На своих местах

Ветер становится сильнее, но остается теплым. Он ерошит кроны деревьев, и из-за этого кажется, что все вокруг находится в движении. На западе все еще светит яркое солнце, из-за которого синий цвет надвигающегося фронта становится еще глубже и темнее. Этот контраст пробуждает внутри что-то первобытное, какое-то необъяснимое благоговение перед силами природы. Застигнутый новым порывом ветра, закружившем волосы в своем игривом танце, Фредди внезапно ощущает себя одновременно и невероятно могущественным и до смешного маленьким, незначительным. Ему приходит в голову, что, возможно именно так чувствует себя человек, наблюдающий за звездами, вглядывающийся в бесконечные просторы необъятной вселенной. Может, и Брайану это тоже знакомо… Возможно, это собственное воображение играет с ним, но Фредди кажется, что сам воздух наэлектризован. Все внутри на мгновение словно застывает, как будто его организм пытается дать себе передышку, чтобы осмыслить происходящее, а потом сердце начинает биться чуть чаще, чем обычно, и чувство предвкушения чего-то большого и необычного, зародившееся в нем, как только он увидел надвигающийся шторм, теперь становится сильнее и сворачивается тягучим жаром где-то в груди. Они проходят по неширокой улице с одинаковыми, словно сделанными под копирку домиками, и когда сзади их нагоняет очередной отдаленный раскат грома, то оба, не сговариваясь, прибавляют шаг. Брайан оглядывается назад. — Ставлю сегодняшний ужин на то, что мы не успеем, — заявляет он. — Ужин? — удивляется Фредди, — ты собираешься что-то готовить? — спрашивает с надеждой, потому что урчанию пустого желудка он предпочтет новую музыку в компании Брайана и его стряпни. — Я хотел предложить заказать пиццу, — как ни в чем ни бывало продолжает Мэй. Фредди становится интересно. Он чувствует какую-то необыкновенную эйфорию, охватившую Брайана, и сам испытывает нечто схожее, ловит кайф в кураже и предвкушении. — И ты готов заплатить за нее, и за доставку, чтобы поспорить со мной? — решает уточнить он, а когда Брайан утвердительно кивает, восклицает: — Господи, да тебя что, Роджер покусал? Откуда такой азарт? Окстись, Брайан, за победу ты не получишь новый Страт, и Хендрикс не свалится через дымоход в квартиру! Мэй в ответ весьма мелодраматично закатывает глаза, принимая вид еще более аристократичный, чем обычно: — Я люблю свою гитару, — почти оскорбленно говорит он, совершенно очаровательно продолжая ломать комедию, — а Хендрикса мы могли бы разместить разве что в ванной или на коврике в коридоре. Хотя, думаю, если бы вместе с ним поселился старина Джек, то он бы, может, и не заметил разницы с нашими с тобой апартаментами. — Боже, Брайан, как некрасиво с твоей стороны! — наигранно-возмущенно восклицает Фредди, жестом пытаясь пристыдить его, — Я-то думал, что ты принципиальный святоша, а Джон так вообще, до сих пор смотрит на тебя так, словно молиться готов, а ты, оказывается, способен бесстыдно споить Джимми до беспамятства и пространственной дезориентации! Брайан многозначительно фыркает, но оставляет его шпильку без комментариев. — Хотя, впрочем, от такой компании я бы и сам не отказался. — заговорщицки добавляет Фредди, а потом решает уточнить еще раз: значит, все-таки спор, да? — Почему бы и нет? В конце концов, может, доберемся до дома быстрее. Во всем надо искать плюсы, так? — Брайан, сбросив свою личину аристократа, как старое тяжелое пальто, поворачивается к нему, и от его хитрого взгляда, адреналин ударяет в голову, развязывая язык как бокал Moët, заставляя внести собственный вклад в условия: — И еще проигравший моет посуду. — Удивил, — отмахивается Брайан. — Месяц! — спешит поправиться Фредди. — Ну уж нееет! — Неделю! — Даже не думай! — Три дня! И это последнее слово! — Идет! — По рукам? — Фредди протягивает ему руку, Мэй пожимает ее своей, большой и горячей, а потом разрубает ребром другой ладони. — Заметано. На Нортфилд авеню, куда они выходят, обогнув несколько домов, путь преграждают асфальтоукладчик и машина коммунальной службы. К счастью, один из рабочих показывает им на проем в заграждении, и им не приходится искать обходной путь. Автомобильное движение перекрыто, и Фредди позволяет себе пройтись по бордюру, не боясь, в случае чего, попасть под колеса. Вечернее солнце, еще не скрывшееся за наползающими со всех сторон облаками, светит в лицо, но он упрямо идет вперед, сощурившись и глядя под ноги. Ему нравится держать равновесие, балансировать и контролировать собственное тело. Пусть даже это и не канат над пропастью… Мысль о канате появляется, пожалуй, слишком ярко, и его собственный мозг, подыграв ему, и в итоге спутав все карты, заставляет его покачнуться и спрыгнуть на тротуар. Брайан уже протягивает руку, чтобы его подстраховать, так, чтобы на этот раз никому не прилетело в нос, но помощь не требуется: Фредди легко удается устоять. Справа спереди доносится рассерженный женский голос, и они одновременно поворачиваются на шум. Из-за зеленой изгороди, протянувшейся на несколько метров вдоль дороги, ничего не видно, но, пройдя чуть дальше замечают молодую женщину, со строгим видом отчитывающую двоих детей за какой-то проступок. Парень постарше, лет восьми-девяти, придерживает футбольный мяч под мышкой, а в другой руке крепко сжимает ладошку младшего. В итоге до Фредди долетает фраза «Я тысячу раз говорила вам, чтобы вы играли только во дворе!», и смысл происходящего проясняется. Оба мальчика стоят, понурив головы, похожие на обиженно взъерошенных воробьев, и Фредди становится их жалко, особенно когда мать загоняет их в дом, все еще продолжая ругаться. — Прелести воспитания, — задумчиво и немного грустно комментирует Брайан, — хорошо хоть, что… Продолжение фразы напрочь перекрывает громкий собачий лай, такой неожиданный, что Фредди чуть ли не подпрыгивает месте: за забором на противоположной стороне улицы, навалившись передними лапами на сетку, стоит здоровенный темно-серый пес, больше напоминающий волка, и надрывает глотку, не сводя с них больших желтых глаз. Фредди думает, что наставления той женщины своим детям, должно быть, имеют под собой почву. — Черт бы его побрал, — говорит он, — у меня чуть сердце не выскочило. — Он охраняет свою территорию и своих хозяев. Мы здесь чужаки. Фредди старается держаться и не закатывать глаза. Конечно, Брайан всегда будет защищать любую зверушку, потому что он такой. Любит всех животных, и старается любить всех людей. И Фредди любит его и за это в том числе. Вскоре они добираются до Бостон парка, проходят под эстакадой, темной лентой нависшей над пешеходной дорожкой. Автотрасса гремит, вибрирует и дребезжит прямо над ними, когда сверху проезжает очередной автомобиль или грузовик. Они преодолевают мост через Брент, а еще через час добираются до центра Ханслоу. Громовые раскаты, теперь уже достаточно весомые и сильные, все приближаются вместе с грозовым облаком, неспешно, но неотвратимо подкрадываясь сзади. Когда они выходят на триста пятнадцатое шоссе, ветер заметно усиливается. Фредди наблюдает, как очередной порыв поднимает и несет по воздуху несколько сорвавшихся с деревьев листьев, и ему в голову приходит идея: — Может, пробежимся? — он старается, чтобы голос звучал как можно более непринужденно, в общем-то и не надеясь, что его уловка сработает, но все равно делает это. Больше от желания просто подразнить Брайана. Тот поворачивается к нему, приподняв бровь, и уже на этом моменте он понимает, что не прокатило. — Ты серьезно? — неверяще спрашивает Мэй, — думал, что я поведусь? — На самом деле нет, — честно признается Фредди, лучезарно улыбаясь, — но попробовать стоило. Брайан по-приятельски хлопает его по плечу: — Ну, в следующий раз тебе может быть и повезет, — его большая ладонь, соскальзывает вниз, мимолетно едва оглаживая спину, и Фредди прикладывает все усилия, чтобы сосредоточиться на его словах, — А сейчас я, например, не намерен проигрывать. Раз уж мы все это затеяли… Потом, немного подумав, и в очередной раз взглянув назад, где небо уже вдоль всего горизонта налилось глубокой синевой, а большой светлый вал почти догнал их, он добавляет: — Но, я бы, пожалуй, все-таки пошел побыстрее. Вымокнуть до нитки в мои планы сегодня тоже не входит. Фредди только обрадованно поддерживает его, и они оказываются в Фелтеме меньше, чем через полчаса. Тротуар, идущий вдоль дороги, становится совсем узким, и Брайан пропускает его вперед, но через пару минут вдруг окликает его: — Фред, стой, подожди! — Что ты… — Он останавливается и собирается обернуться, но в следующее мгновение неожиданно чувствует прикосновение длинных пальцев к своей спине. Пытается обернуться, чтобы понять, в чем дело, но чужая рука слегка надавливает между лопаток, не позволяя этого сделать. — Не крутись, — беззлобно одергивает его Брайан, — у тебя тут трава прицепилась. Фредди послушно замирает на месте, позволяя ему убрать мусор. Ремень от его сумки, повешенной через плечо, приподнимается на спине, чуть натягиваясь на груди. Брайан что-то снимает у него с рубашки, потом аккуратно отряхивает, несколько раз проводя рукой. У него слишком горячие ладони, чтобы Фредди не задумался о том, что отряхивают его так тщательно, как будто он как минимум успел полежать на полу пыльного амбара и уснуть на стоге сена. Разыгравшееся воображение играет с ним злую шутку, и по телу проходит едва заметная дрожь, а волоски на руках встают дыбом. Он готов молиться любым богам, лишь бы Мэй этого не заметил, но тот, закончив свои манипуляции, слегка сжимает его руку чуть выше локтя, и произносит где-то совсем рядом: — Можем идти дальше… — Спасибо, — выдыхает Фредди, чудом перебарывая оцепенение. Он уверен, что его реакция не укрылась от Мэя, и уже ждет как минимум едкого укоризненного взгляда, но ничего такого не происходит. И впервые за несколько месяцев он вновь позволяет себе подумать, что все не просто так… Все вокруг озаряет яркая вспышка, и за ней тут же следует оглушительный грохот, такой сильный, что Фредди чувствует, как внутри появляется странное желание пригнуться, будто с неба вот-вот опустится гигантский тяжелый сапог. Когда они пересекают небольшую речку по мосту, начинает накрапывать мелкий дождь. — Ты проиграл, — довольным тоном резюмирует Брайан, смахивая каплю, упавшую на щеку. Фредди просто так сдаваться не собирается. — Черта с два! — парирует он, — подумаешь, пара капель! Мы успеем добраться, вот увидишь. Но они не успевают. Проходят шоссе до конца, и им даже удается вывернуть на финишную прямую и миновать булочную на перекресте с Элридж — из маленького заведения на всю округу доносятся ароматы свежего хлеба, и Фредди не может не думать о пицце и вечере в компании Брайана и его музыки. В животе сворачивается тугой и сладко тянущий узел возбуждения, и происходит это настолько быстро, что перехватывает дыхание. Покоренный романтикой момента, он боится наделать глупостей. И все же лелеет внутри крохотную толику надежды. Дождь стремительно набирает силу, и им приходится перейти на бег уже в трех кварталах от дома. Крупные капли звонко бьют по крышам, разбиваются об асфальт, отскакивают, разлетаясь на мелкие брызги, падают на голову, на плечи, стекают по одежде. А потом позади них вырастает стена из воды, и о том, чтобы вернуться домой сухими, приходится забыть. Прожорливое грозовое чудовище заглатывает город в свою пасть. В какой-то момент Брайан пытается свернуть на соседнюю улицу, чтобы пройти по короткому пути между домами, но Фредди вовремя вспоминает, что проход перекрыли пару дней назад. Он на автомате берет Мэя за запястье и тянет за собой. — Там все закрыто, тупик, — говорит он, повышая голос, потому что вокруг все снова гремит. Брайан подчиняется ему, и через пару минут они уже оказываются у подъезда, под крышей, и, не сговариваясь, разворачиваются, чтобы лицом к лицу столкнуться с разбушевавшейся стихией. — Хорошо, кудрявый, — наконец, покладисто соглашается Фредди, завороженно глядя на хлещущий ливень, — Ты победил. По небу вдалеке расползаются молнии, отзывающиеся низким рокотанием грома. Вода течет по лицу и волосам, и он трясет головой из стороны в сторону, стряхивая ее, но становится только хуже — несколько прядей прилипает к щекам. Он собирается поднять руку, чтобы убрать их, но тут же понимает, что все еще держит Брайана. Тот чувствует его движение и, застенчиво отведя взгляд, расцепляет пальцы. Фредди хочется только сильнее сжать хватку, не отпускать его, но тут он чувствует прикосновение чуть загрубевших от игры на гитаре подушечек, настойчиво, намеренно скользнувших сначала по запястью, а потом по внутренней части ладони, и просто не может истолковать это двусмысленно. Подняв голову, он видит, что Брайан, все еще учащенно дыша после бега, смотрит на него, внимательно, выжидающе и немного тревожно. Его приоткрытые, влажные губы буквально умоляют о поцелуе, и это срывает крышу окончательно. Фредди чуть приподнимается и, словно ныряя с головой в воду, отбросив все сомнения, мягко прижимается к ним своими. Сначала это просто прикосновение. Он замирает на пару секунд, закрыв глаза, не веря в происходящее, в то, что он сейчас действительно целует Брайана Мэя, того самого, о котором он мечтал с самой первой встречи, того самого, которого он чуть не потерял, боясь открыть свои чувства. Брайан ошеломленно медлит пару секунд, — Фредди чувствует, как тот буквально врастает в землю своими длинными ногами, — а потом аккуратно, вдумчиво и нежно целует в ответ, осторожно, словно пытаясь распробовать. Фредди думает, что мог бы навсегда отказаться от самого изысканного на свете алкоголя и самоотверженно перейти на воду, лишь бы Брайан никогда не переставал его так целовать — до слабых коленей и тягучего хмельного тумана в голове. И все же, не смотря на всю неспешность, он чувствует ослепляющее возбуждение, и оно воспламеняет изнутри. В брюках становится до ужаса тесно, а когда чужой язык дерзкой и неожиданной стрелой врывается в его рот, переплетаясь с его собственным, Фредди кажется, что он не выдержит и просто позорно кончит прямо сейчас, не дойдя до квартиры и не раздевшись. Он обнимает Брайана за худую талию, буквально притискивая к себе, позволяя почувствовать свое отчаянное желание, и не может сдержать стон, потому что к его бедру теперь прижимается очень горячий и очень твердый стояк. Брайан оттесняет его к стене, сладко и потрясающе развратно выдыхая в поцелуй, когда они оказываются еще ближе. Молния, вспыхнувшая совсем рядом, все-таки заставляет их оторваться друг от друга, и Фредди, тяжело дыша и ошалевшими глазами глядя на раскрасневшееся лицо напротив, все же предлагает дойти до квартиры. Брайан открывает дверь, и они в несколько прыжков преодолевают обе лестницы.