Лютик, бледный как смерть, со всех ног бежал к Геральту через двор по самому короткому пути, то и дело спотыкаясь о пеньки, доски, бревна и другую строительную лабуду, и в итоге почти прилетел к лежащему пластом ведьмаку, пропахав ногами землю, но боли от содранных в кровь коленей просто не заметил.
— Геральт! Геральт! — Лютик в панике изо всех сил схватил Геральта за плечи и потряс, пытаясь привести в чувства. — Ты жив? Скажи хоть что-нибудь?! Ты жив? Геральт!
Глаза ведьмака были закрыты, но изо рта слышался звук тяжелого, судорожного дыхания. Лютик слегка успокоился.
«Жив».
Но тут же опять суматошно заметался, не зная, что делать, как помочь? Он ведь не медик, а простой бард. Один только вид крови мог заставить упасть его в обморок. Обычно так и происходило. Ох, как же сейчас он ненавидел себя за подобную впечатлительность! Кончики пальцев нервно затряслись. Геральт, бессознательно лежащий перед ним на земле, выглядел таким необычайно бледным и беззащитным.
«Нет-нет-нет! — про себя взвыл Лютик. — Не так! Только не снова, Мелитэле, только не сейчас! — молился он, сжимая руки в кулаки, чтобы унять дрожь. — Прошу, Мелитэле! Второй раз я этого не переживу!»
Нужно было что-то сделать, как-то помочь, причем срочно. Иначе… Взгляд перебежал на порванную, окровавленную штанину, к горлу подступила тошнота, в глазах помутнело, поплыло, как перед обмороком. Но Лютик заставил себя сосредоточиться, сглотнул, глубоко вдохнул и дрожащими пальцами отодвинул мокрые лоскуты ткани в стороны, ожидая увидеть перед собой рваную рану, пенящуюся алой кровью, но под тканью виднелся лишь неглубокий красный порез в форме вытянутого полумесяца, словно верхний слой кожи фигурно срезали широким скальпелем. Рана, при ближайшем рассмотрении, показалась Лютику сущей царапиной. Широкой, длинной — от сгиба бедра и до колена — но поверхностной. Он сам, конечно, не хотел бы иметь шрам от подобной
царапины, но Геральту было не привыкать, ведьмаки выдерживали ранения и похлеще. Благодаря улучшенной регенерации кровь уже почти не сочилась, да и вытекло ее не так много, чтобы привести к потере сознания… А значит, желто-зеленая жижа, которой ведьмак в процессе схватки покрылся с ног до головы, оказалась ядовита и, попав через открытую рану в кровь, в итоге свалила Геральта, хоть и не так быстро, как наверняка хотелось гадкой твари.
Лютик громко охнул и готов был разрыдаться в голос, когда пришел к такому выводу. Ведь чародейка, лекарь, знахарка, да любой, кто хоть как-то мог помочь с отравлением ядом неведомой чудовищной двухвостки-переростка, в такую глушь быстро не доберется. Сам он в медицине полнейший профан, а ближайшая деревня, где можно попытаться поискать помощи, находилась минимум в получасе езды от них. И это, если гнать галопом, загоняя лошадь. А Пегас вместе с Плотвой, когда началась заварушка, сорвались с привязи, обезумев от страха, и ломанулись подальше в лес, только копыта и сверкали.
Лютик мог их понять, но не простить. И сейчас, не зная, что еще ему делать, громко звал то Пегаса, то Плотву, матерясь и обещая в случае неповиновения сдать обоих мяснику на колбасу. Отчаявшись от страха потерять любимого, в этот раз уже окончательно и навсегда, Лютик орал так сильно, надрывно и громко, срывая горло, что Геральт даже вдруг пришел в себя.
— Лютик…
— Геральт! — Лютик тотчас рухнул рядом с ним на колени. — Ты как, Геральт? Мне кажется, ты отравлен.
Ведьмак кивнул.
— Что мне делать? Скажи? Наши лошади сбежали!
— Та… щи… зе… ле… ный… — Геральт говорил медленно, по слогам, словно язык у него онемел и не поворачивался. Лютик наклонился ближе.
— Зеленый? Что зеленый? А, понял. Тебе нужен эликсир! — бард громко хлопнул себя по лбу, досадуя, как он раньше не догадался. — Бегу! Только не умирай, Геральт. Не смей! Ты меня понял?!
Геральт устало кивнул и тут же закрыл глаза, вновь потеряв сознание. Лютик выругался, подскочил и со всех ног побежал обратно в дом, напрямую через строительную полосу препятствий. Успешно ее преодолел, причем с такой скоростью и ловкостью, что побил бы мировой рекорд, если бы кто-то на него ставил, но под конец оплошал — завалился на крыльце. Спешно поднялся и вихрем ворвался в дом, кинулся к сундуку, споткнувшись об Карасика, который со сна взвыл и громко залаял от испуга и обиды, и лишь чудом избежал столкновения с Рыськой, за что удостоился гневного шлепка мелкой когтистой лапы себе вслед. Быстро обнаружил среди вещей ведьмака шкатулку с эликсирами и, схватив кувшин с чистой водой и рубаху, тут же выбежал обратно. Карасик осмотрительно убрался подальше с дороги и облаивал своего обидчика издалека.
Лютик, бережно и крепко прижимая шкатулку к груди левой рукой и удерживая кувшин правой, чуть медленнее пробежал обратно, стараясь, чтобы склянки сильно не стучали, а вода не разливалась, и обессилено свалился на колени перед Геральтом. Тот по-прежнему лежал без сознания.
— Геральт! — позвал Лютик, глубоко дыша. — Очнись, Геральт! Я все принес! Ну же, давай! Очнись! Геральт! Геральт! — надрывно звал он, и тряс ведьмака за плечи все сильнее и сильнее, не замечая, как по щекам начали течь слезы. Он не знал, сколько эликсира нужно, чтобы не навредить. Капля? Половина? Целый бутылек?..
Но Геральт не приходил в себя, а Лютик боялся… Боялся навечно лишиться его из-за собственной глупости, ошибки.
Торопливо разорвав прихваченную из дома рубаху надвое, одну часть он намочил чистой водой, и осторожно вытер остатки желтой слизи с бедра, чтобы яд больше не попадал в кровь, а потом, болезненно кривясь, от души плеснул из кувшина прямо на открытую рану. Геральт застонал, дернулся, брови его преломились, но он так и не пришел в себя. Лютик обвязал его поврежденную ногу второй частью рубахи, чтобы грязь не попала.
— Геральт! Геральт!
Когда отчаяние Лютика достигло очередного пика, он решил применить последнее средство — не сказочный поцелуй, нет, — он замахнулся и влепил Геральту звонкую пощечину. И с этого момента наверняка стал на свете единственным бардом, кто выжил после подобного обращения с ведьмаком. Но вот Геральт, к сожалению, оценить сомнительное достижение не мог, ведь по-прежнему оставался без сознания.
Лютик громко всхлипнул и вытер рукавом слезы, пеленой застилающие глаза, а затем решился. Ставки слишком высоки. Геральт был мертвецки бледен, холоден и дышал прерывисто. Иного выхода уже не оставалось, время ведьмака, казалось, истекало прямо на глазах, утекало словно песок сквозь пальцы, а Лютик просто не мог позволить себе потерять его вновь. Не мог… Поэтому аккуратно приподнял и бережно положил голову Геральта на свои колени, а затем взял шкатулку, чтобы самостоятельно влить снадобье ему в горло в надежде, что тот не захлебнется.
Но открыв крышку, с чувством выматерился. В шкатулке не оказалось ни одной зеленой склянки. Точнее были две, но не совсем зеленые. Одна — лаймовая, а вторая — аквамариновая, по высокохудожественной оценке барда. А по классификации простых смертных — желтоватая и синеватая. Какой из оттенков Геральт считал зеленым — знал только он сам. Сердце Лютика подскочило до горла, а затем резко ухнуло куда-то в пятки, когда он представил, что случится, ошибись он с выбором. Вдруг не угадает и попросту добьет Геральта?..
По щекам не стихающим потоком струились слезы, капали с подбородка на белые волосы. Геральт, казалось, дышал все реже и реже, но Лютик никак не мог решиться. Отвинтил крышку аквамаринового сосуда, понюхал, ничего не понял и капнул себе на язык, понадеявшись, что вкус поможет ему сделать правильный выбор.
Лютик знал, помнил: эликсиры ведьмачьи — не для простых людей, и пить их — глупость самоубийственная, но готов был рискнуть. Готов был отдать жизнь, всего себя, чтобы спасти Геральта, ведь он так сильно любил его… Любил не меньше Йеннифер, и владей он магией — пожертвовал бы собой без остатка и толики сожаления.
Капля аквамаринового эликсира на вкус оказалась… как клятый аквамарин, если бы тот можно было прожевать, не сломав зубы. Гадкий, солено-перченый. В носу защекотало, закружилась голова, и Лютика чуть не вырвало, но он сдержался. Ведь ничего удивительного — магические снадобья всегда такие. Проглотил… и больше ничего не заметил. Никакого эффекта. Поэтому быстро открутил крышку с лаймового сосуда и опять капнул себе на язык, понадеявшись, что цветовые ассоциации и тут сработают, но нет. Вместо цитрусового — снадобье вновь показалось на вкус каким-то аквамариновым несъедобным дерьмом, от которого его тут же потянуло блевать. Закружилась голова. Помутнело в глазах.
Лютик тотчас решил, что умирает, ведь
ведьмачьи эликсиры — ядовиты для простых людей, это всем известно, но перед смертью своей, однозначно неизбежной, он должен успеть спасти Геральта.
Борясь с головокружением, сонностью и тошнотой, бард дрожащими, не слушающимися пальцами разомкнул губы ведьмака и осторожно влил ему в рот половину из первого, сине-зеленого бутылька. Не много и не мало.
«Мелитэле! Пусть мне повезет!»
— Живи, Геральт, — прошептал Лютик из последних сил. — Я умру, но ты живи, пожалуйста, — и напоследок нежно мазнув своими губами по губам ведьмака, завалился на бок, прижимаясь к нему покрепче, и уснул. Нет, не мертвым сном, а обычным — тихим и сладким.
-Х-
Смеркалось. Закатные лучи красным золотом окрашивали верхушки деревьев, калейдоскопом мелькали сквозь листья, создавая причудливые тени на поляне рядом с недостроенным домом. Проснулся Лютик от того, что жутко чесалась нога, рука, спина… Да и остальное тело тоже. Вокруг, мерзко жужжа, летало комарье, радуясь возможности отлично пообедать. Поясница неприятно замерзла, как от сквозняка, а грудь и живот, напротив, оставались в тепле. Лютик, разлепив спросонья глаза, осторожно приподнял голову, не сразу осознав, что лежит, крепко прижимаясь к теплому телу Геральта, а когда понял, то с замиранием сердца тут же вскочил и заорал:
— Геральт! Геральт!
Ведьмак дернулся, резко открыл глаза и уже занес руку, чтобы инстинктивно защититься, но в последний миг остановил кулак, летящий прямо по траектории к носу барда.
— Лютик… Проклятье! Уже ночь на дворе. Только не говори, что я провалялся тут весь день?!
«Мы провалялись, — подумал Лютик. — В обнимку. А еще я тебя поцеловал», — но ничего такого, разумеется, не сказал, а вместо этого бросился к Геральту, чтобы еще раз крепко обнять.
— Ты жив!
— Конечно, — отмахнулся Геральт, успокаивающе похлопав его по спине, и с кривой ухмылкой добавил: — Надеялся, что я копыта отброшу?
— Я решил — ты умираешь!
— Яд был парализующий… Не смертельный, — сообщил Геральт взволнованному Лютику. — При самом плохом исходе я пролежал бы без сознания дня три, пока тело само бы не элиминировало токсин из организма. Эта дрянь, — ведьмак махнул рукой на останки чудища, — так и охотится. Она хитрая. Вначале ранит, впрыскивает яд, а затем ждет, пока жертва перестанет сопротивляться и лишь тогда убивает, а затем утаскивает труп к себе в логово.
— Мне-то откуда было знать?! — заорал Лютик, вскипев от злости. — Я уже мысленно тебя похоронил.
— Ты что… не дал мне эликсир?
— Только половину.
— Надо было весь. Я быстрее бы проснулся.
— Заткнись! — взревел Лютик, желая дать волю всем негативным эмоциям, которых за день хлебнул сполна. — Из-за тебя я точно поседею раньше срока, ведь в шкатулке, к твоему сведению, было два зеленых бутылька! Я так долго мучился, не зная, какой из них тебе дать, да и в каком объеме, чтобы окончательно не добить!
— Внутри одно и то же зелье. В обоих, — спокойно сообщил Геральт, после чего барду еще пуще захотелось треснуть ведьмака чем-нибудь тяжелым. — Я специально приготовил его с запасом, потому что ядовитых тварей — воз и тележка…
— Одно и то же?! — гневно воскликнул Лютик, шагая вокруг него из стороны в сторону. — Ну, ты просто молодчина, Геральт. Предусмотрительный ты наш! А я чуть от страха не умер! Дурная башка! Морда волчиная! И зачем, спрашивается, ты полез сражаться в неполной броне?!
— Уймись, Лютик. У меня в ушах уже звенит, — Геральт отлепил повязку с раны, болезненно поморщившись, а затем залил порез каким-то очередным снадобьем из своей шкатулки. Попав на открытую рану, жидкость вспенилась и зашипела. Ведьмак глухо застонал.
— Больно? Больно? Так вот знай — ты заслужил! — не унимался Лютик.
— Успокойся. Все в порядке, все обошлось, — Геральт закрыл шкатулку и неуклюже поднялся на ноги, протяжно зашипев сквозь зубы.
— Да я не могу! — Лютик тут же кинулся его поддержать, продолжая при этом громко ворчать: — Я хочу тебя убить!
— Ты только что меня спас, — Геральт примирительно пожал ему плечо. — Спасибо! И Прости… Прости, что так вышло. Я поторопился… Виноват. Не хотел, чтобы Плотву с Пегасом сожрали. Жалко. Я к ним успел привязаться.
Лютик громко выдохнул наконец успокоившись.
— На колбасу их пустить надобно! Обе смотались, как пони трусливые, когда мне так нужны были!
Пегас и Плотва к тому времени уже вернулись, и сейчас осторожно топтались в тени неподалеку от дома, стараясь держаться подальше от раскуроченных останков порубленной твари. Лютик только сейчас взглянул на острые клешни, многочисленные ноги, жвала, толстый панцирь и непроизвольно обомлел, чувствуя себя жестоко обманутым.
Хотелось сказать: Цири ведь упоминала, что в лесу безопасно и никого нет, даже лешего!
Хотелось узнать: Геральт, а эта тварь… она тут одна была? Прошу, скажи, что одна!
Хотелось попросить: Геральт, а может ну его, этот дом? Давай просто уедем подальше туда, где не водятся такие уродливые, страшные существа?
Но Лютик в кои-то веки промолчал, шокировано глядя на лежащую перед ним на дороге часть туши, и его наконец-то вырвало. Вместо тысячи слов.
— Ох, Лютик, — вздохнул Геральт, наблюдая за тем, как друга скрутило пополам. — Всегда одно и то же… Ты когда-нибудь привыкнешь?
— Нет. Мне срочно нужно выпить, — в ответ прохрипел он. — Предлагаю отметить твою победу моим вином.
— Давай. Только сам в погреб полезешь.
На том и сошлись.
-Х-
Вино Лютик приволок из деревни еще месяц назад. Небольшой бочонок, как вещал торговец-низушек, доехал из дальних краев, из самого Туссента. Цена была обозначена соответствующая, но Геральт в подлинность не поверил, хотя от подарка Лютика все же не отказался, пообещав, что достанет его, когда достроит дом. С тех пор вино хранилось в холодном погребе и ждало своего часа. Час, как оказалось, наступил слишком быстро.
Геральт накладывал на рану новую повязку и переодевался в чистую одежду, пока Лютик с трудом вытаскивал вино и носился вокруг стола, соображая чего бы им поесть. Еды в доме оставалось маловато, а вот выпивки было предостаточно. И Лютик, стремясь залить стресс, в тот вечер явно выхлебал больше разумного, потому как ему в голову вдруг взбрела сумасбродная идея — кое-что рассказать Геральту.
И… будь, что будет — к чертям все! Зачем нужна такая дружба, если ему приходится лгать, и постоянно скрывать часть себя? Разве стоит она того, если Геральт не сможет принять его таким, каков он есть?.. Если побьет или выгонит, напоследок презрительно сказав, что знать его больше не хочет?..
На трезвую голову Лютик явно бы никогда не решился, но сейчас почувствовал, что должен Геральту хотя бы часть правды, но в первую очередь должен себе. И если после этого окажется выкинутым за порог в ночь, в темный лес, полный чудовищ, то значит — так тому и быть. Значит, зря он так долго его любил. Напрасно, считал его другом. И давно уж пора было снять лишний груз с сердца, чтобы дышалось легче…
