Где твой ангел?

«Полуправда опаснее лжи; ложь легче распознать, чем полуправду, которая обычно маскируется, чтобы обманывать вдвойне». — Теодор Готлиб фон Гиппель

      Ночь Тэки была беспокойной, потому утром, когда она собиралась по делам, её вечно отвлекала страшная головная боль. «Он будет рад увидеть тебя после стольких лет» — одно короткое сообщение от Джехёна, которое пришло вечером после первой встречи, не давало ей покоя весь день. Она не переставая думала о том, какой ужас здесь, в родном городе, настиг старшую сестру. На похороны ей было необходимо прийти от лица всей семьи, так как из близких родственников только Ан. Тётя по маминой линии с ними давно не общалась из-за ссоры, когда бабушка Тэки умерла, а в завещании разделила наследство не пополам — на двадцать процентов больше в пользу матери Ан. И это повлекло за собой последствия — после похорон был страшный скандал, и тётя покинула Сеул, перебравшись в какую-то провинцию. Облачившись в чёрный брючный костюм, девушка уже видела осуждающие взгляды родственников Чимина, коллег сестры и остальных людей, которые когда-то были знакомы с Тэён. Тэки обнадёживала себя только одной мыслью — она сможет оправдаться работой, и пусть никто не узнает об её увольнении до того времени, пока она сама не захочет.       Плана не было, она действовала вслепую, шаря руками наугад в темноте — такой ей казалась ситуация на сегодняшний момент, когда она преклонила колени перед портретом сестры; справа от неё сидел муж — господин Пак, согнувшись в поклоне. Дочери нигде не было видно. По всему видимому, Кёнри оставили у знакомых Чимина, пока церемония не закончится. Когда Ан встала на ноги и выпрямилась, то не удостоила вниманием родителей мужчины — она прожигала взглядом сестру, запечатлённую на снимке. В её глазах будто ещё горел огонь, и вся комната превратилась в бездушную, картонную коробку, которую бы смять и выбросить. Тэки глубоко вдохнула и на выдохе отвернулась, стараясь сдержать свои слёзы; говорить с кем-то совсем не хотелось — тогда точно разрыдается, словно маленький ребёнок.       Ан коротко поприветствовала Чимина и ушла за стол, не проведя там и десяти минут. Ни один кусок в горло не лез, и её тошнило при одном только виде молодых улыбающихся и пожилых смеющихся людей, которые облачились в чёрное и ели поминальную еду, видимо, совсем забывая, где они находятся — и кого им стоит помнить в этот день. Тэки оградила всех присутствующих ядовитым, презрительным взглядом и медленно встала, не привлекая лишнего внимания. Выйдя на свежий воздух, Ан вдохнула полной грудью — и расплакалась. Вокруг и рядом с ней не оказалось ни единой души, и, ощущая это одиночество, контрастное на фоне шумного мегаполиса, не выдержала чужого людского лицемерия на похоронах сестры. Несколько дней назад она поминала отца, а теперь ей приходится хоронить родного человека, которого Тэки обожала. Подняв глаза к небу, она шумно выдохнула и заплакала с новой силой, обнимая себя за плечи.       Это был солнечный день, светлый и ясный — однако ни один луч не нёс для девушки в себе тепла. Она осталась одна в городе который был её домом, а спустя столько лет каждый угол показался ей чужим. Где, будучи школьницей, она гуляла — места, несущие в себе горькие воспоминания. К ней подошёл мужчина, вытаскивая платок из нагрудного кармана пиджака. На белоснежной ткани были вышиты инициалы латинскими буквами из шёлковых нить — старомодный подарок матери на восемнадцатый день рождения.       — Луна моя… — Ким аккуратно убрал девичьи ладони от её лица и приподнял голову за подбородок, подбирая платком солёную влагу. — Слёзы никогда не были тебе к лицу.       Ан испуганным взглядом смотрела на Тэхёна и плакала ещё больше, понимая, кто стоит перед ней. Это был он — возмужавший друг, который уверенными движениями вытирал катившиеся по щекам слёзы, свободной рукой сжимал мягкую девичью ладонь и смотрел на её побледневшую кожу — только не в глаза, потому что Ким сам внутри весь дрожал от страха. Ему непозволительно было показать слабость, потому что любой мог увидеть его в эту минуту. Да и сам Тэхён бы никогда себе этого не простил — он больше не тот забитый в себе мальчишка, который в школе боялся любого шороха.       — Тэхён… — дрожащим голосом произнесла девушка. Она схватилась руками за его лицо и крутила из стороны в сторону, разглядывая каждую мелочь и каждую родинку; опустила руки по шее вниз и остановила их на его груди, ощущая прохладную, дорогую ткань под ладонями. — Тэхён! — девушка радостно воскликнула и обняла его, совсем забывая о неловкости и страхе перед встречей, которую она ни раз представляла в своей голове.       Ким замер, и ладонь его, сжимающая платок, задрожала. Он положил свои руки на её спину, и она прижалась к нему крепче. Память вернула его на несколько лет назад, когда они вдвоём не стеснялись дружеских объятий, а все сплетни Тэки пресекала на корню. Парня же глупые слухи не волновали и не оскорбляли, ведь в тайне он мечтал однажды заявить перед всеми, что Тэки — его девушка. Эта мечта осталась пылиться где-то в глубине его души, а сейчас Ан скрепила свои руки за его спиной, положила свою голову на мужское плечо и вновь расплакалась. Тэхён не этого ожидал от их долгожданной встречи. Он всё думал о том, с каким холодом встретит её, с какой отчуждённостью будет смотреть в её глаза, и с какой ненавистью в голосе поприветствует, а сейчас стоит, как потерянный щенок, и боится отпустить. Вдруг это вновь его кошмар, который изводит бедное мальчишеское сердце. Вдруг девушка перед ним всего лишь мираж в бесконечной пустыне, а он — путник, принимающий иллюзию за реальность?       — Мне жаль твою сестру, — тихо начал Ким, и Ан отошла от него, продолжая держать его ладони в своих. Тепло его рук всегда согревало лучше всякого одеяла.       Как девушка заметила перемену во внешнем виде парня, так и Ким подметил несколько вещей, которые смог увидеть и услышать. Это была его Тэки — она словно ни на один год не повзрослела; её голос был тихим, спокойным, нерешительным — Ким предположил, что это была слабость из-за горя; под глазами её были бледные синяки, на переносице морщины — брови часто были нахмурены; волосы стали короче, чем он помнил — теперь они и до плеч не достают; цвет кожи потускнел, блеск жизни в её глазах куда-то пропал — Тэхён понял, что они оба выцвели, пока находились в разлуке. Перед ним оболочка Тэки, но душа её будто сырая, серая и мёртвая. Только её блестящие слёзы сияли, когда лучи солнца попадали на девичье лицо, которого коснулась смертельная усталость.       Тэхён видел перед собой человека, предавшего их дружбу, но цепочка на её шее прошлась словно острым лезвием по его сердцу. Парень хотел кончиками пальцев провести по тонкой шее и ощутить холод серебра, которым он одарил её при их последней встрече. Для него всё ещё было важно знать, почему она за столько лет ни разу не попыталась прилететь к нему? Почему искала миллион оправданий, чтобы не возвращаться в Сеул, когда он её ждал? Даже будучи в Америке, он всегда спрашивал у своего личного помощника, нет ли вестей о прилёте Ан — их не было до недавнего времени. Когда Ким сидел в кабинете вместе с Чимином, который благодарил его за помощь, получил сообщение — фото Тэки из аэропорта. И его в ту же секунду бросило в мандраж, тело мужчины покрылось холодным потом, а сердце сжалось в страхе и ужасе. Он знал, что однажды Ан выяснит правду — сломит ли она её окончательно или заставит трусливо вернуться в Токио? Что с ней сделает правда о смерти её сестры? И выдержит ли её Тэки?       Перед ним была не та девушка с воинственным характером, сбитыми в кровь костяшками и тяжестью в глазах. Это была размякшая версия той Тэки, которую он помнил — и сейчас он занимает её место жестокого и строгого капитана. За то время, что Ан заплакала и успела успокоиться, Ким пришёл в себя. Он деловито сложил платок и вложил в руку девушки, засунув руки в карманы чёрных брюк. Он ненавидел похороны с тех пор, как ему пришлось смириться со смертью отца. Может, он не был идеальным родителем, но мужчина сделал всё, чтобы сделать из Тэхёна достойного руководителя. В минуты, когда его отец чувствовал приближение смерти, он точно знал, что единственному сыну теперь не страшно отдать компанию — он управится с ней даже лучше.       — Извинения будут лишними. Обойдёмся без этого, — строго проговорил Тэхён и приблизился к девушке. Он оставил на её лбу лёгкий поцелуй горячих, сухих губ. — До встречи.       — Прошло столько лет, а ты не хочешь поговорить? Извинения? — воскликнула Тэки и схватилась за его локоть, пытаясь удержать, но парень грубо отряхнул руку девушки и повернулся к ней лицом.       Он считал, что разговоры сейчас будут полны лжи и фальши с обеих сторон, ведь девушка опечалена смертью сестры, а парень полон ярости к ней, и сейчас еле может с собой совладать. Ким понимает, что не сможет злиться на неё вечность, ведь это невозможно описать словами. Тэки — она… «Любовь всей моей жизни» — мысленно заключает Тэхён, здраво оценивая свои чувства. Его сердце ни на миг не забывало Ан и её пылкую, независимую натуру, которой он восхищался. Живя в тысячах километров от неё, он сознательно и бессознательно искал её в толпе прохожих, чувствовал аромат шампуня на своих подушках и простынях, видел девичий силуэт в спортивном школьном зале, слышал её жёсткий голос в бесконечных коридорах университета, хватался за её образ во снах — Ким помнил её все четырнадцать лет так, будто никогда не было разлуки. И те десять лет дружбы в школе всегда оставались в его памяти свежими и прекрасными, словно реальный оазис.       Тэхён смог и догадаться о том, что их следующая встреча обязательно будет полна разговорами о Тэён. И у парня нет сейчас сил врать ей — он общался со старшей сестрой Ан больше и дольше, чем с Тэки. Ким прекрасно знает, как она умерла — медленной, мучительной, страшной смертью, в руках мужчины, которому доверяла. Тэён смотрела в глаза человека и видела в них стоящие слёзы, понимая, что всё должно было закончиться не так. Ан не должна была лежать на полу, избитая и измученная, жадно хватая губами воздух. А мужчина, любящий её, не должен был душить, словно ненавистного котёнка, которого не смог утопить.       Ким при каждом взгляде на Тэки видел Чимина, который пришёл к нему домой тем вечером — его лицо было опухшим, красным; глаза наполнены горькими слезами, а ладони дрожащими и стиснутыми в кулаки; губы его были перекошены и сжаты от злости на жену, но он не мог совладать с чувствами к ней. Всё, что мог Пак — безмолвно злиться на неё и жаловаться об этом лучшему другу. «Влюблённый мужчина глупее годовалого ребёнка» — закричал Чимин, опрокидывая журнальный столик. Тэхён помнил каждую мелочь той ночи.       — Я знаю, о чём ты хочешь поговорить со мной. И отвечаю — время ещё не пришло. Я сам приду к тебе.       — Так ты всё знаешь? — глухо спросила Ан и опустила руки. Ким вздохнул и взглянул девушке в глаза, глупо понадеявшись, что сумеет ей солгать, хотя всю жизнь прекрасно знал — Тэки он врать не умеет и никогда не научится.       — Всё, что тебе не нужно знать, как её младшей сестре.       — А как детективу? — Тэки сжала плотно губы и с вызовом взглянула на парня.       — Ты не детектив, — отчеканил Ким и смирил подругу грозным взглядом. — Криминалист, коим ты являешься, не раскрывает дела, а только наблюдает со стороны. Разговор на этом окончен, мы встретимся позже. И, луна моя… — Тэхён шагнул к ней вперёд, но резко остановился и развернулся, шепнув только несколько фраз ей напоследок. — Этот мир — один большой цирк, в котором правда — горький яд, а притворство — лучшее лекарство.       Тэхён зашёл внутрь, а девушка осталась стоять на улице, обдумывая сказанное парнем. Все уже умудрились сказать ей что-то про правду, намекнуть ей о неправильности решения, осудить её рвение, и Тэки мало-помалу начинала верить в их слова. Вдруг она и вправду ошиблась, а её догадки о том, что сестру убили — только иллюзия, которую создал мозг, убитый горем. Пока приходилось вдумываться в слова парня, Ан приходило осознание того, что «суд», может, и изменил Тэхёна внешне и внутренне, но глубоко в подсознании всё ещё сидит тот мальчик, которого девушка знала. Манера речи Тэхёна и его высокомерный, надменный взгляд — это всё было ничем для Тэки, она в это не верила.       Ан уверена, что и Ким не поверил в перемены девушки. Их всегда учили, что «суд» не меняет, а раскрывает внутренний потенциал — таким был их мир, в котором никто не сможет скрыться от своей собственной души. Люди могут врать друг другу, но не самим себе — после восемнадцатого дня рождения человек предоставлен на суд своей второй личности, скрытой внутри всё детство. «Суд» помогает принять себя и всех демонов, которые скрывались; «суд» открывает глаза на мир и заставляет жить для того, чего по-настоящему хотел. «Суд» помог Тэхёну стать смелым, жадным до роскоши жизни, страстным и безбашенным. Всё, чего он боялся — приобрело смысл; чувства, которых он страшился, стали тем, что позволяло ему чувствовать внутри себя вдохновение; жизнь, которую он ненавидел, стала ему прелестна — ведь «суд» раскрыл его амбиции и помог осуществить столько планов, об исполнении которых он мог только мечтать. Его восемнадцатый день рождения позволил парню двигаться храбро и стремительно, и одно единственное всегда оставалось неизменным — Ан Тэки.       Мать говорила ему однажды, что «суд» заглядывает тебе глубоко в душу и ищет там твои слабые места. Тем хрупким в сердце Тэхёна оказалась девушка, мечты о которой держали его на плаву. «Суд» не смог изжить из парня только её, потому что она превратилась в смысл жизни парня. Он жил ею, обратил память о ней в своё наваждение, заменил ею свой кислород и не мог надышаться. «Суд» не мог убить в человеке мечту, потому что его задачей было помочь её достичь любыми способами, на которую способна тьма в душе. «Суд» обнажал тайные желание и старался сделать из человека лучшую версию. Если сердце не было полно подавленной ненависти и агрессии, то ничего не менялось — внутри Тэхёна же был целый сундук отвращения, который он все восемнадцать лет прятал.       Даже «суд» не мог стереть из памяти любовь к Тэки, которой Тэхён жил по сегодняшний день. «Суд» девушки же смог обрести смысл только в тридцать два года. Девушка, живущая ранее без мечты и цели, внезапно открыла глаза и увидела перед собой только серый, мрачный мир. Она сделала из своей мести — цель жизни, и сердце её забилось с новой силой.       Они оба оставались верны только друг другу, несмотря на то, что их гордость занимала первые места. Ни один, ни второй не намеревались просить прощения за такие детские, глупые обиды, потому что не видели в этом смысла. Один обрёл цвет жизни в семь лет, увидев девочку в спортивных шортах и порванной, пыльной футболке, когда она помогла ему встать с сырой земли и погналась со злобными криками за его обидчиками. Вторая потеряла вкус жизни, обретя в этом смысл, когда позорно расплакалась на похоронах родной сестры, и мальчик, которого она привыкла защищать, вытер ей горячие слёзы, ласково водя по девичьим щекам кончиками пальцев. Они оба всегда зависели друг от друга — и «суд» это знал. Может, потому этот мир и сделал так, что они разлучились на долгое-долгое время, надеясь, что расстояние сможет выбить их из сердец.       Вольности судьбы были для людей непредсказуемы и непонятны. Мир делал так, что разлукой разбивал чужие сердца, а Ан с Ким этому не поддались. Они поняли это, когда взглянули друг другу в глаза — их юношеская дружба оставалась прежней, но взрослые, скучные обязательства заставляли их молчать. Всё, что требовалось от них, — попросить прощения друг у друга, но они упрямо отказывались и не видели в произошедшем исключительно свою вину. Два упёртых барана — вот, кто они на самом деле.       Второй экземпляр ключа от ячейки в колумбарии достался Тэки, как близкой родственнице, хотя и не очень хотели отдавать, ведь он уже есть у мужа — в Сеуле он считался роднее младшей сестры. Это возмутило Ан, и ей помог Чимин — последнее слово осталось за ним — он настоял на том, чтобы девушка также имела доступ к почившей Тэён, чтобы заменить фотографию или поставить то, что ей будет угодно. Оплату аренды взял на себя Пак, как и подобает мужу; воспитание дочери возложил на себя и горничную Ким, у которой имелось подходящее для этого образование. И, конечно же, Чимин пригласил Ан Тэки к себе, чтобы она, как младшая сестра его жены, жила не в отелях, а в доме — рядом с двухлетней Кёнри.       Тэки приняла это предложение из этических соображений, из вежливости — если бы она отказалась, то мать встретила б её с упрёками. Да и оставить свою племянницу на воспитание занятого Чимина и чужой няни — Ан отказывалась думать об этом. Она хотела ещё несколько дней провести рядом с дочерью своей любимой сестры, и с человеком, который стал одним из первых подозреваемых. Это будет опасно и необдуманно, даже больше безрассудно, но у Тэки нет выбора. Она поклялась найти убийцу и наказать его, кто бы это ни был. Ей хотелось забрать Кёнри подальше от Чимина, но она не могла — он её отец, родная кровь. Отнимать ребёнка от родителя — что может быть хуже. Ан знает, что Чимин обожает свою дочь, души в ней не чает.       Девушка вспоминает слова Тэхёна — о том, что однажды он сам придёт к ней и расскажет то, что ей не следует знать, но нетерпения в ней больше, чем желания к глупому ожиданию парня. Она ждала его четырнадцать лет, как и он её, а теперь они в одном городе, рядом друг с другом, как того и хотели в детстве, но между ними словно вновь много километров океана, земли и душевных мук. Мысли об этом приносят только боль, потому что правда у неё перед глазами, а Тэки не может разглядеть — она убегает от неё, прячется, словно играет с ней, как с наивной девчонкой. Ан не может схватиться за неё и удержать, и жизнь заставляет её только ждать: либо Тэхёна, либо счастливого случая, чтобы обличить Чимина во лжи. Что из этого возможнее — непонятно.       Оказавшись у Чимина дома, Тэки обошла все комнаты квартиры и, оказавшись на пороге их спальни, зажмурила глаза, поглубже вдохнув аромат свежести, чистоты и оттенок цветочных духов сестры с резкой примесью мужского парфюма. На туалетном столике в углу Ан увидела несколько фотографий, которые стояли с левой стороны. Там была семья Тэён — родители, маленькая Тэки и сама сестра, этот снимок был сделан, когда старшей исполнилось десять лет. На другой фотографии годовалая Кёнри в традиционном ханбоке сидела у стола с несколькими вещами, в руках у маленькой девочки были нитки — символ долгой жизни. На третьей — последней — была Тэён рядом с мужем, Кёнри сидела на плечах Чимина, и Пак крепко держал её за руки. Это были главные моменты в жизни старшей Ан, которые она хотела сохранить не только для себя, но и в памяти мужа. Тэки набралась наглости, когда открыла верхнюю полку. И достаточно наглости, чтобы взять в руки рамку с разбитым стеклом, в которой хранилась фотография с её свадьбы — они с Чимином стояли подле друг друга, держались за руки и улыбались.       Ан может только предположить, как и подобает криминалисту — исключительно догадываться, а не утверждать, — что разбита рамка была накануне, не прошло и нескольких дней, как Тэён спрятала её подальше от своих глаз, но недостаточно далеко — старшая сестра по итогу всегда прощала мужа, как хорошая и верная жена. Тэки бы заменила эти слова на «глупая и наивная девушка», но уже нельзя было судить. О мёртвых ведь не говорят плохо, только если это не является правдой. Убрав испорченную рамку обратно и закрыв полку, девушка заново осмотрела столик — всё было аккуратно расставлено, на поверхности ни пылинки. Это были уже привычки Чимина — он любил порядок и чистоту. Тэки в очередной раз взглянула на быт женщины, которая переняла быт и принципы своего мужа. У Чимина же такие не наблюдались — от Тэён у него осталась только дочь.       — Надеюсь, Вы будете в порядке после такой утраты. Это тяжело — потерять сестру, родного человека, которого давно не видел, — тихий писклявый голос зазвучал со спины. На пороге спальни стояла горничная Ким, гордо приподняв подбородок.       Тэки внимательно взглянула на неё и усмехнулась — Джису не считает себя прислугой, и голову не склонила перед тем, кто является гостем, даже в качестве приветствия. Ан не считала себя королевой этого дома, но надменный взгляд девушки, которая родилась в бедной семье, которая не получила должного среднего образования, чья вершина — это прислуживать таким, как Чимин, — оскорбили бы любого человека. Ведь Ким даже не поздоровалась, проигнорировав все приличия этики и воспитания. Последние слова Джису и вовсе стали для Тэки кошмаром — они напомнили ей о том, что младшая Ан бросила Тэён и не навещала её.       — Напомните, кто Вы? — спросила Ан, и этим вопросом смутила Ким. Та замялась, но скромно ответила: «Горничная Ким Джису, госпожа Ан». — Вот и будьте горничной, а не моим психологом.       Джису потупила взгляд в пол и плотно зажала губы, пытаясь проглотить свою злость — Ким оскорбилась настолько, что её лицо всё покраснело от ярости.       — Вы точно её сестра, госпожа Ан. Даже Ваш взгляд, полный высокомерия и отвращения, только она ступила на порог этого дома… Родная кровь хуже проклятья старой ведьмы.       Кровь в жилах Тэки закипела, взгляд её наполнился яростными искрами, а ладони произвольно сжались в кулаки — её взор затуманился, и в голове всплыли старые воспоминания, когда девушка ни разу в школьные времена не терпела оскорблений в свою сторону или в сторону своей семьи. Девушка, изображавшая из себя наивную овечку, выполняющая грязную работу, скверно улыбающуюся и смеющуюся в тайне от тех, кого она зовёт «госпожа» и «господин» — Джису сложила полотенце в своих руках и покинула комнату.        «Суд» Тэки только что был готов разбиться и вернуть то, что отнял у девушки. Ан, которая обрела в своей бессмысленной жизни цель, вдохнула в себя, наконец-таки, хоть что-то стоящее — и её прошлое было готово обернуться к ней лицом. Но настоящее девушки было сильнее, и она беспомощно опустила руки и закрыла глаза. Люди больше не меняются — восемнадцать лет лишь единственный раз. Тэки в этом уверена, так как она ни разу не была свидетелем того, как люди менялись.       Но она видела чужие страдания, которые принесли им люди, «суд» которых обнажил их тьму; смотрела на трупы, фотографировала улики и следы на теле; видела свидетелей — чужих и незнакомых убитому, а иногда замечала родственников, которые зажимали рот ладонями, чтобы никто не слышал их болезненный крик; слышала обсуждения полицейских и детективов, говорила со своими коллегами о новом деле, вспоминала о старых; забывала о чужих слезах и горестных мольбах о том, чтобы полиция узнала правду. Она обо всём этом забывала и делала только работу — перед ней мог появиться труп, и она видела в этом исключительно зацепки к развязке. Она не хотела думать о необходимости помнить лица всех, кто страдал по убитому, потому что ей легче было забыть. Её душа была большая и любящая, и каждое дело в начале карьеры она принимала близко к сердцу. Её «суд» дал ей только шаг назад, и сегодня, оказавшись в спальне своей сестры, она поставила под сомнение свою личность. Неужели, Тэки родилась такой мягкотелой? Неужели, этот мир хотел посмотреть на её сомнения и тревогу?       Неужели, она должна смириться с этим жалким призванием скромной девушки, которая изо всех сил старается бороться с самой собой, и у которой ничего не получается? Неужели, её старания вернуться к прежней «себе» вновь обернутся неудачей? Даже тогда, когда цель её жизни — месть? Неужели, разговор с Джису — это только мгновение, шутливое и игривое, которое издевается над ней, чтобы показать превосходство?       И неужели… Тэки так и будет терпеть слова оскорбления от той, которая стала ещё одной подозреваемой?       Чимин вернулся поздно, ближе к полуночи, к этому времени Ан ещё не спала, поэтому слышала, как он прошёл на кухню. Приоткрыв дверь своей комнаты, она услышала обрывки разговора с горничной, которая решила первая пожаловаться на гостью, и девушка на это закатила глаза. Всего несколько часов в этой квартире, а она уже вселенски устала — ни один труп так её не утомлял, как разговор с этой живой Ким Джису. Тэки думает, что она станет той ещё проблемой в будущем. Через несколько минут их разговор был окончен — Чимин накричал на неё за проявленное неуважение и взял с неё слово, что утром за завтраком она попросит прощения у Ан. Джису нехотя согласилась, обрадовавшись, что Пак не уволил её, хотя она была уверена, что парень встанет на её сторону.       Утром всё случилось так, как и приказал ей Чимин. Он пригласил Ан за стол и презрительно взглянул на Ким, которая сохраняла молчание до этого момента. Тогда Джису схватила кофейник и налила им обоим кофе, тут же склонившись в поклоне перед Тэки.       — Извините за мои грубые слова. Я была не права, — произнесла, стиснув зубы, Ким. И Тэки молча кивнула. Ей не хотелось даже смотреть на девушку.       — Тебе комфортно здесь? — аккуратно спросил Пак, включая свой ноутбук.       — Достаточно комфортно, но я планировала остаться в Сеуле ещё на некоторое время.       — Мой дом полностью в твоём распоряжении. Кёнри рада тебе, хотя видела не так часто. А Джису больше не побеспокоит тебя — обещаю.       — Я не верю обещаниям мужчин. Как правило, они, по большей части, лишь пустые слова, — Тэки пожала плечами и взглянула на Чимина, как ни в чём не бывало. Пак на это вздохнул.       — Вы очень разные. Тэён была… Девушкой, которая умерла бы за любовь, как в отличных французских мелодрамах, не так ли? Вы знали свою сестру лучше, чем я, — губ Чимина коснулась влюблённая улыбка, в которую Ан на мгновение поверила. Её сердце задрожало от того тепла, которое его коснулось — глаза мужчины загорелись тоской, когда он заговорил о жене. — А ты, я полагаю, выбрала бы семью. Не ту, которая ею стала, как, например, муж, свекровь и свёкор, а ту, в которой выросла. Тэён любила вас, но, сколько бы я не уговаривал её полететь в Токио, она выбирала нас с дочерью. Ты осуждаешь её за это, — Пак покачал головой и вздохнул, заметив в глазах девушки отрицание. Ей не нравилась та правда, которую Чимин рассказал ей. Ведь так оно и было — Тэён выбирала новую, приобретённую семью, а Тэки оставалась преданной родителям.       — Какая разница, кто за кого и за что умрёт? Мы все становимся беспомощны перед лицом смерти.       — Любовь убьёт прежде, чем Смерть успеет опомниться и прийти к нам в должный срок.       — О чём ты говоришь? Любовь не подразумевает боль и смерть, если ты об этом.       — Как раз об этом, Тэки. Если ты настолько цинична, что не веришь в брак, то не сможешь понять, насколько убивающими в нём могут быть чувства, но при этом чудесными. Я любил твою сестру всем сердцем, и люблю сегодня, и буду любить завтра, до конца моих дней, потому что выбрал её; потому что моя любовь к ней была чем-то большим — и это отравляло нам обоим душу. Я готов был отдать ей всё, но, когда любишь, всегда ждёшь этого же взамен. «Когда ты не получаешь от человека взаимности, ты постепенно отвыкаешь от него»*. Всем людям свойственно отвыкать от тех, от кого мы не получаем взаимности на свои чувства, но я так не мог. Я не могу отвыкнуть от твоей сестры, и совсем не хотел, потому что оставаться рядом с ней было моим долгом. Мы навсегда останемся супругами, и я бы никогда её не отпустил.       Тэки не могла вымолвить ни слова. Она была заворожена тем, с какой любовью и с каким отчаянием в голосе говорил Чимин. Он с гордостью носил статус вдовца, ведь так доказал всем, что брак для него не был пустым. Пак показал всей стране, что его любовь была чем-то значимым в его жизни, и Тэён на всю жизнь останется его женой. Когда Чимин встал со стола, то Ан остановила его, задав простой вопрос:       — Тогда какой ты человек? — Пак сначала её не понял, и Ан решила разъяснить. — Тэён выбрала брак, я выбираю семью, а ты?       — Думаю, я из тех, кто выбирает будущее, — тихо ответил Пак и улыбнулся Тэки. — И свою дочь, — Он взял ноутбук в руки и покинул кухню, чтобы через несколько минут собраться и уехать на работу.       Этот ответ поставил девушку в тупик.       — Она хотела развестись, Тэхён! Она хотела бросить меня! — истерично закричал Пак, когда Ким попытался его успокоить. Тэхён был сонный и уставший после тяжелого рабочего дня, и теперь Пак доставляет ему дополнительные проблемы. — Я… Я не знал, как остановить её…       — Тэён жива?       — Да… Да! Конечно, она жива… Или нет… Я не знаю! — Чимин схватился за голову и с силой оттягивал свои волосы, жмуря глаза. — Может, без сознания, лежит в комнате, её… Постель вся в крови, это был… Выкидыш… Тэхён, что мне делать? Она уйдёт от меня! И всем расскажет о том, что мы натворили! О том, что я сделал тогда!       — Тебе нужно отдохнуть, ложись спать, — спокойно проговорил Ким и надавил на плечи своего друга, чтобы тот сел, наконец, на диван. Он опустился перед ним на колени и заставил взглянуть в свои глаза. Чимин весь трясся от страха за свою жизнь, за репутацию свою и друга, за жену и дочь — за всех, кто был с ним связан. — Я обо всём позабочусь. Утром мы обсудим эти вопросы и решим, что с этим делать.       — Что ты хочешь сделать? — Пак раскрыл глаза и схватил друга за руки, крепко сжимая их, чтобы он никуда не ушёл.       — Ты доверяешь мне? — Чимин кивнул. — Я позабочусь о том, чтобы у твоей дочери было безбедное будущее. Ты ведь понимаешь, о чём я говорю? — спросил Ким, на что его друг отрицательно покачал головой. Не потому, что не понял, как раз-таки наоборот.       — Нет… Я люблю её… Не делай этого, умоляю! — взревел Пак, и из глаз его градом полились слёзы, которые вызвали в Тэхёне жалость. Он отвёл взгляд и вырвал свои руки из чужих ладоней, вставая на ноги.       — Я не буду убивать её, Чимин. Завтра утром поговорим.       Пак больше не слушал друга — он плакал и кричал, закрывая лицо ладонями, чтобы Ким не смотрел на его позорный вид. Тэхён ушёл несколькими минутами позже, когда переоделся и натянул пониже кепку, надевая на лицо маску. Когда мужчина ехал в машине к дому Чимина, в его голове была мысль только о том, что сёстры Ан умеет доводить других людей до слёз, до крайности, до состояния истерии. Возможно, таким образом они выражали свою привязанность. Возможно, предательство было у них в крови — ведь Тэён намерена уйти от Чимина и выдать его тайну, которая повлечёт за собой крупный скандал. Тэхёна удивило только то, что она готова пойти на это и оставить свою дочь без наследства. Ан готова погубить будущее Кёнри из-за морали и принципов — какая отвратительная глупость!       Чимин оказался прав — его жена лежала на кровати, но была в сознании. Она ранее сняла простынь с кровати и сейчас сжимала её в своих руках, игнорируя то, что руки испачкались, а комната вся провоняла кровью. Тэён, как сумасшедшая, бормотала что-то неразборчивое себе под нос, плакала и глядела стеклянным взглядом вперёд себя, не обращая внимания на Тэхёна, зашедшего в комнату. Он открыл окно и впустил свежую, ночную прохладу, вымещая вонь и влажность из спальни.       — Пак Тэён! — громко произнёс Ким, грубо встряхнув девушку за плечо. Она резко обернулась и села на кровати, стукнув по руке парня. — Слуха лишилась? Я хочу поговорить с тобой.       Ким сел на кровать рядом с девушкой, выбрасывая грязную простынь на пол. Недавно тут были врачи, которые остановили кровотечение и хотели увезти Тэён в больницу, но она сопротивлялась. Они дали ей несколько таблеток и дали кое-какие указания, которые ей было велено исполнять. К тому времени, как Чимин ушёл и приехал Тэхён — прошло много часов, и состояние девушки можно было считать стабильным.       — Мне не о чем с вами говорить — ни с тобой, ни с Чимином, — она прижала свои колени к груди и показательно отвернулась от парня. — Убирайся!       — Я не стану говорить о том, что Чимин — твой муж, и ты обязана заботиться о нём. Поэтому… — Тэхён поправил манжеты своей толстовки и облизнул сухие губы по привычке. — Ты же не хочешь, чтобы твоя дочь пострадала, верно? Если ты раскроешь правду о том случае, то жизнь Кёнри превратится в кошмар. Она станет дочерью человека, которого ты хочешь посадить в тюрьму.       — А тебя разве должно волновать будущее моего ребёнка? — презрительно сощурив глаза, ответила Ан и встала с кровати, представ перед Тэхёном только в шёлковой пижаме, вверх был на тонких бретельках, обнажая плечи и шею, и короткие шорты. Ким тут же отвёл взгляд от девушки и нервно сглотнул.       — Меня волнует моё будущее, и Чимина. А мой друг обожает Кёнри, она — весь его мир, — Тэхён зацепился взглядом за длинный халат девушки и схватил его, тут же протягивая, не поворачиваясь к ней лицом, но Тэён, хоть и взяла накидку в руки, не надела.       — Кёнри — моя дочь. И я никому не позволю причинить ей боль, — злобно прошептала девушка и бросила халат на кровать. — Взгляни на меня! Посмотри, что Чимин сделал! Взгляни, Тэхён! — Ан истерично закричала и вцепилась ладонями в мужскую руку, с силой разворачивая его к себе лицом — и Ким подчинился. Открыв глаза, парень внимательнее рассмотрел синяки на её шее, оставшиеся после рук Чимина. — Ты не имеешь права даже говорить о Кёнри! Ни один из вас не имеет права говорить о моей дочери! Мне всё равно, что вы делали, понятно? Я расскажу всю правду, подам на развод и… И улечу к семье! — девушка тут же подбежала к шкафу и начала бросать свои вещи на пол, она взглядом искала по комнате, куда спрятала чемоданы, пока Ким спокойно наблюдал за ней.       — Вернёшься в Токио? — с усмешкой произнёс Ким, и в его голове тут же пронеслась Тэки. Они с сестрой внешне не были похожи — только когда улыбались. Тэён была копией матери, а младшая оказалась похожа на своего дедушку с папиной стороны, настолько гены интересно сыграли. — Сбежишь, как и своя трусливая сестра?       — Из нас всех только вы, мужчины, показали себя жалкими трусами! Ты только и делаешь, что унижаешь остальных и слушаешь свою сумасшедшую мать! Что, нравится смотреть, как другие ноги тебе целуют на коленях?       Чимин не мог найти себе места в огромной спальне своего друга. Здесь всё было ему давно знакомо, но в эту ночь он словно в первый раз видит. Здесь ни одной фотографии — Ким их не любит, но в гостиной их хватает, ведь так настояла мать. Если будут приходить репортёры и журналисты, то они обратят на это внимание. Через несколько часов вернулся Ким. Пак резко соскочил с дивана и схватился за плечи Тэхёна, глазами пробегаясь по лицу друга. Ким был поникшим, взволнованным и взъерошенным; предплечья были исцарапаны и плохо обработаны, в спешке; в глазах стояли слёзы, они были красными, и парень избегал настойчивого взгляда Чимина; ладони дрожали — весь Ким сам дрожал, как осиновый лист. И по состоянию Тэхёна сразу было ясно, что произошло в квартире семьи Пак.       Пак отшатнулся от друга, опустив беспомощно руки. Ким начал уже было что-то говорить, из-за чего у Чимина закружилась голова — и он с грохотом упал на пол.       — Где Кёнри? — дрожащим голосом спросил Пак.       — Я отвёз её к твоим родителям в отель, — Тэхён покачал головой, заметив немой вопрос в глазах друга. — Она ничего не видела.       — Ты же обещал мне… Это моя жена… Жена! — взревел от настигшего его ужаса Пак. Его грудь сжалась в болезненном спазме; дыхание сбилось, горло адски болело — Чимину словно вырвали лёгкие.       — Я всё расскажу тебе, только сядь на диван. Всему есть объяснение.