***
«Ну, что приуныл, Лидер? Ты ведь и прежде понимал, что тебе ничего с ней не светит.» Проклятый внутренний голос. Эрику кажется, будто он и впрямь его слышит у себя в голове. Возникает дикое желание, вскрыть себе череп, вытащить мозг и прополоскать в проточной воде, чтобы вымыть оттуда всё то дерьмо, которым он забит в последнее время. Если рассуждать здраво, то на что он вообще, собственно, рассчитывал? Хищник ехидно усмехается. Что Лив придет в неописуемый восторг от созерцания того, как он пускает пулю в лоб этому мальчишке? Одно дело, вместе подвесить неофита на краю моста в воспитательных, так сказать, целях, а совсем другое, когда на её глазах он застрелил невинного, по сути, человека. Парень ведь не выбирал, кем родиться, а если бы мог, однозначно не горел бы желанием, стать дивергентом. Точно не в этом обществе. Но всей сути это не меняет: дивергенты опасны своим нестандартным мышлением и в современном мире, где общество поделено на фракции, скорее найдется место изгоям, нежели им. А что до девчонки, — Эрик трясет головой, прогоняя оцепенение, — сейчас главное, чтобы всё задуманное прошло гладко. Неизвестно, чем закончится вся эта заморочь, и ей в ней участвовать не за чем. — Ты в порядке? — Макс на своем привычном месте, за рулём Драгстера, выглядит вполне спокойным. Даже можно сказать, что у Лидера приподнятое настроение. — Что-то ты сегодня слишком задумчивый, — Эрику вдруг нестерпимо хочется выругаться, кулаки сжимаются до побеления костяшек. Командир добродушно улыбается. — Ну, ну, не кипятись. Главное, чтобы операция прошла гладко, тогда всё вернётся в норму, и твоя красотка снова прыгнет к тебе в постель, — один ледяной пронизывающий взгляд, и Лидер смолкает. С опаской только поглядывает на молодого протеже. Не любит Эрик, когда лезут ему в душу, и Макс хорошо это знает, но временами природная дотошность одерживает верх над осторожностью. — Со своей постелью я разберусь, — молодой Лидер достает из кобуры девяти миллиметровый. Проверяет уже, наверное, в десятый раз. — Ты так и не дал внятного ответа на мой вопрос. Вы с Джанин что-то там мутите, а мне приходится принимать всё на веру, — пистолет возвращается на место, и бесстрашный раздражённо сводит брови к переносице. — Объясни мне всё же, нахрена эта бойня в Отречении? Почему просто не убрать Маркуса? Убогие ведь не одни воспротивятся смене режима, и нам тогда что, придется мочить всех? — Эрик, подобные перемены всегда несли за собой репрессии. Это неизбежно. Недовольные найдутся везде. — Серьезно? Репрессии? — кривая ухмылка и короткий смешок. Не получается сдержаться, ну и подобрал словечко, не иначе, как Мэтьюз напела. — Теперь геноцид называют репрессиями? — Я не понимаю твоего недовольства, — Макс начинает терять терпение. Строптивость и язвительность мальчишки уже откровенно раздражают. — Да нет никакого недовольства, — он недовольно кривится. Чёртов засранец снова пытается залезть к нему в голову, чтоб ему там помоями захлебнуться. — Я лишь пытаюсь рассуждать здраво. Ты прекрасно знаешь мою позицию: если я чего-то не понимаю, это напрягает. — Это революция, мальчик, — суровый взгляд наставника теплеет. — Тут нечего понимать. Нужно лишь выбрать сторону, а сомневаться присуще каждому. В этом моменте командир прав на все сто: Эрик сомневается. Впервые в жизни он настолько сильно неуверен в эффективности системы, и это медленно его добивает. Он привык всегда всё рационализировать и любым сомнениям находить логическое разрешение. Серая мораль всегда была присуща ему, как эрудиту, но истребление целой фракции на данном этапе видится ему нецелесообразным и опасным. Помимо всего прочего мысли о девчонке не дают ему покоя, разжижая мозги, отвлекая от самой сути происходящего. Для молодого бесстрашного сейчас в приоритете вытащить её из всего этого говноворота, не позволить ему затянуть девушку. Интересно, в какой момент он проскочил этот рубеж между хладнокровной практичностью и страстным безумием? Эрик устало трёт виски — напряжение не отпускает ни на секунду, грозя разнести черепушку к чертям. Он должен сосредоточиться на главном, а главное сейчас для него, это Она. Однообразная серость Отречения встречает их занудным спокойствием. Если бы не играющие на улице дети, могло бы показаться, что эта фракция и вовсе вымерла. Эрик хмыкает. Очень было бы кстати. Увидев людей с оружием, облаченных в чёрное, и без того немногочисленные прохожие разбегаются, забирая детей с дороги. Жалкие, беспомощные мыши, ни дать, ни взять. Лидер с напускным безразличием охватывает вооруженный строй взглядом. — Они ведь будут потом всё помнить, — не вопрос, скорее, утверждение. Эрик убирает руки за спину, задрав подбородок — лучший способ скрыть эмоции, это за маской отчужденного высокомерия. Пффф… Ничего особенного, так себе, рутина да и только. Рядовой день Лидера Бесстрашия: проснуться, почистить зубы, завалить всё Отречение, спасти Оливию мать её Итон. Тоска смертная! В голове привычно шумит и щёлкает, — «Не отвлекайся, Лидер. Тоска твоя нагрянет тогда, когда она пропадет в этой мясорубке с дерьмом». Внутренний голос не унимается, и на этот раз Эрик ему благодарен. Он действительно отвлекся. — Они бесстрашные, Эрик, — голос наставника заставляет Лидера едва заметно дёрнуться. — Уверен, каждый из них это переживёт. Те же, кто не смогут, просто выбрали не ту фракцию. — Или родились не в той, — молодой Лидер шипит себе под нос, глядя на шеренги перед собой. Многие из них ещё дети. Хотя, какая, к чёрту, разница? Очень скоро стараниями Мэтьюз останется одна только Эрудиция. Фракционному режиму хана, это и ребенку ясно, независимо от исхода событий. Он делает шаг вперёд, встав перед зомбированными бойцами, и приказывает жестом рассредоточиться по периметру. Вперёд, ребятки. Незавидная судьба у вас, не говоря о тех, кого вы сегодня поставите к стенке. Напряжённым взором Эрик наконец вылавливает до мурашек знакомое лицо, и сердце на мгновенье замирает. Оливия сверлит его тяжёлым взглядом, и бесстрашному вдруг становится ясно — девчонка не собирается следовать плану. Маленькая сучка! И снова кулаки хрустят так, что, наверняка, даже она слышит этот хруст. Метнуться к ней прямо сейчас равноценно тому, чтобы пустить пулю ей в лоб и застрелиться самому. Макс тут же допрёт о его намерениях. Хитрожопый ублюдок каким-то необъяснимым образом умудряется читать его, как раскрытую книгу, стоит Эрику лишь на секунду расслабиться. Бесстрашный делает глубокий вдох, позволяя липкому страху наполнить его, цепкими метастазами отравляя нутро. Страх за её жизнь может быть ему полезен, в данный момент, как никогда. Он мобилизует. Он убеждает себя в этом снова и снова, пока девушка, слившись с толпой, скрывается среди серых, однообразных коробок, которые эти убогие называют своими домами. Значит, придется потрудиться. Кто сказал, что будет легко? Эрик криво ухмыляется своим мыслям и возвращается к командиру.***
Чёртов беспринципный говнюк! Он прекрасно знал, в чем заключается суть этой миссии, и ни словом об этом не обмолвился! Оливия прижимается спиной к стене. Пульс зашкаливает и кажется, её сейчас вырвет от перенапряжения. Возникает единственное желание: сжаться в комок, такой маленький, чтобы никто её не заметил. Так, а-ну, не сметь! Девушка трясет головой и хлопает ладонью себя по щеке. Давай, детка, соберись и включи мозги! Нужно найти Фора и Трис. Что делать с невменяемым братом и его подругой, Лив ещё не решила, придется действовать по ситуации. Тем временем, бесстрашные продолжают выгонять насмерть перепуганных людей из домов. Вокруг царит нездоровая суматоха, и девушке удается раствориться в ней, не привлекая ненужного внимания. Главное, не попадаться на глаза Эрику. В груди Оливии щемит, и волна тошноты снова подступает к горлу. Кого она пытается обмануть, натягивая эту маску равнодушной сосредоточенности? Уж не своё ли собственное сердце? Даже застрели Лидер её собственную мать на её глазах, она не смогла бы его ненавидеть. Сдавленный, нервный смешок вопреки её воле слетает с губ. Конечно, на счёт матери Лив выбрала не самое удачное сравнение. Но сути это не меняет — как бы ни хотела она почувствовать презрение или ненависть, девушка уверена, что не сможет. Даже элементарное разочарование её не посещает. В конечном итоге, она всегда знала, что из себя представляет Эрик. Она старается двигаться самыми безлюдными переулками, пока наконец не натыкается на тех, кого искала. И кого не искала, тоже. Тобиас и Трис держат на мушке Макса и Эрика, и, надо сказать, брат с подружкой пребывают вполне себе в адеквате. Оливия хмурится, — на досуге непременно заставит она объяснить обоих, как им это удалось. Перепалка бесстрашных тем временем достигает пика, и вдруг Трис стреляет в ногу молодому Лидеру. Эрик падает на землю, а Макс пускается вдогонку за беглецами. Лив кидается в переулок, в одну секунду оказавшись рядом с раненным мужчиной. — Покажи! — она пытается осмотреть его ногу, но Эрик упрямо зажимает рану, не позволяя ей оценить уровень ущерба. На первый взгляд крови немного, но нужно убедиться в целостности артерии. — Лив, всё в порядке. — Убери руки, я должна посмотреть! — Успокойся, я в норме. Она лишь слегка зацепила, — Лидер лихорадочно озирается по сторонам. — Нужно тебя спрятать, — Эрик поднимается на ноги вместе с девушкой, но по её глазам сразу понимает, что та вовсе не намерена идти с ним. Девушка медленно отступает в направлении, куда только что помчались Фор и Трис. — Оливия, не делай глупостей, — он вытягивает вперёд раскрытые ладони, и она краем глаза отмечает лёгкий тремор. Командир не просто напряжен, он буквально на-пределе. — Не подходи ко мне, — короткий взгляд на землю. Твою мать! Как только она умудрилась выронить оружие?! Собственное бессилие заставляет девушку оцепенеть всего на мгновение. Укол в шею, и перед ее глазами темнеет.***
Девушка на кровати заботливо укрыта антрацитовым покрывалом, в квартире приятно пахнет свеже-сваренным кофе и выпечкой из столовой. Молодой Лидер сидит у приоткрытого окна и курит, будто подсознательно пытается заглушить весь этот аромат уюта, совершенно нехарактерного для его жилища. Пристальный взгляд прикован к милому созданию, спящему в его постели. Лошадиная доза снотворного, которую получила девчонка, почти в два раза превысила норму, допустимую при её весе — Оливия спит уже вторые сутки. Эрик тушит окурок в пепельнице и закуривает по-новой. Всего за какие-то считанные недели его жизнь так круто изменилась. Даже не принимая в расчет последние два дня, всё стало совершенно другим, изменился он сам, и эти перемены, мягко говоря, его совершенно не приводят в восторг. Из холодного лицемера, грозного, беспощадного хищника, он на глазах стал превращаться в инфантильного няшку, который второй день, забив на работу, носится хромым галопом по всей фракции, тащит в свою квартиру кучу совершенно ненужных там вещей. И всё лишь с той целью, чтобы создать подобие уюта неблагодарной сучке, которая, наверняка, приложит максимум усилий, чтобы превратить его жизнь в ад. Хотя, если хорошенько подумать, она уже давно это сделала. Эрик задумчиво потирает переносицу. А она ли? Не сам ли он себя так накрутил? Две вертикальные складки между бровей с каждым днём становятся всё глубже, постоянно хмуриться уже входит у него в привычку. Это и немудрено, учитывая, в каких условиях ему приходится существовать. И дело вовсе не в событиях, которые продолжают греметь по фракциям и претят, иной раз, даже его скудным моральным принципам. А только лишь в той самой девчонке, которая сейчас спит в его постели и не даёт ему спокойно дышать. Вокруг творится чёрт знает что, фракция разделилась на две части, и далеко не большая осталась под началом его и Макса, на стороне Эрудиции. Многие предпочли занять сторону борцов за справедливость. Блондинке с убогим всё же удалось сделать ноги, и Лидер, как бы странно это ни звучало, не может сказать с уверенностью, что ему жаль. К тому же, парочка оказалась дивергентами. Но и на это Эрику плевать с высокой колокольни. Сейчас его волнует только она. И вот, на протяжении уже второго вечера он сидит, курит сигареты одну за одной, словно хренов мазохист наслаждаясь пыткой, которую он сам себе назначил за все смертные грехи. Прошедшим вечером пошла в ход даже травка, но не успев даже сделать последнюю затяжку, Эрик уже понял, какую он совершил ошибку. Каждое его чувство обострилось, натянулось, словно струна, и желание, сию минуту трахнуть девчонку прямо спящей, очень скоро превратилось в навязчивую идею. В результате, за его ошибку пришлось отдуваться очередной шлюхе, которую он остаток ночи имел во всех мыслимых и немыслимых позах. Домой Эрик вернулся к утру, измотанный морально и физически, к тому же, с жуткой головной болью, но стоило ему только подойти к кровати, на которой распласталась маленькая, смуглая бестия, как все старания несчастной ночной нимфетки сию минуту обнулились. От избытка табачного дыма горло нещадно саднит, и Эрик с досадой хмыкает. Было бы неплохо избавиться от этой пагубной привычки, вот только обстоятельства в последнее время ни коим образом этому не способствуют. Уголок губ ползет вверх в ядовитой ухмылке. Отличное оправдание, избитое до тошноты. Лидер вздыхает и поднимается на ноги — что сейчас не помешает, так это прохладный душ. Не то, чтобы он реально надеялся на его эффективность в нынешнем его состоянии, но на данный момент это единственная альтернатива. Не залазить же ему, в конце концов, на девчонку прямо вот так, по-варварски. Благородство, конечно, не является доминирующей чертой его натуры, но и скатиться до подобной дикости он не готов. Десять минут под холодной водой самую малость, но всё же отрезвляют, приводя мысли в некое подобие порядка. Осталось почистить зубы и избавиться наконец от ощущение пепельницы во рту, что он и делает. Натянув свежую футболку и джинсы, Эрик выходит в комнату. Перспектива изнуряющей ночи на неудобном диване не радует, если не сказать больше. Тоскливый взгляд на удобную кровать заставляет молодого Лидера напрячься — девчонки в постели нет. Беглый осмотр комнаты позволяет тут же обнаружить пропажу, и открывшийся вид вызывает у мужчины короткий смешок. Оливия стоит на четвереньках на подоконнике и, наклонившись, смотрит в открытое настежь окно. Её соблазнительный зад в тонких трусиках, не прикрытый сейчас его футболкой, притягивает мгновенно вспыхнувший похотью взгляд, и Лидер шумно втягивает воздух носом. Эту футболку, кстати, он лично натянул на нее после того, как избавил девчонку от пыльных вещей. Один чёрт знает, каких усилий и скольких, безвозвратно потерянных, нервных клеток стоил ему этот процесс. Услышав движение позади себя девушка наконец оборачивается. — Восьмой этаж, как я вижу, тебя не смущает. Это что-то новенькое, — Эрик подпирает плечом стену, спрятав руки в карманы. Какой же, всё-таки, у неё красивый зад! Он просто идеален! Ухмыляется сам себе — гребанный эстет, ни дать ни взять. — Лучше расплющиться в лепешку, чем оставаться тут с тобой, — злобно шипит Лив, но все же осторожно отодвигается от края, свесив в комнату стройные ноги. Эрик мгновенно заостряет на них взгляд. Измученный мозг тут же даёт волю фантазиям, в которых эти ножки лежат на его мощных плечах, и ему приходится кашлянуть, чтобы подавить рвущийся наружу стон. — Давай, не дури и слезай уже, — рычит он, отделившись от стены, но приближаться к своей гостье не спешит. Могучий хищник настороженно прижимает уши, — инстинкт самосохранения ни кто не отменял. Оливия спрыгивает босыми ножками на прохладный пол, и её кожа в миг покрывается мурашками. Он смотрит пристально, тяжело, видит отчётливо эти пупырышки, и ему до одури хочется, чтобы они были вызваны не холодным камнем у неё под ногами, а его дыханием на её тонкой шее, его поцелуями, жаркими и ненасытными, его горячими ласками. — Я принес для тебя всё необходимое. Можешь сходить в душ, — голос бесстрашного звучит так хрипло, что даже он сам едва его узнает. Снова он поплыл, — на этом моменте закрыть бы лицо ладонями с обречённым рычанием. Но нельзя, он должен взять себя в руки. Покажи он сейчас свою слабость этой ушлой засранке, как она тут же обернет её в свою пользу. — Эрик, ты головой повредился? Какое к черту необходимое?! Ты что, собираешься и дальше меня тут держать? — девчонка осматривается и переводит взгляд на свои голые ноги. — Кто меня переодел? Сколько времени я здесь? Что с моим братом? Какого хрена вообще произошло в Отречении? — девчонку словно прорвало, и нескончаемый поток вопросов уже начинает грозить Эрику очередной головной болью. Только её ему сейчас и не хватало в качестве заключительного аккорда во всех его мучениях. Расстояние сокращается за долю секунды, и горячие губы Лидера накрывают рот девушки, не позволяя более произнести ни звука. И снова сердце колотится у самого горла, и хочется стонать от наслаждения. Эрик обнимает девушку, приподняв за талию, оторвав от холодного пола. Её стройное тело в его руках, податливое, словно теплая глина, расслабляется и подчиняется его порыву. Маленькая, пронырливая чертовка, наверняка она уже вовсю обдумывает план побега, — бесстрашный ещё крепче сжимает девушку, позволив себе глухое рычание. — Ты ведь не знала, что они дивергенты, — с огромным усилием он всё же разрывает поцелуй и, посадив Оливию на кровать, отходит на шаг. Глаза девушки, по мере осознания услышанного, расширяются, и Эрик отступает, вынув из кармана коммуникатор, на который минуту назад пришло сообщение. — Но конечно же, тебе известно, чем это грозит им обоим. Будь готова к тому, что мне придется взять на себя их поимку со всеми вытекающими. Боль и отчаяние, которые он видит в глазах девушки, не приводят Лидера в восторг. А когда к ним прибавляется ещё и разочарование, Эрик и вовсе отворачивается. Интересно, чего она ожидала? На самом деле верила в то, что ради нее он готов будет пуститься во все тяжкие и встать на защиту её высокой морали? Блять, да кого он пытается обмануть? Конечно же, он так и сделает. Наспех зашнуровав берцы, молодой бесстрашный рывком хватает куртку со стула и вылетает в коридор. Поступила информация о местонахождении коробки, очень важной для Мэтьюз. Притащить бы ее и затолкать облезлой суке прямо в глотку. Хотя, если подумать, есть во всем этом и положительная сторона: Эрику не придется спать на ужасном диване. Собственно, ему совсем не придется спать, но это сущие мелочи, ему не привыкать.