Вредная привычка всё равно что сорняк, — разрастается по самые корни и губит всё плодотворное, что годами было взращено. Одна сменяется другой.
***
— Переспи со мной… — выдаёт Хан вполголоса, без заминки: чётко и ясно, как по команде, затем снимает через верх кофту, обнажая жилистые руки, грудь… Я, полностью растерянный и запутанный в собственных чувствах, молча стоял напротив него, уставившись на его губы, ощущая его взгляд на своих. Так близко он ещё никогда не был, а может до этого я просто не позволял ему быть на таком расстоянии. Он обхватывает ладонью моё лицо и нежно поглаживает. — Не шути так, — выпустив нервный смешок, потребовал я и его брови от такого заявления слегка хмурятся в отрицании. — Я абсолютно серьёзен, — заверяет меня он, с нескрываем вожделением рассматривая меня с головы до пят, и останавливая свой томный взгляд на моей выпуклости, которую было видно через джинсы. Хан принялся оттягивать на себя мой ремень, дабы расстегнуть их. С моих губ сорвался вздох, ибо я едва ли мог нормально мыслить… — Бин, ты и представить себе не можешь, как я хочу тебя…Едва ли я смог успеть отстраниться от него, как он впился в мои губы, на ходу покончив с застёжкой на моих джинсах, спустив их вниз, к моим ногам. Ахнув, я сплёлся с его языком, повалив его на кровать. «Всего раз…», — подумал я, прежде чем парень уложил меня на лопатки и навис надо мной. Галстук поверх воротника пришёлся ему кстати, — Хану захотелось обмотать его вокруг своего запястья и крепко сжать в кулак, чтобы как следует притянуть меня к себе. Подчинить. Уничтожить скованность. Я чувствовал это, — его возбуждённость и трепет. Ментально и физически. Узел воротника сдавил мне грудь, но оседлавшего меня Джисона это больше возбуждало, чем беспокоило, а мне… было тяжело принять эту чертовски приятную боль.
— Я задохнусь, — хрипло взвизгнул, как бы напоминая ему о приличиях. Хан заулыбался, но безобидно, ловкими движениями пальцев расстёгивая пуговицы на моей рубашке. — Этого не произойдёт, если только ты сам того не захочешь, — заверил меня уже он и грубо впился в мои губы, не желая продолжать бессмысленный разговор. Я привстал на локти, поддаваясь его настойчивости, ничтожно стирающая наши дружеские узы, как будто их никогда и не было вовсе. Густые, вьющиеся волосы Хан-и полностью в моей власти, — нещадно запускаю в них свои пальцы и наклоняю голову в бок, чтобы хорошенько распробовать его шею. — Это значит «да»? Он ещё и спрашивает?! После всех этих ласк, да ещё и так неуверенно. Бесит. — Это значит «трахни меня, пока я не передумал», — рыкнул, призывая его действовать.И знаете, Хан Джисону повторять дважды не нужно, с вожделением исследуя моё тело под собой, каждый сантиметр и изъян. От его блудливого взгляда не скрыться. Разумеется, я закрываюсь руками, поддавшись инстинкту. Лицо полыхало так, словно подожгли, а ведь я только показался ему с разных сторон. Я только оказался под ним… Джисон молчал наблюдал за мной и выжидал как раз того, что я начну ёрзать то от смущения, то от неудобства из-за обрушенного на меня веса.
— Не так быстро. Я ещё не насладился твоим видом… — придерживая мои руки над головой, ощутил его власть надо мной, а моя прежде самоуверенность сошла на «нет». Я был в ловушке… — Но мне не нравится то, что ты делаешь. Говоришь мне взять себя, но не сказал как именно. Глупый Би-и. Я оскалился. — Думал, что тебе не нужно такое объяснять, — отрезал я и его глаза загорелись одержимой идеей взять всё под контроль. Вторая рука, не сдерживающая мои запястье, соскользнула к паху… «Всего раз…» — повторяю я мысленно, каясь в своих поступках. Это неправильно и то гнетущее чувство внутри съедает, — будто бы мне не может быть не неприятно, оттого я становлюсь мерзким существом. — Ты прав, не нужно. — рывком развернув меня к себе спиной, Хан нагнул меня, пристроившись так чтобы мне было удобнее, но самое главное ему. Но с какой стати?! Во всех смыслах я всегда был активом, а теперь же загнан на место пассива. Хан входит в меня во вовсю длину. Резким толчком — без предупреждения. Нещадно. Хрипло, но чётко, как будто сгоряча говорит: — Сейчас ты только мой… Этот парень берёт грубо, но в тоже время очень трепетно. Двигается так, чтобы резкая боль казалась одной из самых приятных вещей, а стон становится его свидетелем. Хан прерывисто дышит, входя в меня более интенсивно, когда я расслабляюсь, а мои мышцы сокращаются, и я… забываюсь в его взгляде и его руках. — Жарко, — выдавливаю из себя, но на моих словах он только ускоряется, приводя наши тела к ломке. — Бин, ты такой узкий. Так хорошо… — прерывисто дыша мне в ухо, Хан удерживал меня от падения, проникая в меня сзади, и честно говоря его руки и правда спасали. Затёкшие конечности жалобно ныли.Перестав двигаться во мне, он остановился и я ощутил влажность на участках своей кожи, вероятно, его поллюции и несколько озадаченно хлопаю глазами. Хан всё ещё приобнимая меня рукой за талию, перекатился на другую часть кровати и тяжело дышал. Не выдержав возникшего шума у себя в голове, вызванным внутренней борьбой, я вскочил с кровати, слегка пошатнувшись от головокружения. Я был вымотан, но не удовлетворён. Этим я был взбешён больше всего. Одевшись по пояс, я вытянул из кармана рюкзака пачку сигарет и направился к балкону, так и не обернувшись на зов Хана. Раздражение вызвало шквал эмоций: необузданность, гнев, любовь ко всему что творилось с нами.
Я просто не понимал, что он делает, не понимал, чего же хотел я, только ощущал его желание овладеть мной целиком. Хан думал, что я хотел того же и по сути так и было, но я занялся с ним этим, чтобы ему стало немного легче. Жалеть необязательно должно значить «плохо». Это проявление определённых чувств к человеку, который тебе не безразличен. Оно может быть даже приятным, если это хоть немного помогает твоему другу. «Ему это помогло», но я не получил от нашего первого раза того, что он испытал… — Бин? — длинные пальцы парня сомкнулись на моей талии, и если бы он сам не развернул меня к себе, я, наверное, так и не решился бы на это. — Тебе не понравилось? — щёлканье зажигалки в моих руках отдаляло меня от ответа, потому вместо излишних комментариев судорожно прикурил. — Извини, кажется, я был через чур груб с тобой… — Дело не в этом, — я раздражённо выдохнул клубок дыма ему в лицо и пристально посмотрел на обеспокоенного Хана. — Это вроде как мой первый опыт… с парнем… этого мало…Он удивлённо вытаращил глаза, потом как-то довольно заулыбался. Джисон одной рукой притянул меня к себе за шею и прильнул к моим губам очень жадно и интенсивно, слегка оттянув нижнюю до слегка розоватого цвета. Его взгляд соскользнул по моей руке, которую он крепко сжал, а затем его губы прикоснулись к кончикам пальцев. Слегка причмокнув ими, он облезал их, затем взял мой указательный палец в рот, — а его дыхание: тёплое и возбуждающее. Начал вводить своим языком по всему пальцу, слегка облизывая его. Я чувствовал как мой член начинает твердеть. Снова.
— Блять, — от неожиданной эрекции выругался я. Это всего лишь палец, мать вашу, почему я так возбуждён. Почему его взгляд, который всюду преследовал мой во время этого действа, такой сексуальный?! Джисон слегка улыбнулся, а затем опустился вниз, встав на колени, и спустил мои боксеры к ступням. — Я знаю, что нужно сделать, чтобы тебе было хорошо. Нет. Я заставлю тебя кончить, — ухмыльнувшись, немного грубо подталкивает меня к стене, только чтобы взять за ягодицы. Парень начал брать мой член в рот, медленно заглотив головку, и я вдохнул воздуха поглубже, слегка поёрзав от удовольствия. Хан начинает сосать мне, делая круговые движения своим языком — дразнит и заставляет хотеть его милый ротик ещё больше. Слегка отстраняется, чтобы сказать: — Ты так реагируешь на меня, Бин, я уж подумал, что ты правда любишь меня… — Хан, пожалуйста… — Что? — издеваясь, задаёт вопрос. Прежде чем он начнёт брать мой половой орган во всю длину, парень выжидал пока я начну клянчить у него отсосать мне. И мой голос действительно сорвался на писк, когда он хорошенько взял в его, чтобы облизнуть. Невинно хлопает глазками и вновь вопрошает: — Так что? Хочешь, чтобы я сделал тебе приятное, милый? — Сделай, — в полголоса ответил я. — Прости, Бин-и, я не расслышал, — смех Джисона разлетается по всей кухне. — Я хочу, чтобы ты отсосал мне, — уже громче сказал я и он послушно взял мой член в рот, ускорив темп. Так как будто им был леденец. С такой жадностью и удовольствием. Я начал стонать. Громко и постыдно… — М-м-м, Джисон… Что-то промычав, он продолжил начатое, приводя мои ноги к судорогам. Это произошло — я кончил ему в рот, заставив его заглотнуть жидкость. Его это не очень-то волновало. Ему это было только в радость, потому он настолько испорчен. Мне оставалось только смотреть, как Джисон облизывает свои губы и расплывается в победной ухмылке. — Вот он — парень, который мне так нравится, — отождествляет, сцепляя руки в замок, и обнимает меня за шею крепко-крепко, как если бы я был его целиком. Я не понимал, что происходит у него в голове. Но если бы мог, то это была бы глубокая привязанность ко мне. — Бин, когда ты начал так мило реагировать на меня? Что же мне делать, я так возбуждён… — Почему бы тогда не принять душ? — мой голос дрогнул. Смутившись, отвожу взгляд, но его это ни капли не удивило, лишь позабавило. Хан слегка призадумался, а потом взял меня за руку. — Секс в душе — должен быть одним из самых захватывающих, — его глаза загорелись пуще прежнего, но я вовремя сдал назад, отговорил от череды его безумств. Затем направил его в сторону душевой и остановился у двери. Чего ждал, не знаю. Каких-либо действий с его стороны нацеленных на меня, всё думал «вот меня подтолкнуть» и я вновь окажусь в его подчинении, однако, он выглядел куда спокойнее меня. Стал прежним Хан Джисоном — собранным и изворотливым. Парень приготовил для нас пару полотенец, затем нашёл для нас сменную одежду, не позволив и шагу мне сделать в сторону шкафа. Заботливо делает за нас двоих такие наипростейшие вещи, а я чтобы заполнить минуты ожидания гипнотизировал наполняющую водой ванную. — Если не хочешь оставлять меня одного, заходи. Я ведь не кусаюсь, — слабой улыбкой и размеренным тоном прерывает мои раздумья. Настолько убаюкивающе звучит его голос, что я без лишних вопросов закрыл за нами дверь и сел в тёплую воду, облокотившись на Джисона, крепко сжимающего меня в объятиях со спины. С ним спокойно: он как вода, шумящая, но в тоже время такая безмятежная и сильная. Мне просто хорошо быть с ним в крохотном пространстве. И хорошо бы всегда так было со мной и во внешнем мире, — как в этой стесняющей наши движения ванне, ассоциация у меня с которой могут быть только люди — вечно чем-то недовольные, закрытые и пустые. Их постоянно нужно чем-то заполнять, их сердца и головы. — Бин, о чём думаешь? — спросил Хан, водя по моей спине мочалкой. — Ни о чём, — вздохнул я. — Тебя тоже стоит натереть. Повернись-ка. Хан послушно привстаёт, чтобы развернуться и пытливо смотрит на меня, а я на него и меня реально становиться неловко из-за вставших перед глазами сцена, где я и он кувыркаемся в постели в угоду себе и совершенно плевать хотели на всех и вся, и той, где он делает мне первоклассный минет. Я могу только приравнять его к тому, что сделал мне Ли. И я… — Бля, — прошипел я, как только парень разворачивается ко мне спиной. О чём я вообще думаю?! — Ты что-то сказал? — перекрикивая шум воды, спросил он и слегка замешкался. — Что? — переспросил я, кося под дурака. — Я… чихнул. Неужели я сравниваю этих двоих? Зачем?***
Того луча солнца, с моей стороны, так и не появилось в момент моего пробуждения. Но я всё равно терпеливо ждал его появление. Лучик надежды и веры в то, что я всё же не так плох как мне кажется. Я начал… слегка жалеть, что позволил ему выебать меня. Я правда, наверное спятил, раз допустил минутку слабости и ввёл его в ещё большее заблуждение. Спящий Хан, зарывшийся в моих объятиях, перекачивал на мою подушку, и теперь вроде как нуждается во мне. Когда всё хорошо, я верю во что угодно. Что значит любовь, когда уже надвигается конец? Отпустить и забыть, вцепиться и удержать, — почти всегда одинаково и скучно. С ним всё по другому и это довольно-таки странно. — Не смотри на меня так, как будто хочешь поцеловать, — безвредно, сквозь сон говорит Джисон и я издаю смешок. Он и половины не знает о чём я думаю, а если бы знал, то никогда бы не сказал что-то подобное. Давно бы избавился от меня, возненавидел всей своей сущностью. — Я наблюдаю, — привстав на локти, ответил я. — И экспериментируешь? — слегка облизнув губы, язвительно пролепетал он и я закатываю глаза. Не дождавшись моего ответа, нависает надо мной, разместившись между моих ног и я едва ли мог сообразить, куда мне девать свои руки — положить или развести в сторону, так что кисти завистливо воздухе. Я чувствовал как его рука начинает спускаться, проникая сначала под одеяло, потом к моему органу и я испустил тяжёлый вздох, когда он слегка коснулся его, затем взял в руку и начал водить по нему. — Джисон, не начинай, — попросил я, слегка нахмурившись. — Брось, Бин, всего раз, — прекратив трогать, начал уговаривать меня он и с его губ продолжала не сходить хищная ухмылка. — Я знаю, ты хочешь… — У меня встреча, — отрезал я и сел на край кровати, свесив ноги на холодный пол, искоса заметив его разочарованный взгляд, смягчился. — Извини… — Не переживай об этом, — пожав плечами, сказал он и слабо улыбнулся. — Я не маленький и всё понимаю просто я… так счастлив, — довольно добавляет и тянется ко мне, чтобы уткнуться носом мне в шею, как зверёк нуждающийся в ласке своего хозяина. И это не может не подкупить… — Тебе не хватило вчерашнего? — издав нервный смешок, спрашиваю я и он жалобно морщиться. — Боюсь, что нет… — А мне хватило, — победно ухмыляюсь, утратив к нему сочувствие. Из шкафа вынимаю чёрную рубашку и встаю напротив зеркала, чтобы застегнуть на себе пуговицы, но дойдя до четвёртой верхней бросаю действо на полпути, чтобы натянуть на себя штаны. За мной, разумеется, Хан слегка прикрыв свою нагую грудь одеялом. — Ты идёшь встретиться с Феликсом? — его вопрос подобен ножевому ранению и за спокойным тоном улавливаются нотки ревности. Я застыл с пачкой сигарет в руках: — Нет, и в ближайшее время не планирую. Это всё? — колко ответил я и он отрицательно качает головой. Я я молча выхожу из комнаты, чтобы пойти на кухню и покурить, но меня останавливает одна очень язвительная вещь, которую я хотел испробовать на Хане. Как раз вовремя вспомнил о той сцене в баре, где я избавляюсь от надоедливого Джисона под предлогом курения. — Как же я рад, что курю и мне не придётся стоять тут с тобой и ссориться. Он расплылся в улыбке, такой податливой и до боли знакомой. — Ты ужасен, Со Чанбин, — выпаливает он и начинает смеяться, разглаживая между нами напряжённость. Всё то время пока я собирался, бегая по квартире, мой сосед спокойно попивал чай, наблюдая за мной из кухни, тихонько сидел в телефоне, не высовываясь со своими вопросами и желанием поговорить. Уходя из дома, списался с Минхо, в котором я очень сильно нуждался. Мне было нужно поговорить с ним пока я в конец не загнал себя в угол мыслями. Быстренько зашнуровав свои кроссовки, остановился в коридоре, не заметив появление рядом со мной парня. Он опирался о стену, скрестив руки на груди и смотрел на меня. — Даже не поцелуешь на прощание? — покривил губами он. — Джисон… — Я шучу, — горько усмехнулся, подавляя в себе реальное желание примкнуть к моим губам самому, раз уж я дал заднюю. — Ничего не поделаешь… У нас ведь не такие отношения, — надувшись, пожимает плечами и отводит взгляд. Ну вот зачем он это делает? — Не будь таким… — попросил я, накинув куртку на себя. — Вернусь, поговорим.***
Встреча в кафе рядом с центром, довольно-таки оживленным, как раз в то время как подавали завтраки. Мин пришёл как раз в тот момент, когда я успел заказать нам бутерброды и кофе. Обнявшись, мы заняли столик, и принялись ждать свой заказ в нелепом молчание. С чего же начать? В конце концов я не мог просто рассказать о себе и Хане… и о Феликсе тоже, не обдумав всё хорошенько. Сказать как есть ровным счётом самоубийство, и хотя Минхо мой друг я не был до конца уверен в том, что он поддержит меня в том сумасшествие. Я сам ещё этого не принял, что говорить об окружающих. Минхо ведь мой лучший друг, да? Мой брат, который поймёт и поддержит… Но я всё равно колеблюсь. Так страшно быть осужденным… — Бин, ты как-то побледнел. Случилось… что-то плохое?! — забеспокоился обо мне Ли и я вжался в диван. — Ладно тебе, дружище, не томи… Я хочу рассказать Мин, но по приходу сюда, осознал что в панике. И это чувство, которое я испытываю похоже на повинность. Я должен признаться… но не уверен в чём и насколько тяжкое это преступление — испытывать чувства к тем, к кому должен быть равнодушен. — Думаю, что я — болен, — зарыв пальцы в волосы, сказал я, будто в бреду. — Не понял? — нахмурился он. — Ты ходил проверяться в больницу что-ли? — Нет, но… — У тебя что-то болит? — предполагает вкрадчиво и я начинаю понимать, что закапываю себя своими необоснованными словами, которые не иначе как бред. — Кое-что изменилось в моих предпочтениях, — смутился я. К нам подошла миловидная официантка с нашей едой, потому я запнулся на разъяснениях. Терпеливо выжидал, когда она расставит наш заказ на столе и уйдёт другим столиком, но девушка лишь стеснительно переминалась с одной ноги на другую. Так что я окинул её взглядом. — Ч-что-нибудь ещё? — заикнулась, так неуверенно в себе, замечаю, как под моим наверняка обременительный взглядом её спина конвульсивно ссутулилась, а рука с подносом дёрнулась. В то же время я находил её весьма привлекательной: худоватая и высокая, с тёмными блестящими волосами собранными в высокий пучок и широкой раковиной ушек, на которых блестели две серёжки — одна на мочке, а другая в хряще. Глаза правда узкие и глубоко посаженные, но её крупные губки определенно пленили. Представляю, как охуенно она сосёт… И… ничего?! Ни капельки возбуждения? У меня-то и не встал на такую девицу?! — Спасибо, ничего больше не нужно. Так ведь, Чанбин? — Мин как спасательный круг — пытается вытащить ни в чём неповинную девочку из-под моего маниакального надзора. — Д-да, — засуетился я. И она с облегчением отошла от нас, возвращаясь к своим обязанностям, а я остался один на один с Минхо. — Ты чего? — порицательный тон — то чего я боялся больше всего. Сам виноват. — Мин, сейчас я скажу кое-что очень странное, главное не ори, ладно? — Стой, только не говори мне… — его лицо исказилось в ужасе. — У тебя рак?! «Если бы», — я вздохнул с тяжестью: — Нет, конечно. Не говори глупостей! — Тогда… — Я спал с Ханом, — закусив нижнюю губу, выпалил я и увидел как его выражение лица начинает меняться в неверии, а потому я никак не мог ожидать его сдавленного смеха, больше смахивающего на приступ истерики. — Ну конечно, а завтра ты мне скажешь, что в положении, — недоверчиво хмыкает и отпивает из своей чашки кофе. Я осёкся. — Бля…ты типа не шутишь?! И что значит это твоё «…у меня изменились предпочтения»? Я покачал головой и сжал зубы… Мне что и правда нужно объяснять ему такие элементарные вещи?! Фраза говорит сама за себя! И я слегка начал доходить до ручки, нервно передёрнув глазом. — Мин, это значит, что у него крутой хрен и милый ротик, которые завели такого избитого натурала я. Парень начинает заливаться смехом, из-за чего он плачет и я просто чуть ли не бьюсь головой об поверхность стола. И кто меня вообще за язык тянул — рассказывать этому идиоту о своей личной жизни? — Погоди, сладкий, у меня тут куча вопросов, — останавливая свою истерику, щебечет Ли и я измученно прикрываю одну часть своего лица, подпирая голову рукой. Его голос стал куда тише, когда он раскашлялся: — Кто был сверху: ты или Джисон-и? И, какого это «быть» с парнем? О, и что ты там про ротик говорил?.. Как-то очень спокойно этот чудак отреагировал. Зря я в нём сомневался. Как никак всю жизнь с ним знаком и это — одна из причин почему я не могу унять улыбку с лица. — До сих не могу это принять для себя, но это было… хорошо. Активом выступал он, потому что… ты и сам знаешь, Мин, — разъяснил я и он понимающе кивнул. — Не так как с девушкой. Иначе, как если бы одна грубая сила сливалась с другой и это нереально заводит. — И что, не будет ни слова о «любви»? — скептически изгибает бровь он и я призадумываюсь. — Про секс всё теперь ясно. Но как же чувства? Да, блин, элементарная привязанность! — Я понял. — Вы теперь вместе? Если так то, что ты будешь делать с Феликсом?!