Под звездным небом января, Укрывшись снежной пеленой Спит одинокая земля, Внушает тишину покой
В полночь зажгу свечу, открою тайну В сердце голос твой, знаю Отзовется раннею весной Ты потревожишь мой покой Постучишь дождем в окно, я здесь открой!
Твой голос зазвучит во мне, Прольется, как весенний дождь Я помолюсь и все пройдет Вернется долгожданный гость
Долгим был путь, проложенный веками, Чтоб не спугнуть…
Alcyona — Моя Весна
Геральт кормил кур, когда вдруг услышал топот копыт. Тихий, едва различимый. Далекий. Но этот звук он сейчас ни с чем бы не перепутал. По лесной тропе неторопливо ступала лошадь, с чавканьем отрывая подковы от весенней грязи. Сердце будто пропустило удар, а остатки зерна полностью высыпались из мешка на землю. Геральт замер и жадно вслушивался в приближающиеся шаги. Остальной мир вокруг совершенно перестал существовать: кроны деревьев больше не шелестели на ветру, река не грохотала на дальних порогах, замолк щебет певчих птиц, несушки перестали квохтать, а Цири больше не напевала себе под нос. «Лютик или нет?» Геральт неотрывно вглядывался вдаль, изо всех сил пытался усмотреть путника сквозь непроглядный частокол деревьев и отчаянно терзался вопросом, не позволяя себе излишне надеяться. Ведь еще слишком рано… Слишком рано. Снег еще даже не успел до конца сойти. Как он смог добраться?.. Но это и правда оказался Лютик. Геральт громко выдохнул наконец сумев разглядеть мелькающие вдали очертания коня. Белогривый и белый. Пегас! Слишком редкое сочетание, чтобы подозревать кого-то другого. Лютик вернулся! Геральт бросил мешок, даже толком не посмотрев куда, и бесцельно, беспокойно зашагал по двору из стороны в сторону, не в силах спокойно стоять на месте. Так сильно хотелось сорваться любимому навстречу. Минута по ощущениям растянулась на час, но вот чавканье копыт стало громче. Совсем громким, а затем затихло. — Геральт! — Лютик! Карасик с громким лаем молнией пронесся через двор, чтобы первым встретить гостя, опередив и Геральта, и Цири. Пес налетел на Лютика со скоростью урагана. Бард чуть не упал под натиском искренней собачьей ласки. — Фу! Брысь! Фу! — завопил Лютик, но Карасик умудрился-таки лизнуть его в лицо и по шее. И Геральт почти позавидовал псу, ведь сам в эту секунду ощущал безмерное желание завалить Лютика и зацеловать, но рядом была Цири и приходилось сдерживаться. Отпихнув Карасика, ведьмак сразу очутился в крепких объятиях барда, которые, к слову, затянулись чуть дольше приличного и наверняка закончилось бы только в постели, не стой рядом Цири. Геральт глубоко вздохнул, заполнив легкие до краев столь желанным родным запахом. Лютик рядом. — Цири! — воскликнул бард, наконец отступив и прервав чересчур жаркое для простых друзей приветствие. — Ты выглядишь… Я тебя не узнал. Решил, что сюда вдруг явилась зерриканская принцесса! — Вы мне нагло льстите, виконт Панкрац, — кокетливо отмахнулась она, и затем кратко его обняла, громко чмокнув в щеку. «И где только успела набраться подобных манер?» — Геральт беззлобно хмыкнул. — Нагло, но от чистого сердца! — Лютик манерно раскланялся, сняв берет. — Ты как сумел добраться так рано? — спросил Геральт, не отводя от него пристального, почти голодного взгляда, жадно впитывая его облик, движения, каждое сказанное слово, звуки голоса… целиком его самого. — Я ждал тебя минимум через месяц. Лютик ни капли не изменился, быть может, даже стал красивее. Или его так красила счастливая улыбка. На голове по-прежнему красовался сливовый берет, но с новым вычурным пером, приколотым старой эгреткой. Несколько прядей светлых волос выбилось из прически. Голубые глаза горели, излучая неприкрытую радость, а яркие мягкие губы… так и манили. — О, это долгая история! — воскликнул Лютик, похлопав его по плечу и тем самым сняв наваждение. — Подробности я поведаю позже. Но выдвинулся я, как только в Новиград приехали первые торговые обозы. Дорога вышла крайне утомительной, честно признаюсь. Я буквально путешествовал вместе с наступающей весной. Бедный Пегасик совсем умотался! Правда ведь, жеребчик? — Лютик сочувственно погладил мерина по носу. Пегас согласно мотнул ушами и покачал головой. И только сейчас Геральт обратил внимание на назойливый шум, тревожащий слух. Весьма характерный. А еще неповторимый запах медовых сот. — Ты притащил пчел?! — вопросил Геральт, ошалело уставившись на небольшой деревянный ящичек, притороченный к седлу. — Ты чего рычишь? — возмутился Лютик. — Ты ведь сам их хотел. Я уж думал купить тебе барана, но скажи спасибо Ламберту! Он меня отговорил, рассказал, почему ты целого барана не заслуживаешь. Потому, что ты сам — та еще скотина, как выяснилось. Я с ним даже в тот момент был согласен, знаешь ли, — Лютик пихнул его рукой в грудь. Впрочем, судя по веселым искоркам в глазах и лукавой улыбке — злился он притворно. — Да нет, — отмахнулся Геральт. — Я скорее удивлен, что они не передохли по дороге из Новиграда. — Ты оскорбляешь мои интеллектуальные способности, Геральт. Я купил их недавно. В дне пути отсюда есть большая пасека, коли ты не знал. — Ой-ой! — воскликнула Цири, отвязывая ящик от седла. — Как жужжат-то громко, как жужжат. — Породистые пчелы, — гордо поведал Лютик. — Броккилонские. Мне сказали, что они идеально подойдут для пасеки в лесу и местного климата. — Броккилонские?! — взвизгнула Цири, испуганно уставившись на подарок Лютика, и явно вообразив самых страшных пчел, каких когда-либо видела в жизни. Размером с шершня или с маленькую птицу. Впрочем, она была не так уж далека от истины. — Они не из Броккилона, — поспешил успокоить ее Геральт. — Просто название породы такое. Есть еще темерийские, ковирские, пустульские и другие. — Но эти самые выносливые, — поддакнул Лютик. — А еще самые трудолюбивые и запасливые. Наиболее медоносная порода из всех. Лучшая. Так мне сказали. — Интересно, не забыли ли тебе поведать, что броккилонские так же и самые большие, кусачие и агрессивные? — от себя добавил Геральт, весело ухмыльнувшись. Лютик теперь и сам с открытым ужасом уставился на деревянный ящик, а затем нервно сглотнул. Пчелы гудели очень, о-о-очень громко и совсем недобро. Прямо-таки угрожающе. Явно злились из-за тряски в дороге. — Нет, отчего-то забыли. Но ты же не боишься? Подумаешь маленький укусик маленькой пчелы. Тебя вон сколопендр тот едва не сожрал в прошлом году. — Я-то не боюсь, — еще шире оскалился Геральт. — Цири боится. — Да я тоже ничего не боюсь! — она пихнула ящик с пчелами в руки Геральту. — Ни броккилонских пчел, ни нильфгаардских, никаких! — Нильфгаардских не существует. — Все-то ты знаешь. Все-то тебе известненько. Да откуда ты все знаешь?! — Я старый, ты сама так сказала. Лютик сперва громко хохотнул, а затем сказал: — Геральт не старый, дитя. — Ох вам, виконт Панкрац, с высоты ваших лет, наверное, виднее, — парировала Цири, криво ухмыльнувшись. — Вот ведь негодяйка выросла, Геральт! — задохнулся от возмущения Лютик. Цири лишь заливисто рассмеялась. — Спасибо, — сказал Геральт, вспомнив, что так и не поблагодарил его за подарок. — Ты угадал. Я и сам хотел купить именно броккилонских, — а затем ушел в дом, чтобы поставить ящик с пчелами на чердак рядом с пустым ульем, который он смастерил уже очень давно, да все никак не решался наполнить живностью. Надо теперь было дать пчелам немного поостыть с дороги, а переселить в новое жилище можно и чуть позже.-Х-
Цири и Лютик одновременно с ужасом уставились вслед уходящему Геральту. — Ты ведь найдешь способ мне сообщить, если он вдруг начнет разводить здесь летающих чудовищ? — тихо поинтересовалась Цири. — Обязательно, — Лютик нахмурился и кивнул, поджав губы. — Ты узнаешь первой.-Х-
Оставив пчел отдыхать, Геральт пригласил Лютика посмотреть построенный наконец дом, искренне желая, чтобы ему понравилось. Теплый запах свежеоструганной сосны и смолы еще не выветрился окончательно, но сейчас внутри уже было уютно и обжито. За зиму пустые комнаты наполнились мебелью, хоть и простой, без особых изысков, но удобной. Цири на Мидинваэрн в качестве подарка сделала занавески и скатерть на стол, иначе Геральт даже про них и не вспомнил бы. Лютик искренне восхитился изменениям, свершившимся буквально за полгода. Геральт и сам втайне гордился проделанной работой. Последним он показал Лютику его комнату. — Тут прекрасно, Геральт! — Лютик широко улыбнулся и рухнул на кровать, расправив руки в стороны, а затем глубоко вздохнул и протяжно выдохнул через рот. — Пахнет чистотой, хвоей и лесом, а не всяким дерьмом. Этой зимой я в Новиграде совсем не мог дышать. Думал, что выблюю все нутро, когда ветер дул со стороны городской свалки. Меня спасал только «Белый мед», спасибо Ламберту. — Вижу, вы хорошо проводили время вдвоем, — процедил Геральт, отчего-то ощутив болезненный укол где-то в районе солнечного сплетения. Лютик спешно подскочил с кровати, пристально уставившись ему в глаза, а затем нежно и одновременно лукаво улыбнулся, шагнув ближе. Очень близко. — Ламберт отличный друг, но я люблю тебя, — Лютик обнял его, вмиг заставив расслабиться. Геральт и правда почувствовал, что готов растаять, как свечка, в его горячих руках. Малейшие крохи ревности растворились в сумасшедшем потоке любви и тепла, которыми светились его глаза, которыми был пропитан его голос, которые словно вытекали, струились из его ладоней, сладкой негой устремляясь прямиком в самый центр сердца, на котором вдруг стало невероятно легко… — И я тебя, — Геральт обнял его в ответ. Чуть наклонился и прикрыл глаза, лаская любимые мягкие губы. Все вокруг на миг словно озарилось солнечным светом. Поцелуй вышел нежным, легким, почти целомудренным. Совсем не похожим на осеннее безумство, но вот сводил с ума отнюдь не меньше. Дыхание сбилось. Геральт прислонился лбом ко лбу Лютика и обнял его еще крепче, прижал к себе так тесно, что он даже сдавленно охнул. — Да никуда я не денусь, не убивай! — насмешливо фыркнул Лютик. А затем убрал руки с его спины и обхватил ладонями лицо, очертил скулы, погладив большими пальцами бороду. Пытливо заглянул в глаза, зарылся руками в волосы и вновь потянулся за поцелуем. По коже Геральта мучительным разрядом пробегала мелкая дрожь от каждого чудесно-ласкового касания Лютика. Геральт с чувством ответил. Поцелуй почти сразу углубился, стал откровенней, напористей. Их языки сладко сплетались, яро боролись между собой, нежно вылизывали, задевали зубы, втягивали чувствительную кожу губ. Они словно желали слиться, навечно соединиться друг с другом в этом подобии поединка, где не могло быть проигравших. Стук колотившихся ливнем сердец почти оглушал. От Лютика исходили волны жара, воздух вокруг будто закипел от нарастающего возбуждения. Геральт почувствовал, как кровь резко прилила к члену, и ярко ощутил ответное желание. Лютик требовательно потянул его в сторону кровати. Еще чуть-чуть и они вместе опрокинутся на перину, и тогда хаос уже нельзя будет остановить. Стоп. — Лютик, Лютик, остынь! — тихо прошипел Геральт, против воли отстраняясь и с трудом переводя сбившиеся напрочь дыхание. — Цири завтра уедет и… — Я не доживу до завтра, — почти проскулил Лютик, хрипло выдохнув, и с силой сжал его бедра, притягивая ближе к себе, а затем настойчиво потерся пахом об пах, отчего возбуждение нахлынуло с новой силой. Они так долго ждали этого дня, так невыносимо сильно хотели друг друга. Ни сил, ни желания искать причины, чтобы как-то возразить, уже не осталось. Геральт пошатнулся от напора Лютика и, отшагнув назад, присел на подоконник, чуть раздвинув ноги, а затем резко потянул его к себе, обхватывая и сминая ладонями круглый зад, о котором так давно мечтал, и вновь впился в столь желанные губы. Жадно, торопливо, до боли оттягивая нежную кожу зубами, врываясь внутрь языком, облизывая и покусывая. Лютик приглушенно, протяжно застонал сквозь поцелуй, буквально сводя пошлым звуком с ума, и всем телом прильнул еще теснее, судорожно лаская его губы, щеки, шею, запутываясь пальцами в волосах, проводя ладонями по плечам, грубо оглаживая бока, ягодицы, почти царапая широкую спину и непрерывно потираясь о его твердый член своим. Горячий жар и запах выделившейся смазки чувствовались даже через слой брючной ткани. Осознание реальности происходящего скручивало мысли и тело в одну напряженно-тугую спираль. Утекающие секунды будто растягивались в года. Геральт ощущал себя балансирующим на тонкой грани. Буря вырвавшихся на волю желаний грозила смести последние рубежи, стать неуправляемой… Но ее вдруг сумели спугнуть легкие шлепки босых ног по полу. Геральт с огромным разочарованием отпустил Лютика, со скоростью дикой кошки успел вывернуться из его страстного объятия. Молниеносно отвернулся к окну, а уже в следующий миг — в комнату вошла Цири. — Еда готова, а я пошла складывать вещи, Геральт, — буднично оповестила она. Лютик, помятый, но явно счастливый от макушки и до пят, внезапно потеряв опору слегка пошатнулся, как от легкого головокружения, а затем, спешно обретя равновесие, стремительно ретировался со словами: — Надо бы разгрузить и расседлать Пегаса. Цири ловко увернулась с его пути, заодно удивившись румянцу, ярко-красным губам и неопрятному виду барда, а затем украдкой посмотрела на напряженную спину Геральта, упорно глазеющего куда-то в окно и поправляющего отчего-то взлохмаченные волосы и подумала… нечто странное. Смущенно тряхнула головой, а потом поразмыслила еще раз и еще, а затем просто махнула рукой, решив, что, как бы там ни было — это вовсе не ее дело. И уже хотела пойти собирать вещи в дорогу, ведь завтра она уезжает. Зеррикания зовет! Но в итоге не смогла удержаться… — Мне растопить баню? — спросила она невозмутимо, как будто между делом. — Виконт Панкрац наверняка изволит помыться с дороги? Да и тебе не помешает, — добавила она, хотя и отлично знала, что Геральт купался буквально несколько часов назад. — Растопи, — сразу согласился Геральт. — Я тоже хотел бы… помыться. — Только чур я первая! — Цири лукаво ухмыльнулась и уже неприкрыто шутя добавила: — Чую, вы там очень надолгенько застрянете! — а затем, не дожидаясь ответа, поскорей выбежала из комнаты, звонко хохоча по дороге. — Зараза, — сквозь зубы прошипел Геральт, оставшись один и, покачав головой, потер ладонями глаза.