***
— Оливия, какого хрена ты творишь? — у молодого Лидера захватывает дух. Девчонка под столом настойчиво массирует его пах своей ножкой, и возбуждение начинает расти по экспоненте. — Шшш… Тихо, милый, — голос девушки звучит хрипловато-вкрадчиво, и это только добавляет эротичности происходящему. Эрик шумно вздыхает, раздувая ноздри и вцепившись в край стола. — Нравится, когда к тебе лезут в штаны без твоего позволения? Наслаждайся, сладкий. — Сучка, — Эрик шипит сквозь зубы, в мыслях лихорадочно перебирая варианты развития событий. Дефилировать через всю фракцию с откровенным стояком и горящими глазами ему вовсе не улыбается. Взгляд падает на открытую дверь кухни. — Обулась! Быстро! — слова больше походят на утробный рык, когда она сравнила его со зверем, даже не представляла, как близка была к истине. — И не подумаю, — Лив улыбается, настырно задрав подбородок, но его взгляд заставляет девушку вдруг присмиреть и опустить глаза. — Значит, ты хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо тут, на глазах у всех? Ты ведь знаешь, что я могу. — Всё, всё, только угомонись. Я поняла, — Лив убирает ножку и раскрывает ладони в защитном жесте. Потеря тепла и её прикосновений, такого необходимого ему сейчас давления, заставляют болезненно поморщиться. — Дыши, Эрик, тебе нужно успокоиться. — Сейчас ты у меня будешь дышать, детка. Сюда подойди, — Эрик медленно, избегая резких движений, поднимается со стула. Жуткая похоть не отпускает, расползаясь по венам и пульсируя в паху. В мозгу что-то привычно щёлкает. Как ей только удается быть такой вздорной и просто ахренительно желанной одновременно? Лив послушно подходит, и он обнимает её, прижимаясь стоящим до боли членом к плоскому животу девушки. В груди зарождается стон, и он едва его сдерживает, шумно втянув воздух, будто обнюхивая её. Хищник снова рвется доминировать, и человек ему уступает. Это вновь происходит, только рядом с ней Эрик теряет контроль, но сейчас это его уже не парит. Почему? Да хрен его знает. Немногочисленная публика уже начинает обращать на них внимание. Пора валить отсюда, пока он не кончил в штаны прямо тут, посреди столовой. — Идём со мной, — на удачу дверь на кухню находится в паре шагов. — Твоей постели я более не достойна? — Ты прекрасно видишь что я до неё не дойду. Твоими, между прочим, стараниями, — Эрик толкает Лив в дверной проем впереди себя, стараясь не разжимать объятий. Сейчас он даже помыслить не может о том, чтобы потерять контакт с её телом хотя бы на секунду. Работники усиленно делают вид, что не обращают на них внимания. Подумаешь, невидаль — Лидер собрался трахнуть девушку в кладовке. — И многих ты уже имел тут? — Эрик заталкивает девушку за дверь. Защёлки изнутри нет, и странно, если бы она была — кому придет в голову запереться в подсобке с продуктами? — Тебя правда сейчас это волнует? — он прижимает её к стене, наклонившись, трётся щекой о её щёку, и мозг постепенно начинает отключаться. — Нет, немногих. Вообще никого, ты первая. — Ммм… Так я должна гордиться? — сучка, даже сейчас язвит, хотя, сама уже хочет его. Эрик это чувствует, чует носом запах ее желания, рваное дыхание ощущает грудью, и глухой стон рвется наружу. — А может быть я? — бесстрашный разворачивает девушку к себе спиной, и отодвинув волосы, проводит языком за её ухом. — Это ведь мне выпала честь, стать первым. — О, да! То, как ты это сделал… — Прекрати! — Эрик встряхивает Лив, вернув её в исходное положение, и впивается затуманенным взглядом в её глаза. — Я до конца жизни буду испытывать вину за это, и мне это не нравится. Ты вызываешь во мне чувства, ранее незнакомые, и это сводит с ума. ТЫ сводишь с ума. — Скажи. Пожалуйста… Я должна знать, что ты чувствуешь, — Оливия шепчет, запустив руки под его футболку. Ласкает стальной пресс прохладными пальчиками, заставляя вздрагивать и задыхаться. Эрик пропускает её просьбу мимо; крепко сжав запястья девушки, он отнимает её руки от себя и снова поворачивает её лицом к стене. Не по адресу она с разговорами о чувствах, он даже для самого себя не в состоянии им дать формулировку, а если бы и мог, наверняка, не открылся бы ей. Но сейчас не об этом. Дрожащие пальцы расстегивают ширинку, на лбу испарина, и дыхание, как после марш-броска через весь Чикаго. Способность говорить пропадает напрочь. Свободную руку он запускает девчонке в леггинсы, и сразу убедившись, что она к нему готова, удовлетворённо рычит. Освободив каменный стояк и стянув вниз последнюю преграду в виде её штанов, Эрик упирается пульсирующей головкой между её ягодиц, и Лив прогибает поясницу. Покорность жеста поднимает волну эмоций, вызывая одышку, выбивая воздух их саднящих лёгких. Он входит в неё медленно и осторожно, для неё это всего лишь второй раз, и молодой Лидер знает, что может причинить ей боль. Снова. В груди болезненно щемит, но Эрик игнорирует. Ему не привыкать. Заполнив её до основания, он замирает, позволяя волнам наслаждения разливаться по телу, циркулируя в венах и артериях. Кажется, сплошной тестостерон и дофамин текут по жилам, заменяя собой кровь. Её плоть горячая и тесная, плотно обхватывает, сдавливает при каждом движении, заставляя хрипеть и скулить. Девушка стонет, прогибаясь сильнее ему навстречу, и он начинает двигаться в ней, запуская руки ей под майку, сжимая упругую грудь. В попытке подавить собственные стоны, затолкать их обратно в глотку, Эрик впивается зубами в её нежную кожу рядом с тем местом, где багровым пятном красуется его прежний укус. Он увеличивает частоту фрикций, продолжая кусать её шею, лизать языком, как самец цепляется самке в загривок, демонстрируя своё превосходство. Одна рука, перестав терзать её грудь, ползет вверх и легонько, но плотно сжимает горло Лив, вынуждая запрокинуть голову. — Поцелуй! — шепчет он на выдохе прямо в её губы, и девушка, повернув голову, размыкает их, тянется к нему, впуская жадный язык в свой рот, отвечая так жарко, что последняя выдержка летит к дьяволу, и Эрик начинает тихо стонать. Вдруг возникает странное чувство правильности происходящего, словно последний кусочек замысловатой мозаики находит свое место, наконец являя миру завершенную картину. Она ЕГО! Принадлежит ему с того самого их первого поцелуя, за который когда-то наградила его хлесткой пощечиной. Просто в тот момент он этого не понял, не позволил себе понять. Но похоже, сама Лив ощутила это сразу и постепенно приручила его своим терпением, припаяв к себе окончательно и бесповоротно. И теперь ценнее её жизни для молодого Лидера нет ничего, если понадобится вдруг отдать за неё собственную, он не задумается ни на секунду. — Эрик, сильнее, пожалуйста! — Оливия прерывает поцелуй и стонет громко, наверняка, их слышит вся кухня, если не вся столовая. Лидер довольно рычит и наращивает темп, вбивается в её сладкое тело, лаская грубыми ладонями нежную кожу. Он чувствует её оргазм, Лив перед ним извивается, и Эрик ощущает эти спазмы, как пульсирует её плоть, сжимая член с удвоенной силой, и всё это вызывает в нем дичайший восторг. Очередной хриплый стон слетает с его губ, и он кончает следом за ней, толкаясь как можно глубже. Когда он наконец находит в себе силы, покинуть её тело, они продолжают стоять, прижимаясь друг к другу. В голове Лидера вдруг всё странным образом преображается, обретая совершенно иные очертания и целую гамму цветов, словно все его представления о мире взяли и окунули в радугу. — Ты только моя, — шепчет он и трётся щекой о её щеку. Зверь покладисто мурчит, уложив на лапы морду. — «Она наша.»***
— Сдаётся мне, что-то нечисто с этой девчонкой, — бесстрашный, сидящий напротив Макса, прослеживает его взгляд вниз. — Слишком уж смиренно она воспринимает всё происходящее. Эрик и Оливия, покинув кухню, направляются на выход; физиономии у обоих более, чем довольные. Макс усмехается, повертев в руках стакан с горячим кофе. Помнится, первое время они с Кристиной так же точно трахались везде, где только приспичит. Мысли о бывшей девушке заставляют давно зачерствевшее сердце подпрыгнуть и болезненно сжаться. Было в ней что-то (точнее, и есть, но уже не для него), что пробуждало в бесстрашном давным давно забытые, утраченные с годами, чувства. Только наедине с ней он не был Первым Лидером, а лишь человеком, просто мужчиной, желанным и, возможно, даже любимым. Конечно же, она его не простила, Макс заранее это предвидел, слишком уж хорошо он знал Кристину. Как урожденная искренняя, девушка могла простить людям что угодно, но только не ложь или предательство, и только не близкому человеку, с которым она делила постель и свои чувства. — Ты находишь? — сморгнув пелену тяжёлых мыслей, Макс возвращает свое внимание собеседнику. — И что тебе кажется странным? Фракция превыше крови, ты ведь помнишь? — Конечно, я помню, мне известны правила и законы. Но ты точно уверен, что эта отреченная не предаст нас, как её братец? — Для начала, она давно не отреченная. Оливия бесстрашная и за пару лет с нами доказала, что Бесстрашия в ней более, чем достаточно. — Да, как и в её брате, — мужчина никак не унимается, и это начинает уже порядком раздражать. — Фор тоже был образцовым бойцом, первым в своем выпуске, кандидатом на Лидерский пост. И чем это закончилось? Он предал свою фракцию. Где гарантия, что его сестрица не отправится за ним и, к тому же, не перетянет Эрика на свою сторону? Если уже это не сделала. — Ты забываешься, Хэнк! — командир громко ставит стакан на стол, и ещё не успевший остыть напиток обжигает ему пальцы. — Дьявол, — чертыхается, доставая салфетку. — Ты всего лишь Пятый Лидер, а Эрик — Второй. Тебе известно, что его полномочия во фракции немногим отличаются от моих. Сомневаться в его верности у меня причин не было, в отличие от вас троих, которые без конца подсиживают друг друга, стараясь уличить в непрофессионализме, вгрызаясь в глотки за каждый шаг, приближающий вас в высшему посту! — мужчина наконец даёт волю негодованию, которое копилось давно. И дело не только в том, что Хэнк выразил сомнения в верности его молодого протеже (этот вопрос он сам для себя ещё не решил окончательно), просто, в сложившейся ситуации множество факторов сыграло роль. Уход Кристины, давление Джанин, бесконечные споры и недомолвки с Эриком — все эти скользкие моменты вдруг разом наложились друг на друга, вызвав настоящий взрыв. — Хорошо, хорошо, я все понял! Больше ни слова! — бесстрашный тушуется и съеживается. Хуже Макса в гневе может быть только Эрик, поэтому ни другие трое Лидеров, ни кто-либо иной не спешат лишний раз нарываться, обходя стороной их тандем. — Да уж, ты постарайся, — рычит Лидер, после чего присмиревший Пятый поспешно покидает балкон. Командир брезгливо сплевывает под ноги — жалкие, трусливые ублюдки. И это Лидеры Бесстрашия, мать их, Джоанна бы их за пояс заткнула. Макс достает пачку из нагрудного кармана; обещал Кристине, что завяжет с этой гадкой привычкой. Бесстрашный горько ухмыляется, откинувшись на спинку стула и выпуская дым, — теперь незачем. Дыхалка стала не к чёрту, но это мелочи, слава Богу, есть кому вместо него бегать за дивергентами и по развалинам скакать. Мысли вновь возвращаются к первоначальному пункту: Эрик. Мальчишка уж слишком непредсказуемый, даже для такой проницательной сволочи, как Макс. Присмотреться бы к нему нужно внимательнее — излишняя осторожность ещё никому не навредила.