Мой милый сосед 5

— Картер! — выводит меня из полудремы надтреснутый голос мужа. — Что случилось, ягодка? — я подрываюсь к нему моментально, оказываясь рядом на кровати и вглядываясь в бледно-зеленое лицо. — Плохо, да? Санни судорожно трясёт головой и зажимает рот руками, и мы перемещаемся в ванную, где переживаем несколько неприятных минут. Я поглаживаю мужа по вздрагивающей спине, помогаю умыться и почистить зубы. Он все еще зеленый и весь сжался в комочек, уменьшился в размерах и поник головой. — Как ты сейчас? — я держу свое сокровище в объятиях и успокаивающе провожу по волосам. — Я отвратителен, — хлюпает муж носом. — Прости меня. Я… Я давно не напивался. Последний раз где-то лет в шестнадцать. Мне тогда здорово попало от папы. Он меня даже выпорол, а потом посадил под домашний арест на месяц. А отец тайком от него таскал мне мороженое и комиксы. Санни снова шмыгнул носом и доверительно заглянул в лицо: — Ты сильно на меня сердишься? — За что? — Ну, я такого там наговорил… — Я уверен, что ты это не специально. Это в тебе говорила «Пина Колада». — Фу! Больше никогда к этой дряни не притронусь! Я усмехнулся и еще раз оглядел омегу: — Ловлю на слове. А теперь давай спать. Прежде чем окончательно угомониться, Санни прилез ко мне вплотную и прошептал на ухо: — Прости меня, я больше так не буду. — Я простил тебя, еще когда первый раз укладывал спать, ягодка. Спи, все хорошо. — Я люблю тебя, Картер, — холодные губы касаются моего виска, забирая пульсирующую боль, что мучила меня весь вечер. *** Ожидаемо утром омегу мучает похмелье. Санни копирует вчерашнее поведение Ноа, хмуро сидит в уголочке и пьет воду, отказавшись даже от горячо им любимых хлопьев с молоком. Я его не трогаю, позволяю в полном объеме насладиться последствиями неуемного пьянства. У его приятелей дела обстоят еще хуже: Колин валяется в кровати и даже встать не может, о чем сообщает подсевший к нам Магнус, а Ноа вчера утащил в свой номер Марк. — Либо они друг друга после пробуждения совсем убили, либо помирятся, — Магнус как обычно спокоен, даже меланхоличен. — Я к ним стучал, но ответа никакого не было. А за дверью тишина. Мне на взаимоотношения этой парочки немного наплевать, в ответ я лишь хмыкаю что-то невразумительное, но Магнусу хватает и этой реакции. Он завтракает быстро и сразу же уходит приводить в чувства своего благоверного. — Чем сегодня займемся? — после завтрака мы возвращаемся в номер, чтобы распланировать день. — Не знаю, — Санни падает на кровать. — Мне плохо. — Это похмелье, малыш. Плата за весело проведенный вечер. — Картер! — стонет муж, закрывая лицо руками. — Еще таблеточку? — участливо интересуюсь я, присаживаясь рядом. — Я выпил уже две, — Санни поворачивается набок, подкладывает ладони под щеку и выглядит очень умилительно. Я снова тянусь, чтобы поправить ему челку, и омега млеет от прикосновений, притирается к руке ближе и чуть ли не урчит, когда я медленно оглаживаю его по щеке. А когда перемещаюсь на горячий лоб, то снова стонет, но уже от облегчения. — Ягодка, ты настроен весь день проваляться? — Если честно, то — да! — Пойдем хотя бы к бассейну спустимся. Там ветерок, вода, воздух свежий. Тебе сразу полегчает. — Ну пойдем… Около дальнего бассейна совсем нет людей. Я поворачиваю два лежака в сторону цветочных клумб, скрывая нас от посторонних взглядов за высокими спинками, но муж игнорирует свой, перелезая ко мне и внаглую укладываясь у меня на груди. Его тело ощущается так привычно и правильно, и рука сама ложится на удачно подвернувшуюся округлость попки. Санни не возражает от этого очередного собственнического жеста, наоборот ерзает по мне, пытаясь найти оптимальное положение, и выпячивает пятую точку больше. Все это он делает, не поднимая головы, уткнувшись носом в изгиб моей шеи и щекоча кожу шумным горячим дыханием. Я поддаюсь на такие провокации и мягко сжимаю предложенные ягодицы. Мы не говорим и ведем себя в целом так, будто ничего особенного не происходит, и я жду, что будет дальше, ведь муж явно что-то задумал. Сначала он лежит тихо, но потом мягкие губы аккуратно прижимаются к моей шее, задерживаются буквально на секунду и отлипают, чтобы прижаться вновь, но уже с бóльшим трепетом. Эти ласки такие легкие, незаметные, но от них жгучая волна возбуждения захлестывает меня с головой. А между тем губы сменяет юркий язычок омеги. Он касается меня самым кончиком, просто дотрагивается, оставляя маленькое мокрое пятнышко, и тут же исчезает. Санни не облизывает меня, он мелко тычется языком в кожу, как котенок, и заставляет меня стиснуть зубы, чтобы избежать долгого протяжного стона. Член реагирует на происходящее и поднимается, сдерживаемый только тканью шорт. Омега не останавливается, и на очереди у него пальцы. Точнее один палец, который начинает движение от подбородка и кругами спускается вниз. Видимо сегодня муж решил свести меня с ума и изображает из себя призрака, потому что и пальчиком касается едва-едва. Только подушечкой и самым краешком ногтя. Когда Санни добирается до соска, он расставляет все пять пальцев широко и медленно собирает их в горсть. И повторяет этот маневр несколько раз. Мурашки разбегаются по телу — настолько мне хорошо. Мне все сложнее изображать незаинтересованность и непричастность, и моя ладонь сжимает с усилием мужнину попку. Он резко выдыхает от неожиданности, замирает на долю секунды, но берет себя в руки и продолжает меня ласкать. Его рука медленно, но верно ползет к резинке шортов, и мне уже хочется его подтолкнуть, заставить действовать быстрее, резче, чтобы скинуть уже это болезненное возбуждение. Но сейчас мы играем по правилам, установленным омегой, а он не торопится. Поворачивает кисть и царапает член через ткань, проводя снизу вверх, в конце сжимая головку. Я чуть приподнимаюсь, помогая тем самым приспустить шорты и выпустить член на волю. Санни не изменяет своему сценарию и даже тут касается легко, дразнит меня, гладит раскрытой ладонью, не забывая губами и языком трогать шею. Подхлестывает мое возбуждение еще и то, что на нас может кто-то наткнуться. Отдыхающие или работники отеля, которые захотят вернуть лежаки на их законное место. Сейчас муж сокращает свои движения и сосредотачивается только на головке. Захватывает ее в плен своей пятерни, достаточно плотно обхватывает и насаживает на этот своеобразный наконечник. Я получаю очень много ощущений и никогда до этого даже подумать не мог, что могу кончить только от такой стимуляции. Сперма выливается на живот, несколько капель улетают дальше, я выпускаю судорожный вздох и сжимаю мужа за задницу еще жестче. Несколько минут мы лежим практически не шевелясь, не убирая рук друг от друга, а потом Санни вскидывает голову, смотрит на меня из-под челки спокойно и уверенно, и мне остается только обмякнуть под этим взглядом, расслабиться и поцеловать своего драгоценного в охотно подставленные губы. *** Я привел себя в относительный порядок, вытерся своей же майкой, а хихикающему Санни погрозил пальцем. Он скромно потупился и невинно похлопал ресницами — просто сущий ангел. День идет плавно и существенно ничем не отличается от предыдущих. Разве что за обедом мы узнаем о воссоединении поругавшейся четы. Ноа в чем-то белом и воздушном, благодаря удачно возвращенному чемодану, выглядит счастливо и скромно, мило улыбается, и в целом кажется мне гораздо симпатичнее, чем при первой встрече. Марк покровительственно обнимает его за плечи, крепче прижимает к себе и отмахивается от добрых подколок Магнуса. Марк смотрит на своего омегу ярким влюбленным взглядом и каждым жестом словно продолжает просить прощение за те дни размолвки, что они провели порознь. Ноа смущается от его шепота в ухо и чуть толкает альфу в плечо. Колин, окончательно проспавшийся и пришедший в себя, снова подбивает всех вечером завалиться в клуб и отпраздновать чудесное примирение. — Второй день подряд гулять собираешься? — поддевает его Магнус. — Да не буду я пить! — Колин закатывает глаза. — Я же сказал. Просто потанцуем. Не хотите, мы одни сходим! — Кто бы тебя еще одного отпустил, — ворчит Магнус под нос. — Противный, — решает Колин и в упор смотрит на нас. — Санни? Муж оглядывается на меня, спрашивая разрешения. — Только без алкоголя, пожалуйста. — Да! — тут же выдает Санни и широко радостно улыбается, сжимая мою ладонь под столом. Двое оставшихся хотят слиться и запереться в номере, чтобы наверстать упущенное время и насладиться курортным сексом, но их мнения Колин не слушает и постановляет, что мы всей компанией идем в «Бора-Бора». Никто не возражает, и нахлынувшая жара разгоняет всех по номерам: охлаждаться и набираться сил перед ночным весельем. Санни сбрасывает шлепанцы в прихожей и топает на балкон босиком. Он очень любит ходить без обуви, и у меня голова кружится от вида его аккуратных изящных ступней. Некстати я вспоминаю, как эти ступни упирались мне в грудь в нашу первую брачную ночь, и внизу живота само собой тяжелеет. Муж облокачивается о перила и смотрит вниз. На территории почти никого нет: печет знатно, несмотря на октябрь, и находиться на улице просто невыносимо. Я прожигаю в спине омеги дырку и медленно-медленно приближаюсь, в голове зреет коварный план мести за двойное возбуждение у бассейна. Ограждение балкона состоит из перевитых металлических прутьев. Рисунок довольно плотный, и что происходит внутри почти не видно. Этим-то я и планирую воспользоваться. Подбираюсь крадучись, как хищник, и сразу ныряю горячими ладонями под расстегнутую рубашку Санни. Провожу ему по груди и вжимаюсь бедрами в оттопыренную попку. Муж издает рваный вздох и забрасывает одну руку назад, прижимая мою голову к себе. Я целую и чуть прикусываю метку, скользя руками вниз, накрывая пах омеги. Он вцепляется второй рукой в ограждение сильнее, стискивает пальцы и потирается о меня. Возбуждение приходит медленно, захватывает каждую клеточку тела, и сладкий стон ожидаемо вылетает из Санни. В соседнем номере хлопает входная дверь, и слышатся голоса. При желании можно заглянуть к соседям через балкон, но и они могут поступить также. Муж испуганно затихает, прикусывает язычок, но мои ласки не останавливаются. Я спускаюсь вниз, оглаживая стройные ноги, и возвращаю ладони на попку, сминаю половинки и целую сквозь ткань шортиков. — Картер! — тянет муж. — Прекрати! Соседи услышат. — А ты сделай так, чтобы не услышали, — ухмыляюсь я, несильно сжимая зубы, кусая справа и слева, приближаясь к серединке. Когда я дергаю шортики вместе с плавками вниз, сверху доносится тихое «Ах!», и Санни вздрагивает. Теперь уже две его руки судорожно сжимают перила. Я глажу нежную кожу и дурею от нашей близости. Несмотря на ранее высказанный протест, муж возбужден и хочет: дырочка блестит от смазки и пульсирует, когда я оттягиваю половинки в стороны. Санни повторно дергается от легкого касания языка, что пробегается пока лишь по кругу, не забираясь внутрь. Еще немного ненавязчивых ласк, распаляющих нас обоих, заставляющих позабыть обо всем на свете, кроме своего партнера, и наконец я прохожусь прямо по дырочке, широким мазком, слизываю смазку, убираю лишнюю влагу одним движением, давая дорогу новой порции. Омега запрокидывает голову и прикусывает нижнюю губу зубами, чтобы заглушить стоны наслаждения, рвущиеся наружу. Я заставляю его расставить ноги пошире, открыться мне навстречу, прогнуться и продолжаю вылизывать. Запускаю язык глубже, максимально глубоко, а рукой ласкаю возбужденный член. Санни отрывает одну руку от перил и скребет мне по голове, давит на затылок, не разрешая отстраняться. Интересно, сможет ли муж кончить только от моего языка и одной руки на члене? Попытка не пытка… Ему хорошо. Это видно по вздрагивающим бедрам и шумным вздохам. Санни уже не боится, что привлечет чье-то внимание, он плывет по волнам блаженства и подается тазом назад, насаживаясь на ласкающий его язык. Мне самому невероятно хорошо, просто от того, что я доставляю удовольствие мужу. Мой член просит уделить ему немного внимания, и я сжимаю себя через одежду, проводя рукой вверх-вниз насколько это возможно. Санни отталкивает мою руку со своего члена и дрочит быстро, утыкаясь лбом в перила. Ему хватает тридцати секунд, чтобы достичь пика и спустить семя себе под ноги. Все это время я не отлипаю от его задницы, погружая язык в горячее нутро и ощущая сокращающиеся стеночки. Даю мужу опустошить себя полностью и придерживаю его рукой, чтобы не упал на трясущихся ногах. Только после того, как последние капельки спермы падают вниз, помогаю кончить себе, еле успев вытащить член из шорт. И снова мы не шевелимся, застывая как две статуи разврата и похоти. Глубоко дышащий, склонившийся вниз омега с повисшей вдоль тела рукой, и я, легко целующий белую кожу манящих меня ягодиц. Бесконечная нежность наваливается сверху, грозя расплющить своим весом. Мне хочется поделиться этим невероятным чувством с любимым, и я легко подхватываю его и утаскиваю на кровать, не заботясь о брошенных на балконе шортиках омеги, о лужице нашей смешавшейся спермы, которую лучше вытереть сейчас, пока она не засохла, о наших соседях, которые могли все слышать, ведь дверь на балкон у них открыта — мне наплевать на все это. Перед глазами только заласканный до изнеможения муж с легкими искорками в глазах и довольной улыбкой, которого я целую в красные губы, в щеки, в глаза, а он отвечает, тянется ко мне, и ничто в данный момент не способно нас отклеить друг от друга. *** Место, выбранное Колином, на удивление оказывается приличным. Это небольшой бар со стойкой в тропическом стиле, уютными уголками с плетеными креслами и довольно большой зоной для танцев. В начале вечера играет что-то легкое и по ощущениям кубинское. Музыка приятная, тягучая, она заполняет собой все пространство бара и настойчиво лезет в уши. Вспыхивают яркие огонечки под потолком, раскрашивая нас в красный, зеленый, синий и желтый цвета. Санни в таком освещении выглядит как сказочное видение. Он смотрит исподлобья и заманивает меня в свои сети. Я не успеваю ничего предпринять, как оказываюсь среди танцующих, и двигаюсь в несвойственной мне манере. Омега жмется ко мне теснее, очаровывает все больше и больше. — Двигайся вместе со мной, — шепчет муж, вращая бедрами, и направляет меня в нужную сторону. Мы растворяемся в музыке и друг в друге, выдыхаем синхронно, движемся как единый организм, совсем не замечая, как место вокруг нас освобождается. Окружающие теснятся, постепенно образуя небольшой круг с нашей парой в центре. Десятки горящих глаз наблюдают за нами, впитывают наши движения и нашу льющуюся через край любовь. Когда стихает музыка, пространство бара наполняется аплодисментами и одобрительными криками. Мы выныриваем из транса и удивленно оглядываемся, ловя отовсюду улыбки и теплые слова. Санни смущается, краснеет и тянет меня в угол, который заняла наша компания. — Вау! Это было просто вау! Где вы так научились? — вопит Колин, как обычно громко выражая свои мысли. — Мы не учились, — фыркает Санни. — Это импровизация. — Вот, — Колин всем корпусом поворачивается к своему альфе, который только выгибает вопросительно бровь. — Учись, как импровизировать надо! Магнус бормочет, что «Кому-то тоже не помешает поучиться себя вести в приличном обществе», но вслух свое недовольство не высказывает. Волшебные кубинские напевы сменяют басы клубной музыки, танцпол оживляется, начинает хаотически двигаться под ослепительными вспышками стробоскопа. Эта музыка меня не волнует и на танцы не сподвигает. Я слежу, как Санни заворожено провожает взглядом очередной яркий напиток, и быстро и незаметно ускользаю в сторону бара. — Что это? — муж вскидывает голову, с подозрением косясь на высокий стакан. — Угадай, — я опускаюсь рядом и устраиваю руку у него на пояснице. Санни принюхивается: — Это же… — Ананасики, твои любимые, — улыбка сама растягивает губы. Омега охает, и глаза у него загораются. Он тянется к стакану, но все еще с некоторым сомнением. — Пей, ягодка. Я же сегодня с тобой, — муж с радостью делает большой глоток. — Он все равно безалкогольный. — Эй! — Санни шумно проглатывает жидкость и смотрит несколько обиженно. — Часто пить вредно, — на это его недовольство отвечаю я и слегка щипаю омегу за попку, отчего он дергается и показывает мне язык. Налетевший вихрем Колин утаскивает приятеля танцевать, а мы остаемся за столиком вдвоем с Магнусом. Наша сладкая помирившаяся парочка, маячившая в самом темном углу в начале вечера, благополучно испарилась, и мы предпочли не заметить этот факт. — Вы уже были в «Кафе дель Мар»? — поинтересовался вдруг Магнус. — Нет, — мне даже стало интересно, что скажет дальше этот немногословный альфа. — Там шикарные по красоте своей закаты. Уж на что мой — с шилом в одном месте, но там как-то сразу затихает, успокаивается. А вам это место очень подойдет. Только там надо бронировать заранее: столики разлетаются как горячие пирожки. — Спасибо за наводку. Скажи, не знаешь, где здесь можно катер или лодку в аренду взять? — Ммм, зачем тебе? — В море выйти, дельфинов поискать. — Лучше тур заказать с проводником. Они места знают, некоторые конторы даже прикорм делают. Можно кстати взять на компанию: яхта, команда, проводник, напитки и ужин. Дешевле выйдет и мороки меньше, чем самостоятельно лодку брать. Когда вы собирались? — Через пару дней, наверное, у нас не так много времени осталось, скоро домой возвращаемся. — Я сейчас позвоню знакомому, он этим занимается. Думаю, у него будет свободная яхта. Магнус быстро нашел контакт в телефоне и через пять секунд уже говорил с кем-то на испанском. Что же, все разрешилось гораздо удачнее, чем я планировал. Привычно пошарил взглядом по залу и нашел мужа. Они с Колином танцевали рядом, как в первый день. Оба веселые, раскрасневшиеся, вскидывающие руки вверх. Санни не изменил себе и снова нацепил рубашку: длинный рукав, но довольно глубокий вырез, открывавший почти всю грудь. А еще эти микроскопические шорты, обтягивавшие задницу омеги плотно-плотно. Я качнул головой, отгоняя непрошенные мысли, но от того, как муж скользнул себе руками по бокам, непроизвольно сглотнул громче, чем планировал. Казалось, он делал это намеренно, зная, что я наблюдаю и, естественно, пожираю его взглядом. — Договорился. За все — шестьдесят евро с человека. Дороговато, но зато мы одни будем, и яхта целый день наша. И они гарантируют, что дельфины точно будут. — Это прекрасно. Когда? — Послезавтра. Отплываем в семь утра, вернемся около полуночи. — Спасибо, Магнус. — Без проблем, приятель. Воздух вокруг нас витает горячий, и омега мой тоже горячий. Вертится, прижимается всем телом и облизывает губы. Я ловлю его ускользающий язычок со вкусом ананасов и кокосового сиропа и слизываю эту сладость. Это вкусно, он весь вкусный. Запрыгнул на меня прямо в лифте, как только мы попрощались с ребятами, и впился требовательным поцелуем. — Санни… — Молчи. Хочу тебя! Весь вечер ждал, извелся, не знал, куда себя деть. — Ягодка… — Ты смотрел на меня, я знаю, что смотрел. Я думал, что утащишь меня в какой-нибудь укромный уголок и трахнешь хорошенько. А теперь я сам тебя трахну! От такого напора и таких слов кружится голова, мы просто вламываемся в номер, шарахая за собой дверью с жутким грохотом. Санни стискивает мои бока ногами и подается корпусом вверх-вниз, имитируя движения на члене. Я стаскиваю с него рубашку и просовываю ладони под пояс шорт, натыкаясь на голую кожу — мой благоверный без белья! Это открытие заставляет глухо зарычать ему в рот и больно прикусить нижнюю губу. Санни отрывается от меня, смотрит с вызовом, а потом соскакивает на пол и взлетает на кровать. Теперь он оказывается немного выше меня, приходится чуть запрокинуть голову, чтобы его рассмотреть. Муж дразнится, раскачивается из стороны в сторону и обнимает себя руками. Ведет пальцами медленно, пробегаясь по ребрам, и берется за шлевки. Не прекращая своего неустойчивого развязного танца, омега тянет шорты вниз, поворачиваясь ко мне спиной. Он перетаптывается с ноги на ногу, виляет бедрами и оглядывается через плечо. И клянусь, это самый развратный взгляд, что я видел в своей жизни! С задницы шорты сползают с особым трудом, чтобы избавиться от них, Санни даже наклоняется вперед, выпячивая пятую точку, но это, как мне кажется, только мешает. Зато открывает роскошный вид для меня. У меня даже челюсти сводит, и слюна почти капает на пол. Наконец, коварная одежда поддается, муж гордо выпрямляется и ногой отправляет яркий лоскут мне в лицо. Я ловлю его и втягиваю носом чарующий аромат возбуждения, надолго впитавшийся в ткань. У меня возникает мысль, что омега опять насмотрелся видео определенного содержания, иначе, откуда столько прыти. Но выяснение отношений решаю отложить до утра, потому что представление еще не закончено. Санни снова двигается, покачивается, расставляя ноги, и вбирает пальцы одной руки в рот, пока вторая уверенно ложится на возбужденный член. Он ласкает себя со вкусом, посасывая пальцы и запрокидывая голову от особо удачных движений по члену. Я не могу себя долго сдерживать в таких условиях, поэтому сдираю майку и джинсы, подсекаю омегу аккуратно под коленки и валю на постель, нависая сверху. Влажной рукой муж сразу обхватывает мое возбуждение, а второй тянет к себе за шею, желая заполучить поцелуй. Наши бедра встречаются, и Санни пытается захватить оба члена в плен своей маленькой ладошки, а когда не получается, фыркает мне в рот: — Какой ты большой! — Жалуешься? — Восхищаюсь. Слезь уже с меня. Или трахни. Сколько мне еще ждать?! С коварным видом я укладываюсь прямо на мужа, прижимая его хрупкое тельце к кровати, и слышу задушенное шипение. А потом он вдруг меня царапает. Сильно проводит по спине ногтями, оставляя алые полосы. Я рычу от неприятных ощущений и прикусываю метку, что, в принципе, должно успокоить омегу, но на Санни это не действует, он царапает еще раз, почти идеально попадая по первым отметинам. — Поросенок, — шепчу ему в ухо невыносимо сладко. — Хрю! — хрюкает муж и пытается сбросить мою тушу с себя, я немного поддаюсь и оказываюсь снизу. Что же… Можно и так попробовать. С победным кличем Санни седлает меня, вскидывая одну руку вверх. От его радостного мальчишеского задора мне становится смешно, но расплата за это приходит сразу же. — Чего смеешься? — гневно вопрошает омега и неожиданно выкручивает мне сосок, отчего я вцепляюсь пальцами в его бедра. — У! Родной! Больно. — Прости, — просит муж искренне и склоняется ко мне, зализывая языком место поражения. Боль уходит, пуская на свое место наслаждение и усиливающееся возбуждение, которое задницей ощущает омега. — Это ты так рад меня видеть? Этот поросенок еще и шутить умудряется в процессе! Губы с ароматом тропических фруктов от моей груди спускаются ниже и мягко смыкаются на члене. Несколько пробных, почти невесомых, как утром, движений, и Санни начинает брать по полной, пропуская головку почти в горло. Он давится и откашливается, но продолжает терзать себя и меня заодно, потому что это невероятно хорошо. Двигаться навстречу его прекрасному рту я начинаю позорно быстро, хотя планировал немного отлежаться бревном и помучить так сильно возбужденного омегу. Но Санни делает все настолько правильно и приятно, что просто так валяться кажется мне преступлением. — Все, — стонет муж, сжимая себя в районе паха. — Не могу больше, сейчас взорвусь! Видно, что он держится из последних сил и вот-вот готов кончить от простого отсоса мне. Санни отбивается от моих настойчивых попыток помочь, подползает повыше и сосредоточенно перекидывает через меня ногу. Придерживает член одной рукой и, зажмурившись, опускается одним плавным сильным движением. Низкий гортанный стон омеги звучит слишком громко и, кажется, способен перебудить весь отель. Санни сидит некоторое время не шевелясь, словно заново привыкает к размерам, а потом вдруг чуть разгибает колени, поднимаясь вверх, и обрушивается обратно вниз. Он полностью сосредоточен на себе, на своих ощущениях, мне же остается только не мешать и наблюдать смену эмоций на лице мужа. Капельки пота над верхней губой, зажмуренные глаза, прилипшие ко лбу волосы, румянец на скулах и на груди — он выглядит слишком роскошно, и я решаюсь двинуться навстречу, вскидывая слегка бедра на очередное опускание мужа. Он снова красиво стонет от усилившегося внутреннего давления на нужные точки, качается вперед и опирается ладонями мне в грудь. Его скачки становятся чуть хаотичнее, но я каждый раз успеваю встретить его на полдороги. Санни немного не хватает опыта для этой позы, быстро устают бедра, он не может нарастить темп, и оргазм все время ускользает. — Помоги, помоги мне, — шепчет сухими губами. — Никак не получается. Я удерживаю его за талию в одном положении, фиксирую и, упираясь пятками в кровать, начинаю вбиваться в разгоряченное нутро короткими и сильными толчками. Вот! Нужный ритм найден, угол проникновения правильный, Санни держится из последних сил и наконец взрывается, как и обещал, коротко вскрикнув и дернувшись всем телом. Он упирается лбом в мой лоб, но не инертно ждет окончания, а сжимает и напрягает мышцы заднего прохода, дополнительно давя на мой член. Благодаря этой помощи я кончаю быстрее, чем обычно, и вгоняю свой узел на максимальную глубину, задевая центры возбуждения в муже и даря ему еще одну разрядку. Санни пьяно смотрит мне в глаза и яростно целует, желая продлить минуты единения. Чуть-чуть шевелюсь в нем и не отпускаю из своих медвежьих объятий, стремлюсь впечатать в себя, засунуть под ребра, поместить вместо отданного в его руки сердца. — Я люблю тебя, ягодка. До искр из глаз, до фейерверков в мозгу, до хриплых криков ночами и ласковых поцелуев в уголок губ по утрам. От Луны и Солнца до самых глубин океана, от одного края вселенной до другого, от краткого мига наедине до застывшей в бесконечности жизни. От первого сказанного слова любви до последнего вздоха. Я люблю тебя.