Мысли бесценной надежды

       Кот Нуар помнил, как выглядел их путь до её дома. Он отнёс её так же, как и донёс до Венсенского леса: на руках, расторопно прыгая по невысоким крышам.        Разве что отличие в их путях заключалось в том, что на этот раз они возвращались домой в пугающе-долго тянувшемся молчании, будто скажи кто-то из них хоть одного слово, то их хрупкое мироздание тот час же рухнет, превратится в кровавое месиво пострашнее, чем то, в которое могла сотворить с их городом разъярённая Игнис.        Кот помнил, что почти весь путь Маринетт лишь крепко держалась за него, ничего не говорила и смотрела как будто сквозь пространство, а когда он спустя некоторое время приземлился на её балкон, оповестив, что они пришли, то она поначалу не подала никакой реакции.        Будто и не услышала его.        Не повтори ей Кот, мягко и не напористо, что они прибыли к ней домой, и не смягчи он хватку, то Маринетт вряд ли бы отпустила его, да и то сделала она это неохотно, медленно и робко. Её глаза всё ещё были болезненно-красными, — это Нуар увидел сразу — а по щекам тянулись извилистыми стезями мокрые полосы застывших слёз, которые она провальным образом постаралась скрыть.        Последнее, что Кот услышал от неё в этот безумный день перед тем, как и самому уйти домой — глухое и сбивчивое «спасибо».        За что именно Маринетт его поблагодарила, — за прогулку, которая не удалась, или же за то, что он проводил её до дома — Кот Нуар этого не смог понять.        Он догадывался только, что она была напугана всем тем, что они пережили за сегодня. Тем, что она пережила, и пускай Кот и приблизительно не знал, через какие дебри прошла его подруга за время его отсутствия, мелкая догадка в разум смогла проникнуть.        И он волновался за неё — этого не скрыть.        Волновался так же, как и много раз до этого.        Так же, как когда он узнал, что она стала частью их команды. Так же, как он волновался за свою Леди, когда её атаковал Эмодзи. Так же, как в тот день, когда окажись он хоть чуточку медленнее и опоздай на всего одну секунду, то Маринетт бы тут же задавило полетевшей в её сторону машиной.        — Плагг, спрячь когти, — равнодушно кинул в пустоту Кот Нуар, как только он перепрыгнул через окно и приземлился в свою комнату.        Зелёная волна обратной трансформации открывала взору уже не героя Парижа, а уже Адриана Агреста, вяло засеменившего к кровати и свалившегося туда сразу, как он оказался к ней достаточно близко.        Растянувшись на матрасе и пододвинув к себе подушку, юноша безразлично посмотрел на тёмные стены, окружавшие его со всех сторон и вызывающие ощущение, словно он был заперт в золотую клетку собственным отцом. Примечательно, что ещё пару минут назад Адриан, спешно бегая по крышам окутанного в мрак Парижа в костюме кота, чувствовал себя как никогда свободно, но с отменой трансформации моментально ощутил, как вся его вольность тут же сошла на сомнительное «нет».        Напротив него, затяжно моргая мглисто-чёрными веками, приземлился его квами. Его глаза, смотревшие на подопечного жгучими изумрудами, источали немой интерес.        Адриан за всё то время, которое он провёл вместе с Плаггом, научился почти с истинной точностью распознавать по взгляду все его последующие слова и желания, которые чёрный котёнок, не раздумывая долго, озвучит вслух.        — Сыр в сумке, — без всяких эмоций буркнул Агрест, мельком посмотрев на не сводившее с него созерцания древнее существо.        Плагг тихомолком выдохнул от его слов.        — Сыр подождёт, — он начал свои слова с тяжкого вздоха. Сам Плагг сейчас, в общем-то, тоже выглядел так, будто всего за короткий час стал старше на несколько складных лет. — Я хотел поговорить с тобой.        — Со мной? — нахмурив брови, с детской наивностью переспросил Адриан.        — С тобой, — повторил квами кота, ответив подопечному коротким кивком. — С тобой не всё хорошо, Адриан, а я хочу решить эту проблему.        — Со мной всё хорошо, а вот с тобой что-то случилось, раз уж ты сказал, что «сыр подождёт» и вдруг захотел решить мои проблемы, — деловито произнёс он, не узнав своего маленького друга в такой новой ипостаси.        — Послушай, — в оглохшем равнодушии изрёк Плагг, доселе удерживая между собой и собеседником короткое безмолвие. — Я знаю, что был долгое время не самым лучшим квами и со мной тяжело было поговорить по душам, но я тебе, как бы, не Маринетт, чтобы поверить в твоё это «со мной всё хорошо», хотя девочка, отдам ей должное, тоже не особо тебе поверила в тот раз.        Вновь услышав имя своей подруги, Адриан, устало прикрыв осоловелые глаза и промычав что-то непонятное, спрятал голову под подушкой.        Он свернулся на кровати в позу эмбриона, да и выглядел со стороны совсем не как герой города или известная модель. Он был скорее как всеми брошенный зверёк, который не знал, что ему надо было делать, как выжить и куда деваться в этом мире. Теперь Адриан представлял собой жалкое зрелище, такое, что на него было больно смотреть.        Но Плагг видел подобное уйму раз, имея в давних подопечных уже не одного подростка, потому мог понять девиантное поведение отроков.        — Интересно, — затишье прервалось голосом Адриана, возвысившего до потолка зрачки, точно он пытался высмотреть оттуда скрытые бетоном звёзды, — как она там?        — Кто? Маринетт? — озадаченно переспросил Плагг.        — Да, — он еле звучал. Тихо и почти неслышно, а в его глазах, в темноте комнаты казавшимися блекло-зелёными, возгорелся оттенок смуты. — Она была так напугана, когда я нашёл её, а когда мы вернулись, то она не хотела меня отпускать.        — Я не удивлён, — беззаботно изрёк чёрный квами, хотя учитывая то, о чём они говорили, то этой беззаботности просто не должно было быть. — Акуманизированная в этот раз была довольно-таки жестока. Я более, чем уверен, что испугалась не только Маринетт. Ледибаг тоже.        — Вряд ли, — Адриан фыркнул, ни на секунду не поверив в предположение своего соратника. — Моя Леди никогда не боялась акум. Нет, она может бояться, как и любой другой человек, но ни одна акума, даже самая свирепая, не вызвала у неё чувство страха.        — А я говорю не о свирепости и силе той чокнутой. Игнис, или как там её? — небрежно сплюнул котёнок имя злодейки, с которой героям пришлось сегодня столкнуться. — Я говорю о тебе.        — Обо мне?        — Да, Адриан. О тебе. Ты не помнишь этого, но сегодня тебя атаковала акума, — был поразительным тот факт, что произнёс это Плагг таким тоном, точно речь его шла о чём-то самом обычном. — Ты сгорел, кинувшись на неё, и погиб на некоторое время. Ты сгорел прямо на глазах Ледибаг. В отличие от тебя или этой сумасшедшей ей просто придётся запомнить это зрелище.        Сглотнув, Адриан содрогнулся от того, что ему довелось услышать.        — Сгорел… — задумчиво прокатил он это слово на связанном в узел языке, сжимая и разжимая кулаки и глядя куда-то в пустоту незрячим взглядом.        Ему не хотелось представлять то, как это могло выглядеть, но он понимал, что далеко не каждому будет по силу увидеть что-то такое. Смерть воочию — то, что хотелось бы узреть в самую последнюю очередь.        Сам Адриан её никогда не видел, пусть и пережил смерть родного человека.        Он не видел, как содрогавшаяся в каторжном кашле мать пыталась сказать ему и его отцу, что не могла больше дышать, потому что дыхательные пути были перекрыты.        Он не видел, как её, усопшую и застывшую навечно в одной позе, бездушно закрывали в чёрном гробу, который совсем скоро скрыли в сырой от дождя земле.        Он ни разу не видел её могилы, к которой хотя бы можно было прийти время от времени и поплакать, поговорить с ней, словно та была лишена такой привилегии.        Адриана просто взяли и, не подготовив, поставили перед фактом в одну глубокую ночь, которая окончательно сломала в нём всё. Сказали ему это без всякой скорби и лишних слов сожаления.        Ему нисколько не хотелось, чтобы его Леди оказалась свидетельницей такого рода смерти, пускай она и была временной и предотвращенной её Чудесным Исцелением.        Он мог только догадываться, что она чувствовала в тот момент.        И догадываться, что бы сделала с ним Ледибаг, не уйди она до того, как он, исцелившись после ожогов от Игнис, очнулся. Наверняка его бы ожидали несколько крепких выражений и сотрясение от её йо-йо.        — Ты волновался за них?        Поток его мыслей и воспоминаний, вовсе не радужных, прервал вопрос Плагга. Сам котёнок понимал, что вопрос был весьма глуп и ответ был очевиден, но выдержать гнетущую тишину, осевшую в комнате и витавшую вокруг да около призраком, он не мог.        — Волновался, — только подтвердил Адриан, чему его квами совсем не удивился, зная его характер. — За них обеих. Я не хотел, чтобы что-то из этого произошло с ними. Я не хотел, чтобы Ледибаг увидела перед собой нечто такое, что ты сказал, и не хотел, чтобы с Маринетт случилось… — Агрест запнулся, пытаясь вспомнить, что произошло с его подругой. — Я даже не знаю, что с ней случилось, Плагг, но я не хотел, чтобы это происходило с ней. Ни с кем из них. Я ведь… я… я ведь просто хотел извиниться перед ней за всё, что мог сделать не так. Почему у меня из рук в последнее время всё валится?        А Плагг не мог ничего сказать ему, не мог ответить на его вопрос. Не мог сделать ничего, кроме того, чтобы без эмоций пожать плечами.        Правило «молчи о личностях» было подобно въедающимся в подсознание мошкам, которые не давали ему покоя каждую ночь, а упрямство Нуаров, которых он только знал за свои годы, не давало ему снова заявить Адриану, что тот был неравнодушен к своей… подруге.        Он ничего в этой жизни не поймёт и не начнёт понимать, если Плагг будет постоянно сам двигать его к тому или иному аспекту, потому квами за последнее время пытался ничего не предпринимать, взрываясь только тогда, когда терпеть было невмоготу.        — День и правда не удался, — мрачно подметил Плагг. — Я думаю, что у неё тоже он был… не самым удачным.        — Ещё и мадам Чен сказала, что после коллежа Маринетт пришла не в настроении, хотя она не получала ни замечаний, ни плохих оценок, и Хлоя её не задирала. Плагг, я не хочу думать, что это из-за меня, — Адриан заметно помрачнел. Нет, он был рад отчасти, что Маринетт так ценила компанию именно Кота, его-настоящего, открытого и свободного от всего, но ему была совсем не по душе мысль, что она могла иметь противоположные чувства к нему-без-маски. — Как ты думаешь, я ей всё ещё не нравлюсь? Я думал, что мы смогли с ней подружиться, но она то ли избегает меня, то ли не хочет со мной говорить.        Плагг бы с радостью сказал, что всё дело в подростковой влюблённости и что чувства к нему у девочки были диаметрально противоположными, но он вовремя сдержал себя от такого порыва.        — Какая, впрочем, разница? — хмыкнул чёрный котёнок, попытавшись выдавить на себе улыбку. — Ей нравится общаться с Котом Нуаром. Разве это не хорошо? Ты сам говорил, что Кот — это «настоящий ты», которому не приходится притворяться пай-мальчиком перед отцом. Так разве это плохо, что она предпочитает общение с этим самым «настоящим тобой»?        — Нет, я рад, что она ценит Кота, я очень этому рад, — хмуро добавил юноша, — но я познакомился с ней и подружился именно как Адриан. Я дорожу нашим общением, Плагг. Оно много чего дало мне, и мне бы не хотелось, чтобы Маринетт было со мной неуютно.        И Адриан не врал: их общение правда было для него чем-то дорогим. Он мог даже подумать, что в защитники ей подался скорее для того, чтобы узнать её получше и стать ей настоящим другом.        Адриан опустил вниз взгляд: на его запястье, скрытый за одеждой, всё ещё был когда-то давно подаренный ею талисман удачи, который он не снимал с того дня, как только получил его. Где-то в шкафу одиноко скрывался зонтик, который он отдал Маринетт в первый же день их знакомства, чтобы загладить несуществующую вину, а после она вернула его в облике живописной картины, на которой вдоль всего зонта растягивался багровый дракон в окружении звёзд.        А сегодня он испугался за неё. Знакомо и так, как не боялся ещё никогда за Ледибаг. И худшее тут было то, что он не знал, что с ней произошло и что заставило его смелую подругу так испугаться.        Сегодня на обратном пути Маринетт держалась за него так, будто за спасательный круг, и Коту в первый раз почувствовалось, что он был не в силах помочь ей.        Это было самое мерзкое ощущение, которое ему только доводилось испытать.        Хуже, чем разочарование собственным отцом или не оправдание чужих ожиданий.        — Тебе не стоит волноваться об этом, — Плагг, прикрыв глаза, улыбнулся. — Я думаю, что даже если ты и не нравишься Маринетт, то её близость с Котом Нуаром перекроет это. Помнишь её сегодняшние слова? Она рада, что ты её друг.        — Не произноси это слово, Плагг.        Эта реплика прозвучала к полнейшему удивлению квами.        Он проследил за тем, как его подопечный, перевернувшись, принял сидячее положение, и обернул на книжную полку отрешенный взор.        — С тобой всё в порядке, парень? — чёрный котёнок, подлетев, недоверчиво покосился на него. — Ты звучишь сейчас очень странно. Что насчёт твоей Леди?        Адриан дрогнул.        Он любил Ледибаг — глупо отрицать это. Подобное мог понять даже слепой, только услышав издали его влюблённые речи и узнав об этом от прохожих.        Он готов был перевернуть мир ради неё, он был влюблён в её ум и доброту, в её красоту и умение быть лидером одновременно так же, как быть простым человеком, которого так хотелось защитить от всех бед — да во всё, что только было в ней!        И Адриан мог бы сказать, что был влюблён в неё одну, что всю свою сознательную жизнь он любил только одну девушку, потому что никакая другая не имела права оказаться на месте его Леди.        Но…        — Плагг, послушай, — квами напрягся: голос подопечного был строг и холоден. Таким он его ещё никогда не заставал. — Да, я привязался к ним обеим. Да, я могу сказать, что это две самые дорогие мне девушки, потому что для меня всегда одна из них была та, в кого я был безнадежно влюблён, а вторая была моей близкой подругой, — начал Адриан, точно рассказывал какую-то незатейливую историю. — Иногда я начинал в них путаться. Бывало, что Ледибаг, всегда стойкая и сдержанная, могла стать такой… милой и дружелюбной, а иногда Маринетт, которую я привык видеть этой самой «милой и дружелюбной», не уступала по своему темпераменту моей Леди.        Плагг, приземлившись рядом с ним, внимательно прислушался к пламенной речи своего собеседника, задержав дыхание и боясь сделать лишний выдох, будто так он мог прослушать что-то важное.        — Я ведь даже думал, что это один и тот же человек, — произнёс Адриан подобно некому озарению. — Я был полностью уверен в этом, а потом увидел их вместе. В первый раз я застал их вдвоём.        — Парень, не тяни кота за хвост, — скуксился котёнок. — Что ты хочешь этим сказать?        Адриан замолчал, глядя в пол и обхватывая ладонями матрас.        Он отвёл взгляд в другое направление, не находя в себе бравады посмотреть на своего маленького приятеля и увидеть неодобрение в его глазах.        Что скрывать? Он не мог найти одобрение в самом себе.        Так, как будто совершал что-то аморальное.        — Плагг, это так сложно объяснить. Мы прошли через многое и я не думал, что со мной это произойдёт, но… — глухим фальцетом произнёс Адриан, выдержав паузу, и продолжив тогда, когда из уст был испущен громкий выдох: — мне кажется, я люблю их обеих.