Бархатный сезон

Утро начинается как и другие: со спешки, тихой ругани, быстрых движений. В комнате совсем темно, но она почти бесшумно направляется в ванную, легко ориентируясь в новом пространстве. Ему тоже нужно вставать и начинать свой день, но прежде чем на них обоих обрушатся часы разлуки, ему нужно сделать кое что еще. Он садится в кровати, но не торопится встать, словно слова, которые он хочет сказать неоформленной грудой скопились где-то в области груди и тянут его обратно в безопасное тепло спального пространства. Она выходит и первое на что обращает внимание - его непривычная неспешность. – Ты в порядке? – она обеспокоено останавливается посреди комнаты. – Иди сюда, – он протягивает ей руку и чувствует короткое облегчение, когда поколебавшись лишь мгновение, она с охотой принимает его ладонь и устраивается рядом лицом к нему. – У меня есть несколько минут, – она с удовольствием поддается, когда он притягивает ее ближе к себе. – Мне хватит пяти, – он оглаживает ее руки, вдыхает запах, пытается сосредоточится на важном. – Пять минут? Хочешь поставить рекорд, ковбой? - она дразнится, как обычно, прежде чем улыбка на его коже сменяется теплым поцелуем, а потом еще и еще одним. Он фыркает, сначала от легкого возмущения, потом от удовольствия. Находит ее губы и целует, окончательно разгоняя ее насмешливость. Чувствует, как она распаляется, заторапливается. Языком проникает в его рот, жадно и требовательно стонет. Ее пальцы нежно прикасаются к нему, и нескольких медленных затяжных движений достаточно, чтобы его член стал твердым. И часть его, первобытная животная, отчаянно хочет поддаться примитивному импульсу и взять свою женщину как и сотни раз до этого. И на несколько секунд его одолевают сомнения: не этого ли он на самом деле хочет? Он делает вдох и отводит ее руку. – Слишком сильно? – она еще не замечает перемены его настроения, одним движением избавляется от халата и собирается оседлать его, когда он окончательно останавливает ее, – что? Недоумение на ее лице и его собственные мысли заставляют его сомневаться еще сильнее и все же.. – Мне нужно тебе сказать, – он замолкает на полу слове, внимательно наблюдая за ней. Тень похожего начала разговора семилетней давности скользит по ее лицу, растворяется в сегодняшней растерянности и ожидании. Должно быть они действительно проделали долгий сложный путь, потому что вместо того, чтобы иронично высказаться о прошлом она ложиться рядом, опирается головой о руку и ждёт. – Я скучаю по тебе, – он говорит это глядя в потолок, но сразу чувствует необходимость увидеть ее реакцию. Она удивлено приподнимает брови, и во взгляде мелькает что-то очень похожее на нежность. – Я скучаю по тебе, – он повторяет эти простые слова снова, проводит рукой по волосам, словно стараясь в привычном жесте спрятаться от уязвимости. – Я не жду, что все изменится прямо сегодня или завтра, я знаю тебя и твою работу, и я восхищаюсь тобой, но мне тебя не хватает… Она смотрит на него на протяжении всей его короткой речи, нежно улыбается, а потом тянется к нему и коротко целует в губы. – Детка… – она тянет это взаимное друг для друга прозвище, притягивает его еще ближе, – я тоже по тебе скучаю. – Ты говорила, что тебе недостаточно откровенности с моей стороны, так что я делюсь чувствами, – тихо он бормочет, смущенный ее нежностью и собственным облегчением от ее признания, находит ее ладонь. – Ты делишься чувствами, – она морщит лоб в притворно серьезном выражении лица, и тут же улыбается, – мне нравится, продолжай. Она поощряюще переплетает их пальцы, когда он пожимает плечами давая понять, что сказал все, что хотел. – Я говорил: мне хватит пяти минут, – он улыбается, чувствуя тепло в груди – Вообще то, – она тянется смартфону на тумбочке, – я уже немного опаздываю. Она демонстрирует ему экран. С момента его пробуждения прошло 25 минут. – Могли бы заняться сексом, – он ворчит, поднимаясь. – Ну это ты у нас любишь поговорить, – она смеётся, поднимается с постели и тянет его за собой. Потом, после быстрого завтрака, в дверях она прощается с ним более медленным и глубоким поцелуем чем обычно. – Поужинаем в том итальянском ресторанчике в соседнем квартале? - ее пальцы нежно царапают заднюю поверхность его шеи, заставляя его щуриться от удовольствия. – У тебя слушания всю неделю, – он ценит предложение компромисса, но на самом деле ему не нужны жертвы с ее стороны. Он наслаждается последними мгновениями утренней близости, не переставая скользить пальцами по ее одежде. Она носит кожаные вещи теперь гораздо чаще. Словно мифологическая Диана ведет за собой войско молодых и смелых женщин, вдохновляя их своих примером. Ему всегда нравилась эта часть ее жизни. – Я придумаю что-нибудь, – она отмахивается. – Подождем до выходных? – предлагает он. Озвучивший свою потребность и получив ответ такое же признание, он чувствует в себе достаточно уверенности, чтобы спокойно заниматься своими делами. – А сегодня я приготовлю пасту. Эти слова он шепчет ей в шею, проникает ладонями под открытые лацканы кожаного пиджака. – Я люблю пасту, – она понимающе улыбается, и добавляет бархатистым шепотом, – очень сильно. Неловкий эвфемизм для секса прижился так же легко, как и прозвище «детка» для них обоих и «мой дорогой медведь» для него. Он кивает и целует в последний раз, наконец то готовый ее отпустить. Он наблюдает за тем, как она садится в машину, коротким движением помахав ему напоследок. Он чувствует вкус кофе на своем языке, терпкость ее поцелуя, уязвимость своих слов и легкость облегчения. Он чувствует любовь. Да, пожалуй, в том, чтобы делиться чувствами все-таки что-то есть.