. Все равно что с банковским терминалом пообщался. Не были озвучены разве что точные цены и тарифы. – Помнится, она говорила, что для консумации у вас есть хостес, – произнес Хатаке. В конце концов, не было смысла скрывать свою заинтересованность. – Приватный танец – не консумация, а отдельный вид услуг, – все также бесстрастно, но с какими-то новыми, будто оценивающими нотками внес ясность парень. – Помимо работы в зале и комнатах, этим в основном и занимаются танцовщицы. Какаши подумал, что с внешней стороны это однозначно перевело бы его намерения в определенную плоскость, а он этого не хотел. – Но спустится ли она вновь к вам за барную стойку? – спросил он, оставив тему танца и намеренно исключив себя из формулировки вопроса, намекая, что в прошлый раз бармену уже влетело за приглашение по своей воле. Тот ответил не сразу, а когда заговорил, его голос снова прозвучал бесстрастно: – Она сказала, что к вам – спустится. Какаши тоже помолчал. – Я подожду, – только и сказал он. Парень на миг растянул губы в еще одной искусственной улыбке и отошел: позвал другой посетитель. Хатаке расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и потер шею. Что ж, идеализировать этот бизнес не стоило. С другой стороны, он за этим сюда и пришел, и даже будь сделанное для него исключение ненастоящим, он собирался им воспользоваться. В заказе приватного танца не было смысла кроме очевидного, в общении же было интеллектуальное удовлетворение. Какаши предпочитал второе. Чуть стянув маску, он сделал глоток из стакана и вернул ткань на место. Маска тоже всегда была определенным барьером в его отношениях с женщинами. Для него не было проблемой снимать ее по мере необходимости, но все же большую часть времени он предпочитал проводить, закрыв лицо. Этому не было сложных психологических объяснений: на первых порах вступления в Коноху он всюду носил ее в целях безопасности, а потом это просто переросло в привычку. У привычки были свои преимущества: маска не мешала самому Какаши, но априори давала собеседнику меньше визуальной информации о нем, при этом в силу широкого распространения в современной городской японской культуре не вызывая и отторжения к носящему. На сцене и тумбах двигалась уже вторая смена танцовщиц. Время от времени Хатаке бросал на них взгляды через подвешенное над баром зеркало, но всякий раз задерживал его не дольше пары секунд: было неинтересно. Он навидался разодетых и даже раздетых танцовщиц различных вечеринок во время «наркотического» периода поисков Обито. И, кажется, Шикамару заметил, что на определенные мероприятия Какаши ходил один – заметил и наверняка уже сделал выводы. Ему все больше нравилось, как работал мозг этого парня. – Повторить? – перед ним вновь появился его «особо вежливый» бармен. Какаши опустил взгляд на стакан, в котором остался уже только лед. По венам и артериям бежала приятно подогретая алкоголем кровь. – Пожалуй, – еще он был почти не против покурить. Парень сделал все те же движения, что и в первый раз, Хатаке вновь достал бумажник, чтобы сразу расплатиться, но бармен, ставя перед ним новый стакан, поднял взгляд и сказал: – О, она сменила костюм. Вам должно понравиться. Не комментируя, Какаши положил купюру на стойку и поднял глаза на зеркало. По сцене шла танцовщица. Пожалуй, без подсказки он бы и не узнал ее. Светлые волосы были затянуты в высокий прямой хвост, шею, корпус и руки до самых пальцев закрывала черная плотная сетка, сквозь которую едва проступали очертания черного же бюстгальтера, ноги от бедер до щиколоток скрывали летящие шаровары, а венцом всего была черная маска и черные заметные, почти хищные стрелки на глазах. В ритмичной музыке отсутствовали вступления, поэтому, дойдя до центра выступающей части сцены, его знакомая сделала лишь пару движений для разгона и сразу вошла в общий темп. На этот раз ее пластика была другой. Более резкой, более жесткой, более острой. Она чаще проводила напряженными ладонями и пальцами по телу, очерчивая его изгибы, и не будь ее костюм столь закрытым, это могло бы смотреться почти пошло, но так рождало лишь еще больше… интриги. В какой-то момент она даже присела, разведя колени, и в шароварах обнаружились разрезы, открывшие стройные, также обтянутые плотной сеткой ноги – Какаши оценил. Несколько круговых движений грудью и плечами, и танцовщица, сведя колени вместе, встала к бару боком, тыльной стороной ладони проведя снизу вверх по ягодицами и дальше по спине. Хатаке подумал, что ему определенно нравится смотреть на нее и в таком образе. Наверняка, другие go-go были тоже неплохи, а тут в первую очередь цеплял фактор знакомства, но чем больше он присматривался, тем больше подмечал еще кое-что. Движения его знакомой были лишены механичности, в них чувствовалась осознанность, словно она не просто перемещалась в пространстве под музыку, забывшись, расслабившись или чтобы выполнить свои обязанности, а делала это для того, чтобы выразить что-то: настроение, мотив, эмоцию – пожалуй, именно это в широком смысле и превращало любой набор случайных жестов и движений в настоящий танец. Пока Какаши, потягивая виски и не сводя глаз с зеркала, размышлял над этим, ему довелось сделать еще одно наблюдение: в какой-то момент танцовщица значительно снизила резкость движений, перейдя к более плавным, и он даже догадывался почему. На губы под маской сама собой закралась улыбка. Его знакомая продолжала танцевать, пока ее место не заняла другая девушка. Провожая молодую женщину взглядом до края сцены, Какаши чувствовал себя уже достаточно расслабленно, чтобы даже поверить странному бармену, что тот действительно сообщит о его приходе. Как бы то ни было, спустя две минуты дверь в дальнем конце стойки открылась, и танцовщица, все еще в маске, прошла неторопливыми, как будто усталыми, шагами с той стороны бара, огибая других работников и подходя к нему. Хатаке не нужно было даже опускать взгляд с ее лица, чтобы видеть, как от глубоких размеренных вдохов натягивается и сжимается обратно плотная сетка вокруг ее грудной клетки. Только дойдя и встав напротив него, работница клуба наконец стянула ткань с лица вниз. Не накрашенные, красиво очерченные губы составляли интересный контраст прямым черным стрелкам, начинающимся у самых внутренних уголков ее глаз. – Вы ее постоянно носите? – вместо приветствия между глубокими вдохами, словно стараясь надышаться, спросила она, кивая вперед. – Почти всегда, – незаметно улыбаясь под маской, ответил он. – Как вам это удается? – молодая женщина взяла стакан и набрала в него воды из-под крана за баром. – Снимаю перед физическими нагрузками. Она усмехнулась, на секунду подняв глаза к потолку, а потом поднесла стакан к губам и, из правил приличия чуть повернув голову, стала пить небольшими глотками. Какаши наблюдал за этим как за особым высокохудожественным перформансом. – Вас вновь обслуживал наш общий знакомый? – спросила танцовщица, когда закончила. – Да. – Вот видите, он способный, – сказала она, окончательно снимая свою маску, и добавила: – Который по счету? – Второй, – не стал скрывать Какаши. – Вы курите? – Не откажусь. Работница клуба извлекла из-под барной стойки зажигалку и открытую пачку, достала одну сигарету и протянула Хатаке. Он принял ее, стянул ткань под подбородок и наклонился к вспыхнувшему в ее руках огоньку. – Снова за счет заведения? – спросил Какаши, выпуская дым после первой затяжки. – Нет, расплатитесь потом с Саем, – вновь усмехнулась она. Обоим приходилось говорить с усилием из-за громко звучащей электронной музыки. – Как вы догадались? – имелся в виду ее вопрос о курении, ведь курил он только временами, по настроению и чаще всего лишь за компанию. – Я не первый день работаю в клубе, – пожала изящными плечами танцовщица. – К тому же, вы ведь могли и отказаться. – А вы курите? – Нет, – ответила она. – Берегу легкие для танцев. – Кроме сегодня, – сказал Какаши, намекая на эксперимент с маской. – Ох, оставьте! – снова на мгновение подняла глаза к потолку молодая женщина. – После нашей прошлой встречи я подумала, что это может быть интересной идеей для костюма, но уже поняла, что долго так не потанцуешь. – Да нет, вы оказались правы, – произнес Хатаке. – Выглядит очень эффектно. Она пару мгновений внимательно смотрела на то, как он курит. Он смотрел на ее подчеркнутые черными стрелками глаза. – Итак, вы пришли, – заговорила работница клуба. – Что расскажете? – А вы не будете пить? – вместо ответа спросил Какаши. – Нет, – усмехнулась она. – Мне еще работать, а танцевать подвыпившей – мало удовольствия. Алкоголь, конечно, быстро выветривается, но на движениях это все же сказывается. Какаши беззлобно рассмеялся, делая глоток виски. Желай его новая знакомая угодить ему, следовать политике своего же работодателя, то непременно согласилась бы, а он бы и не был против. Но она выбирала другой путь. – Почему вы смеетесь? – так же беззлобно спросила танцовщица. – Готова поспорить, вы же никогда не танцевали на каблуках от трех сун*. – Вы правы, – не стал спорить Хатаке. – Никогда не доводилось. – Так вот запомните, – продолжала она абсолютно серьезно, но с той женской улыбкой, против которой не смог бы возразить ни один мужчина, – танцы – это тот же спорт. Никто не будет выпускать подвыпившего спортсмена на площадку. Бессмысленно, конечно, утверждать, что никто ничего не употребляет, но со временем, если начинаешь заниматься этим профессионально, отказываешься от подобного. – Вы давно танцуете? – спросил он, делая еще одну затяжку. – Для денег, – задумалась молодая женщина, – лет десять. Для удовольствия – всю жизнь. Она помолчала. Какаши не сводил с нее взгляда. – Скоро пора будет открывать собственную школу для тех, кто хочет танцевать go-go, – произнесла танцовщица, пробегая глазами по залу. Он снова улыбнулся. – Опять смеетесь? – недоверчиво заметила она, возвращая взгляд. – Наверное думаете, что любая сможет забраться на тумбу и танцевать всю ночь? – Нет, – искренне ответил Какаши, – никто ведь не выпускает на площадку неподготовленных спортсменов. Он действительно так думал: то же можно было сказать про членов Конохи. – Браво! – в ее голосе одновременно скользнули восхищение и ирония. – Весьма уместная аналогия. Сигарета заканчивалась. Курить больше не хотелось, но Хатаке подумал, что если ему предложат еще одну, он не будет отказываться. Он не хотел надевать маску обратно, прерывать этот странный контакт открытых, словно лишенных верхнего слоя защиты лиц, его и ее, и новая сигарета могла быть вполне легальной причиной не делать этого. В противном случае привычка просто возьмет верх. – Вы сегодня надолго к нам? – продолжила работница клуба. – К сожалению, нет. Мне тоже нужен завтра ясный ум, – ответил Какаши и добавил: – У вас скоро заканчивается перерыв? – Увы, да, – сказала она и тоже добавила: – Нужно будет еще успеть переодеться или хотя бы накрасить губы. У Какаши чуть не вырвалось: «Вы и так очень красивы», – но что-то остановило его. Спустя мгновение он уже пожалел, что сдержал порыв. – Придете еще? – спросила молодая женщина. – Скорее всего, – не стал скрывать Хатаке. – Хотите, дам вам повод для размышлений до следующего раза? Огонек сигареты добрался до фильтра – он опустил его в стоящую здесь же пепельницу. Виски тоже осталось уже меньше трети. Недолгая беседа подходила к завершению, но пара минут у него еще, возможно, была. – Давайте. – Что общего у ворона и письменного стола? – подавшись на мгновение вперед, задала вопрос стоящая напротив него по ту сторону барной стойки, одетая во все черное и с абсолютно хищными стрелками на глазах танцовщица и предупредила: – Не торопитесь с ответом. Какаши глотнул из стакана, поразмыслил. Да уж, вопрос был не так прост. Пальцы уже сами потянулись надеть маску. – Я подумаю, – пообещал он, натягивая ткань до переносицы. – Тогда на сегодня я попрощаюсь, – сказала она. Улыбнулась, налила себе еще воды в стакан, взяла свою маску. – До свидания, – сделала шаг в сторону. – Постойте, – окликнул Какаши. Работница клуба остановилась и обернулась через плечо. – Как вас зовут? – спросил он. – Вас интересует мое настоящее имя? – спросила в ответ она. – Да. – Тогда назовите сначала свое. Секундная пауза. – Хатаке Какаши. – Нии Югито. Очень приятно. – Все, что нам удалось узнать наверняка, – живо начал Изумо на следующий день на дневном собрании команды, – это только то, что ее называют Двухвостой кошкой. А почему? – Потому что, – подхватил Котецу, – большинство опрошенных считает, что тот, кто видел ее лицо, в последующем видел только смерть**. Какаши не удивился. Большинство преступников, как и большинство моряков, – весьма суеверный народ. И значит, все-таки ликвидатор. – У нас тоже почти ничего, – отчитался Эбису. – Поиск по объекту выявил похожую фигуру на еще нескольких видео, но лица вновь нигде не видно. Это профессионал. – Значит контрразведка, – заключил Генма. – Да, думаю, что так, – произнес Хатаке. – Однако это не меняет нашей работы. Будем просто учитывать фактор параллельной слежки. О своих выводах насчет целей преследовательницы он промолчал. Генма и сам их сделает, остальные – постольку-поскольку. – Если на сегодня ничего срочного, можете уходить пораньше. – А вы, Какаши-сан? – тут же изумился Котецу. – Если мы уйдем пораньше, то только с вами и в бар. – Да, Какаши-сан! – подхватил Изумо, – Вам просто необходимо неформальное общение с вашими подчиненными. – Простите, ребята, я сегодня занят, – сказал Хатаке. – Меня ждет Асума. Это было действительно так: старый друг просил заглянуть и помочь с планами Акацуки, а точнее Обито, на Коноху. Он посмотрел на Шикамару: – Нет, спасибо, – без озвученного вопроса отказался тот. – Я хочу еще кое-что изучить. – Давай, – одобрил Какаши. Самостоятельность мышления этого парня уже принесла свои плоды. Штаб противодействия планам Акацуки по уничтожению Конохи находился кварталах в трех от здания с офисом: в неприметном двухэтажном доме, где на первом этаже находилась лапшичная, а второй сдавался под помещения. Чем занималась небольшая группа мужчин, использовавшая минимум мебели и оборудования для своих целей, хозяева не интересовались: спартанские удобства, постоянный не выветриваемый запах еды и не самые качественные линии коммуникации не позволяли быть разборчивыми в выборе арендаторов. Им исправно платили деньги, никто из приходящих не выглядел неопрятно, не шумели, да и обедали чаще всего прямо на первом этаже – сплошная выгода. Асума и Какаши как раз спустились в ресторанчик к ужину, когда позвонил Саске. – Слушаю, – сказал Хатаке, откладывая палочки и принимая вызов. – Мы все еще на курорте, – без приветствий прозвучало в трубке. – Горы очень красивые, но немного скучно. Это значило, что пока их миссия укрытия Хьюга идет без происшествий. – В кемпинг уже ходили? – в данном контексте это могло значить, были ли они уже на пляже. В прошлый раз Саске на этот вопрос выразил отрицание. – Этих девчонок сложно удержать от всего нового. Другими словами, Наруто все-таки вытащил всех на пляж. Ничего удивительного. – Много с кем познакомились? – Почти со всеми. Значит, посторонних или подозрительных лиц не замечено. Этот вопрос он еще будет повторять из разговора в разговор. – Хорошо. Продолжайте в том же духе, – без подтекста. – Постараемся, – почти без. Даже простое «Постараемся» в устах Учиха Саске звучит как «Только так и будет». – Кстати, – продолжил Какаши. – С наступающим. Саске на том конце пару секунд помолчал. Какаши ждал. То, что он стал уделять своим ученикам мало внимания, еще не значит, что он не помнит, когда у кого день рождения. Кроме Наруто и Сакуры Саске-то больше и поздравить некому. – Спасибо, – сказали на том конце. – До свидания. – Пока. Хатаке нажал кнопку отключения. – Как у них? – спросил Сарутоби, вылавливая палочками лапшу. – Пока все тихо, – ответил Какаши, пряча телефон во внутренний карман пиджака. – Пусть так и остается. Он был согласен. Вокруг них ужинали клерки и рабочие, шумели разговоры, разливалось саке и пиво – отмечали пятницу. Сытно и тепло пахло едой: горячим мясным бульоном и отвариваемой лапшой – на кухне, отделенной от зала тонкой перегородкой, работал телевизор. – Не жалеешь, что отпустил их сейчас? Асума подразумевал приближающуюся атаку на Коноху. – Напротив, – возразил Какаши. – Саске вообще бы не высовываться, пока Академию не окончит, но он, и уж тем более Наруто ни за что не остался бы в тылу, а Сакура пошла бы за ними просто потому, что не знает других примеров. – Упрямые они у тебя, – то ли поддел, то ли посочувствовал Асума. Хатаке пару раз кивнул: истина не требовала лишних слов подтверждения. Сарутоби взял тарелку с оставшимся бульоном двумя руками, поднес ко рту и долго, с наслаждением пил. С тех пор, как он в целях безопасности отправил беременную жену к ее родственникам, а сам сутками пропадал на работе, готовить домашнюю еду стало решительно некому. – А Шикамару как? – спросил Асума, закончив и со стуком поставив тарелку на стол, но уже знал ответ на вопрос: было слышно по тону. – Молодец, – не поддался Какаши. – Нашел за пару дней в данных то, чего мы не замечали около полутора лет. – О-хох! – не поверил Асума. – Неужели мой парень переплюнул даже тебя? – Не то чтобы это имело большое значение… – честно сказал Какаши, прищурив один глаз. – Но за наблюдательность высший балл. К тому же, должен сказать, что то, что он нашел, можно было заметить, только изучая весь массив данных за один присест. Сарутоби поставил локоть на стол и отрицательно помахал ладонью: оправдательные уточнения не принимались. Он был горд за своего ученика и имел на то полное право. Хатаке взялся за свою тарелку. – Как думаешь, – спросил он, выпив весь бульон и опустив ладони с посудой, – что общего у ворона и письменного стола? – То же, что различного у журавля и футона? – в тон ему произнес Асума, пожевывая зубочистку. – Это из «Алисы в стране чудес»? Какаши не ответил. Вариант друга был озорной, но довольно предсказуемой игрой слов, а ему казалось, что у вопроса красивой танцовщицы есть еще одно дно. Или не одно. – По домам? – спросил Асума, видя, что Какаши встает со своего места. – На сегодня – да. Сначала ему нужно было найти ответ. *** – Точно ничего страшного не будет в том, что я останусь на ночь один? – в третий раз, кося под дурачка, спросил у Эбису Шикамару. – Успокойся, – заверил тот, накидывая легкую куртку, – в офисе кто-нибудь постоянно остается на ночь. Кухня не закрывается, только этаж – и то, если останешься один, ключи вручат тебе – так что доступ к кофе и туалету у тебя будет. Только предупреждаю сразу: этот диван, – он указал на единственного представителя мягкой мебели в их рабочей комнате, – не лучший вариант для здорового сна. Я давно думаю, что Генма принес его сюда в свое время именно для того, чтобы Какаши-сан не ночевал здесь слишком часто. Нара молча кивал, внутри уже сгорая от нетерпения остаться, наконец, в одиночестве. Котецу и Изумо испарились почти сразу после ухода Хатаке, воспользовавшись его разрешением уйти пораньше, Генма остался до стандартного окончания рабочего дня, а они с Эбису задержались из-за проверки оставшихся видео. В вялотекущем разговоре он же случайно обмолвился: хорошо, что не приходится остаться на ночь. Шикамару уточнил: а можно ли и что для этого потребовалось бы. Выяснилось: можно и ничего, кроме предупреждения охраны здания, что на себя обычно брали последние уходящие. Шикамару спросил: может ли он воспользоваться этой возможностью. Эбису сказал: в любой момент. Для приличия Нара не сразу вернулся к этому разговору. Только когда они уже все закончили, сказал, что, пожалуй, проверит еще кое-что, пока все данные в голове свежие. Ничего не заподозрив, коллега дал ему последние инструкции и добавил, что и покинуть офис Шикамару может в любой момент: на то ему и оставлялись ключи. Главное, все закрыть. Когда Эбису, наконец, ушел, Шикамару откинулся в компьютерном кресле и на десять минут позволил мозгам отдохнуть. Потом встал, вышел из комнаты, прогулялся по коридору, отмечая, сколько человек еще осталось на постах, заглянул на кухню, заварил чай, вернулся к компьютеру. За окном было уже темно, в офисе кроме него было еще только четверо, Котецу и Изумо вряд ли придут домой раньше полуночи. Он подтвердил и упрочил свою репутацию хорошего аналитика, срочных новых вопросов и задач перед ним не поставили, а значит, можно и пора было заняться личными моментами – Темари. Первым делом Нара проверил второй рабочий компьютер на предмет отслеживающих действия пользователя программ. Когда не нашел ничего заметного, скопировал все необходимые настройки и специфические программы и запустил переустановку системы: все придется ставить заново, но он точно будет знать, что это за программы, а если через локальную сеть позже заберется какая-нибудь следящая, Шикамару уже успеет сделать все до этого. Пока компьютер очищался и загружал пакеты данных заново, он, сидя на диване и потягивая чай, в подробностях припоминал все то, что ему удалось найти на Сабаку но Раса еще во время первого расследования. Шикамару не собирался шантажировать его, хотя, наверное, мог бы – его главной целью было расстроить свадьбу Неджи и Темари. И если сам Неджи не собирается отказываться от этой идеи, то за него это может сделать Хиаши, особенно сейчас – во время предвыборной кампании. Корпорация Хьюга славилась своими передовыми, в том числе и с точки зрения экологии, технологиями, что досрочно и значительно повышало рейтинг ее главы, но чего нельзя было сказать о компании Сабаку. В погоне за прибылью и эффективностью тот не брезговал загрязняющими окружающую природу методами и формами производства, о чем наверняка было известно в определенных, однако вовремя подкупленных инстанциях. Если такая информация всплывет, то через помолвку бросит тень и на Хьюга: это не будет выгодно ни ему, ни Конохе. Установив на новую систему минимум необходимых программ, Нара зашел в интернет, набрал в поиске сайты крупнейших японских организаций по защите природы и отправил им длинные анонимные письма с приложением доказательств – все они были в доступном ему архиве Конохи и его памяти. Потом очистил историю браузера. Допил чай и отнес кружку на кухню. Теперь нужно только дождаться волн, которые породит брошенный им камень. *** Всю субботу и половину воскресения они с Асумой и его подчиненными провели над разработкой планов по укреплению обороны Конохи. Некоторые точки, по которым наверняка нанесут удар Акацуки, были очевидны, другие – скорее возможны, третьи – почти скрыты. К последней категории до поры до времени относилась и сеть отелей по всей стране, но теперь чистый бизнес организации также был под угрозой – планы требовали доработки. Ближе к вечеру последнего дня недели Какаши решил зайти в букинистический магазин, где ему нередко попадались книги на иностранных языках. Накануне в одном из книжных он уже просмотрел японские переводы «Алисы в стране чудес»: несколько изданий в виде манги, одно – на манер европейских книг для детей с большими разноцветными картинками, еще два – голый текст в мягком тонком переплете. Ни в одном из них не было ответа на вопрос «Что общего у ворона и письменного стола?», хотя Какаши довольно быстро нашел эпизод, в котором Безумный Шляпник задавал его Алисе. Кое-где и самого вопроса-то не было, в другом варианте вопрос был на месте, но звучал совсем по-другому. Хатаке требовался оригинал. Владелец букинистического приходился Какаши практически знакомым: таким статусом его наделяли те немногие, но увлекательные разговоры о книгах, что у них время от времени случались, когда у последнего было время читать. На заставленных стеллажах в разделе иностранной литературы почти сразу нашлась и «Алиса» – по словам владельца магазина, раз в месяц-два у него стабильно покупали экземпляр-другой. – Что общего у ворона и письменного стола? – переспросил он, пока Какаши, прислонившись плечом к полкам, листал страницы англоязычного текста. – Сам Кэрролл утверждал, что, когда писал, не вкладывал в этот вопрос особого смысла: ему просто нужна была абсурдная нелепица в духе всего произведения. Пожилой мужчина помолчал. – Впоследствии, как говорят, он все-таки дал свою версию разгадки, но, как и любой запоздалый ответ, этот уже не имел особого значения. Хатаке нашел нужный эпизод, просмотрел его и вновь убедился, что Алиса и в оригинале проигнорировала вопрос Шляпника. В окружающих фразах также не было подсказок. – А как бы вы ответили на него? – спросил он. Владелец книжного задумался. – Если учесть, что речь идет о европейском, в частности английском, предмете мебели середины девятнадцатого века, когда жил Кэрролл, стоит подумать о том, что могло относиться к столу того же периода, – он пожевал губами и сам себе ответил: – Для письма в то время использовали перья и чернила, хотя перья брали гусиные. Перья, – кивнул он, – вот что общего у ворона и письменного стола середины девятнадцатого века. Какаши уже думал и об этом. Такой ответ был правильным и логичным, и именно поэтому тоже неподходящим: не вписывался в канву абсурдной сказки, где никто никому не давал правильных и логичных ответов на неправильные и нелогичные вопросы. – А кроме Кэрролла кто-нибудь из англичан писал в то время о столах или воронах? – спросил он. Пожилой мужчина пробежал взглядом по книгам. – Дайте-ка подумать… – он даже почти развернулся, сведя руки за спиной и устремляя глаза все дальше по полкам. – Не англичанин, но текст написан тоже по-английски, правда, на двадцать лет раньше, чем сказка Кэрролла. – Кто? – оживился Какаши, даже распрямляясь. У клуба было предсказуемо шумно и многолюдно. Секьюрити у входа не выказал признаков узнавания: они пересекались уже в третий раз, но других посетителей он мог видать и чаще. Шкафоподобный охранник лишь открыл перед Хатаке дверь, пропуская его внутрь, но без показного поклона: опять же – не для того нанят. Заплатив за вход и не без труда минув вестибюль, Какаши оказался в заполненном движущейся толпой зале: басы били по ушам, глаза резали лазерные прожекторы и мелькающие в них силуэты, даже через ткань маски чувствовался стойкий запах сигаретного дыма, идущий в основном от забитой барной стойки. Парни и девушки вокруг толкались, передвигались, кто-нибудь постоянно задевал его и не извинялся. На боковых тумбах танцевали одетые в черные лакированные боди go-go, сцену заняли сразу две девушки в таких же костюмах, обе с короткими темными волосами. На лицах у них был какой-то бирюзово-голубой макияж. Эпатаж, да и только. Пробежав по ним взглядом и кое-как пробившись к только что освободившемуся у барной стойки месту, Какаши уже почти пожалел о своей идее прийти сегодня же. Даже если его знакомая работает, даже если ее позовут, и даже если она сможет уделить ему время в своем перерыве, он не был уверен, что их разговор получится сто́ящим в окружающем хаосе. Но сам Хатаке был уже здесь, а найденный ответ скреб горло и порождал нехарактерное для Какаши нетерпение и желание быстрее озвучить его – возможно, пока красивая танцовщица не забыла о нем. – Что будете? – знакомый бармен тоже оказался на месте и обошелся даже без приветствий. – Снова виски, – не стал долго размышлять Какаши. Также он не стал первым спрашивать про их общую знакомую: парень должен сам задать этот вопрос, хотя бы из той въедливой внимательности, которая уже была за ним замечена. К его удивлению, бармен, окинув Хатаке коротким взглядом, вместо виски взял с полки бутылку рома и известную бело-синюю жестяную баночку из холодильника, поставил на стойку высокий стакан и бросил в него пару кубиков льда. Не говоря ни слова, открыл жестянку и вылил туда же шипучий, почти прозрачный энергетик, а сверху добавил ром – разноцветные жидкости затейливо смешивались вокруг льда. Затем нырнул рукой за стойку, достал кружочек лайма, разделил и нанизал на край, другой рукой добавил две трубочки. Поднял глаза на Какаши. – Боюсь, я заказывал не это, – произнес он, отлично чувствуя, что его заманивают на тропу войны. – Тем не менее, попробуйте, – с ужасно вежливой улыбкой рекомендовал бармен. – Думаю, вам понравится. Какаши молчал. – Это классический «Черный бык»: энергетик, ром, лед, лайм – стоит столько же, сколько хорошее виски. Бодрящий и насыщенный, с кислинкой, – продолжил парень. – Я подумал, что вам понадобится. – Понадобится зачем? – прищурившись, уточнил он, кладя приготовленную купюру рядом со стаканом. – Чтобы продержаться сегодня подольше. «Один – ноль», – подумал Хатаке, а вслух сказал: – А вы довольно рисковый молодой человек, – взял стакан, стянул немного маску и пригубил. Стоило признать: коктейль был действительно недурен. – Мне часто это говорят, – не снимая улыбки, ответил бармен. «Два – один», – прокомментировал про себя Какаши. – Кстати, я удивлен, – заметил парень. – Чему? – спросил Хатаке, готовый вести счет дальше. – Нии-сан на сцене, но вы еще ни разу не посмотрели на нее даже через зеркало над баром. Какаши тоже немного удивился, поднял взгляд выше полок с алкоголем и еще раз посмотрел на зал. Все те же две одинаковые танцовщицы двигались в разных частях сцены. Обе были на высоких, широких каблуках, стройные ноги обеих ничто не прикрывало, корпус и руки до запястий обтягивала лакированная ткань, металлическая молния, идущая от середины живота до ворота, оставляла открытой только шею и яремную впадину под ней, черные прямые волосы спадали до плеч, виски, верхняя часть скул и губы обеих выглядели очень бирюзовыми. Они двигались быстро, следуя за гремящим, подстегивающим ритмом музыки, но с той четкой плавностью, которая отличает любой сценический танец от танца естественного. И тут Какаши узнал фигуру… нет, скорее пластику одной из них. Это нельзя было назвать характерными, повторяющимися движениями – скорее общим почерком, тонким лейтмотивом, рано или поздно проявляющимся у всех, кто долго занимается тем или иным делом. Хатаке замечал такое за бойцами, оперативниками, аналитиками, а также писателями – деятелями единственного вида искусства, с которым он соприкасался. Теперь, пожалуй, он мог понять, что такое характерный почерк танцора. – Она вас больше не интересует? – беспардонный бармен все еще стоял перед ним и как всегда умудрялся одним вопросом разрушить всю атмосферу. Но Какаши уже передумал играть: – Интересует. – Тогда я передам ей, что вы вновь пришли, – просто сказал он и отошел, забрав деньги за коктейль. Какаши проводил его взглядом: он не хотел чувствовать себя пользователем или заказчиком, но каждый раз усилиями одного конкретного работника клуба ощущал себя именно так. «Три – один». Лучше было вернуться к виду на сцену. Его знакомая и вторая девушка уже сошлись в ее центре и танцевали друг напротив друга. Через полминуты разрозненных движений они вдруг перешли к общим: сначала зеркальным, а потом одинаковым, обращенным на конвульсирующую под ними толпу. Это был очевидно поставленный танец, слаженный и четкий, но все же между танцовщицами чувствовалась разница: одна из них двигалась мягче, с балетными изящностью и грациозностью, знакомая Хатаке – тверже, ставя видные точки и протягивая за ними следующие движения. В какой-то момент обе в повороте опустились на колени, а когда вновь оказались лицом к залу, отставили одну и ту же ногу вбок – первая девушка припала в противоположную сторону на руки, Нии – следом за ней, при этом положив ладонь на изгиб талии партнерши. Синхронный наклон голов, две грациозные волны вперед-назад, и обе распрямились, стоя на коленях – еще пара движений. В следующем повороте Югито оказалась позади партнерши и уже на ногах, сложилась вперед, провела снизу вверх по изгибам девушки под ней – та изящно вскинула следом руки. Они обхватили друг друга за локти, и первая, уже переведя ноги вперед и скрестив их, сделала разворот, поднимаясь вверх и оказываясь лицом к лицу со знакомой Какаши. Та вновь проскользила пальцами вверх по ее закрытому животу, молнии, голой шее и подбородку – движение быстрое, почти мимолетное, но первая девушка так изогнулась от него, что Какаши не составило труда представить, что могло происходить в фантазиях всех тех парней, кто смотрел сейчас на сцену. Эта мысль заставила его усмехнуться в маску. Тем временем танцовщицы на сцене опять разошлись, а спустя еще пару минут первая из них скрылась через какой-то боковой проход. Оставшись одна, Югито уже знакомой Хатаке походкой прошла на выступающую часть и оказалась окружена беспокойным морем людских рук, плеч и голов – они едва доходили ей до колен. Мотив в музыке сменился, задорно зазвучал саксофон, и послышался завлекающий, нашептывающий женский голос – преобразилась и пластика танцовщицы. Театральная эстетика отступила на второй план, почти пропали широкие движения и точки – остался единый слитный танец, куда более близкий к танцу толпы у ее ног, ритмичный и естественный, гибкий и легкий. Из-за макияжа и парика Какаши не мог точно разобрать выражение на ее лице, но ясно видел, сколько энергии она вкладывает во все движения – или только ловит и резонирует от остальных? По нарастающей поднявшись до высшей точки, музыка на секунду замерла, будто для вдоха, и женский голос сразу пустился в быстрый речитатив – ускорились и движения танцовщицы. Он почти забыл про коктейль и почти не замечал, что его время от времени толкают под локти или в спину – в него через зеркало и ритм, через сам воздух, пропитанный движениями, общей эйфорией, дымом и потом, тоже вливалась эта энергия. Стало ощутимо легко, мысли и тревоги отступили на второй план. Он наблюдал за Нии, пока в музыке вновь не сменилась тема и позади нее вдруг не возникла еще одна девушка в таком же лакированном боди – пару минут они, взаимодействуя, двигались вместе на небольшом пятачке выступающей части сцены, а потом его знакомая прошла в глубину и скрылась в боковом проходе. Какаши, незаметно для себя покачивая головой в такт ритма, наконец смог опустить взгляд и сделал еще глоток – ром и энергетик уже полностью смешались, лед подтаял. Голову заполняла только музыка. Ему удалось занять место довольно близкое к двери за барной стойкой, поэтому как только та открылась и Югито все в том же виде оказалась среди барменов, то почти сразу заметила его. Вблизи стало особенно хорошо видно, как плотно облегает ее костюм и что на веках, висках и скулах у нее рассыпаны блестки, а на губах – словно мелкие бирюзовые камушки, делающие их еще полнее. Остановившись напротив, она улыбнулась бирюзовой улыбкой и громко сказала между вдохами: – Вы пришли. В ее темных глазах мелькали отсветы прожекторов, на шее была заметна тонкая мокрая дорожка – в этом парике и макияже, с такой улыбкой она показалась Хатаке совершенно незнакомой, почти инопланетной. – Нашел ответ на вашу загадку, – с усилием произнес он, машинально улыбаясь ей в ответ под маской. – Оу, – бирюзовые губы красиво округлились. Югито подобралась, отчего по изгибам ее костюма скользнули блики. – Сразу к делу? Какаши серьезно кивнул. – Тогда я вас слушаю, – она вся подалась вперед. – Что же общего у ворона и письменного стола? – Над обоими трудился Эдгар По***, – произнес Какаши с самым невозмутимым видом. На мгновение в глазах его собеседницы отразилось удивление, а тонкие брови дрогнули вверх, после чего она рассмеялась, чуть отвернув голову. Из-за гремящей музыки Хатаке не услышал смеха, только увидел и очень пожалел об этом. – Это свежо! – все так же громко сказала она. – Вы сами додумались? – Сам, но наводку дал знакомый букинист, – повышая голос, признался он. – Знакомый букинист? – еще веселее переспросила Нии. – Это определенно звучит круче, чем знакомая рок-звезда! И много у вас знакомых букинистов? Из них можно составить бойз-бэнд? – Только один, – посетовал Какаши. – Не уверен насчет его отношения к року, но когда дело касается книг, его советы бывают очень ценными. – Еще бы! Надо думать, – подхватила она, не сводя с него смеющихся глаз, и повторила: – Эдгар По… И что же, вы читали «Ворона»? – Теперь да, – сказал он. – Все благодаря вам. – Не льстите мне! – отказалась от комплимента Югито. – Это вам ваш знакомый рок-букинист посоветовал! Какаши искренне посмеялся в маску. – Однако это вы задали мне загадку из «Алисы в стране чудес». – Это довольно популярное произведение, – она пожала изящными плечами, от движения головой прямые пряди парика чуть колыхнулись, и сменила тему, хотя Хатаке отметил, что ее не удивил ни По, ни первоисточник загадки: – Что вы сегодня пьете? Югито кивнула на стоящий перед ним стакан. – Я просил виски, – почти пожаловался Какаши. – Вас опять обслуживал Сай? – с улыбкой догадалась та. – Позволите? Она протянула руку – он кивнул. Нии взяла коктейль, поднесла к лицу, обхватила бирюзовыми губами трубочки и сделала глоток. Какаши размышлял, насколько вообще удобно ходить, танцевать, пить и говорить с обсыпанными мелкими камешками губами. – «Черный бык»? – спросила она, поднимая голову. Хатаке вновь кивнул. – И неплохой, – еще глоток через трубочки. – Почему вы едва притронулись к нему? – Все из-за вас, – улыбнулся он в маску. – При чем здесь я? – ее брови опять дрогнули вверх, на красивом, едва узнаваемом лице отразилось искреннее изумление. – Я слишком засмотрелся, как вы танцевали, – не стал скрывать Какаши. Югито еще раз рассмеялась и поставила стакан перед ним. – Нет уж! – решительно заявила она. – У вас не получится польстить мне и заставить смешать еще коктейль. Пейте! Какаши, сам почти смеясь, деланно-удивленно посмотрел на нее. – А вы, кстати, говорили, что не пьете на работе, – поддержал он спор. – Умоляю! – решительно продолжила Югито. – Там больше льда и энергетика, чем алкоголя – пейте! – она сделала несколько поощряющих жестов ладонью и повторила: – Пейте! Принимая поражение, он стянул маску на подбородок и сделал два больших глотка прямо из стакана – по языку прокатилась шипучая прохладная кислинка. – Вы сегодня совсем другая, – констатировал Хатаке, ставя коктейль обратно на стойку. – Не я одна, – легко сказала его знакомая. – Если вы смотрели на сцену, то могли заметить, что сегодня все танцовщицы одеты одинаково. – Я заметил, – заверил ее Какаши. – Но такой макияж был только у вас и вашей партнерши. – Вам нравится? – спросила Нии, описав быстрый круг перед лицом. – Очень необычно, – подтвердил он. – Это с чем-то связано? – Прихоть хозяина клуба, – подавшись вперед, ответила его знакомая, – временами ему хочется чего-нибудь особенного, и тогда он, например, заказывает на всех работников одинаковые костюмы. Какаши имел в виду ее макияж, но поддался возвращению к общей теме. – На всех? – переспросил он. – Почти, – продолжила Югито, – кроме барменов, – она повернула голову, Хатаке повторил это движение, нашел взглядом своего недавнего словесного оппонента, занятого смешиванием очередного коктейльного шедевра, и на мгновение мысленно примерил на него сегодняшний костюм go-go – позволил себе небольшой и не очень честный реванш. Вернул взгляд на Югито, сказал: – А жаль. Нии тоже вновь посмотрела на Какаши, насмешливо и широко улыбнулась, а потом наклонилась ближе и произнесла: – Однако посмотрите внимательно на зал. Так одеты не только те, кто выходит на сцену. Хатаке оглянулся сначала через одно, потом через другое плечо и заметил среди толпы еще несколько девушек в таких же боди и париках: некоторые из них сидели с компаниями за столиками, другие – танцевали вместе с толпой молодежи. – Это ваши хостес? – задал он очевидный вопрос. – Они самые, – ответила его знакомая. – Хотя не будь на них этих костюмов, вы бы ни за что не догадались, что это они. – Почему? – спросил Какаши просто чтобы спросить. Вокруг, создавая хаос и почти электрическое напряжение, толкалась молодежь, гремела музыка и мелькал свет – он давно не чувствовал такой легкости и одновременно потребности в общении на отвлеченные темы. – Потому что вы никогда не отличите хорошую хостес от простой девушки, которая пришла отдохнуть в клуб, – убежденно заверила его Югито. – Сегодня просто особое воскресенье, и они так одеты, чтобы клиенты тоже могли почувствовать себя особыми. – Особое воскресенье? – Да, почему бы нет? – все так же бирюзово улыбаясь, качнула головой Нии. – Иногда для особого не нужен повод бо́льший, чем просто воскресенье – особенно молодежи. Какаши не стал спорить. Он еще не забыл, как сам ходил на такие вечеринки – и это чувство, кажется, вновь захватывало его. – Кстати, по этой же причине некоторые выглядят вполне обычно, – она вновь качнулась на каблуках, и по лакированному костюму вновь прошли переливы. – Хотите сыграть? – Во что? – с готовностью поддержал Хатаке. – Я покажу вам девушку, а вы попробуете угадать, хостес она или нет. У вас будет три попытки. В глазах Нии хорошо читались те же озорство и почти азарт, что ощущал сам Какаши. – Показывайте, – призвал он. Югито быстро пробежала взглядом по залу и, подавшись вперед, чтобы не кричать, произнесла: – Парень и девушка у тумбы справа от входа. Какаши оглянулся. У тумбы стояла пара и вела беседу: девушка в коротком платье облокотилась плечом на стену, ее сложенные вместе ладони красиво лежали на отставленном из-за позы бедре. У него не было ни одной идеи, могла ли она быть нанятой работницей, но он подумал, что такие игры обычно не начинаются с ложных целей. – Это хостес, – так же подавшись вперед, вынес вердикт Какаши. – Нет, – качнула прямыми прядями черного парика Югито. – Я понятия не имею, кто она. Хатаке сделал вид, что удрученно кивает, хотя совсем не чувствовал себя задетым. – Хорошо, – продолжила его знакомая. – Тоже справа от вас через три человека парень и девушка за барной стойкой. Он повернул голову. Через три человека у всех на виду целовалась еще одна пара. – Это не хостес, – уверенно сказал Какаши. – Вы правы, – подтвердила Нии. – Не представляю, как вы догадались! Он вновь почти рассмеялся. – Финальный раунд, – объявила Югито и отстучала по столешнице с той стороны неслышную в гремящей музыке барабанную дробь, обегая взглядом зал. Какаши вновь словил себя на том, что смотрит на ее бирюзовые губы. – Почти позади вас слева: девушка в бежевом платье и парень в синей рубашке. Хатаке поднял взгляд на зеркало и быстро нашел в толпе нужную пару. Девушка двигалась грациозно, но немного скованно, парень рядом с ней отрывался будто в последний раз. По их внешнему виду он вновь не мог ничего определить, но заметил, что девушка постоянно бросает на парня неуверенные взгляды, как если бы ей не хотелось танцевать или не в этом была ее цель. Какаши подумал, что она наверняка является работницей клуба, просто, возможно, еще не очень опытной, но вслух произнес: – Это не хостес. – И-и-и... – сделала паузу Югито, не сводя с него насмешливого взгляда, – раунд за мной! – она улыбнулась с видом победительницы. – Это наша новенькая, поэтому сегодня ее не постигла участь одного со всеми костюма. – Я проиграл, – почти смеясь, признал Какаши. – Что же вы потребуете от меня в награду? Это не оговаривалось, но само собой сорвалось у него с языка. Не ожидала, кажется, и Нии. Несколько секунд она смотрела ему прямо в глаза, словно сдерживая улыбку, а потом сказала: – Возьму ваш коктейль. – Ну нет, – решительно произнес он, тут же беря стакан и поднимая его с барной стойки. – Что мне делать, если вы опьянеете и откажетесь идти на сцену? Очевидная уловка. – Но в нем уже только вода и энергетик! – заспорила Югито, протягивая руку. – Выберите что-нибудь другое, – настаивал Хатаке, отводя ладонь со стаканом все дальше. – Я не буду пить – я просто заменю его! – смеясь, так же убедительно продолжала она. – Вы уже десять минут сидите без маски, но не пьете – с ним явно что-то не так! Какаши на мгновение замер. Действительно, с того момента, как маска была стянута для нескольких глотков, он так и не вернул ее на место и даже не заметил этого. Красивая танцовщица тоже удивленно остановилась. Мимо вдруг пролетела компания – кто-то задел его руку, запотевший стакан выскользнул из пальцев, полетел вниз, ударился о пол и разбился. Звон поглотила музыка – от мокрого пятна только разлетелись осколки льда и стекла. Штанину пропитало что-то холодное. – Что случилось? – тут же обеспокоенно отреагировала Югито. Какаши машинально провел рукой по штанам. – Подождите. Она схватила что-то с той стороны, быстро прошла пару метров вбок до конца стойки, нырнула под нее и оказалась со стороны зала. – Возьмите, – сказала Нии, поспешно подходя и вкладывая ему в руку полотенце. – Вы не поранились? – спросила она. – Тут стоит убрать, – чувствуя странную отстраненность и не проходящую легкость, ответил Хатаке, прикладывая полотенце к штанине, поднял взгляд и вдруг понял, насколько близко она к нему стоит. Югито что-то громко сказала барменам за стойкой, показывая вниз на пол, но он не расслышал. В боди из лака, с открытыми ногами и на высоких каблуках, в парике и обсыпанная бирюзовыми блестками и камнями – Какаши еще раз подумал о том, что она сегодня совсем другая, неузнаваемая, инопланетная. – Пожалуйста, осторожнее, – говорила между тем работница клуба, рукой отгораживая остальных посетителей, чтобы те не наступили на осколки. – Мне следовало быть аккуратнее, – только и сказал он. – Не обращайте внимания, – улыбнулась Югито. – Битая посуда здесь почти в порядке вещей. Куда-то исчезло захлестнувшее было их веселье, но что-то внутри Какаши вдруг вскипело в каждой клетке и свернулось узлом в животе. Словно почувствовав это, Нии посмотрела на него, бирюзовые губы открылись и закрылись – едва заметное, почти интимное мгновение в гремящем хаосе клуба. Ее взгляд скользнул поверх его плеча и вдруг изменился. – Тут полиция, – Хатаке даже не услышал бы, не стой она так близко. – Это тоже в порядке вещей? – ровным голосом спросил он, поднимая глаза на зеркало над баром и отмечая трех офицеров у входа в зал, совещающихся с охранником. – Не буду скрывать, – так же ровно ответила она. – После того, как вы подвезли меня, полиция несколько раз приходила, чтобы задать вопросы. Я им ничего не сказала. Какаши не удивился. Глава контрразведки лично пообещал им пристальное внимание, но он рассчитывал, что это не коснется его знакомой. Ему очень не хотелось так заканчивать этот вечер, но сейчас лучше было попрощаться. В музыке сменился ритм: завыла низкая сирена, вместе с ней зазвучал юношеский голос, приглушенно скандирующий какие-то слова через рупор. По танцполу прокатилась волна одобрительного гула. Он незаметно вернул маску на место, положил полотенце на стойку и уже открыл рот, чтобы предупредить Югито, как та вдруг сказала: – Идите за мной. Вторая сирена. Она взяла его за руку и потянула за собой – Какаши подчинился. – Пригнитесь! Вместе они нырнули под стойку и оказались за баром – не оборачиваясь, Югито сделала еще шаг и толкнула дверь, из которой обычно появлялась сама. За ней оказался служебный коридор. Музыка тут грохотала ненамного тише – сирена нарастала. – Я выведу вас через заднюю дверь, – через плечо бросила Нии. По бокам промелькнуло несколько служебных помещений и дополнительных коридоров, к стенам жались коробки и ящики. Сирена смолкла, другой юношеский голос начал текст. Хатаке не боялся, что его возьмет полиция: не за что было брать. Он просто предпочел бы не попадаться на глаза и избавить от такого внимания свою знакомую, но, следуя за ней как за Белым Кроликом, ощущал себя как подросток, избегающий наказания взрослых. Это чувство лишь подгоняло его, рождало давно забытый азарт простеньких первых миссий времен вступления в Коноху. Коридор повернул, однако как только Югито шагнула за угол, то тут же развернулась и толкнула его спиной вперед в какую-то дверь. – Там офицер! – ее голос почти пропал в гремящей в каждой клетке музыке. Они оказались в маленькой комнатке, очевидно гримерке: голые стены, заставленный косметикой столик с большим подсвеченным зеркалом, пара стульев, перекатная вешалка с костюмами и одеждой. – Доверьтесь мне, – Югито быстро осмотрелась. – Тут бывают рейды, я знаю, что делать. Она толкнула его к стене и резво закатила перед ним вешалку – поддаваясь ее действиям и бурлящей в крови легкости, Какаши немного присел, чтобы его не было видно из-за одежды. Сам же он хорошо видел, как его знакомая вернулась на центр комнатки, одним движением расстегнула молнию и стала снимать костюм с плеч. Новый голос в музыке запел, чередуясь с бэк-вокалом – Какаши смотрел, как из-под лака появляются обнаженные локти и запястья, как его знакомая опускает костюм до талии, оставаясь сверху только в черном бюстгальтере. Сделав это, она завела руки за спину, и так застыла, на мгновение подняв взгляд. Хатаке едва вдохнул, встретив его, и тут дверь открылась. Ударил звонкий ритм, мелькнули черные застежки – Нии обернулась и закричала так, как умеют кричать только женщины, которых застали во время переодевания. Одной рукой она прижала к себе чуть не упавшее белье, другой схватила что-то со столика и запустила в появившегося человека – едва заглянувший офицер бегло осмотрелся и предпочел ретироваться. Все произошло мгновенно, за несколько секунд, но Какаши отлично разглядел и его, и мизансцену, и обнаженную спину Югито. Чуть хлопнула дверь, танцовщица поспешно застегнулась, сделала два шага вперед и выглянула в коридор. Какаши, ведомый, словно чужой рукой, все тем же азартом и наитием, отодвинул вешалку и пересек разделявшее их пространство. – Там чисто, – сказала Югито, оборачиваясь и чуть не сталкиваясь с ним. Гремела музыка, вещали молодые голоса. Они стояли очень близко, одни в маленьком пространстве: она – полуобнаженная, в парике и непривычном макияже, и он – с ощутимым зудом в кончиках пальцев. Хатаке вдруг пришла еще одна необычная мысль о ее бирюзовых, обсыпанных мелкими камушками губах: насколько удобно ими целоваться? Пожалуй, даже хорошо, что в эти мгновения его лицо было скрыто маской. – Вам стоит идти, – произнесла танцовщица, глядя ему в глаза и будто не замечая, в каком виде перед ним стоит. – Вы обещали проводить, – не отступил он. Это было необязательно, но ему так хотелось. – Хорошо. Она поспешно нырнула в рукава, накинула лак на плечи, застегнула до ключиц молнию, но Какаши все еще не мог отогнать от себя вид ее обнаженной спины. Развернувшись – пряди парика взлетели от этого движения – Нии выскользнула в коридор, он – за ней. Новому куплету не вторили отдающие металлом басы, но ритм продолжал подстегивать каждый их быстрый шаг. Завернув за угол, они пробежали еще двадцать метров, и Югито толкнула тяжелую дверь, выглядывая в переулок. – Никого. Идите! Она вновь обернулась к нему, все еще незнакомая, инопланетная, но ставшая как будто чуточку ближе. Какаши меньше всего хотел оставлять ее и все же быстро сделал несколько шагов вперед и оказался на улице. Обернулся. Югито стояла в дверном проеме. – Быстрее! – призвала она. – Я приду еще, – сказал он, и на ее лице вновь расцвела бирюзовая улыбка. – Идите же! Хатаке развернулся и быстро зашагал по проулку от слабо освещенного служебного входа, слушая удаляющуюся гремящую музыку и неутихающий стук собственного сердца, ощущая зуд и легкость во всем теле. Он давно не чувствовал себя таким молодым.