В глубине сердца я знал, что это — сфальсифицированная любовь. Ну очень глубоко. Где-то там, на затворках, был самообман, а его основанием — злой умысел.
POV: Хан Джисон. Вечер законченного дня, десять часов и мы вдвоём, в нашем прибежище. Усадив тебя на скрипучую табуретку своей кухни, поставлю напротив нас два бокала с красным полусладким. Блеск твоих холодных глаз смениться на пленительно тёплый и вновь пронзит моё сердце… «Стоит ли мне раскрыть своё сердце и душу сейчас? Поймёшь ли ты мои чувства?» Хочется так много сказать, но реакция твоя мне неизвестна, и это безумно страшит. Хочется в глаза цвета твоей любимой осени заглянуть, да утонуть там, не желая спасения. Хочется просто молча сидеть с тобой и слушать твоё ровное и спокойное дыхание, ведь оно успокаивает. Сердце бешено стучит, а грудь вздымается часто-часто от волнения, но позже, в тишине с тобой становится спокойно. Возможно, сегодня я буду эгоистом и ещё продлю этот момент нашей крепкой дружбы, а уже завтра нас ждёт два исхода, где важную роль играешь лишь ты. — Должен сказать, я удивлён. — он задумался, и как же чертовски соблазнительно выглядит Бин, когда что-то посещает его забитую мелочами голову. — Придя домой, я ожидал совсем другого. А именно разговора, в котором мы обсудим то, что между нами было. Взвесить все «за» и «против». И тогда может мы разобрались бы…э-э-э… в нашем поведении. Но вместо этого — вино и ужин, приготовленные тобой. Хан, это немного… — Я переборщил? — теперь, когда узнал о чём думает Чанбин мне стало куда проще. — Может, ты и прав, но, когда я готовил это всё к твоему приходу, думал что тебе будет приятно. — Честно говоря, какой-нибудь готовой лапши хватило бы, но всё равно спасибо. За мясо, вино и… прочее, — вот она, улыбка, которую я ждал с момента появления его в поле моего зрения и её мне хватило для того, чтобы возжелать его на этом чёртовом столе, но… я должен быть сдержанным. Бин притронулся к столовым прибором, чтобы попробовать что-то из той еды, что я сготовил. — Как дела у Минхо? — начал я с малого, оттесняя нависшую между нами неловкость и это в каком-то роде сработало, ибо парень, прежде чем ответить довольно прожевал. — У Мина сейчас что-то вроде отборочных по плаванию. Да и судя по тому, что у него сейчас разгар отношений, видимся мы не так часто. Только во время пар, — ответил он кратко, притупив глаза в тарелку. — Я просто рад, что у него сейчас только хорошее в жизни, раньше же он только и делал, что хандрил и искал себя. — А что на счёт тебя? — мне до смерти захотелось задать этот вопрос прямо, но он, кажется, не совсем понял о чём я. — Что ты делал до всего этого. До нас. Самонадеянно ли с моей стороны думать о себе и Бине, как о чём-то большем, ведь наши отношения уже мало похожи на дружбу. Или только я желал того, чтобы было… Чанбин прочистил горло, вероятно, думая над тем, что ответить. Я очень хорошо понимал, когда он бесился от того, что блуждает в закоулках своей головы. — Придерживался цели, наверное, — его голос вздрогнул, а его внутренняя борьба потихоньку начала достигать и меня. — Но думаю, что делал тоже самое. Терялся, приходил к чему-то, и так ещё, еще, и ещё, пока не пришёл к осознанию того, что я не был лучшим в том, что приносило мне удовольствие. Просто были те, кто обставлял меня во всех смыслах. В спорте, в близости с людьми и даже в грёбаной учёбе. Может, по мне и не скажешь, но в прошлом я был куда самолюбивее. Считал себя неуязвимым, — Бин отпил из своего бокала вино, издав горькую усмешку, будто бы в том образе было всё до жути глупо. — А это плохо? — хмыкнул я, пытаясь понять его точку зрения. — Амбиции порой не оправдывают себя. Кажется, что без них ты — никто или того хуже — вводят в заблуждение, а в момент разочарования просто губят всю уверенность в себе, — высказался по этому поводу он и я содрогнулся, молча наблюдая за тем как парень делает крупные глотки и подливает себе сгоряча ещё. Его взгляд скользнул по мне с усиленной тревогой. Что-то явно гложило его, причём очень давно, но при любой другой ситуации ему не составило труда подавить те неприязненные чувства. Бин пригубил чуть больше вина, чем ожидалось и внезапно заговорил: — Я кое-что сделал… очень давно, — его хриплый голос стал на тон ниже. — Сделал больно близкому человеку своей бывшей девушки. Между ней и мной произошла ссора. В прочем, их было так много, что я перестал относиться к ним серьёзно, но для неё же всё было иначе. Ей очень многое не нравилось во мне, а я тогда очень сильно был загружен тренировками и времени на то, чтобы разбираться во всех обидах просто не оказалось. И мой отец, перед тем как слечь с болезнью, давил на меня и я просто… вспылил в день нашего расставания. — Кем был тот человек? — осмелился задать вопрос, довольно болезненный и личный для него. Его взгляд потускнел. — Парень, с которым у неё завязались отношения, — ответил он и я слегка опешил. — я уделял ей мало внимания, поэтому Сара, так её звали, нашла себе другого на стороне. Настоящее разочарование. Но, знаешь, я никогда не винил её. Так бывает, ведь люди слишком изменчивы в своих чувствах, да и вообще во всём… В тот день он пришёл, чтобы заступиться за неё, а я ему хорошенько врезал — да так, что бедняга заработал сотряс, но обвинения против меня не выдвинул. Должно быть, она выступила инициатором. В общем так и расстались. Хан, я реально дал слабину после этого… Я кивнул, внимательно выслушав его рассказ и был поражён тем, что он не сделал чего похуже этого… — Позже я пришёл к тому, что перешёл черту, — вздохнул, внимательно изучая содержимое в своём стакане, может, искал на дне собственные раздумья. — Бросить спорт было правильным решением. Однажды применив силу вне тренировочного зала, можешь повторить это и в будущем. — Может и так, но… — сказал я и он пронзительно посмотрел на меня, а я на него. — Я думаю, что с тобой этого не случится. Ты ведь не такой жестокий. И достаточно сильный для того, чтобы сдержаться. Ты доказывал это очень много раз… — Не помню я такого, — недоверчиво вздернул бровь и вновь сделал глоток вина из своего стакана. «Ну как же», — я удивился, но сказать о том, что с самой первой встречи с Феликсом Ли не проявлял жестокости, хотя он его чертовски донимал и продолжает это делать по понятным мне причинам. Он тоже… влюблён в Бина даже больше чем, когда мы были вместе с ним. Любил он меня не так. И даже сейчас спустя столько времени, я чувствовал это через жесты, игру слов, и через взгляд, которым он смотрит на него. — Давай… держать в секрете то, что между нами, — предлагает он нечто очень жестокое, то что ранит по сильнее любого слова о расставание.***
POV: Со Чанбин. По комнате развешано множество записок с пометками, различной информацией, личными данными и просто рисунками. Все это для того, чтобы элементарно не забыть о своей жизни. Я мог только изредка поглядывать на них через плечо, стоя в ванной, пока приводил себя в порядок, нанося при этом гель на волосы, дабы уложить непослушную копну. Мне потребуется сила, чтобы не сорваться. Я не мог позволить себе того, что все узнают что у меня внутри или то о чём я думаю каждый раз, как вижу Хана или Феликса, или того и другого вместе. И дело в том, что сегодня как раз один из таких дней, когда нам суждено оказаться втроём, в одном помещении, среди других людей, которым обязательно захочется просверлить дыру в наших телах. Я мог часами тут стоять и надумывать себе как пройдёт этот особенный вечер — в кругу близких людей Ким Сынмина. Но если продолжу так, то не смогу узнать что же на самом деле произойдёт на его дне рождении. Улитка всю неделю готовила нас к грандиозной вечеринки по случаю своего двадцатилетия, так что я даже не знал, чего ждать. О Киме я мало что знал, — в какой семье он рос или чем увлекался, мог только догадываться. Всё, что было на него — это место его работы и милая девушка, которой он частенько хвастается. И если Феликс Ли до определенного времени оставался загадкой, то его друг по-прежнему ею оставался. Умный и расчётливый. Наверное, так бы его охарактеризовал. И хотя мы любили с ним подискутировать, на личные темы друг друга никогда не переходили, хотя… вполне могли бы раз он осведомлён о моей ситуации с теми двумя. Во всяком случае, я не решался расспросить о нём и не стремился лезть куда не просят, потому открыто не проявлял интереса к его жизни. А может… я только надумываю лишнего и в его досье нет ничего сверхсекретного. Наверное, мне хотелось представлять жизни ребят какими-то отличительными, с привилегиями и лоском, хотя сами они того явно стеснялись и никогда не кичились состоятельностью своих семей. Можно ли это назвать робостью или умом — мне ещё предстояло узнать. Из-за того, что мне было некомфортно оставаться наедине с Ханом, я с облегчением принял предложение Феликса заехать за мной на такси. Но это не значит, что я бросил его или ещё чего — мы поехали на одной машине и это было одним из лучших решений Феликса. Так мы избежали неловкой паузы при встречи, неизбежной по приезду в дом Кима. Каких-то полчаса и мы были на месте идеально выкошенной лужайки, на просторе которого красовался огромная трёхэтажная махина с высокими окнами и большим балконом, откуда было видно других гостей, а зайдя внутрь их количество, как мне показалось, возросло до значительного числа. Красивые и богатые детишки своих родителей приехали сюда ради того, чтобы хорошенько разорить виновника торжества на фонтан с элитным шампанским, редчайших видов коктейлей, намешанных личным барменом: имеющимся в наличии с официантами, которые ходят в накрахмаленной форме и подносом. Я был ошеломлён, стоя вместе с парнями, и вовремя добравшимся Минхо со своей девушкой. — Бин, ты только глянь на дизайн интерьера… — разинув рот, восторгался Мин, нацепив пафосные очки. — Прикинь, сколько стоит один только ремонт в гостиной, а их тут целых две, не считая комнат! О, чёрт, посмотри на эту вазу… Это ведь семнадцатый век! Как думаешь, хён, подарит мне её, если я спрошу?! Прикинь, как моя мама будет в восторге, если я подарю ей нечто подобное на юбилей… — Мин, иногда я тебе просто поражаюсь… Ты как будто никогда вещей не видел, — сказал я, мучительно вздохнув, и оттягивая его от стендов с реликвиями и от картин, которые он начал бесстыдно рассматривать. — Таких точно нет! — он чуть не задохнулся от возмущения. — Не трогай ничего, пока не влетело, — настоял я на своём, но он ещё долго противился, как ребёнок, которого отругал родитель за непослушание. Нелепо и смешно — одновременно. — Да ладно тебе, я ведь только посмотрел… — обиженно надув губы, парень перехватил с подноса стакан с тёмно-коричневой жидкостью и отпил немного, заулыбавшись так довольно, будто бы он сорвал настоящий куш. — О, виски, недурно… — я закатил глаза и уже начал уходить, но он перехватил меня и потянул за рукав рубашки. — Бин, не будь ты таким угрюмым, хотя бы сегодня. Отдохни ты от себя, ей Богу, — протянул он умоляюще, затем протянул мне другой стакан с тем же виски и я неохотно принял его. — Пей, иначе я заставлю тебя. — Для начала нужно найти Сынмина, — я нахмурился, а Мин недоверчиво изогнул бровь. — Поздравить. Пока мы ещё в состоянии говорить. — А-а-а, да-да, верно, — он положительно закивал, но не упустил возможности осушить залпом свой виски, в спешке, как и всегда. — Он как раз с другими гостями здоровается, вон там, в главном зале. — Всё так, как и сказал Ли: Сынмин стоял в окружении своих гостей, оживлённо о чём-то говорил, держа в правой руке бокал, а рядом с ним Феликс о чём-то говорил, заражая других смехом, в то время как Джисон держался столбняком и молча пил, осматриваясь в точности как я. Позже я присоединился к ним и к прочим людям из окружения Кима, которые пытались внедрить мне последние свои новости: кто в какой благотворительной фонд вместил свои денежки, в каком престижном вузе учатся, на каком богатеньком курорте успели в этом месяце погрузиться с аквалангом и поплавать с редкими рыбками, и, конечно же, на каких тачках сейчас пархают их друзья друзей. — Что б я сдох, танцовщица в аквариуме! — взвизгнул радостно Минхо, где-то в стороне от меня и других, к его несчастью, до мозга костей охладевших и невозмутимых ко всей этой роскоши, через чур показушной, но всё же роскоши. Я не смог сдержать улыбки, но комментировать никак не стал, задержав взгляд на окликнувшем меня Сынмине. Всё это время я пытался смотреть либо на него, чтобы подавить своё смущение перед Ханом, который то и дело пытался дотронуться до меня, обнять и приковать к себе моё внимание, которым я обделял, либо следить за поведением Минхо. Почему-то Хану очень хотелось, чтобы все видели что между нами что-то есть. Что мы с ним близки, и кроме нас ничего более не существовало. Мы были при всех, а он приставал ко мне, и это раздражало меня. Я. Хотел. Уйти. — Он всегда такой энергичный? — вывел меня из размышлений, Сынмин своим смехом и я пожал плечами, отодвигаясь от приставучего Хана, к счастью, он воспринял это как отказ. Временный. — Боюсь, что да, и это ничего не исправит, — ответил я, слегка замявшись. И этим ещё повеселив его. — Я теперь знаю, кого буду приглашать, чтобы веселить народ, — отпив немного горючей жидкости из своего бокала, Сынмин огляделся, затем вновь обратился ко мне: — Кстати, Бин, тебе у меня нравится? — Грандиозное мероприятие, — подметил я. — Пожалуй, да. Тут очень весело. — Но не совсем «твоё», — безвредно усмехаясь, Сынмин подмигнул мне. — Скажу так: «Если есть деньги, почему бы не показать этого». Но да, ты прав, я не приверженец «пышного застолья», как и того, чтобы осуществлять запланированное на праздники, — честно признался я и он удовлетворенно кивнул. На этой ноте мы с ним чокнулись бокалами. — Если серьёзно, приятель, то я и сам не люблю всей этой показухи. Просто иногда необходимо уважить своих знакомых. Потешить своё самолюбие я и так всегда смогу. И мне доставляет удовольствие это только тогда, когда мои родители по любому поводу закатывают банкеты, на которых мне, как единственному сыну, приходиться красоваться перед их важными друзьями. — Ой, ну не скромничай, Сынмин. Всё выглядит таким идеальным, что даже не придраться, кроме… этого дома. У меня больше. — с сарказмом встрял в наш разговор Феликс, вальяжно отсалютовав алкогольным напитком. В его глазах пляшущие черти, а на губах фирменная ухмылка, а также гигантское самомнение, с которым он решил к нам пристать — не вызывали никакого доверия. И если я воспринял его шутку в штыки, то похоже, что адресованные владельцем слова Сынмина никак не задели, скорее он воспринял их как шуточный вызов ему. — Но не такой большой, как твоя заносчивость, хён, — парирует тот в ответ и я издаю смешок. — Туше, господин Ким. — довольно заулыбался Ликс и сделал наигранный реверанс. — Но если серьёзно… всё это веселье: дом, охрана, и весь этот шик, я должен признать, что ты превзошёл сам себя. Хотя… Что и следовало ожидать от единственного сына — Верховного судьи. Всё доведено до совершенства. «Ким Сынмин — сын верховного судьи?!» — я чуть было не сказал этого в слух, но ради приличия сдержался, по-идиотски захлопав глазами. — Что ж, надеюсь, вы продержитесь до конца. Веселитесь, парни, — Сынмин хлопает меня по плечу, на прощание бросает на нас заговорщический взгляд. Уходит, чтобы пойти к другим гостям, требующие его внимания, а мы остаёмся один на один и неловко давимся молчанием. — Я и забыл, когда мы в последний раз оставались наедине, — губы искрились в хищном оскале, хотя в интонации было недовольство и даже немного обиды. — Да, я уже привык к твоему отсутствию, — как бы грубо не звучали мои слова, но мне ужасно не понравился его упрёк. Пытливый взгляд Феликса Ли пришёлся по мне с ног до головы, заставляя меня переминаться, и наоборот свой отвести пока тот не догадался, что мне есть дело до того, что мы так долго не виделись с ним. — Бин, я звонил тебе. И не говори, что не знаешь. — укоризненный прищур и поджатые губы — признаки, указывающие на его раздражение, смешанное с негодованием. Я молчал, взбалтывая содержимое стакана, пока тот пытался высказать, — Я звонил, но ты не брал. Не мог же я бросить всё — работу, дела только для того, чтобы удостовериться, что ты возьмёшь ебучий телефон. — Я никогда и не просил тебя о таком. — натянув приторно-сладкую улыбку, от которой меня самого воротило, ответил я, не раздумывая. — Не помню, чтобы вообще чего-то от тебя ждал. — А я ожидал, — теперь его вид казался до боли расстроенным и вкрадчивым, и это ещё больше образовывала неприятные чувства. — Чего-то большего между нами, малыш. Думал, что несмотря на то, что мы какое-то время порознь — ничего не поменяет. «Но поменялось», — с тяжестью на сердце подумал я, но не был готов к тому, чтобы произнести это вслух и ударить по больному, поэтому решил, что лучше всего сейчас нам разойтись и избежать начатого конфликта. Я просто не хотел этого. Не имел права провоцировать его после всего что было со мной и Ханом. При всех этих незнакомых людях на празднике. Нужно остыть ему и мне прежде чем мы вновь заговорим друг с другом. Но не сейчас, когда у меня так предательски дрожат поджилки от одного только его ничего не подозревающего взгляда. Не думал, что мне так будет тяжело переносить всю эту грязь на душе. Я не такой хороший, как он думал и не такой верный каким он меня считал. — Поговорим об этом позже, — закусив нижнюю губу, сказал я то, что больше походило на вопрос, чем на утверждение. Его горькая усмешка была тому подтверждением. — Мы, конечно, можем отложить разговор на потом, Бин, но… — он запнулся, будто бы растягивая удовольствие мне насолить. Затем бросает мне в спину: — не струсишь ли ты потом? Я ничего не ответил и моё молчание ему только в радость. А я ушёл в противоположную сторону. Подальше от правды. И мне так дурно, что нет сил оставаться взаперти, среди стольких душ беззаботно веселящихся. Мне необходим воздух. Оставив где-то свой стакан, я решил подняться на второй этаж и постоять на балконе, и какого было моё удивление: встретиться лицом к лицу с виновником одолевшего разум чувства вины. Хан остановился на одной из верхних ступень, приковав свой пытливый взгляд к моему лицу и телу. Я поднялся выше, настолько, что наши фигуры были на уровне. И сколько бы я мысленно не умолял его «не следовать за мной», его мои мысли не достигали, так что пришлось смериться с тем, что Хан Джисон присвоил себе место «Тени» следующей за хозяином по пятам. Но я не был уверен — делает он это потому что безволен или всерьёз хочет этого. Мы оказались наедине, волосы на его лице колыхались на ветру, а я оказался приделан к перилам, мои руки всё ещё содрогались ни то от холода, ни то от переживаний, но чтобы это скрыть немедля прикурил сигарету, наконец затянувшись, и выпустив клубки дыма из лёгких. Блаженно ощущать их лёгкость и тяжесть после них. — Что-то случилось, — заметив смену моего настроения, Хан закурил в сиянии этой до странного тёплой, не по сезону, ночи. — Ты же расскажешь что именно? Наклонившись всем корпусом над перилами, мои руки оказались за его пределами, а потому моя сигарета истлевала навесу и совсем незаметно для нас. А я как она, хотел раствориться, чтобы никто не видел как я медленно угасаю. — А есть в этом какой-то смысл? — выпаливаю я, сделав очередной затяг, но уже более крупный, достигнувший середины. — Есть, иначе тебя ничего не беспокоило бы. Ты обесцениваешь мой вопрос, Бин, так жестоко… — его тон стал таким низким, даже обволакивающим. Кажется, что ему до смерти хочется, чтобы я понял о его желании — быть ближе ко мне. Я не мог видеть его лица, ведь он начал подходить ко мне со спины, на своей шее я ощутил до мурашек знакомый жар от его пальцев руки — он нежно касался её и рисовал на ней известные только ему рисунки, пока его пальцы не перешли в наступление и не сжали кожу. Мне оставалось только прикрыть глаза, сам-то не замечая выпускаю из пальцев недокуренную сигарету и та падает, а вместе с ней моё самообладание. Хан расставляет свои руки по обе стороны от меня, вжимая в перила, окончательно нарушив нашу с ним договорённость — не касаться друг друга, если так мы можем подвергнуть раскрытию нашей связи. Как бы я не противился этому, его губы жадно искали мои, а потому сплетались в долгом поцелуе. Холода я больше не ощущал, — от него избавилось наше горячее дыхание, из-за которого наши лица начали покрываться румянцем… — Посмотри только на них, — опустив глаза вниз, на приглашённых гостей Кима, я чуть не задохнулся от смущения, и тот морозец на моих щеках был тому доказательством, но меня также сдерживали тёплые объятия Хана, а это гарантировало сбалансированность. — Да, — сказал он, довольно заулыбавшись. — Мы возбуждённые глупцы. И что с этого? Моему удивлению не было предела. — Я не об этом, дурак, — огрызнулся я, вновь изучив каждого зашедшего и вышедшего гостя, среди которых я крайне не хотел бы увидеть того, от которого скрываюсь… Да-да, именно так. Прячусь от парня, который не виноват в том, что он хочет быть с кем-то вроде меня и даже не догадывается, что происходит в его отсутствие. Чуть помедлив, отвечаю, но тише: — Нас тут не должно быть… Не так… — Хан силой поворачивает моё лице к себе, взяв за подбородок, и заставляя смотреть ему в глаза, проницательные, будто бы видящие меня на сквозь. — Почему? — спросил он. — Что заставляет тебя так думать? Или лучше сказать «Кто»? — Перестань… — Нет, я хочу знать, почему я должен терпеть всё это, и из-за кого, — теперь его можно было считать сердитым, потому-то было бы величайшей глупостью упираться перед ним, и что ещё хуже — лукавить. И я загнан. Бесповоротно, по закону подлости. Во-первых, из-за ожидаемого срыва Хан Джисона, а во-вторых, из-за болезненности от увиденной нашей сцены Феликсом Ли и его лица — обескураженного, исказившееся от разочарования и боли… Сколько. Он там. Стоит?! Сердце заколотилось как бешеное, подавало сигнал об остановке своей работы. Психосоматика или нет, но я почти начал верить в то, что оно перестало биться. Голос Хана выводит меня из раздумий: — Я правда не хотел в это верить, но, Бин, во всём виноват мой бывший? Мой телефон внезапно выдаёт беззвучную вибрацию и я вынимаю гаджет из кармана. Сообщение от Феликса. Я медлю с ответом Хану, а теперь ещё и открыть чёртово смс боюсь как огня. Боже… — Ой, да, не переживай, я подожду. — недовольно хмыкает Джисон и отворачивается. Тяжело вздохнув, нажимаю на сообщение, бегло зачитав его послание мне: «Спустись вниз и поговори со мной, иначе поднимусь я и убью его нахрен».