***
Приземлившись в свою комнату, Ледибаг позволила себе устало сгорбиться и зевнуть после утомительного патруля, во время которого ей довелось ещё и решать проблему с откуда-то взявшимися преступниками, — полицейские, видимо, решили разом бросить все свои полномочия на плечи героев города, раз уж даже Роджера Ренкомпри рядом не оказалось. Она изнеможенно обвела созерцанием розовые стены и потянулась всем телом, чувствуя каждой клеточкой, как громогласно хрустели кости. — Снять трансформацию, — полусонным голосом произнесла Ледибаг, моментально чувствуя, как приедающийся к телу спандекс сменялся обычной одеждой. Несколькими шагами она прошла к зеркалу, вглядываясь в собственное отражение: оттуда на неё смотрела уже Маринетт — робкая и неуклюжая, а ещё, что нельзя было не отметить, истинный параноик, когда дело касалось до одного парня, на чью макушку она постоянно заглядывалась во время уроков вместо того, чтобы слушать учителя. Кот Нуар, конечно же, полюбил совершенно не эту девушку. Может, и в защитники ей пробирался он от одного понимания того, что с её-то умением влипать в неудачи похлеще Чёрного Кота она обязательно плохо окончит. Иногда — может, от нечего делать, или фантазия просто рисовала слишком чёткие картины — Маринетт прикидывала, что Кот мог влюбиться в… другую её личность. В настоящую и неповоротливую девчушку с кучей причуд и страхов, совсем не такую точённую и гибкую, как Ледибаг. И тут же отрицала такой исход: пока Кот влюблён в свою напарницу, в куклу с алой маской, которой будто вбили в разум программу, Маринетт было не так совестно за все те тысячи отказов и разбитых сердец. Можно было сказать, что она таким образом лишь делала лучше и для себя, и для самого Нуара — ограждала его от всевозможных разочарований, когда им, быть может, придётся снять друг перед другом маски и открыть свои личности. — Тикки, — неожиданно она прервала осевшую по всей комнате тишину, но посмотреть на квами отчего-то не решалась, — тебе тоже показалось, или Кот правда был сегодня каким-то… расстроенным? — как можно более осторожно спросила Маринетт, акцентируя особое внимание на последнем слове. Божья коровка осела на цветастую салфетницу, внимательно смотря на свою подопечную. От неё, пережившей триллионы войн и катастроф, повидавшей не одно поколение новых героев, не скрыть ничего, а вместе с тем и нового чего-то ей уже не показать. Тикки могла сказать со всей честностью, что за свои годы повидала достаточно и что такие оказии случались при ней уже не единожды. — Да, — кивнула она, так по-взрослому посмотрев на Маринетт. Так смотрели только родители, когда разговор бывал чересчур серьёзным. — Я заметила, — по-тихому продолжила Тикки. — Я тебя ни в коем случае не виню, не пойми меня неправильно, просто… — …просто надо быть с ним немного помягче, да? — как можно менее раздраженно продолжила она за свою квами, в какой-то миг удосужившись посмотреть на неё. — Сколько раз я уже это слышала? — Он просто влюблён в тебя… по-настоящему, — добавила божья коровка. Маринетт пыталась не фыркнуть: ей тяжело было понять, как можно по-настоящему любить фальшивку и человека, о жизни которого ты ничего не знаешь. — А с людьми, которые к тебе не равнодушны, надо быть особо осторожными. Ты же не хочешь ранить Кота? — Нет, — категорично отрезала девушка. — Но он постоянно пользуется этим, а я чувствую себя всё более виноватой, что люблю Адриана и не могу ответить ему взаимностью. Квами, поникнув, тяжело выдохнула. Прошло довольно-таки приличное время с того мгновения, как ей и Плаггу открылись личности их героев. Тикки, признаться честно, чуть было не вскрикнула и не заставила Маринетт открыть глаза, когда на месте Кота Нуара она обнаружила мальчишку, про которого та постоянно грезила… и которого постоянно отвергала, как оказалось чуть позже, потому что в процессии этой неразберихи им просто некогда было вдаваться в излишние подробности. Тикки не в первый раз встречала подобное. Не первые герои, всё-таки, уже повидала раньше, как — кажется, уже тридцатая — Ледибаг отвергала — тридцатого — Кота, в чью гражданскую личность была влюблена до потери пульса. Тикки очень быстро приняла тот факт, что всё это время за маской был Адриан, но вместе с тем — не в первый раз ощущала желание во всём признаться своей подопечной (и пусть горло каждый раз неприятно саднило пузырями, не позволяющими открыть тайну, она что-нибудь бы придумала). Она ведь помнила, что многим героям, попавшим в идентичную ситуацию, так и не удалось быть вместе, и потому абсолютно не знала, что делать… — Подожди немного, — вымученно улыбнулась божья коровка. — Возможно, однажды Кот всё же переключится на другую девушку и перестанет тебе досаждать. …кроме того, чтобы давать ложные надежды, естественно. Тикки априори не хотела представлять себе, что Адриан однажды не выдержит и переключится на другую девушку: такого поворота Маринетт точно не переживет, обвинит себя во всех своих бедах и впадет в депрессию, из которой ни одна древняя сила её уже не вытянет. Над ними раздался грохот, а затем и топот, прекратившийся так же резко, как он и начался. Долго раздумывать над тем, кто бы это мог быть, не пришлось, потому Тикки тут же поспешила спрятаться, совсем скоро найдя укромное место в старом пенале. Маринетт же неспешным шагом запрыгнула на кровать и приоткрыла над собой округлый люк, запуская в комнату горсть свежего воздуха, а вместе с тем — замечая знакомое лицо, в очередной раз скрытое за кожаной маской. — Кот? — удивлённо спросила она, пускай этому и не находилось логического объяснения: кроме напарника, собственно, никто бы и не зашел к ней через балкон. — Ты сегодня рано. Нуар прокашлялся, будто прочищая горло, а продолжил самым таким обаятельным голосом, которым он только разговаривал с Ледибаг. Маринетт в тысячный раз понадеялась, что он не начнёт флиртовать с ней ещё и в гражданском облике, но надежда, как правило, всегда умирала последней. В её случае — даже не думала оживать. — Разве я могу отказать себе в удовольствии встретиться со своей подругой пораньше, Принцесса? * Она поперхнулась воздухом. Этот чёртов котяра всё-таки не находил себе равных и подкатывал ко всему, что только умело двигаться! — Принцесса? — скрывая возмущение, переспросила она. Пока Маринетт была в недоумении, Кот уже успел оказаться в её комнате. — Ну да, — как никогда простодушно ответил Нуар, точно он не говорил ничего необычного. — Ледибаг — моя Леди, а ты — Принцесса, и я пришел защитить тебя от опасностей. Маринетт сделала всё, чтобы удержать вырывающийся из лёгких тягостный выдох. Говорить Коту Нуару, что это, в общем-то, именно она каждый день вытаскивала его кошачью задницу из передряг, когда ему вдруг приспичит встать под атаку акумы — не лучший вариант, но «Принцесса» (и да, когда они раскроются, она не забудет подергать его за уши за флирт со всеми, с кем попало) оставит его на запас в случае чего. Но в то же время — парадокс, однако — Маринетт заметила, что они с Котом начали потихоньку сближаться. По-дружески. Как два хороших приятеля, разве что ей иногда хотелось атаковать его маминой скалкой. Изначально сотрудничество с Нуаром, как и всё её геройское амплуа, было для неё лично самым обычным приказом. Открывающим новые двери и новую жизнь, но приказом, и потому ей абсолютно не было дела до своего хвостатого напарника. Сказал бы кто, что однажды она захочет узнать его хоть немного ближе — Маринетт покрутила бы пальцем у виска.***
— …и, в общем-то, да, мой первый хомяк задохнулся в пылесосе восемь лет назад. Печальная история. Маринетт с самого начала думала, что Кот будет допрашивать её о Ледибаг. Что будет спрашивать, где его напарница больше всего любила проводить время, какую музыку слушала, какие у неё любимые сладости и сколько детей она планировала заводить. Необъяснимо, но в то же время вполне реально: Кот Нуар куда больше интересовался ею, чем расспросами о Ледибаг — о последней они ещё и не обмолвились. А ещё, как оказалось, Кот мог относиться вполне деликатно к некоторым особым вопросам, но всё равно Маринетт не переставала тайно радоваться, что недавно она додумалась навсегда спрятать плакаты Адриана Агреста со стен и компьютера. — А что у тебя происходило? — прервала она вечернее безмолвие, когда поняла, что оно затянулось преступно-долго. — О, — протянул Нуар, не скрывая хитринки в своих словах, — а я думал, что ты не хочешь знать ничего о моей обычной жизни. — Верно, — утвердительно кивнула Маринетт. — Тайна есть тайна, Кот, но всё-таки, — она затихла на пару секунд, прежде чем неуверенно приподнять указательный палец и продолжить, — не думаю, что если я узнаю о тебе хоть самую малость, то это подвергнет под опасность твою личность. — Ну тогда, — начал герой Парижа торжественным фальцетом — с таким люди рассказывали на публику важные поэзии, выученные наизусть, — в детстве, до игры на музыкальных инструментах, я занимался танцами. — произнёс он; Маринетт чуть было вновь не поперхнулась. — Неожиданно, а? — Немного, — хрипло ответила она, пытаясь отогнать из мыслей Кота Нуара, танцующего в белёсой балетной пачке и нежно-пудровых пуантах — почему-то в голову приходила именно эта картина. — Тогда ещё добавлю, что в обычной жизни я просто паинька, — многозначительно подмигнул собеседник. Маринетт громко выдохнула. — Вот в это я точно не поверю, — прикрыв лицо ладонями, сложенными в «домик», пробурчала она. Да не мог ведь быть человек за маской этой сорвиголовы послушным мальчиком! — Во мне столько нюансов, в которые ты бы не поверила, — сказал он это с какой-то… гордостью? Маринетт отчетливо слышала, что Кот отчасти гордился этим. И всё-таки она могла сказать точно: человека за маской Нуара она не знала. Дюпен-Чен ещё раз посмотрела на Кота, стоявшего напротив. Она никогда не разглядывала его так детально, как сейчас. Может, времени в процессе битвы не доставлялось, или же ей просто не хотелось этим заниматься, когда в планах уже был один парень. Сейчас она начинала понимать, с чего бы это некоторые девушки стали сходить с ума по нему так же, как и по всемирно-известным актёрам или моделям: у Кота Нуара, чего раньше Маринетт особо не подмечала, было с виду сильное тело, и, что придавало шарма — оно было обтянуто в чёрную кожу. Было бы неправильно отрицать: у Кота имелась некая харизма, которую Ледибаг воспринимала за мальчишескую безалаберность… поначалу. Время от времени и он мог поразить её, что бывало редко. Маринетт сглотнула: образ его-ночного становился острее. Она обязана была признать, что, возможно, не появись в её жизни Адриан, то Леди в какой-то момент всё же задумалась бы над предложением своего напарника. Не в первый же день — так через пару месяцев. Да и иногда — иногда — Кот Нуар казался Маринетт совсем не таким, каким она его привыкла считать за время сотрудничества. Словно в нём затаились две стороны, а он так и не определился, какая будет главной. — А знаешь, — тихо-тихо, будто по секрету, начала она, разглядывая пустующую улицу, разместившуюся под ними, — ты иногда не такой, каким тебя описывают. Кот повернулся к ней лицом, ничуть не скрывая озорного огонька, на секунду блеснувшего в зелёных глазах. — Да? И каким же меня описывают, если не секрет? — полюбопытствовал он, подперев рукой щеку и медленно заковыляв железным хвостом по полу балкона. — Самоуверенным и несерьёзным упрямцем, хвостатой проблемой, ушастым донжуаном… мне продолжать? — невинно отозвалась Маринетт, сгибая пальцы с каждым последующим прозвищем, которого только одаривали её напарника. Тот, к слову, побледнел, скрыв часть лица за скрещенными руками. — Принцесса, ты ранишь меня, — драматично выдохнув, скулил Кот Нуар, глядя куда-то над собой. — И кто же так нелестно отзывается обо мне? — Ледибаг, — как никогда просто ответила она. И тут же, будто вспомнив что-то, мысленно ахнула. Она ведь и была Ледибаг. Маринетт меньше всего на свете хотела, чтобы Кот обиделся на одну из её личностей, — а он умел обижаться, это точно! — но стоило ей повернуться, чтобы проверить, как отреагировал Нуар, как она поняла… что не разбирала ни единой эмоции на нём. Пока этот котяра не удосужился одарить её не бесхитростной ухмылкой, а вместе с тем — недобрым азартом, отразившимся в по-кошачьи изогнутых глазах. — Зна-а-ачит, — слащаво протянул он, нисколько не скрывая ноток лукавства в тембре, — моя Леди говорила обо мне? Этот Кот был неисправим. Маринетт оставалось только незатейливо фыркнуть и закатить глаза — так, как подумалось Нуару, очень часто делала Ледибаг. — Временами шла тема о тебе, — как можно более непринужденно ответила она. Кот влюблённо вздохнул, сложив руки на груди. Маринетт отчего-то вспомнила битву с Времеходом, когда по стечению обстоятельств перед её напарником возникли целых две Ледибаг: он тогда выглядел точно так же. — Получается, она вспоминает обо мне, — воодушевленно произнёс Кот и, чёрт, она готова была сорвать с себя все волосы от осознания, что дала ему повод снова фантазировать о себе и Ледибаг. — А говорила, что до меня ей некогда. Ах, Леди… а она-то, выходит, обо мне часто думает! Что ещё она про меня говорила? На этот раз нельзя было допускать такую же ошибку. — Рассказывала мне во всех красках, как однажды привяжет тебя вверх-головой над охапкой голубиных перьев, если ты будешь заходить слишком далеко. Больше ничего, — поспешно ответила Маринетт. Теперь пришла очередь Кота деловито хмыкнуть на услышанное. — Зато я теперь знаю о её планах насчет меня, — вполне серьёзно процедил он. Маринетт выпустила совсем тихий смешок — Нуар его даже не услышал. Пока тот дулся, явно недовольный тем, что Ледибаг высказывала своей подруге именно о его недостатках, она подняла взор наверх: росчерк падающей звезды очертил пурпурно-азуритовый купол неба. Как почти профессиональный дизайнер, она могла с точностью заявить, что это нисколько не подходило сонме бессмысленных белых точек, смотрящих на них чьими-то глазами. Одно можно было сказать без всяких сомнений: уже было достаточно поздно. Об этом Маринетт вспомнила только тогда, когда из уст вырвался первый невольный зевок, а слипшиеся глаза услужливо напомнили ей, что прошлой ночью она проспала всего три часа из несчастных шести, сократившихся по вине кучи домашней работы и напавших на город акум. — Ну всё, Кот, — протирая кулаком глаз и отгоняя прочь цветастую рябь перед собой, произнесла она, поставив кульминационную точку на тираде собеседника. — Уже поздно. Думаю, тебе пора домой. Кот Нуар, прерванный на полуслове, шелохнулся, застыв со вскинутыми руками, и посмотрел боковым зрением на подругу, развернувшуюся к окну. — Уже? — искренне удивился он, оглядываясь по сторонам так, будто где-то поблизости были часы и они бы позволили ему увидеть время. — Только недавно зашел ведь! — Ну, время быстро летит, тут ничего не поделать, — усмехнулась Маринетт, приоткрывая окошко и уже собираясь залезть в комнату. Осуществить задуманное ей так и не удалось: что-то мягкое и пушистое коснулось до неё, заставив девушку дёрнуться и упустить раму окна, что тут же стукнулась обратно. Она оглянулась через плечо, увидев, как ей в спину утыкалась лохматая макушка Кота. — Это прозвучит странно, но-о-о… — протянул Нуар, неуверенно посмотрев вниз и переминаясь с ноги на ногу, — я не хочу уходить. Это, в общем-то, было для него полностью нормальным. Серые стены монументального особняка и гнетущее безмолвие никогда не вызывали у него ощущение домашнего уюта, потому Кот всегда пытался выкроить для себя время, чтобы оказаться там как можно позже. Когда он начал общаться с Маринетт, — которая, к слову, стала с ним более общительной, чем раньше — домой ему хотелось ещё меньше обычного. — Кот, приходи завтра. Это было не совсем то, что он ожидал. Кот Нуар, впрочем, и сам не знал, чего ожидал услышать от неё, но был уверен, что так просто ему не позволят остаться на дольше. Но ждать до завтра — мучительно долго, а не меняющийся годами отец вряд ли заинтересуется делами своего сына, если они не связаны с его карьерой или учебой. — Можно я останусь у тебя ещё? — кожаные уши опустились. Кажется, вместе с его бывалой нуаровской гордостью. — Я ненадолго, честное кошачье! Уйду так скоро, как только смогу. Маринетт бы продолжила напоминать ему, что уже, вообще-то, чересчур поздно для гостей, что у неё всё ещё были недоделанные уроки, а ещё она жутко не выспалась, но вместе с тем она, как никак, Ледибаг — напарница Кота и та, кто успела узнать его достаточно, чтобы понять, что спорить с ним было бессмысленно. — Только пять минут, — отрезала она. Этого было достаточно, чтобы Нуар стремглав оживился перед ней. — Всего пять минут, — повторил бодрым голосом герой Парижа, — и я уйду домой. Маринетт почему-то не очень ему верила.***
И не зря. Спустя эти самые пять минут Кот всё равно не ушел. Более того, умудрился втянуть её в бессонную ночь. Вот откуда Маринетт могла знать, что в два часа ночи вместо того, чтобы спать, она будет смотреть «Рождество на двоих», — на дворе, что б его, ещё намёка на декабрь не было! — укутавшись в одно одеяло с Котом Нуаром и ко всему прочему, прижавшись спиной к его груди, вместе с ним поглощать сладости, тайно от родителей принесенные из пекарни в комнату? Голова Кота уткнулась на её макушку, а сам он на протяжении получаса не отводил взгляда от происходящего в экране компьютера. Отвлекался он тогда, когда Маринетт, сама не в силах отвлечься от фильма, протягивала ему макарон. Для Нуара, которому в жизни довольно-таки редко удавалось побаловать себя выпечкой, — и нет, то, что его подруга была из пекарни, ему нисколько не помогало — вечера лучше представиться не могло. — Эх, — приглушенно протянул он: вот-вот Катарина с Томом должны были разделить поцелуй, оборвавшийся как никогда неожиданно. — Совсем как у нас с миледи. Наконец-то Маринетт протяжно выдохнула. — Я. хотела. спать, — по слогам произнесла она, словно всячески скрывая раздражение. — Но вместо этого я смотрю с тобой фильм. Как ты меня втянул в это, котяра? — Ты просто недостаточно меня знаешь, — самодовольно произнёс потянувшийся за круассаном Кот Нуар. Сказать, что она знала его лучше всех, было бы лишним, поэтому Маринетт посчитала лучшим вариантом промолчать и продолжить смотреть фильм. Возможно, что она не будет жалеть о происходящем, но всё равно никому — кроме Тикки, ясное дело — не признает, что сближаться с Котом, на деле, было довольно-таки приятно.