Легко на сердце

      Геральт все-таки сумел заснуть на пару-тройку часиков. А когда открыл глаза — за окном уже рассвело. Маленькая серая усатая мордочка, сверкая желтыми глазищами, нагло лезла своим мокрым носом ему прямо в глаза. Рыська собственной кошачьей персоной. Геральт отцепил когтистые лапки от груди и смял кота в ладонях, крепко обнимая, почесал за ушками, погладил серую спинку, за что удостоился громкого утробного мурчания, и напоследок чмокнул куда-то в пушистое пузико.       Вот кто его по-настоящему любит…       Хотя «любит», конечно, громко сказано. Рыська за пару месяцев обвыкся, как и предполагал Лютик, и постепенно привязался к Геральту, перестал на него шипеть и шугаться, а по утрам и вовсе нежно ластился. Причина такой покорности судьбе была прозаично проста — голод. Рыська быстро понял, что человек, который дает еду, не бьет больно лапой по морде и не кусается, как Карасик — априори не плох, а значит, достоин доверия и уважения хотя бы раз в сутки. И тем, несомненно, пользовался, выпрашивая у Геральта себе покушать, мило мурча и нежно ласкаясь. Мелкий манипулятор усатый. Впрочем, сам Геральт еще с юных лет, еще с Каэр Морхена, мечтал о домашнем животном, поэтому в лютиковом подарке души не чаял, и рад был поиграть с ним хотя бы по утрам. Как и любой другой кот, Рыська почитал себя истинным повелителем мира, поэтому не позволял слугам трогать свое величество сверх меры и надобности. В отличие от дружелюбного Карасика, безвозмездно преданного своим большим собачьим сердцем любому, кто готов был с ним поиграть, покормить, почесать и желательно круглые сутки. Щенок вымахал уже высотой до колен, и сейчас валялся рядом с Лютиком, которого избрал личной ночной телогрейкой сразу, как бард приехал погостить.       Геральт улыбнулся, наблюдая, как они тихо и мирно сопят рядом. Умилительней картины, наверное, он еще не видел. Лютик, приоткрыв во сне рот, лежал на спине, и одной рукой приобнимал Карасика, который свернулся калачиком, прижимаясь к барду сбоку.       Хотелось тоже лечь рядом, обнять Лютика, не разбудив, поцеловать тихонько в губы, потом в обе щеки, подбородок, приласкать языком венку на шее и выступающую косточку на плече, уткнуться носом в мягкие волосы и глубоко вдохнуть, скользнуть рукой под рубаху, чтобы погладить теплую грудь, провести ладонью по животу и ниже. Тогда Лютик, наверное, уже проснется и…       Геральт протяжно выдохнул, прогнав предрассветные мечты куда подальше и, поставив Рыську, тихо поднялся с тюфяка. Добрался до стола и вытащил из кастрюли остатки вареной рыбы, положил в тарелку и поставил на пол. А потом, бесшумно взяв меч, осторожно отворил дверь и вышел во двор, чтобы проверить Пегаса и Плотву.       На улице висел непроглядный мокрый туман, морозным холодом оседающий на теплой коже. Вокруг стояла тишина, даже было слышно, как вдали шумит на порогах горная река. Геральт медленно прошел по поляне вокруг дома, пристально осматриваясь по сторонам сквозь мутные клочья густого тумана, затем остановился и прислушался, но ничего опасного не заметил. Лошади были в порядке. Где-то в вышине темной тенью кружил коршун. Свободно парил в поисках невезучей мышки себе на завтрак, то и дело жалобно покрикивая. Утренняя роса блестела на глянцевом панцире убитой твари, капельки влаги свисали с ворсинок на мохнатых отрубленных конечностях. Геральт аккуратно поднял кусок ноги и запихал в холщевый мешок.       Надо было как-то решать образовавшуюся вдруг проблему, причем срочно.       Чудовище до чертиков испугало Лютика, да и его самого, если честно. И сейчас ведьмак совсем не хотел пугать барда еще больше и рассказывать о том, что бывших хозяев дома, где они живут, как раз утащила к себе в логово такая же тварь, а может — именно эта.       Когда в прошлом году он купил участок у родственников погибших, то тщательно зачистил лес перед тем, как позвать Цири, прикончив не меньше двух десятков особей, но посетившая их вчера оказалась в разы больше. Те многоножки, видимо, были еще мальки, не успевшие вымахать до истинно угрожающих размеров. Вчера же к ним проползла уже взрослая самка, причем беременная (он заметил яйца, вытекшие со слизью из распоротого брюха), именно поэтому она так медлила, осторожничала и не сразу напала на лошадей. Хотела, вероятно, дождаться темноты. А значит, где-то остался и самец, явно более смелый и не менее угрожающих размеров.       И Геральт точно знал где — шахта неподалеку за рекой уже давно стояла заброшенной по неведомой причине. Местный солстыс из деревни Вершки причину точно знал, но когда-то давно не захотел платить ведьмаку, или было нечем, и ситуация со временем оказалась жутко запущена. Шахту пришлось закрыть. Сейчас она считалась своеобразным «культурным наследием». Каждый из местных обходил выработки за версту, памятуя о том, кто обитает в темных туннелях.       О секрете знали все, кроме, разумеется, приехавшего с другого края света Геральта. Только купив дом и поселившись в нем, ведьмак понял, что приобрел собственность с обременением, когда на него посреди бела дня выскочило нечто уродливое и многоногое, размером с собаку. И сразу стало яснее ясного, отчего домик с огромным участком земли, рядом с красивой рекой, обошелся ему в гроши. Изначально Геральт подумал, что цена занижена из-за суеверий. Многие не хотели жить там, где кто-то умер. Ему, честно говоря, на это было плевать. Смерть ведь повсюду, и от нее не убежишь и в новом доме не спрячешься. Лишь притащив порубленную тварь в деревню, он наконец выведал правду о том, как именно умерли дед с бабкой.       Геральт тогда сильно обозлился на жителей Вершков, но местный солстыс — Вигез, уже новый и не такой тупой, как прошлый, пообещал ему еду и помощь с хозяйством, если он лес и шахту очистит. Теперь ведь он, Геральт, ведьмак, один из них, а свои друг другу помогают.       Мнение, конечно, спорное. Геральт себя к жителям деревни относить пока не собирался, решив стать отшельником, но и от нового дома отказываться было жаль. Место оказалось потрясающе красивое, тихое и по-своему уютное. Да, кроме того, позволить он себе ничего другого и не мог. Поэтому почти сразу согласился на предложение солстыса — работа за бесплатную еду и помощь. И взялся очищать лес от тварей, наплодившихся за двадцать лет простоя шахты. Выкосил всех, кого нашел, а потом приехала Цири, наступила зима, и охоту пришлось временно прекратить. До главного логова он так и не успел добраться… Как вчера выяснилось — очень зря.       Сейчас же, трезво оценив уровень угрозы, ведьмак решил, что в старую шахту лезть и вычищать ее не стоит. Игра слишком рискованна и не стоит свеч. К тому же «свято место», как известно, пусто не бывает. Одна зараза выведется, другая может завестись, а Геральт хотел спать в своем новом доме спокойно, поэтому решил, что тоннели проще просто завалить, вместе со всеми неведомыми обитателями разом. И в этом ему подсобит солстыс, который обещал кроме еды и другую помощь. Например, несколько бочек хорошенького удобрения, которые в иных условиях могут стать и отличной взрывчаткой.       Таков и был план Геральта. Простой, опасный, но эффективный.       — Собирайся, Лютик, едем в деревню.       — Но твоя нога…       — Переживу. Идти-то будет Плотва, я только сидеть.       — Ты упертый, как баранья башка, Геральт! Давай через пару-тройку дней?       — Едем сегодня. Слишком много дел накопилось. Нам край как нужна еда. Мне — новые штаны для работы, а еще я хочу одолжить телегу. Стоит поскорей убрать останки твоей шиэлай, пока она мне тут всю землю не отравила. Вывезем тушу подальше и скинем в овраг.       — Не моя она шиэлай! — притворно возмутился Лютик. — Но как подходит-то! Оцени. Сразу привязалось имечко. Ладно, поехали. Пегас, наверняка, застоялся. Полетит, как вольный ветер…

-Х-

      До деревни они и правда долетели, словно на крыльях. Плотва скакала бодрым галопом, а вслед за ней по узкой лесной тропе, тяжело топая копытами, несся Пегас. Слишком громко для вольного ветра, несомненно… Вскоре березки и сосенки резко оборвались, и они выехали в непаханое поле, сбавив темп. Вдалеке виднелась яркая полоска посевных, разделяя представшую глазам картину на три куска: травянисто-зеленого, пшенично-желтого и лазурно-голубого оттенка. Вскоре за очередным холмом показались соломенные крыши домов. Небо разрезали тонкие струйки дыма. Вершки.       Лютик, выспавшийся вдоволь, в отличие от угрюмого и немного сонного Геральта, лепетал обо всем на свете и вообще пребывал в радостном расположении духа. Даже завидно. Геральт молча выслушал, как бард устал от вечной каши и рыбы, которыми они питались вот уже месяц, (ведь за свежими продуктами ему, видите-ли, скакать было лень, а Геральту просто некогда), и до одури соскучился по мясу и пиву, яблочным пирогам, запеченным рогаликам с вареньем и, конечно же, красивым девкам… Лютик громко вещал, как планирует восполнить недостающее в ближайшей корчме, пока Геральт будет договариваться с солстысом.       — Я тоже не против вначале поесть. Пообедаем вместе, — сообщил Геральт, заранее решив, что отобьет у Лютика любую барышню, на которую тот положит глаз. Недавно проснувшееся мерзкое чувство, очень напоминающее ревность, диктовало свои гадкие условия, на которые он был совсем не против поддаться. Не желал Геральт больше видеть Лютика в объятиях женских рук, и поклялся себе, что пока сам будет поблизости — не увидит, даже если для этого придется оказаться в женских коготках самому.       Хотя, честно говоря, деревенские девы Геральту были совсем не нужны. А внимание их и вовсе вредно. Не хотел он никакой девушке жизнь портить, а себе репутацию в месте, где планировал надолго обжиться… Любая из местных крестьянок однозначно желает стать не только женой, но и матерью, а тут он не помощник, как ни крути. Да и Лютик — журавль перелетный, упорхнет в далекие края осенью, оставив после себя лишь тоску в сердце. Пусть лучше потом будет болеть только у него в груди… Не хватало еще, чтобы какая-нибудь барышня стенала над своим округлившимся пузом.       Полуденное солнце жарило нещадно, слепило глаза. Воздух насыщенно пах луговой травой, сухой пылью и свежескошенным сеном. Лютик с Геральтом проехали по главной дороге под громкие шепотки праздно шатающихся местных и остановились перед корчмой — самым красивым зданием в округе. Навстречу им сразу же выбежал русоволосый сынишка хозяина и забрал лошадей. Лютик широко улыбнулся и, громко хлопнув по корпусу лютни, бодро вошел внутрь. Геральт, не зная чего ожидать, поспешил вслед за ним.       — Маэстро Лютик! Милсдарь ведьмак! — лично поприветствовал их Дарен Аисни — косоглазый мужичок лет сорока — хозяин корчмы. — Давненько вас видно не было. Уж месяц прошел. Как живется на новом месте?       — Неплохо, но бывало и получше.       — За новыми запасами пожаловали?       — Да, — коротко ответил Геральт. — Но не только. Телега мне нужна и пара-тройка бочек удобрений. А еще штаны.       — Это вам спросить у Вигеза надобно, — ответил Дарен. — Ко мне только за едой. А штаны ищите в торговой лавке. Два дома вперед. Тамо будет закрыто, но вы громчей постучите. А лучше пните сразу ногой. Так вернее будет… Ждать не придется.       Геральт хмыкнул, но согласно кивнул. Лютик осмотрелся по сторонам, громко вздохнул и обречено плюхнулся за стол, поставив лютню рядом с собой. Зря таскал. Корчма в жаркий полдень пустовала. В зале сидела только седая странствующая жрица, вместе со своей тощей облезлой собачонкой, и читала какую-то потрепанную книжку. Молитвенник, не иначе. В тишине, громко жужжа, летали мухи.       — А поесть у вас чего-нибудь найдется? — с надеждой спросил Лютик, видимо смирившись с тем, что желанную, то бишь одержимую его знаменитой персоной, публику он сегодня не получит.       Но и тут ему не повезло. В сегодняшнем меню не оказалось ни рогаликов с вареньем, ни яблочных пирогов, да и красивых девок тоже не подвезли. Попрятались, видимо, чтобы кожу ярким солнцем не портить. Носил еду все тот же мелкий сынишка хозяина, поэтому Геральт спокойно и с удовольствием пообедал, хоть имелся лишь румяный расстегай с капустой, переваренная каша с кусками свинины и теплое пиво, неведомой свежести.       Лютик съел расстегай, выцепил мясо, размазал по тарелке кашу, чуть поклевав, капризно отказался от пива, и откровенно загрустил, перебирая пальцами струны, пока Геральт неторопливо доедал свою порцию и втайне радовался, что им не пришлось пересечься с местными барышнями. Сам он знал, что красавицы в Вершках имелись. Причем несколько таких, которые во вкусе Лютика: не обремененные лишним интеллектом ценительницы танцев и пения.       Отобедав, они полчасика отдохнули. Затем Геральт медленно поковылял с болезненно заживающей ногой прямиком к Вигезу, солстысу, чтобы добыть себе телегу и удобрения, рассудив, что заскучавшего Лютика вполне безопасно оставить в компании старой жрицы и пары мух.       Вигез, весь потный и красный от жары, как обычно изобразил притворную радость на своем лице, когда Геральт переступил порог его дома с холщовым мешком в руке, в котором в качестве доказательства хранилась часть шиэлай. Правда, услышав о смерти огромной беременной самки многоножки и воочию увидев кусок страшной мохнатой ноги, Вигез улыбнулся уже по-настоящему, искренне поблагодарил и без лишних вопросов обещал дать ведьмаку необходимую телегу с парой тягловых лошадей, и распорядился нагрузить ее тремя большими бочками селитры. В общем, слово свое держал, чем приятно порадовал.       Геральт, слегка окрыленный скорым решением проблем, спешно вышел из душного, пропахшего потом и жареной капустой, обиталища солстыса, глубоко вздохнул и сразу же увидел в тени дома напротив Лютика. Тот стоял с крайне довольным, беззаботным видом и смотрел куда-то вдаль, подпирая стенку позади себя ногой.       Светлые волны волос треплет легкий ветерок, бордовая парадная рубашка ненавязчиво раскрыта до середины груди, одна рука небрежно лежит на грифе лютни, а в другой — леденец — золотистый, сахарный, в форме петушка.       Геральт подошел ближе, наблюдая, как Лютик, рассеянно глядя вокруг, медленно и неторопливо облизывает жженый кусок сахара на длинной палочке…       Скользит по нему языком, крутит из стороны в сторону, очерчивая грани, сжимает мягкими губами, торопливо сглатывает сладкую слюну и затем вновь жадно касается блестящей янтарной поверхности. Кладет на язык широкий фигурный хвост, посасывает, облизывает, скользя по нему влажными, ярко-красными губами, и вновь сглатывает, громко причмокнув напоследок. Переворачивает петушка другим боком и теперь погружает в рот уже голову. Обхватывает ее губами, вертя палочку между пальцами, посасывает… Слышится, как леденец стучит о зубы, пока язык скользит вокруг него кругами.       — Лютик.       — А?       — Будь скромнее! — прошипел сквозь зубы Геральт, которого вдруг изрядно возбудила увиденная сцена. «Совсем стыд потерял!» — раздраженно подумал он, и неуловимым движением резко выхватил петушка.       — Ты что обалдел, Геральт? Отдай! — тут же воскликнул Лютик, пытаясь забрать сладость обратно. — Это мой! Дай же! По какому праву?..       — Ты кого пытаешься тут соблазнить? — вполголоса процедил Геральт, ловко увернувшись от всех попыток Лютика забрать леденец себе обратно.       — Чего?! — непонимающе воскликнул бард. — Ты о чем, вообще, Геральт?       — Я о том, как ты театрально лобызал этого, прости боже, петушка! — шепотом рявкнул Геральт, бросив леденец себе под ноги, прямо в грязь.       — Э-э-эй! За что?!       — Тут тебе не твой Новиград, полный аристократов! — не сдавался Геральт, грозно нависнув над бардом. — Это Вершки — самое отсталое гузно на краю мира. Тонкие намеки, аналогии и аллегории тут не в ходу. С девками не повезло, я понимаю, но таким образом ты себе спутника на вечер тут не отыщешь для развлечения, только хлебанешь неприятностей, от которых я буду вынужден тебя спасать. Будешь сосать так петушка и пялиться по сторонам, и обязательно найдется тот, кто решит тебе сперва морду набить, а затем этого же петушка тебе в зад запихает. Или ты того и добиваешься?       — Ты… Ты… — Лютик чуть не задохнулся от возмущения, покрылся красными пятнами, а потом вдруг громко и протяжно выдохнул и заливисто захохотал. Геральт терпеливо промолчал, уставившись на барда с немым укором. Лютик смахнул рукой слезы, выступившие на глазах от смеха, и произнес, широко улыбаясь:       — Ты, Геральт, помнится, обещал мне, что ничего между нами не изменится. Но мне кажется, ты зациклился, стесняешься меня и видишь сексуальный подтекст даже там, где его нет. Я просто сосал леденец. Может и «театрально», как ты выразился, но я уже два месяца ничего сладкого не ел! Просто наслаждался маленькой радостью.       — Ну-ну, — фыркнул Геральт.       — Иногда, Геральт, петушок — это просто петушок!       — Как же…       — Не веришь? — вновь хохотнул Лютик. — Да ты по сторонам-то посмотри!       Геральт таки посмотрел… И оказалось, что Лютик, котий сын, прав. Все вокруг сосали клятых петушков! Высокий тощий кузнец, его дородная жена, его взрослая дочь с беременным пузом, толпа мелких детишек, усевшихся рядком на лавке, двое широкоплечих бородатых мужиков с вилами, трое хохочущих деревенских баб, беззубая дряхлая старушка, даже скрюченный горбатый дед и тот громко причмокивал. Геральт спешно отвернулся, закрыл глаза и провел рукой по лицу, ощутив себя крайне неудобно. Покраснеть, благо, он не мог, но хотелось провалиться сразу под землю.       — Пока ты был у солстыса проходила торговка и раздала всем леденцов, — сообщил Лютик, продолжая широко скалиться. — У ее почившей дочурки сегодня день рождения. Хотела, чтобы помянули мы ее добрым словом, хоть и не знали.       — Прости, Лютик… — сказал Геральт. — Давай забудем об этом?       — Ты что?! Никогда! — Лютик прыснул и похлопал его по плечу. — Обязательно придумаю стишок про волка с петушком, ха-ха. А лучше басню.       — И на этом твое творчество навсегда закончится, я обещаю, — зло буркнул Геральт. — Ты хоть раз видел живых баснописцев? Вот и я нет.       Лютик еще сильнее рассмеялся.       — Кстати! — вдруг вспомнил он, шаря по карманам. — Я и для тебя один попросил у торговки. Вот! — он достал леденец на палочке. Геральт тоже втайне немного соскучился по сладкому, поэтому сразу потянулся к угощению рукой, но Лютик коварно его обломал. — Хоть для друга взял, но тебе не отдам, понял? Ты без причины выкинул мой в грязь, скотина!       Спешно сдернув бумажную обертку, он вновь запихнул сахарного петушка себе в рот.       — Ммм… Вкусно-то как! Жаль, ты не можешь почувствовать, как приторная сладость будто тает на языке…       — Не подавись! — Геральт спешно отвел взгляд подальше от влажных красных губ Лютика, которые сейчас хотелось поцеловать особенно сильно, правда, только чтобы поскорее его заткнуть.       Ну, не совсем правда…       — Не подавлюсь, — заявил Лютик, лукаво ему улыбнувшись, а затем подмигнул. — Я умею управляться с петушками, уж поверь!       Геральт не удержался и закатил глаза. Лютик вновь звонко рассмеялся.

-Х-

      Всю обратную дорогу домой Геральт, сидя на козлах уже в новеньких зеленых штанах, пребывал в раздумьях. Лютик валялся на телеге рядом с бочками, бренчал на лютне и пел какую-то эпичную похабщину про толпу бородатых гномьих женщин, низушка с картофельным именем, несчастно влюбленного эльфийского принца, хитрого чародея, родом из-за моря, и одинокого дракона, болеющего нарциссизмом. Откуда он сей бред услышал, Геральт не знал и знать не хотел.       В его голове назревал план… Не мог он спокойно наблюдать, как Лютик осенью уедет. И решил ни много ни мало — его соблазнить. Захотел заставить передумать… Захотел сделать так, чтобы он сам пожелал остаться, чтобы сам загорелся идеей быть с ним. Ведь разве плохо им вместе?..       Проблема заключалась в том, что Геральт понятия не имел, как, собственно, соблазнить любимого барда. Опыт с мужчинами у него был почти равен нулю, да и Лютик не являлся типичным представителем «рода», так сказать. Внезапно и без спросу посадить его к себе на колени, поцеловать и помять грудь — вариант, в случае с барышнями, казалось бы, проверенный временем, но в данном конкретном деле — крайне сомнительный, и не только по причине отсутствия пары мягких выпуклостей. Неизвестно, как Лютик отреагирует, ведь он сам обычно усаживал кого-то к себе на колени… Не решит ли в тот же день навсегда сбежать, затаив глубокую обиду?..       Классические способы, вроде комплиментов, тоже не показались Геральту хоть сколько-нибудь пригодными. Нет… Он, конечно же, считал, что у Лютика милые, хоть и чуть большие ушки, глаза, как у лани, лебяжья шейка и жемчужный смех, но стоило ему лишь представить, как он говорит нечто подобное барду, так язык тотчас намертво прилипал к небу и просто не поворачивался. Комплименты и прочие сопливые нежности явно отменялись. Дарение цветов, украшений, стихи и конфеты шли туда же.       Впрочем, конфеты Геральт решил пока оставить. Раз Лютик соскучился по сладкому, значит, будут ему рогалики с вареньем, да хоть сегодня… Да и вообще, если виконту Панкрацу с ним скучно, то нужно сделать так, чтобы стало весело и интересно. Угадать желания — верный способ, решил Геральт. Быть внимательным — вот, что важно. Не нужно торопить события, рискуя испоганить все на корню. Чтобы соблазнить Лютика у него в запасе осталось целое лето, и он, черт возьми, постарается сделать так, чтобы оно ему запомнилось, даже если ничего у них в итоге не выйдет…