-Х-
В подобных муках, но крайне незаметно для Лютика, быстро пролетели два месяца. Близилось лето, за которым непременно последует осень — пора, которой он втайне страшился, ведь придется уехать обратно туда, где его ждут с новыми песнями. Покинуть Геральта, к собственной досаде. Жить ведь на что-то нужно, поддерживать репутацию, постоянно мелькая в богемном обществе, хоть порой и опостылевшем до зубовного скрежета, да и не может же он вечно злоупотреблять гостеприимством? Так приятно было проводить дни и коротать вечера только с ним одним, без всяких лишних проблем с чудовищами всех родов и лишних чародеек, безраздельно получая целиком его внимание. Правду говорят: к хорошему чересчур быстро привыкаешь. И Лютик позволил себе совершить эту фатальную ошибку, заранее зная, что золотая осень для него окрасится в болезненные цвета грусти и расставания. Много стихов придется написать, чтобы заполнить тянущую пустоту в груди, много кружек пива опрокинуть, много губ перецеловать. А может, ничего из этого. Ведь ничего не позволит до конца забыть. Может… А что напрасно гадать?-Х-
Когда Лютик еще зимой решил навестить Геральта, то думал, что странная, навязчивая идея построить дом — лишь симптом душевной проблемы, удобный повод скрыться ото всего мира и тихонько жалеть себя после смерти Йеннифер, или же доказать кому-то, что он нормальный, обычный человек, а не какой-то там мутант, выродок и убийца, которого в жизни мало, что волнует, кроме девок и монеты чеканной. Поэтому Лютик и пообещал Цири убедить Геральта отказаться от оседлой жизни и вернуться к ведьмачеству, ведь «ненормальным» он его никогда не считал. Но нет. Геральт явно не хотел никому ничего доказывать, а в память о Йенне просто посадил крыжовник с сиренью на краю поляны, и больше при Лютике о ней не говорил. Да и вообще не выглядел одержимо скорбящим, хоть порой и замыкался, молчаливо глядя куда-то вдаль. Но в целом, понаблюдав за ведьмаком в неестественной среде, Лютик сделал удивительный для себя вывод, что проблемы душевной, требующей его вмешательства не было и нет, и Геральту просто нравится такой образ жизни, а значит, будет паскудством с его стороны мешать счастью ведьмака, теперь уже бывшего. Поэтому совершенно передумал его переубеждать, и даже наоборот — решил поддержать. Завязав с уничтожением, старина Геральт явно получал удовольствие от процесса созидания, и подошел к своему делу основательно и планомерно. Изучил соответствующую литературу, начертил подробную схему будущего дома, рассчитал необходимые материалы… А еще постоянно советовался с Лютиком, спрашивал его мнение и терпеливо выслушивал, даже когда бард чересчур увлекался мечтами, настойчиво предлагая ему построить, к примеру, просторную гостиную, где можно будет устраивать званые ужины. В конце-концов Лютик и сам понимал неуместность некоторых своих идей, но внимание и доброе отношение Геральта ему крайне льстили, а еще очень утешали, ведь позволяли почувствовать, как он важен, насколько дорог, хоть и просто как друг… — Смотри, Лютик, — Геральт сунул ему в руки один из своих чертежей. — Где лучше поставить загон? Зима уже близко, Плотвичке тоже нужен дом. Не хочу, чтобы она копыта от мороза отбросила, — он ласково потрепал лошадь по носу. — Даже сани еще рано готовить, — фыркнул Лютик в ответ. — Оглянись вокруг, Геральт, глубоко вдохни и почувствуй — май на дворе. — Я чувствую только запах… э-э-э… конского дерьма. — И правда. Давай отойдем, — Лютик поднялся на крыльцо ветхого домишки и с важным видом уставился на карту с планом построек. Геральт встал у него за спиной, склонившись над плечом, чтобы вместе с ним рассмотреть план. — Вот тут, — через некоторое время вынес вердикт Лютик. — Неподалеку от нужника. — Я тоже так решил, — к удовольствию Лютика согласился Геральт. Вдруг коротко заржала Плотва, затем Пегас, но Лютик не обратил на них внимания, потому как к своему неудовольствию в это время заметил, что на плане не хватает колодца, и уже было набрал в легкие воздуха, дабы громко возмутиться, но Геральт внезапно закрыл ему рот ладонью, обняв со спины. Лютик вздрогнул всем телом, непроизвольно выронил карту, с перепугу попытавшись вырваться, и совершенно не понимая: какого, блин, черта?! Но Геральт лишь еще крепче прижал его к своей груди, и, наклонившись, прошептал прямо на ухо: — Тише. Тише. Тс-с-с… Успокойся. Теплое дыхание нежно обожгло кожу, Лютик спиной ощущал близость Геральта, жар, исходящий его тела, отчего по его шее, а затем вдоль позвоночника непроизвольно скатилась волна мурашек, колени вмиг стали ватными. Секунды, казалось, тянулись необычайно медленно. Стук сердца, напротив, набирал темп. Лютик сглотнул и, сдавшись на волю Геральта, просто обмяк в сильных руках. — Вон там, — прошептал ведьмак, по-прежнему закрывая ему рот ладонью. Он стоял предельно близко, почти касаясь губами его щеки, крепко удерживая второй ладонью его руку. — Ты что, не видишь? За крыжовником. Смотри. Лютик не сразу расшифровал что именно говорит Геральт, так как ощущал себя на грани безумия, но решившись взглянуть на край поляны, разглядел в подлеске за ветвями многоногое нечто, явное хищное, с клешнями и жвалами, от одного вида которых хотелось громко заорать и убежать со всех ног. Геральт, видимо, предполагал подобный исход, поэтому превентивно еще сильнее прижал Лютика к себе. — Молчи и не двигайся, если хочешь жить, — едва слышно прошептал он. — Эта тварь слепа и ориентируется на звуковые колебания. — Лютик кивнул, тогда ведьмак наконец отпустил его. — Иди за мной. Тихо. Быстро. Сейчас. Лютика мгновенно прошибла крупная дрожь. Казалось, стоит отвернуться и существо выскочит на него из кустов крыжовника и сжует за один укус, располовинит клешнями и выпотрошит. Сглотнув тугой ком, застрявший в горле, (наверное, то было сердце, чуть не выпрыгнувшее от страха из груди), он на цыпочках последовал за ведьмаком. Тот ступал плавно, легко и беззвучно, словно дикая рысь. Чуть спокойнее барду стало, только когда за его спиной закрылась створка двери. Слава Мелитэле, даже не скрипнув. Лютик громко выдохнул. Геральт, сурово сдвинув брови, приставил указательный палец ко рту, приказывая ему молчать, а сам торопливо открыл сундук, осторожно доставая оттуда мечи и доспехи, но успел надеть только нагрудник с наплечниками и наручи, как со двора вновь послышалось ржание лошадей. Напряженное, и будто бы даже испуганное. Геральт скривил губы, беззвучно сматерившись. «Пегасенька!» — мысленно взвыл Лютик, на цыпочках подбегая к маленькому мутному оконцу. Гадкая тварь, затаившаяся в кустах, в любой момент могла решить, что лошадь — сытный и полезный ужин, ничего лучше и не надо. Те же мысли явно посетили и ведьмака. Он бросил остальные доспехи и, странно зыркнув на Лютика своими желтыми глазами, молча и стремительно вышел из дома, закрыв за собой дверь. «Геральт! — вновь мысленно взвыл Лютик, до посинения сжимая одну руку другой, и сильно закусил губу, чтобы не закричать. — Вот же дурная башка!» Родных лошадок, конечно, жаль, но идти туда в неполных доспехах и без эликсиров — самоубийство! Лютик жадно прильнул к окну, весь бледный и перекошенный от страха. Хотелось зажмуриться, но он заставлял себя смотреть. Геральт медленно спустился с крыльца и по широкой дуге пошел к чаще. Существо не двигалось, видимо, еще не заметило приближающуюся угрозу… или новую жертву. Лошади беспокойно переступали с ноги на ногу, ржали и фыркали, мотая головой из стороны в сторону, и производили слишком много шума, по мнению Лютика, но ведьмаку то было только на руку. Сейчас он стал охотником. Лютик с замиранием сердца наблюдал, как Геральт, шаг за шагом, подбирается к чудовищу все ближе и ближе. Солнечный свет мерцал на гранях лезвия меча. Расстояние сокращалось секунду за секундой, и вот настал момент, когда тень за крыжовником наконец начала шевелиться. Лютик даже забыл как дышать, не выдержал звенящего напряжения и зажмурился, а в следующий миг услышал жуткий треск, будто ломается повалившееся от ветра дерево, и с ужасом распахнул глаза. Ведьмак одним махом отсек часть длинного сегментарного тела существа, но немного не угадал — проклятая тварь и не думала помирать. Шипела и извивалась, словно червяк, разрубленный надвое. Из разреза сочилась желто-зеленая жижа. Двухвостая часть, явно ядовитая, осталась валяться на земле, судорожно сжимаясь в конвульсиях. Обезумев от боли, чудовище яростно набросилось оставшимся телом на Геральта. Он ловко отпрыгнул, отрубив одну из многих ног, чудом увернулся от огромной острой клешни, желающей перекусить его пополам, и наотмашь махнул мечом. Лезвие проскользнуло по твердому панцирю, не причинив вреда. Ведьмак быстро отшатнулся, готовясь нанести следующий удар, но тварь оказалась чуть быстрее и все-таки задела его бедро серповидным краем второй клешни. Лютик вскрикнул. Геральт на долю секунды потерял равновесие, но затем мгновенно сориентировался, бросился вперед, поднырнув прямо под брюхо существа, и свой следующий удар направил точно меж сегментов, глубоко проткнув внутренности. Из раны прямо на ноги ведьмака брызнула янтарно-желтая жижа. Тварь зашипела и подскочила, словно ужаленная, начала извиваться, бесполезно клацая клешнями, но он крепко сжимал рукоять, заставляя ее сильнее ранить саму себя. Затем резко выдернул меч, выкатился со стороны хвоста и кувырком поднялся на ноги, а затем одним взмахом отрубил сразу две задние ноги. Тварь немного потеряла равновесие, но с удивительной ловкостью отпрыгнула, оттолкнувшись от дерева, и вновь напала, но Геральт не дал ей себя зацепить и, отступив назад, легко перебежал на бревна, а с них перескочил на деревянный остов недостроенного дома. Существо попыталось до него дотянуться, но — то была ошибка, которая стоила ему одной клешни, лишившись которой раненное чудище пронзительно зашипело, потеряло равновесие и начало неуклюже убегать, но ведьмак не дал ему уйти. Спрыгнул, догнал и отсек взмахом лезвия еще пару ног, а затем и оставшуюся клешню. Тварь рухнула на землю, судорожно барахтаясь и молотя уцелевшими конечностями, и Геральт закончил дело одним сильным ударом. Панцирь в области головы в этот раз поддался, и неведомое существо наконец затихло. Навсегда. Лютик отлепил себя от окна и судорожно вздохнул, жадно хватая губами воздух. В ушах почему-то звенело так сильно, будто это он лично носился по двору с мечом. Хотелось орать, смеяться и плакать одновременно. Геральт тяжело дышал, опираясь на меч, а затем наклонил голову, чтобы осмотреть рану. Штанина насквозь пропиталась кровью и желтой жижей, ткань выглядела черной. Лютик, который только сейчас это заметил, вновь вскрикнул и молнией выскочил из дома. Геральт с треском и хлюпаньем вытащил меч из останков твари и двинулся ему навстречу, но, сделав пару шагов, неуклюже завалился на бок и потерял сознание.