***
Чёрт! Чёрт! Какого хрена он наделал?! Всё ещё задыхаясь, Эрик сползает с девчонки и без сил падает рядом с ней, растянувшись на смятой постели. Дыхание ни в какую не желает восстанавливаться, вырываясь из груди тяжело и со свистом. Как ему удалось остаться в сознании, для молодого Лидера по гроб жизни останется загадкой, в какой-то момент он был уверен, что всё же вырубится прямо на ней. Маленькая, неблагодарная сучка взбесила его своим недоверием, в одну секунду лишив его остатков здравого смысла, которые он и без того с огромным трудом сохранял в её присутствии. И Эрик сорвался, не смог по-другому, просто положил на все свои внутренние запреты и выпустил зверя из клетки, в которой он томился долгие и мучительные месяцы. Девушка рядом на постели всхлипывает и трясется, кутаясь в антрацитовую простыню. Вот она, женская слабость в самом очевидном её проявлении. Оливия всегда казалась ему непробиваемой, просто кремень, а не девчонка. Чувство гадливости тошнотой подступает к горлу, связывая внутренности в тугой узел. Что ж, Лидер, тебя можно поздравить — тебе удалось сломать её, пробить, таки, брешь в её броне, которая сияющей улыбкой защищала её от всего мира. Отважный воробушек угодил кровожадному хищнику прямо в пасть.***
Несколькими часами ранее — Н-да, это что-то новенькое, — Эрик крутит в руках очередное изобретение умников. — Раньше мы их просто мочили, а теперь ещё и сортировать будем, — язвительный оскал растягивает губы. Он, было, решил, что Мэтьюз ни чем уже не сможет впечатлить. Ан-нет, сучка и на этот раз превзошла себя. — Джанин нужен конкретный дивергент. Таскать их всех в Эрудицию слишком трудоёмко и времени сожрёт дохрена, — Макс, откинувшись на спинку кресла, потирает виски и хмурится. Конечно же, командир не признается, но нынешние события, возможно, и вдохновляют его (в некотором роде), но, увы, не так радуют, как хотелось бы. Бесстрашие, ввиду недавнего форс-мажора с Отречением и дивергентами, дало значительную усадку, да и взгляды оставшихся разнятся. Кое-кто уже начинает сомневаться в квалификации Макса, как Первого Лидера, поскольку, каждый, из последних его приказов — ни что иное, как передача инструкций Джанин. Блондинистая сука ультрамариновым «ангелом» уселась плотно на его плечах, свесив ноги и нашептывая без конца ему на ухо. Но есть и другая причина столь внезапной хандры Первого Лидера, и Эрик уверен, что совершенно точно знает, какая именно. Бесстрашный потирает переносицу, исподлобья прослеживая взгляд старшего. Макс поправляет фоторамку, стоящую на краю стола. Как бы он ни выпендривался, упорно изображая непоколебимого патриота, верного правому делу, но Эрика не обманешь. Кристина не вернулась в Бесстрашие, девушка предпочла выбрать тернистый путь сопротивления, нежели вернуться в постель человека, который её предал. Въезжая в ворота зелёной фракции, Эрик думает о девушке, которая ждёт его дома. Или не ждёт… Может, мечтает, что бы пристрелили его к чертям и избавили её уже наконец от назойливого филантропа с его потугами, спасти её, когда она сама об этом не просит. Молодой Лидер наверняка уверен, чье присутствие они сегодня обнаружат в Дружелюбии, его личная разведка остаётся ему верной и работает, как часы. И ещё кое-что он знает совершенно точно: смерть своего брата девчонка ему не простит никогда, а жизнь, наполненная её ненавистью, потеряет для него ничтожные остатки своего смысла. «Настала пора, сделать свой выбор, Лидер», — внутренний голос нашёптывает вкрадчиво; хищник щетинится и шипит. Разумеется, Эрик выбирает её, за него давно определилось подсознание, та самая его область, которая постоянно подталкивала его к девушке всё ближе. И пусть это станет последней ошибкой в его жизни, а может, единственным верным решением. Есть у него небольшое преимущество, пока Макс и Джанин не поняли, что их триумвират лишился одной стороны, и молодой Лидер воспользуется им во что бы то ни стало. Диалог с Лидером Дружелюбия проходит в обычной манере лицемерно-подчеркнутой вежливости, но бывшую искреннюю не проведешь. Джоанна не верит в его отстраненность ни на секунду, даже после того, как Эрик приставляет новомодный прибор к её голове. «Дружелюбие — сто процентов», — кто бы сомневался… — А что там? — он поднимает голову, пристально глядя в направлении второго этажа деревянного амбара. — Наверху мой кабинет. Стоит ему войти в здание, как дальнейшие события развиваются с молниеносной скоростью. Паскудный гаденыш Хейес вопит так, словно ему прищемили яйца. Эрик мысленно усмехается — убогий так и не научился разбираться в людях. Даже его блондинка с первых дней в Бесстрашии распознала в Питере мерзость, которой он, по сути, и является. Бесстрашный опрометью кидается наверх, отправив бойцов, оцепить амбар. — Фор, стой! — пистолет направлен прямо убогому в голову, но палец не лежит на спусковом крючке. Он вытянут вдоль ствола. — Выслушай меня, пока есть время. — Считаешь меня идиотом? — И в мыслях не было, — ещё раз убедившись, что их не видят и не слышат, Эрик делает шаг в направлении Фора, и бывший бесстрашный пятится к окну, закрывая спиной свою девушку. Короткий взгляд на наручные часы. — Поезд будет здесь через пять минут. Лови, блондиночка, — ловкий бросок, и девяти миллиметровый уже в руках Трис. — Мой личный, не потеряй. Стреляй, но оставь меня в строю, иначе некому будет держать поводки этих цепных псов, — Трис смотрит с явным недоверием. Твою мать, самое время для размышлений. — Ну же, не тупи. Они сейчас поднимутся, и я уже не помогу. Выстрел оглушает на мгновенье, и плечо Лидера обжигает по-касательной, оставив лишь лохмотья от синей нашивки умников, которые с недавних пор стали украшать форму каждого бесстрашного. Хах… Более, чем красноречиво. — Когда ты будешь уже в поезде, мне придется подстрелить тебя, — брови Фора ползут вверх, и Эрик закатывает глаза. — И уж смотри, не забудь там упасть как можно драматичнее. Камера Драгстера должна зафиксировать, — Лидер достает второй пистолет. Главное, чтобы убогий не переиграл, хотя, куда там, — деревянный со всех сторон, как полено. По ступенькам уже слышен топот. — Погнали! — двое выскакивают в окно. — Мой Лидер, Вы ранены? — подоспевший боец смотрит на кровь, которая сочится между пальцев Эрика, зажимающих плечо. — В порядке. Живо за ними! Сделав вид, что барахлит зажигание, он даёт им ещё пару секунд форы. Мозг Эрика работает в усиленном режиме, отчаянно перебирая варианты действий. Главное, не скомпрометировать себя. Только не сейчас, в противном случае, ей крышка, без него она не выживет, Макс тут же всё поймет и просто не даст ей шанса. Слава Богу, всё идёт по задуманному сценарию: Фор с блондинкой в вагоне, Эрик, прицелившись, стреляет. Пуля прошивает плечо бывшего бесстрашного, тот сразу падает с ног, и поезд уносит их прочь. — Командир, — Хейес, стоявший рядом, подаёт голос. — Вы могли его убить. Похоже, Вы намеренно промазали. — Да неужели?! — колотая бровь ползет вверх. Эрик разворачивается медленно, и бойцы все сразу отступают на шаг, ясно понимая, что со стороны бывшего правдолюба не слишком умно подобным образом говорить с молодым Лидером. Проглотит и не заметит. — Скажи мне, Питер, почему ты решил сдать их? Ведь ты наверняка понимал, что обыскивать кабинет Лидера фракции я не стану без веской причины. — Вот я и предоставил Вам её, — заносчивый ублюдок настырно задирает голову, чем жутко Эрика бесит. Таких, как он, Лидер с дерьмом мешал в несметных количествах. Но у мальчишки, похоже, мозги совсем заплыли жиром за несколько дней праздношатания по просторам зелёной фракции, совсем инстинкт самосохранения обнулился. Что ж, тем лучше. — За это тебе полагается отдельная благодарность, — лицо бесстрашного расплывается в ядовитой усмешке. — Только позволь мне задать ещё один вопрос: почему ты здесь, Питер? Ты мог бы вернуться в Бесстрашие. Почему не сделал этого? — пальцы сжимают рукоять пистолета с такой силой, что белеют костяшки. — Хотя, можешь не отвечать, я и так знаю причину. Ты просто решил отсидеться в безопасности, пока всё не уляжется. — Я понял, что ты делаешь, Эрик, — глаза мальчишки подозрительно сужаются. — Ты переводишь стрелки, чтобы отвести от себя подозрения. Я видел, как ты принес девчонку во фракцию в тот день. Вы ведь с убогим заодно, я прав? А Оливия, она тоже Дивергент? — ни секунды не думая, Лидер поднимает пистолет. — Не смей даже говорить о ней, — шипит Эрик и тут же жмёт на спусковой крючок. — Будь смелым, Питер, — запоздалое напутствие заставляет стоящих вокруг рефлекторно поежиться. — Кто-то ещё готов обвинить меня в предательстве? — Лидер обводит взглядом бойцов, но ни в едином лице не видит даже намека на осуждение. — Эрик, ты ведь знаешь, что мы всегда с тобой, — один бесстрашный из группы, здоровенный парень по имени Коннор, почти не уступающий в мощи молодому Лидеру, делает шаг вперёд. — Любое твоё решение для нас священно. Тем более, что нет уже Бесстрашия, — боец горько ухмыляется, и остальные поддерживают его кивками. — А значит, и законов фракции мы не нарушаем. Только скажи одно — то, что мы делаем, нужно лично тебе? — Только мне. — Тогда, всё в порядке, мой Лидер, — бесстрашный кидает равнодушный взгляд на тело Хейеса. — Что прикажете делать с безвременно усопшим? — Двое останутся и прикопают его прямо тут, остальные за мной. Мы должны закончить то, что начали. В ходе проверки Дружелюбия выявляется три дивергента, но все три лишь частично. Того, кто нужен Джанин, среди них нет. Что ж, тем лучше. Эрик заряжает пистолет транквилизатором и краской. — Остальные должны думать, что они мертвы, — Джоанна смотрит на Лидера с неким недоумением. — Мне не нужна утечка. Отправишь самых надёжных людей, «избавиться от тел». Пусть уходят, куда угодно, но подальше отсюда. Пойму, что ты меня ослушалась и оставила их во фракции, вернусь и лично пристрелю каждого. На этот раз окончательно, — он щелкает затвором, подняв наконец глаза на женщину. — Тебе всё ясно, Джоанна? — Предельно, Эрик. Я всё сделаю, обещаю тебе, — Лидер поворачивается лицом к троим несчастным, которые должны предстать на коленях перед толпой. Вопреки расхожему мнению, стрелять в людей легко, стоит только однажды начать. На убийство способен каждый, главное — найти для себя причину и следствие. Они есть в любом случае, будь то спасение жизни, справедливость, приказ или же банальное удовольствие. Кому-то, вроде Эрика, это даётся просто, другому нужно приспособиться, а кто-то уже после первого раза выходит в тираж. Но суть остаётся единственный: на убийство способен каждый. Получает ли он удовольствие, стреляя в людей? Молодой бесстрашный никогда не рассматривал это в подобном контексте. Он получает наслаждение от секса, от дорогого вискаря или хорошего табака, а убийство для него давно стало чем-то насущным, неотъемлемой частью его существования, сродни дыханию или приёму пищи. Почему же сейчас он, рискуя собственным положением, более того, собственной жизнью, стоит здесь и целится в этих людей транквилизатором? Моральный кодекс Лидера по-прежнему остаётся серым, как одежды убогих. Ответ ему кажется простым и даже очевидным — он делает это для неё. — Эрик, — тихий оклик из-за спины заставляет отвлечься и выскочить наконец из бурного потока не совсем уместных сейчас размышлений. — Я не знаю, для чего ты это делаешь, но мне и не нужно. Просто спасибо. Во фракцию они возвращаются почти затемно. Одно из преимуществ лидерства, это то, что не нужно в любое время суток и в любом состоянии идти, отчитываться о проведенной операции. Эрику нестерпимо хочется домой, увидеть её, ту, ради которой он только что пустил под откос всю свою жизнь. Войдя в квартиру, он застаёт Лив, сидящей на подоконнике. Аромат шоколада и апельсина привычно щекочет ноздри, дёргая, словно за ниточки, за все нервные окончания в его теле и вызывая мелкую дрожь. Видимо, сказывается его измотанный вид — девчонка сползает с подоконника и медленно подходит, вглядываясь в его глаза, как будто ищет в них какие-то ответы. — Эрик, что произошло? Ты ведь нашел их, я права? — он слышит в голосе девушки нотки обвинения, и кулаки рефлекторно сжимаются. Она по-прежнему видит в нём лишь цепную псину, верную одной только системе, и ничему, и никому больше. В груди глухим рычанием зарождается праведный гнев. — Допустим, так. Задай свой следующий вопрос, — Эрик отделяется от стены и шагает в квартиру, снимая на ходу пыльный китель. Рана на плече саднит, но сейчас это волнует его меньше всего. — Ты убил их? — грудь Оливии часто и высоко вздымается. Девчонка, кажется, уже близка к истерике, но его не трогает это нисколько. Её недоверие добивает, ранит в самое сердце, причиняя невыносимую боль, которую молодой Лидер тут же генерирует в неприкрытую ярость. — Я стрелял в Фора, — ледяные нотки звучат в голосе, как признак тщетной попытки сохранить жалкие толики самообладания. Зря ты с ним так, малышка. Он ведь голову свою на плаху положил ради твоего спасения. — Мой брат мёртв? — она подходит ближе, почти вплотную, и все чувства Эрика сжимаются в клубок. — Отвечай! — Я не знаю. — Не ври мне, слышишь?! Ты бы никогда не промазал! — маленькие кулачки с силой бьют его в обнаженную грудь. — Кто угодно, только не ты! — снова удар. Что же ты делаешь, девочка? Хищник предупредительно рычит, ведя носом. Эрику кажется, что он чувствует запах её гнева, и тот ломает его, разжигая огонь, который Лидер столько времени старался сдерживать, сохраняя на уровне тлеющих углей. Его звериная сущность, присущая ему, как альфа-самцу, рвется наружу, и он более не в состоянии с ней бороться. — Ты сама ответила на свой вопрос. Всё ведь проще некуда, правда? — Эрик наклоняется к девушке и втягивает воздух рядом с её шеей. — Чего ещё можно ожидать от такого садиста и социопата, как я? Так ты обо мне думаешь? — Лив, заметно побледнев, пытается отстраниться и сделать шаг назад, но тут же оказывается в стальных тисках его огромных рук, прижатой к мощной груди. — Что ж, детка, не стану снова тебя разочаровывать. В голове вдруг что-то ломается с противным треском. Едва договорив, Эрик впивается в её губы, которые от неожиданности она размыкает, и запускает язык в её рот. Одна жадная рука вовсю уже шарит под её (его) футболкой, сжимая упругое полушарие груди, вторая гладит ягодицы. Лив упирается руками ему в грудь, стараясь оттолкнуть, и в какой-то момент ей почти удаётся. Эрик прерывает поцелуй, но тут же вновь находит её рот, и девушка с силой впивается зубами в его нижнюю губу. Даже в своих, пусть для него и ничтожных, но всё же попытках сопротивляться, она настолько сладкая! Острая боль в прокушенной губе, и соленый привкус собственной крови не мешают ему нисколько наслаждаться её близостью. Он лишь шумно втягивает воздух носом, продолжая лихорадочно ласкать её везде, куда может дотянуться, и наконец Оливия разжимает зубы, но тут же жалеет об этом, потому что получает ощутимый укус в изгиб между плечом и шеей, который Лидер тут же зализывает горячим языком. Подхватив девушку на руки, Эрик швыряет её на кровать. Кажется, Лив говорит что-то, возможно, пытается до него достучаться. Судя по её перепуганному выражению лица, это именно так, но он не слышит ни звука. Уши заложило напрочь, только собственный пульс колотится в барабанные перепонки, заставляя их ритмично вибрировать. Несколько секунд он стоит, задыхаясь, горящим взглядом уже раздев девушку и отымев мысленно во всех ракурсах. Оливия, полусидя, пытается отползти по постели назад, но он ловит её за щиколотки, и рванув на себя, в два приема стаскивает с неё трусики и разрывает на девушке единственную вещь, которая ограничивает ему доступ к столь желанному телу. Рванув ширинку так, что болты со стуком разлетаются по комнате, Эрик наваливается на объект своей страсти, раздвинув коленом её стройные бёдра. Ему срочно нужно в неё, иначе крышка — взорвется к чертям или захлебнется собственной похотью, словив сердечный приступ. С агонистическим наслаждением он наклоняется и впивается губами в нежный сосок, слегка прикусывает, лижет, втягивает в рот. Она такая вкусная, невыносимо сладкая и возбуждающая! Какого только дьявола он столько времени потерял, занимаясь самокопанием и шарахаясь от неё? Она же всегда была рядом — стоило только протянуть руку и просто толкнуть её в свою постель. А теперь он сгорел, все человеческое исчезло, отошло на задний план. Лив под ним брыкается и извивается, чем лишь усугубляет своё положение — его стояк трётся о нежную кожу на внутренней стороне ее бедра, и из груди Лидера рвется глухой стон. — Тише, тише, — шепчет он, судорожно ловя воздух ртом. Рука спускается вниз, к её промежности, и с приятным изумлением он обнаруживает, что девчонка вся влажная. — Чёрт, — от одной мысли, что, несмотря на всю жесть происходящего, её тело всё же откликается на него, Эрик едва не кончает прямо на постель. — Эрик, пожалуйста, остановись! — Я не могу, детка, — упираясь набухшей головкой изнывающего, готового взорваться, члена в её влажный вход, он наконец толкается бедрами, медленно, но настойчиво скользя в горячее, тесное тело, растягивая его и задыхаясь от наслаждения. Встретив преграду, он не медлит, лишь продолжает двигаться, пока та не поддаётся наконец его натиску. Гипервентиляция лёгких, кажется, уже грозит гипоксией. Блять, ещё слабоумия ему не хватало. Эрик наращивает темп постепенно, стараясь причинить как можно меньше боли, но перевозбуждение сказывается, и мучениям девчонки остаётся совсем немного. Мозг почти отключается, Лидер продолжает двигаться, действуя в фоновом режиме. От подступающей разрядки перед глазами всё плывет, и ему приходится уткнуться лбом в подушку рядом с её лицом. Даже сквозь мутную пелену полузабытья ему нестерпимо хочется шептать её имя, но понимая остатками сознания, насколько это сейчас неуместно, Эрик сдерживает порыв, прикусив кровоточащую губу и кончает, издав лишь сдавленный хрип, отдаленно напоминающий стон. — Лив, — после непродолжительного сеанса ментального самобичевания Эрик поворачивается к девушке. Его огромная ладонь ложится на хрупкое плечо, вызвав новую волну дрожи по всему её телу. — Посмотри на меня, — хрипящие звуки сливаются в жалкое подобие слов, ответом на которые следует лишь очередное всхлипывание. Зверь сыто потягивается, — а на что он, собственно, рассчитывал? Что она, после всего прямо сейчас возьмёт и заговорит с ним, как ни в чем не бывало? Молодой Лидер шумно вздыхает и садится на кровати. Хорошо, если когда-нибудь она теперь хотя бы посмотрит в его сторону. — Ты можешь ненавидеть меня, это твое право. Но сейчас просто послушай, — Эрик начинает говорить. Желание, хотя бы частично реабилитировать себя в её глазах, буквально душит и взрывает мозг. — Если ты хочешь помочь своему брату, то должна засунуть свою досаду куда подальше и слушаться меня во всём.