Моя клубничка

— Господин Эфе? Я читала о Вас только в интернет статьях, разве мы можем быть знакомы? — я бы такое жизненное событие точно не пропустила. — Мы знакомы заочно, вот как скажу. Вы подавали заявку на практику в мою фирму, к нам приходило Ваше резюме. У нас очень хорошая команда по отбору персонала, мы вдоль и поперёк рассматриваем поступившие заявки. Я знаю, что у Вас должен был быть грант, что Вы очень талантливая, и я непременно бы хотел поработать с Вами в одном проекте, если господин Серкан не будет возражать, — кажется, мечты сбываются. — Я обязательно с ним поговорю об этом. Буду рада поработать с Вами, такой опыт для меня очень ценен, — мне везёт на архитекторов, получается? — Эда, — на удивление спокойный голос личного Цербера заставляет коленки подрагивать ещё больше. Взглядом показывает на место рядом с собой, мол «быстро подойди, если жизнь дорога». Мысленно молюсь Богу, чтобы господин Эфе не решил вмешаться в наш зрительный поединок. — Господин Серкан, я как раз обсуждал с госпожой Эдой наше возможное сотрудничество, — злая ухмылка явно не предвещает ничего хорошего. — Как я понял, Эда только за? — да почему он вообще так взъелся? — Ни один профессионал не против новых сотрудничеств, госпожа Эда не исключение, — клянусь, я чувствую, как из глаз Серкана вылетают огненные снаряды, залпом, один за другим, в две цели, без промахов. Дверь за Серканом закрывается с треском, а я не понимаю, что мне делать дальше.

***

— Почему ты злишься? — искренне не понимаю, вот правда, какое ему вообще дело до того, с кем я работаю? — Ты спрашиваешь, Эда? Человек приходит, случайным образом получив сорок пять процентов акций. Думаешь он пришёл понаблюдать со стороны? Нет, Эда Йылдыз! Я вижу его насквозь! Он пойдёт дальше, он начнёт командовать, имея на это полное право. Это враг! Враг для нашей фирмы! А ты в первый же день отдаёшь одно очко в его пользу, чем ты думаешь, объясни? — если он думает, что мне нечего ответить, он очень сильно заблуждается. — Хочу напомнить, что если бы не твоя любимая бывшая, никаких Эфе здесь и в помине не было бы! — что-то во взгляде меняется, наверное, «любимая бывшая» прозвучало слишком громко. — Эда Йылдыз ревнует бесчувственного робота? Это что-то новенькое, — издеваться вздумал. — А Серкан Болат ревнует сумасшедшую цветочницу? Очень интересно, — договорить не даёт ворвавшийся в рот язык. Атмосфера — двести двадцать вольт, всё вокруг накалено до предела, а мы вдвоём в самом эпицентре, целуемся. И не только. Я усажена на стол главного мучителя этой фирмы, а последний упирается эрегированным органом мне в промежность. Он гораздо смелее, чем в домике, его руки уже во всю сжимают грудь и бедра. Стоны вырываются без перебоев, осознаю, что хочу его до безумной дрожи во всем теле. Конечно, хотелось бы разорвать эту чёртову рубашку, но те жалкие частицы мозга, которые остались, кричат о том, чтобы я этого не делала, в офисе же всё-таки. Поэтому судорожно расстёгиваю. — Течёшь, как последняя шлюха, Эда Йылдыз, — шепчет, дыханием обжигая шею, узел внутри пережимает внутренности. — В этот раз тебе хватит смелости, чтобы трахнуть меня, Серкан Болат, или опять обойдёмся твоим язычком? — удивлён? Я тоже. — Хватит, не сомневайся, — его пальцы отодвигают ткань трусиков, мгновенно проникая в меня. От неожиданности стон получается ещё более громким, чем были до этого. Тяжелая рука Серкана ложится прямо на губы, лишая возможности выдать нас с потрохами. Он не нежен, абсолютно. К среднему пальцу почти сразу же присоединяется безымянный, и меня начинают жестко трахать. — Тише, — губы теперь не зажаты. Большой палец на второй руке присоединяется к той, что безбожно имеет меня, начинает стимулировать клитор. Буквально три толчка, и я кончаю, закрывая рот своей ладонью. Ложусь в почти бессознательном состоянии на стол, вытирая пот со лба и стараясь восстановить вусмерть сбитое дыхание. — Не так быстро, Эда Йылдыз, — с этими словами он входит. Сдерживать крики невозможно, на первых толчках — от боли, на последующих — от роста наслаждения в геометрической прогрессии. Несмотря на изначальную страсть, грубость и злость, понимая, что у меня такое впервые, Серкан успокаивается. Останавливается, даёт привыкнуть к себе, уделяет внимание эрогенным зонам, ласкает соски, оставляет влажные поцелуи на шее, груди. Спустя пару минут от боли не остаётся и следа. Единственное желание — кончить. Его рука подхватывает под шею, насаживая ещё глубже, хотя мне казалось, что больше некуда. Из его губ вылетают низкие и тихие стоны, от чего моя кожа мгновенно покрывается мурашками. Я чувствую, что толчки становятся размашистее, а его член набухает все больше и больше, отдавая пульсацией. Серкан вынимает набухший орган, додрачивая рукой. От одного вида его члена, который вот-вот изольётся на меня, мгновенно кончаю. Одновременно, чёрт. Вижу, что на телефон Серкана приходит сообщение от Селин. Читает, хмурится. — Что там? — неужели слышала? — Попросила в следующий раз быть потише, нас слышал весь офис, — упс, и не только она. — Неудобно вышло, — уровень неловкости зашкаливает, не понимаю, как вести себя дальше. По крайней мере одеться нужно, как можно скорее. — Нет, мы не собираемся трахаться на столе для переговоров. Нет, ты не услышишь моих стонов из кабинета Серкана. Кажется так ты говорила, Эда Йылдыз? — становится позади меня, вплотную, помогая застегнуть молнию. Чувствую тяжелое дыхание на своей шее. Получается, наврала.