***
— Ледибаг, на помощь! —Божьи коровки должны уметь летать!—МОЯ ЛЕДИ, БЕРЕГИСЬ!
Залитые свинцом веки слабо дрогнули под натиском обрывочных воспоминаний, а голова, по которой и пришелся удар в полете, на краткий миг болезненно загудела. Ледибаг, хватаясь ногтями за почву под собой, сжала глаза до пестривших перед ней пятен, после чего резко раскрыла их — сразу же синие радужки прорезал беглый проблеск солнечного света, заставив снова зажмуриться. Всё было чересчур ярким и расплывчатым, таким неестественным и неправильным. Возможно, так и чувствовали себя люди после того, как были без сознания. Она зашлась в коротком кашле — наверное, в напряженные лёгкие успела попасть пыль во время того, как она тут пролежала. Ледибаг шелохнулась от этой мысли: собственно говоря, сколько она тут уже пролежала? Тридцать минут? Час? Два? Может, всего пару секунд, учитывая волшебные свойства её костюма? На гнущихся от бессилия коленях она привстала, хватаясь за стену, и тут же, обернувшись, обнаружила совершенную голую руку. Трансформации на ней не было. Собственно, как и самих пятнистых сережек, вместо которых в ушах у неё были пустующие дырки. Она не была Ледибаг сейчас. Сейчас она — неуклюжая Маринетт, которая не могла придумать ничего больше кроме того, чтобы… она ничего не могла придумать. Акума не станет утомлять себя просчетами: при виде неё — нацелится сразу, как появится возможность. С ужасом Маринетт подумала, что именно Эмодзи забрал у неё Камень Чудес, а потом, будто по наитию, вспомнила о Коте. О том, как он, возможно, разочаруется, узнав, что его всегда сильная напарница позволила этому произойти. Тряхнув головой и выбив несколько чёрных прядей с макушки, она попыталась развеять эти мысли и выбежала из первоначального места столкновения. И сразу же приостановилась. «Я была без сознания слишком долго» — прискорбно отметила в уме Маринетт, разглядывая боязливо оглядывающихся по сторонам людей, то, как часть из них со слезившимися очами пыталась удалиться, не наткнувшись на акуму. И все наверняка брели по этой конъюнктуре с одними и теми же вопросами: куда подевалась Ледибаг и на какой чёрт она позволила, чтобы их атаковали? «Кот! — раздалось в голове спасительным кругом, и Маринетт, превозмогая боли в ногах, побрела в сторону. — Я должна найти Кота! Он… он… ох, Кот, прошу, будь в порядке!» Нет, она не сомневалась в Коте Нуаре. Ни разу. Она могла всецело доверить ему и город, и парижан, и даже свою собственную жизнь. Знала же — не заставит её пожалеть, однако Кот, так или иначе, никогда ещё не действовал в одиночку. Иногда попадал под влияние акумы, доводя дело до того, что Ледибаг самой приходилось исправлять ситуацию, но без своей напарницы он ещё никогда не действовал, что и заставляло её забеспокоиться. Обращаться к каждому прохожему — поправочка: эмоционально-уязвимому прохожему — под видом обычной девушки, которая зачем-то искала самого героя Парижа, наверное, было бы плохой идеей. Эта мысль и стала причиной самой пойти на его поиски. Маринетт прошла несколько метров, проходя мимо людей, которые о чём-то скулили, не в силах противостоять мощи напавшей на них акумы. Кот Нуар мог быть где угодно. Будь при ней сейчас её серьги, то найти его было бы не такой сложной задачей, однако сейчас ей, простой девушке без всяких магических сил, это было подобно тому, чтобы пойти на поиски одной несчастной иголки в стоге сена. Послышался шум, будто кто-то сгибал картон или же вовсю кидал его в разные стороны. Маринетт оглянулась в противоположную от неё сторону, застав рядом с собой большую картонную коробку. Не решившись подойти, она замерла, смотря на то, как что-то точно живое передвигалось в ней, будто слепо пытаясь найти оттуда выход. Прошло всего несколько долгих мгновений. Коробка, не выдержав, перевернулась, отчего оттуда выпал прямо к её ногам как раз таки разыскиваемый ею Кот Нуар, тихо ойкнувший, стоило ему несильно удариться подбородком об асфальт. Кожаный хвост забился по плотному картону, а зрачки, доселе уткнувшиеся во взрыхленную землю, поднялись наверх, глядя на стоявшую перед ним Маринетт. — Принцесса, здравствуй, — попытавшись выдавить из себя улыбку, произнёс Кот. Маринетт выдохнула почти спокойно: похоже, что на Кота Нуара акума не смогла напасть. В противном случае она бы не знала, какие действия стоило предпринять. — Кот, — начала она, протягивая ему руку так же, как и пару дней назад это сделала Ледибаг, но в этот раз напарник всё же принял её помощь, — ты в порядке? Как ты оказался в этой коробке? — Я в полном порядке, — отозвался он, проигнорировав последний вопрос. Его ответ звучал не очень убедительно, но Маринетт, смотря на возвысившегося подле неё Кота, прогнала прочь эту мысль. Она бы в жизни не поверила, что её Нуар мог превратиться в кого-то из тех, в кого уже превратил обычных людей Эмодзи! — Ладно, хорошо, — прикрыв глаза за веками на долю секунды, слишком быстро и нервно пробормотала Маринетт, успокаивая этим, скорее, себя, чем Кота Нуара. — Тогда надо что-то делать с акумой, если ты в норме. Половина Парижа, кажется, уже попала под его удар. Кот сжал руки друг к другу и прижал их к груди, неуверенно опустив взгляд вниз. — Я… я п-потерял Ледибаг, — только и вымолвил он. Маринетт напряглась от звучания его голоса — он говорил это более неуверенно, чем до этого. Ломанно и слишком уж виновато, будто вот-вот не выдержит и заплачет. Будто он… — К-кот, — осторожно окликнула она его. Его пальцы дрогнули, когда она позвала его по имени. …будто он тоже попал под удар. — Я-я не увидел, куд-да её забросило п-после атаки ак-кум-мы, — почти глухим шепотом ответил ей Кот. — Нуар, — снова позвала его Маринетт, на сей раз чуть тише, как можно более осторожно касаясь до его сомкнутых замком рук. — Это просто муржасно, н-но я справлюсь. Я найд-ду её, честно, — нервно хихикнув, что скорее походило на грядущую истерику, сдавленно продолжил он, неумело скрывая своё состояние за каламбурами. У Маринетт не оставалось никаких сомнений — Эмодзи добрался и до Кота. — Н-но я не знаю, где она. Я п-пробовал её искать, — выдавил Нуар почти сквозь слёзы, но удерживая себя до последнего. — Я д-даже не знаю, в порядке ли она. Я в-вообще не знаю, что дел-лать, Маринетт! Он, на деле, и понятия не имел, где её искать, и мог сказать самому себе с самой настоящей уверенностью, что в ближайшее время Ледибаг лучше не появляться поблизости — вряд ли ей стоило видеть своего напарника в таком плачевном состоянии, когда он не мог и слова нормально вымолвить. Достаточно было того, что её подруга застала его таким жалким и слабым. Наверное, ни один Кот Нуар за всю тысячелетнюю историю не предстал ни перед одним человеком всего мира таким тряпичным, каким он оказался здесь и сейчас. Эта губительно-гнусная мысль взрастила в подсознании немалую долю стыда, отдаваясь чем-то горьким-горьким внутри героя, словно по контуженному естеству безжалостно прошлись раскаленным до предела фальшионом и вскрыли старые раны, а вместе с тем — образовали совсем новые, свежие и жгучие похлеще змеиного яда. — Послушай, — Маринетт перебила бессвязный поток слов, сделав шаг к нему. — Мы найдём её. Или я найду её. Я уверена, что с Ледибаг всё в порядке. — А в-вдруг нет? И это… это просто слишком для неё. Слишком жестоко вот так вот просто стоять и слушать, как он волновался за неё… за одну из её сторон, не важно. Маринетт честно хотела сделать что-нибудь для Кота Нуара, лишь бы он успокоился. В голову пробралась шальная идея признаться, что она и есть Ледибаг, но девушка сразу же отмела её. Нельзя было подвергать Кота такой информации раньше времени. Раньше времени. Когда придет это самое время — Маринетт не знала, но вместе с тем искренне желала, чтобы оно не наступило, а если бы и настало, то очень и очень не скоро. Она не готова. Не готова раскрыться перед напарником. Над переулком прошелся вопль. За этим воплем — выстрел, лишивший остатков решимости ещё часть парижан. Маринетт напряглась всем телом, когда слух пронзил испуганный человеческий крик. Это почти нормально. Когда в их мире происходило что-то, что не поддавалось никакому объяснению, то людям, как правило, становилось страшно. Не важно, выглядело ли это со стороны опасным или нет, а большинство из них всё равно бросятся наутек, что-то испуганно вереща. Где-то на периферии зрения Кот, пытаясь скрыть выдававшую его слабину, собирался двинуться в сторону разбушевавшейся акумы — тут же остановился. Так, как будто его ход кто-то прервал. — Кот, стой! Маринетт ни секунды не колебалась в этот момент. Она вцепилась в его руку и несильно дёрнула в свою сторону, без слов не позволяя ему последовать за акуманизированным. Выбирая между сохранностью города и безопасностью напарника она, конечно же, без всяких вопросов выбирала второе. — Ты сейчас не можешь драться, идём отсюда, — отметила Маринетт, потянув его подальше от того места, где могла бы находиться акума. — Н-но город, — пропищал он с оттенком мольбы. Кот играл в героя, готового отдать себя в жертву. Снова. Но Маринетт видела всё в нём так, точно знала его намного дольше, чем кого-либо ещё — его глаза блестели ярче обычного, неестественно-ярко, так, как будто он… будто он… …она должна была поспешить. Он был невероятно слаб. Он был не в состоянии действовать рационально. — Ты спасёшь Париж, но позже. Ледибаг найдётся, я уверена. Она всё исправит. — А если… — Никаких «если», Нуар, — сурово добавила Маринетт чуть ли не приказным тоном Ледибаг. — Ты ведь доверяешь ей, так? А мне доверяешь? — Д-доверяю, — между шепотом кивнул Кот. — Тогда уходим. Я отведу тебя домой, к себе, — беспомощно выдохнула она, настойчиво потянув Кота Нуара за собой. — Пошли, я в жизни не позволю тебе в таком состоянии драться. Что она будет делать с ним там, у себя дома, как попытается противостоять мощи акумы, которую в очередной раз создал Бражник — Маринетт не знала всего этого и никак не могла представить. Ей куда легче было сто раз сражаться одновременно с акуманизированным и с напарником, который попал под его влияние, чем… чем… чем это. У Кота Нуара слабость, которой у него никогда не было — при ней уж точно, по крайней мере. У него эмоции переходили границы дозволенного, как бы он не скрывал их. Всё ясно, как на ладони. Всё всплывало вопреки его стараниям — он не сможет бороться и так негероично нуждался в крепкой опоре. Маринетт всеми силами убеждала себя, что сможет ею стать — если попытается. Два героя, два до конца верных друг другу напарника, каждый из которых превратился в беспомощное и просящее о помощи нечто. Походило на начало какой-нибудь шутки или невразумительной истории, но всё всамделишное и такое правдивое, что не передать. Окромя того, чтобы помочь Коту, чтобы вывести его из подобного состояния, Маринетт должна была помочь и себе: ей ведь тоже нужна была поддержка. Она, так вышло, и не знала, куда подевались её серьги, и оттого не хотела верить, что Эмодзи мог оголтело забрать их у неё, пока она была в бессознательном состоянии. Но это, как она думала, чуть позже. Для начала ей надо было помочь Нуару. И себе, наверное, в первую очередь — потом уже дело дойдет и до спасения города, и до серёжек.