На своих местах

Они заходят на территорию парка через калитку в невысоком заборе. Людей вокруг на удивление мало, но Фредди, идя вот так вот рядом с Брайаном, иногда случайно соприкасаясь с ним руками, чувствует себя таким взбудораженным, встревоженным и возбужденным, что отсутствие посторонних его только радует. И он уже собирается спросить, не хочет ли Брайан вечером послушать альбом ELP*, как оказывается застигнутым врасплох, потому что Мэй, хитро прищурив глаза, неожиданно произносит: — Ну так что, ты расскажешь мне? Выныривать из каскада собственных мыслей оказывается не так-то легко, и Фредди смотрит на него с недоумением: — Рассказать что? — Что такое сегодня случилось, что ты примчался домой, нервный, как первокурсник на первой сессии, и начал отговаривать меня идти на свидание? — в его голосе нет ни намека на претензию, только чистое любопытство, но даже это особо не помогает, ведь Фредди понимает, что его, приперли к стенке, как подростка, у которого в кармане куртки нашли почти пустую пачку Embassy. Мысли скачут бешеным галопом, и в какой-то момент он уже начинает думать, что и вправду спятил, и все, что ему почудилось на рынке, начиная от рассказа Роджера, заканчивая странными видениями — плод его собственного воображения, но тут Брайан слегка, мягко толкает его плечом, и он все же решается рассказать о том, что услышал от их барабанщика: — Черт… Роджер убьет меня за то, что я тебе рассказал, так что если он узнает, кудрявый, придется тебе побыть живым щитом, пока он не образумится и не решит, что живой вокалист на сцене будет смотреться интереснее бездыханного и лежащего бревнышком… Брайан смотрит на него с изумлением и издает нервный смешок: — Ты меня пугаешь… — Если честно, то и самого себя немного тоже. Но речь не об этом, — тараторит Фредди, — короче говоря, Роджер рассказал мне сегодня, что когда мы были на той отвязной вечеринке в конце мая, в большом особняке недалеко от Паддингтона, он встретил девушку… Они пообщались, — он решает опустить подробности того общения, которое состоялось после короткой беседы в общей комнате, — и она рассказала ему немного о себе. В итоге оказалось, что она — близкая подруга твоей новой знакомой, которая, кстати, тоже была в тот вечер среди гостей. Черт, как же все это… — Фредди чувствует недоумение Брайана, внимательно слушающего его сбивчивую речь, — Ох, ладно, — он набирает в грудь воздух, чтобы выпалить на одном дыхании, — в общем, они обе учатся на юридическом, в Вестминстере, и не имеют никакого отношения к Империалу… Сказав это, он виновато смотрит на Брайана. Тот почти не меняется в лице, только между бровей появляется складка. Он обдумывает услышанное, и отвечает только спустя несколько минут: — Наверно, я и правда поторопился. Она вела себя так любезно, — его красивое лицо кривится, как от зубной боли, и Фредди нестерпимо хочется хорошенько надрать зад той, из-за которой все это происходит, — Интересовалась, спрашивала про мою учебу, про увлечение стереофотографией… Я только сейчас понял, после того, что ты рассказал, почему ее лицо еще тогда, в первую встречу, показалось мне знакомым. Выходит, что она меня заметила еще на той вечеринке, а потом решила… О, господи! — горько, устало и немного зло восклицает он, — Как же это глупо, если честно. Еще и после всей этой истории с Кэсси… Может, я разучился разбираться в людях?.. Фредди видит, куда все идет, и сбивчиво продолжает: — Прости, что я вообще вмешался во все это, но я все думал о том, как странно выглядит ее поведение, и не выдержал… Я просто не хочу, чтобы ты снова страдал, как в прошлый раз, понимаешь? — он уже собирается закончить на этом, но потом неожиданно даже для самого себя добавляет, — я уже говорил тебе, что ты достоин только самого лучшего, потому что ты — лучший… Это срабатывает, и Брайан, закрыв пылающее лицо руками, с мученическим стоном «О, боже!» в неверии качает головой. — Ты не боишься, что такими темпами тебе может стать тесновато жить со мной в одной квартире? — наконец, спрашивает он, убирая ладони от лица. У Фредди радостно подпрыгивает сердце, когда он видит, что тот улыбается. — С чего бы? — недоуменно спрашивает он. — Ну, если ты и дальше продолжишь петь мне такие дифирамбы, то мое эго может раздуться до размеров, ущемляющих твое личное пространство. — Ох, ну вот это напугал! — Фредди всплескивает руками, закатывая глаза, — может, я даже и не против, чтобы мое… Он не договаривает, потому что его взору предстает зрелище крайне возмутительное и требующее его срочного вмешательства. — Вот это да…. — Что? — переспрашивает Брайан. А потом прослеживает направление его взгляда и присвистывает от удивления: на одной из веток стоящего невдалеке дерева дразнящей мулетой, развевается красный шейный платок с тонким золотистым узором. — Ты же не собираешься… — начинает он, но Фредди, выкрикивая на ходу «кажется, тут может понадобится твоя помощь!», уже устремляется к своей цели. — Воз приключений вполне может найти тебя где угодно, да? Фредди только показывает ему язык, а потом вновь поворачивается к дереву, задирая голову, щурясь от попадающего в глаза солнца, обходя массивный ствол, и так и сяк прикидывая, как бы залезть наверх. — Черт возьми, как его туда повесили? Тут же даже зацепиться не за что? — он с недовольным видом показывает на дерево, а потом встает прямо под развевающейся на ветру тканью и пытается подпрыгнуть и ухватить за угол. Пальцы успевают лишь на мгновение почувствовать тонкий шифон, но этим все и ограничивается. Он прыгает снова. И снова. И еще. Останавливается только тогда, когда видит покрасневшее лицо Брайана, всеми силами пытающегося удержаться от смеха. Его захлестывает праведный гнев: — Нет, серьезно? Ты будешь просто стоять и смотреть, как я тут мучаюсь? И смеяться надо мной? — он встает в позу, уперев руки в бока, и грозно сдвигает брови, испепеляя взглядом. — Прости, — Мэй кривит губы, пытаясь скрыть улыбку, но та все равно неудержимо появляется на его лице. Фредди наблюдает за этими тщетными попытками и понимает, что уголки его рта уже сами ползут вверх. В конце концов, он уже давно уяснил для себя, что сопротивляться обаянию этого человека — дело такое же бесполезное, как пытаться заправить шубу в трусы. Наконец, Брайан подходит ближе, делает прыжок, и Фредди, на секунду забыв о цели на дереве, восхищенно наблюдает, как его тело, изящно выгибаясь в полете, становится одной плавной линией, но порыв ветра поднимает ткань, словно заигрывая, и он приземляется ни с чем, но Фредди уже радостно ликует: — У тебя почти получилось! Давай еще разочек, а? Пожалуйста! — он подходит ближе, чтобы видеть лучше, и оказывается почти у Брайана за спиной. Тот дожидается, пока ветер утихнет, прыгает снова, хватается за уголок ткани, и та легко соскальзывает вниз, прямо ему на голову, частично закрывая обзор, и как только его ноги касаются земли, он не удерживает равновесие и взмахивает руками, чтобы помочь себе устоять. Фредди ничего не успевает сделать, но видит, как острый локоть летит ему в лицо. Пум! Звезды перед глазами не появляются, но нос тут же отзывается болью, а на глазах выступают слезы. Он инстинктивно прижимает ладонь к лицу, но, отведя ее, с облегчением обнаруживает, что крови нет. Повезло. — О, господи! Прости! — восклицает Брайан, нервно скидывая ткань, опутавшую его голову — та приземляется на сочно-зеленую траву и остается там, переливчато поблескивая складками — и тут же буквально подлетает к Фредди, словно тот — драгоценный музейный экспонат, с которого впору сдувать пылинки, — Я же не сломал тебе его? — обеспокоенно спрашивает он, наклонившись ближе и положив обе руки ему на плечи, — А кровь не идет? Фредди в ответ качает головой, все еще держась рукой за нос и пытаясь сморгнуть слезы. — Тебе очень больно? Черт возьми, мне так жаль! — продолжает причитать Брайан. — Все в порядке, мне уже лучше, — голос звучит немного гнусаво, но боль потихоньку начинает отступать, и он, еще раз ощупав лицо и проверив, что все в порядке, убирает ладонь и поднимает взгляд. И только в тот момент он понимает, что они стоят очень близко, и встревоженное лицо оказывается прямо напротив его. — Ты точно уверен, что ничего не повреждено? — пытается удостовериться Мэй. Фредди слышит, что он что-то говорит, но смысл доходит до него не сразу: он не может отвести взгляд от мягких розовых губ, складывающих буквы в слова. Этот засранец, по всей видимости, искусал их в приступе беспокойства, и они стали еще ярче, чем обычно. Ему приходится перебороть в себе желание прямо сейчас потянуться вперед и поцеловать его. Он чувствует, что что-то изменилось между ними, ловит это ощущение в ставших более продолжительными прикосновениях, в застенчивых улыбках, в расслабленности, окружившей их обоих. И все же он не уверен. Поэтому он временно выбирает безопасную территорию, выпрямляясь во весь рост, усердно стряхивая несуществующую пыль со своих брюк, и отвечает: — Ну, разве что, моя гордость. Совсем чууууть-чуть, — он сводит вместе большой и указательный пальцы почти до конца, прищуриваясь от солнца, проглянувшего сквозь густую листву. Брайан, убрав ладони с его плеч, с облегчением выдыхает «Хорошо», и тут же испуганно поправляет себя: — В смысле… Я хотел сказать… — Я понял, — хихикнув, перебивает его Фредди, доставая из перекинутой через плечо сумки платок и вытирая им лицо, — и спасибо за заботу, — мягко добавляет он. Щеки Брайана очаровательно розовеют, и он, пробормотав «В любое время», поворачивается туда, где на траве по-прежнему лежит красный кусок шифона. — Пожалуй, можно оценить, стоила ли эта добыча того, правда? — заинтересованно спрашивает он, наклоняясь и поднимая ткань. Тонкая и полупрозрачная, она развевается от малейшего порыва ветра. Фредди берет кусок материи в руки и вдруг его взгляд натыкается на два слова, написанные золотистой краской вдоль кромки на одной из сторон. — Вот это улов! — он натягивает ткань руками и подносит ближе к Брайану. Когда тот видит, что там написано, его брови поднимаются в удивлении: — Карден? — он недоверчиво косится на платок, — Неужели оригинал? — Поверь мне, — уверенным тоном отвечает Фредди, все еще разглядывая предмет гардероба и поворачивая его так и сяк, — у меня нюх на такие вещицы. И тот, кто его туда засандалил — полный идиот, скажу я тебе, — Наконец, он аккуратно складывает ткань и убирает ее в свою сумку. В итоге та не желает закрываться как следует — блокнот, который он все время таскает с собой мешает ее застегнуть, и ему приходится оставить ее приоткрытой. Пока он возится с молнией, невдалеке появляются люди. По парковой дорожке, негромко переговариваясь и активно жестикулируя, идут две пожилые женщины, которые, поравнявшись с ними, вдруг замолкают и оглядывают их обоих придирчиво и подозрительно, но потом все же проходят мимо, потеряв всякий интерес и возобновляя прерванную беседу. — А что, «Улица Коронации» разве еще не началась? — ехидно интересуется Фредди, провожая их взглядом. — А тут бывают сюжеты и поинтереснее, — Брайан, ухмыляясь, кивком указывает на дерево, с которого он только что снял модную дизайнерскую вещичку. — Ну разумеется, уж лучше один раз увидеть Брайана Мэя в прыжке, которому позавидовал бы сам Уилт Чемберлен, чем в сотый порыдать над очередным несостоявшимся романом Бэт Линч. — Я смотрю, ты и сам в курсе происходящего, — подлавливает его Брайан. — Видел пару эпизодов, когда заходил к родителям в гости, — пожимая плечами, отвечает Фредди, оглядываясь по сторонам и пытаясь решить, что делать дальше, но Брайан его опережает: — Может, присядем где-нибудь на траве? Фредди смотрит на ряд скамеек, стоящих вдоль дорожки, но все они погружены в густую тень, и эта полумрачная атмосфера едва ли соответствует его сегодняшнему настроению. А если Брайан хочет получить свою дозу витамина D за сегодня, он готов к нему присоединиться. В конце концов, он рад, что на них обоих темные брюки, и терять им нечего, поэтому он соглашается, и они, обойдя скамейки, выходят на центральную часть парка и располагаются на мягком зеленом ковре. — Такими темпами у нас тут будет свой Занзибар, — лениво замечает Фредди, откидываясь на локтях, закрыв глаза и подставляя шею и лицо палящим лучам. — Если при этом рядом появится еще и теплое море, я буду в восторге! Он успевает представить Брайана, одетого в одни лишь короткие шорты, лежащего на белоснежном песчаном пляже модной Сардинии или купающегося в прозрачной бирюзовой воде у скалистых берегов Корфу, как вдруг полный удовлетворенности и наслаждения вздох справа выдергивает из фантазий. Мигом распахнув глаза, Фредди ошалевшим взглядом наблюдает, как Мэй тянет свои непомерно длинные конечности, совершенно бесстыдно выгнувшись, зажмуривается от удовольствия, и на его лице появляется выражение абсолютного блаженства. Когда Брайан остается лежать на траве, положив руки за голову, Фредди думает, что невольная дыхательная гимнастика вдохов и выдохов, которую он так успешно уже некоторое время практикует для собственного успокоения во всех двусмысленных ситуациях, связанных с этим шестифутовым сосредоточением греховного соблазна, скоро станет обязательной программой. С трудом отводя взгляд от живого воплощения своих мечтаний, Фредди, поставив ладонь козырьком, озирается по сторонам: вдалеке, на противоположной стороне лужайки, семья из четырех человек устроила пикник. Он наблюдает, как двое детей, радостно хохоча, гоняются за золотистым ретривером, а тот убегает от них, держа в зубах то ли палку, то ли какую-то игрушку; чуть поодаль от этой компании, на скамейке, склонившись над шахматной доской, сидят двое пожилых мужчин. Они, словно статуи, застывают на какое-то время, потом один из них шевелится, как будто кто-то говорит ему «отомри!» и он медленно, как во сне, тянет руку к фигуре на игровом поле, переставляет ее и возвращается точно в то же положение, в каком был до этого. Ход переходит к его противнику, и все повторяется. «Под утро горгульи возвращаются на свои постаменты» — меланхолично думает Фредди, поворачиваясь в другую сторону. Там, две девушки и два парня, разбившись на пары, играют в бадминтон. Точнее, пытаются играть, потому что ветер без конца относит волан в сторону, и тот ускользает от ракеток на потоке воздуха и позже скрывается в траве. Жизнь им не упрощает и стайка мальчишек, пинающих друг другу мяч: тот так и норовит попасть кому-нибудь под ноги. По дорожке позади них проезжает велосипедист, и яркое, противное, словно будильник в похмельное утро, «Дзынь!», предназначенное для того, чтобы предупредить пешеходов, еще пару секунд отдается звоном в ушах. — Что-то интересное? — Спрашивает его Брайан, лениво приоткрывая один глаз и прищуривая второй. — Ничего особенного, — уклончиво отвечает Фредди. Разумеется, все особенное сейчас рядом с ним. Локоть, на который он все еще опирается, начинает ныть, и ему приходится поменять положение. Жара одурманивает, и он, решив последовать примеру Брайана, тоже ложится на траву, положив свою сумку под голову, и закрывает глаза. В этот момент он вдруг понимает, насколько вокруг на самом деле шумно: со всех сторон доносится переливчатое щебетание птиц, в парковом фонтане плещется вода, вокруг них смеются люди, с другого конца лужайки долетают крики играющих детей и собачий лай. Ему кажется, что сам пылающий воздух плывет и движется, носит эти все эти звуки из стороны в сторону, и они окружают его, медленно и мягко погружая в абсолютную безмятежность. Он чувствует себя легчайшей пушинкой в стремительном потоке, который уносит его все дальше и дальше… — Фред? — красивый голос Брайана вплетается в общую канву, и ему так хочется прижаться всем собой к этому звучанию, слиться с ним и не отпускать, пока… — Фредди! — на этот раз уже настойчивее и едва-едва — требовательно, — я сочинил новую песню… Она еще не совсем закончена, но я бы хотел, чтобы ты ее послушал… Веки, до этого, казалось бы, налитые свинцом, сами распахиваются в удивлении, чтобы, впрочем, тут же снова зажмуриться от яркого солнца. Он приставляет ладонь ко лбу и приподнимается, уставившись на Мэя. Удивляться есть чему: обычно тот, запершись внутри собственной черепной коробки, всегда долго работает над своим творением, пока не выходит что-то достойное, и только потом стремится показать песню всем остальным. Фредди сначала думает спросить о причине таких перемен, но Брайан выглядит смущенным и уязвимым, и он решает отложить подобные разговоры до пьяных бесед в компании Роджера и Джона, когда весь мир волшебным образом становится немного ярче и намного проще. — Здорово! — отвечает он, — Я буду рад услышать что-то новое! — он удовлетворенно замечает, что Брайан чуть расслабляется от его слов и не выглядит уже скованным и неуверенным, — Честно говоря, я хотел предложить послушать вечером новый альбом ELP, но оказалось, что у тебя идея получше. — При условии, что тебе понра… — он не договаривает, потому что порыв ветра сильно ерошит его длинные волосы, и те настырно лезут в глаза и в рот. Фредди вдруг видит все это как в замедленной съемке. Как темные завитки взлетают вверх, в сторону, снова вверх, как Брайан немного суетливо пытается убрать их с лица, и как его собственная рука медленно тянется к нему, отводя с высокого лба одну из непослушных прядей. — Спасибо, — он действительно просто благодарит. Как будто только что произошло что-то совершенно обыденное. И ни тебе никакой неловкости, ни избегания взгляда в глаза. Как он это делает вообще? — Обращайся, — радостно отзывается Фредди, и, немного осмелев, добавляет, — для тебя — что угодно. И это действительно так. Брайан трогательно заливается краской, а потом срывает растущую рядом травинку и, словно подросток, возомнивший себя ковбоем, зажимает тонкий стебель между зубами и обводит территорию парка цепким взглядом. Фредди думает, что тот весьма странно смотрелся бы верхом на лошади. А вот шляпа ему определенно бы пошла. — Что-то народ расходится, — замечает Брайан, — странно… Он тоже оглядывает парк и замечает, что отдыхающие действительно потянулись к выходу: мальчишек с мячом уже и след простыл; игроки в бадминтон, с ракетками на плечах, почти скрылись из вида за деревьями; шахматисты медленно складывают фигуры внутрь доски; семья с детьми, собрав свои корзинки и покрывало для пикника, уже спешит по дорожке вдоль скамеек. На траве остается еще несколько отдыхающих, но их ряды стремительно редеют. — Парк закрывают раньше? С чего бы? — он вертит головой по сторонам, пытаясь что-то высмотреть, но не замечает ничего необычного. Потревоживший его велосипедист проезжает снова, на этот раз в обратную сторону. Брайан тоже озирается, а потом предлагает: — Может, и мы пойдем? Фредди думает о новой песне, которую сочинил Мэй, и ему вдруг очень хочется снова оказаться в их квартире. Он поднимается с травы, протягивает руку Брайану, и тот с охотой пользуется помощью, крепко ухватившись за его ладонь и вставая на ноги. — Спасибо, — говорит он, отряхивая свои брюки и спину, как только их руки разъединяются. Фредди делает то же самое, но потом вдруг замирает, потому что ему кажется, что… — Ты слышал это? — Что? — Брайан, чтобы отряхнуть собственную задницу, разворачивает корпус как-то уж совершенно немыслимо для нормального человека, и Фредди непременно хочется узнать, на что еще тот способен с такой гибкостью, но прямо сейчас его интересует и еще одна вещь. — Мне кажется, там гром гремит, — отвечает он. И, словно в подтверждение его слов, по небу гулко разносится новый раскат, достаточно отдаленный, но продолжительный и низкий. Через пару секунд за ним следует еще один. — Точно… Фредди поворачивает голову в ту сторону, откуда доносится звук, но за деревьями ничего не видно. Они вдвоем переходят пешеходную дорожку, выходят на еще одну, другую, вблизи ограждения, и замирают на месте, потому что зрелище, которое предстает их взору неописуемо восхитительное и пугающее одновременно. Со стороны даунтауна надвигается огромная темно-синяя туча, плотная и низкая. Передний ее край длинным светлым валом облаков наползает на невысокие здания, словно разинутая алчущая пасть гигантского чудовища, внутри которой — грозная синева, обещающая пролиться на землю стеной дождя. — Ну вот, кажется, и нам пора, — говорит Фредди, и когда Брайан все еще не двигается с места, с видом фаната, впервые воочию узревшего своего кумира на сцене, восхищенно наблюдая за медленно движущейся волной на небе, берет его за локоть, и только тогда Мэй решает повиноваться. Они быстрым шагом пересекают территорию парка, выходят к остановке и Фредди достает свою сумку, чтобы приготовить мелочь на проезд, но потом вспоминает, что одолжил двадцатку Роджеру, а остатки потратил, когда они добирались сюда. — Брай, ты сможешь заплатить? Я без гроша, — ему не нравится такое положение дел, но перспектива торчать на остановке без денег в ожидании прихода бури ему нравится еще меньше. — Да, конечно, — Мэй лезет в карман брюк, чтобы достать бумажник и… — Вот черт! Фредди смотрит на него в недоумении и уже собирается спросить, в чем дело, но Брайан сам все объясняет: — Кажется, я забыл кошелек дома, — с досадой говорит он, тут же проверяя второй карман, но и там оказывается пусто, — наверно, выложил его, когда искал телефонный номер… — Выходит, мы оба сегодня отличились, — резюмирует Фредди, разводя руками, — значит, у нас два варианта. Либо мы попытаемся проехать зайцами, либо, — он бросает взгляд сначала на темное небо далеко на востоке, а потом переводит его на запад, в сторону их дома, — нам предстоит еще одно приключение сегодня, — он беззаботно пожимает плечами, искренне надеясь, что Брайан его поддержит. — Если мы попадем под дождь и заболеем… — ворчливо отвечает тот, но Фредди чувствует, его недовольство напускное, ненастоящее, и с удовольствием подмечает, что Брайан, занятый в последнее время учебой и музыкой, соскучился по авантюрам. — То Роджер побудет нам сиделкой, — заканчивает он фразу. — Тогда мы умрем не от простуды, а от алкоголизма, — беззлобно отвечает Мэй. — Не драматизируй, кудрявый, — Фредди слегка толкает его локтем в бок, — может, успеем добраться до грозы.