***
— Тут очень классно! Да, пришлось пару раз потерять голос и в итоге охрипнуть на пару минут, будучи на концерте всеми любимого певца и пытаясь докричаться до своего парня. — Очень! — раздался из толпы голос Луки, отнюдь не такой полный энтузиазма, как могло бы ожидаться. Маринетт попыталась не настораживаться по этому поводу. Она опоздала сегодня на добрые тридцать минут или даже больше. Причиной оказались не её привычка вечно опаздывать или непоседливые квами, а то, что она предпочла остаться и дома и поговорить по душам с Нуаром, снова же единогласно подчеркнув то, что они очень хорошие друзья. Снова же уйдя от него как можно скорее, лишь бы не сорваться и не сказать, что они никакие не друзья и что ей надоела вся эта незамысловатая игра. И Маринетт, не скрыть того, было невероятно стыдно, что она поступала таким образом за спиной своего парня, с человеком, который любил её до посинения, и не знал, что его девушка тайно любила вместо него двух других парней. Может, Лука и знал всё, догадывался. Не глупый же, понимал, что не просто так она подолгу застывала на месте, останавливая на чём-то взгляд. На плакатах с Адрианом, как успевал заметить он, понимая, что заменить его ему не удастся, даже если постараться. — Париж, я рад, что ты собрался сегодня на моём концерте! — прокричал в микрофон Джаггед Стоун, остановив музыку. — И-и-и-и, как я погляжу, у нас тут собралось много молодых парочек! — заговорщически продолжил он, мазнув азартным взглядом по зрителям. — Специально для вас, леди и джентльмены, кое-что из классики! Либо у месье Стоуна всего лишь закончились свои собственные песни, либо же он в самом деле решил сыграть что-нибудь из старых и романтичных песен. Впрочем, никто из пришедших на концерт — особенно влюблённых парней и девушек — не был против такого расклада, если учитывать ещё и то, что большинство, кажется, собрались ещё и потанцевать под неё. — Ого, Джефферсон Эйрплейн, не хило так, — без всяких эмоций присвистнул Лука, чего в этой шумихе услышать было не легко. — Что ты говоришь, Лука?! — прокричала в толпе Маринетт, сложив руки рупором. — Говорю, песня неплохая! — в ответ ей воскликнул Лука. — А! — девушка кивнула, мельком взглянув на поющего на сцене Джаггеда Стоуна, а после снова посмотрев на стоявшего рядом с ней Куффена. — Да, есть такое! Музыка вовсю била по ушам, отбивающиеся микрофоном слова песни почти разрывали барабанные перепонки напрочь, но люди вокруг них были довольны, судя по всему: счастливым лицам, их говору и активным танцам. — Послушай! Маринетт обратила на него внимание, когда в ушах зазвенел его голос. Его тяжело было услышать в таком содоме, особенно если брать во внимание то, что музыка стала громче. Что говорил Лука — она не услышала, только видела, как зашевелились его губы. — Что?! — как можно громче переспросила Маринетт, скорчившись и попытавшись расслышать его лучше в толпе, чего ей так и не удалось. Слова парня казались обрывистыми и неясными. Она слышала только часть предложения, однако сама суть их так и не дошла до неё. — Я тебя не слышу! Лука со свистом выдохнул воздух через зубы, когда уже и третья попытка докричаться до неё оказалась полностью провальной. Оглянувшись по сторонам, он, несильно схватив её за хрупкие плечи, неспешно вывел из толпы в более одиночное место, напоследок взглянув на всё ещё поющего на сцене отца. Тот, как думалось, ничуть не расстроится, узнав, что его сын ушел с его концерта, на который тот постарался пригласить его с девушкой. Они остановились только тогда, когда музыку было тяжело услышать на таком расстоянии, а в глаза не били яркие пересветы возвышающихся над эстрадой софитов. — Маринетт, — он прикрыл часть лица рукой и заметно сжал зубы, — я пытался сказать тебе, что нам надо расстаться. … . — Ч-что? — из уст девушки вырвался тихий истеричный смешок. Он всего-навсего шутил, подумала она. Лука был неплохим шутником, мог развеселить её, но именно эта его шутка была совсем не смешной. — Лука, это же… — Маринетт растерянно посмотрела на него, видя, что выражение его лица было вовсе не таким, чтобы можно было посчитать это за шутку. — Зачем? Он спрятал руки в карманы толстовки и выпустил тихий выдох, который на таком расстоянии от сцены хотя бы можно было услышать. — Ты не пойми меня неправильно, я всё ещё люблю тебя. Ты правда самая замечательная девушка, которую мне только доводилось повстречать, — поспешил уверить её Лука, задумавшись над тем, что у той могли возникнуть совершенно не те мысли на этот счёт. Меньше всего он бы хотел, чтобы Маринетт посчитала его изменником. — Тогда почему ты хочешь расстаться? — выпалила она, обескураженно вскинув руки. — В чём причина? Я что-то не так сделала? Да, я знаю, я виновата в том, что случайно сломала твою гитару однажды, но… — Нет, гитара тут вовсе не к месту, — опровергнул Куффен её вариант. — Не пытайся просто отрицать это, ладно? Я ведь вижу, что ты всё ещё любишь другого… не меня. Маринетт смотрела на него с немой мольбой. Он видел: она хотела отрицать это, хотела сказать, что ничего подобного и не было… но не решилась. Понимала, что соврёт. Не ему, так себе. — Это Адриан, — Лука, казалось бы, не спрашивал её вовсе, говорил с самой настоящей уверенностью. — Верно? — Я не хочу думать об этом, Лука, — отвернувшись, она зажмурила глаза и сжала кулаки, отгоняя прочь ликующее «да», желающее вырваться из неё. — Я же говорила, что хочу зажить новой жизнью. Без старых чувств. Без Адриана. «И без Кота Нуара» — Ты всё ещё не готова, — покачал головой грустно улыбнувшийся Лука. — Я уважаю твои чувства, всегда уважал, поэтому и не настаивал на отношения. Но свои я тоже уважаю, поэтому и говорю, что хочу расстаться. Я ведь вижу, что ты всё ещё не можешь отпустить его, поэтому отпускаю тебя, пока всё не стало ещё хуже. Может, однажды ты найдёшь того, кто поможет тебе справиться с этими чувствами, кого-то получше. Я надеюсь на это, да и мы с тобой всегда можем быть и друзьями. Маринетт выдохнула. Это был не простой разговор и ей было в какой-то степени тяжко от того, что им придётся расстаться… как паре. Но вместе с этим она почувствовала разрастающееся в ней облегчение от понимания, что с этого момента можно будет не стыдиться того, что она любила другого и кормила Луку ежедневной ложью. — Спасибо, Лука, — наконец-то найдя в себе силы выдавить на себе искреннюю улыбку, не фальшивую вовсе, произнесла она. — Надеюсь, что ты тоже однажды найдешь ту, которая будет тебя любить. Ты заслуживаешь этого больше, чем тебе кажется. Это было похоже на что-то светлое и откровенное. Не расставание, пускай любой и прозвал это именно так. Маринетт просто чувствовала, что она была отныне свободна. И Лука вместе с ней, к её же счастью, тоже.ГЛАВА 31. О том, как важно отпустить вовремя.
11 мая 2021 г. в 07:04
Они встречались довольно-таки приличное время, чтобы узнать друг о друге достаточно и успеть в какой-то степени привязаться. Лука вовсе не был давно желанным ей принцем, живущим в золотом особняке, его лицо не украшали пестрящие красками постеры на всех улицах Парижа, а ещё он не мог как кое-кто ещё взять её на руки и поскакать по крышам на саму Эйфелеву башню. Тем не менее, с ним было тепло и уютно, он мог выслушать её и стать опорой, которая ей так давно была нужна — большего Маринетт, пожалуй, и не требовалось, чтобы хоть немного ощутить себя счастливой.
Она робела первое время. То ли потому, что боялась привязаться к нему точно так же, как в своё время она так мучительно и сильно привязалась к Адриану и Коту Нуару, то ли потому, что всё ещё не могла отпустить их и позволить почувствовать себя любимой рядом с Лукой.
Когда настал тот миг после нещадно прерванного поцелуя, то, естественно, хотелось восстановить то, что им не дали восполнить. Маринетт тогда ощутила, как у неё задрожали колени, а сердце начало отбивать бешеный ритм где-то за ребрами, такой, что ей подумалось, будто Лука мог в тишине каюты услышать этот шум. Когда он приблизился к ней, то она в первое время начала думать, куда делся этот Котяра и почему он не спешил снова украсть её в такой ответственный момент. Нет, Маринетт, конечно, накричит на него, напомнит, какой он бестолковый и в последнее время слишком много позволял себе, но при этом будет тайно благодарна ему. Снова.
Но Нуар так и не появился. Конечно же, глупо было ожидать, что он появится на корабле у Куффенов просто для того, чтобы снова забрать её со свидания, поэтому Маринетт, набрав волю в кулак, напомнила себе, что смысла оттягивать это не было. Они с Лукой не то, что бы поцеловались — быстро чмокнулись в губы, после чего она тут же отстранилась, проронив только поспешное «всё круто, классно, ты офигенен!». Алья бы прихлопнула себя по лбу, будь она здесь и застань это зрелище.
Не сказать, что теперь она так смела с ним и пестрила красками, но Маринетт думала, что уже точно отпустила своих предыдущих возлюбленных и вырвала из их цепких рук своё сердце, чтобы передать его Луке.
Но Лука, чего нельзя было не заметить, его всё ещё не получил, вместо этого получая то… что было.
Что у него, собственно, было?
— Завтра мне надо будет отвести Монро доставкой несколько струн, а потом мы сможем… — но посмотрев периферией зрения на Маринетт, мечтательно улыбающуюся и смотрящую куда-то в сторону, не на него, Лука всё же постарался сдержать тихий вздох огорчения. — Маринетт, о чём ты задумалась?
Услышав своё имя, она тут же произнесла удивлённое «а?» и моментально обернулась к нему, что и подтверждало его не самую счастливую мысль: она, будучи за своими раздумьями, не могла услышать его. Возможно, что и не пыталась.
— О чём задумалась, спрашиваю, — без всякого осуждения повторил Куффен свой вопрос, откладывая в сторону коробку с завтрашней доставкой и подходя к своей девушке.
К своей ли? Лука не был уверен до конца, что мог зваться её парнем хотя бы на одну минуту.
Маринетт, всё это время сидевшая на пустой канистре, только дёргала из стороны в сторону тонкими ножками. Погода в этот день была солнечной несмотря на то, что половина осени была уже за горами, а отовсюду щебетали свою незатейливую мелодию ранние пташки. И всё же, для предусмотрительности Лука всё равно накинул на неё свою толстовку, воспользовавшись тем, что Маринетт, сколько он их помнил вместе, всегда любила ходить в ней.
— О будущем, Лука, — инфантильно ответила она, перед этим старательно поразмыслив некоторое время, будто придумав на ходу самый подходящий ответ. — Интересно, каким оно будет у нас? Вот ты никогда о нём не задумывался?
— Задумывался, — честно ответил Лука, присев визави и уместившись на ящике, в котором мама спрятала все старые и испортившиеся инструменты. — Было время, когда меня тоже заинтересовал этот вопрос. Спрашивал себя, что нас ожидает через несколько месяцев, через год, два. А потом подумал, что надо спросить себя, что будет с нами хотя бы завтра. Маринетт, а вот ты как думаешь?
— Завтра? — переспросила она, плотнее кутаясь в его синюю толстовку. Пусть на улице и была погожая погода, но в ней ей нравилось в любой сезон. — Я думаю, что завтра мы начнем новый день. С новыми ожиданиями, новыми планами. У нас появятся новые проблемы и радости. Возможно, что начнем мы его так же, как и старый. Всё зависит от нас.
Конечно, думала Маринетт не об этом вовсе, но не сказать же своему парню о том, что её мысли снова поглотили два юноши! И ведь не хотели что первый, что второй, выметаться оттуда, засев плотно и клещами вцепившись в её подсознание, не отодрать никак.
Несмотря на то, что намного дольше Маринетт сходила с ума именно по Адриану, фотографии которого она всё ещё бережно хранила под кроватью, пережить то, что он теперь с другой, было куда легче. Она не видела его так часто, как могло бы ожидаться, разве что его светлая макушка постоянно маячила перед ней во время уроков. Она не общалась с Кагами после того, как они с Адрианом начали встречаться, и не видела их вместе с того дня, как узнала, что они официально встречались. Не сказать, что ей довелось затаить на свою подругу злобу — нет, она всего навсего очутилась шагов на двести ближе к своей цели, чем плетущаяся на одном месте девочка с манией вечно заикаться перед ним.
Другое дело было с Котом Нуаром, которого Маринетт видела во время битв, во время патрулей и в качестве своего постоянного гостя. Он был обходителен и учтив с ней, когда она была Ледибаг, и ей хотелось вспыхнуть, сказать, чтобы он вернул ей её Кота обратно. От старого Нуара в нём мало что осталось, даже привычные шутки и каламбуры стали редкостью.
— Ты так часто думаешь о будущем, значит, — многозначительно молвил Куффен, ощутив укол внутри себя. — И какие у тебя будут планы на завтра?
— Завтра… — Маринетт на пару секунд взглянула на лазурное небо, на цветастую бабочку, пируэтом прошмыгнувшую мимо них, и усмехнулась. — Даже не знаю, — беззаботно ответила она. — А у тебя какие идеи?
— Мы можем прогуляться завтра в Венсенском лесу и… — но он не успел докончить, так как тут же был прерван взволнованным возгласом девушки:
— О, нет-нет-нет, Лука, только не это место, — активно помотав головой и встретившись с удивлением в глазах своего парня, проговорила она. — Прости, но у меня с ним не самые приятные воспоминания.
Да, это было год назад, но воспоминания о том, как Кот Нуар позвал её туда на их прогулку, после чего был впервые за всё время их сотрудничества убит перед ней, всё ещё были свежи.
— Тогда, — Лука опустил созерцание на свои ботинки, подолгу раздумывая над предложением, — можем просто прогуляться рядом с Сеной. Как тебе этот вариант?
— Прогуляться у Сены. Да. Звучит хорошо, — с куда большим энтузиазмом изрекла Маринетт. — Мы пойдем сами? Или, может, пригласим кого-нибудь?
— А ты сама как хочешь? Мы можем пригласить Алью с Нино. Парень у твоей подруги, кстати, в музыке тот ещё мастак. Сразу видно, что мой человек.
— Да уж, — шутливо фыркнув, Дюпен-Чен театрально приударила его локтем. — В прошлый раз вы так разговорились между собой, что вас было не отодрать друг от друга. Мы с Альей даже заскучали и она начала ревностно жаловаться мне, что ты отбил у неё парня.
Привстав с ящика и забрав валявшуюся поблизости гитару, Лука, усмехнувшись, вдруг переменился в лице. Он обернулся к ней, взглянув с лёгкой толикой заботы.
— Как у вас дела с Адрианом?
От неожиданности его вопроса и такого знакомого имени, прозвучавшего из его уст, Маринетт чуть было не упала с канистры по собственной неуклюжести. Она, прикрывая руками хаотично выцветающий на щеках румянец, недоуменно взглянула на своего парня.
— Просто интересно, — буднично объяснил смысл своего вопроса пожавший плечами Лука. — Давно его не видел, хотя с ним мы тоже были неплохими друзьями, помнится.
— Ну, я его всё ещё вижу в школе, как ты понимаешь, — как можно более безразлично вспомнила Маринетт, понимая, что на деле это выглядело совсем не так. — И… мы иногда общаемся с ним. Я бы даже сказала, что из нас двоих это именно он проявляет большую инициативу.
— А ты?
— А я? — девушка надломано хихикнула. — Я начала с ним лучше разговаривать. Нет, даже не так: я начала с ним нормально разговаривать. Не как сбежавшая из психиатрии, понимаешь? Ну, Лука, ты же сам помнишь, как я с ним общалась, если это вообще можно назвать общением.
— Действительно, — фыркнул Куффен, улыбнувшись от её слов. Маринетт ахнула, видимо, до этого желая услышать от него слова поддержки, и возмущенно пихнула кулаком в плечо.
— Ладно, умник, я всё поняла, — с деланной обидой изрекла она.
Они в самом деле начали общаться с Адрианом намного лучше за последние несколько месяцев. Он не рассказывал ей о своих любовных встречах с Кагами и не просил её помочь со свиданиями, как однажды это было на катке — уже за это Маринетт была благодарна и ему, и всем на свете. Разве что, что не осталось без её внимания, выглядел Адриан слегка расстроенным, что он умело скрывал за натянуто-счастливой улыбкой модели.
Маринетт в такие мгновения начинала вспоминать все известные ей причины, почему она влюбилась в него когда-то: его хотелось спасти, вытащить из клетки, построенной отцом и модельной карьерой, и сделать счастливым. По-настоящему.
Эта была, кажется, четвёртая причина, которая заставила её навеки вечные и так преданно полюбить его. Первые три, конечно же, были его доброта, невинность и умение поставить на место разбушевавшуюся Хлою. Маринетт помнила, как на следующий же день заявила Алье, что с этой секунды она сделает всё возможное, чтобы Адриан стал счастливым. Сейчас всё, что она могла сделать ради этого — стать тем самым «просто другом» и отпустить. Быть может, Кагами сама со всем справится, без её вмешательства.
— Ты снова не слушаешь, — заметил Лука.
Она охнула и тут же поспешила извиниться, на ходу придумывая, что постоянно, сколько себя помнила, витала в облаках. Это оправдание было глупым, особенно если брать во внимание, что Лука был умным парнем. Возможно, он уже давно догадался обо всём, даже раньше, чем она сама.
— Ладно тогда уж, — пройдя несколько долгих шагов по палубе, всё же изрёк юноша не без проскользнувших в его словах ноток безразличия.
Опираясь руками о прочный борт, Куффен устремил взгляд на росшие поблизости деревья, вслушиваясь в птичью трель над ними, что сливалась с не утихающим визгом пролетающих мимо чаек.
— В субботу Джаг… — нахмурившись, Лука тут же прокашлялся, вспоминая одну немаловажную деталь. — В субботу мой… кхм… папа… устраивает концерт. Приглашал нас прийти, а меня с тобой так в первую очередь. Что думаешь?
Не скрыть, что отношение к Джаггеду Стоуну у её парня поменялось с того момента, как тот внезапно оказался его отцом. Сильнее подбило его то, что второй родитель не особо-то и боролся за возможность лучше узнать своих детей, поначалу даже обвинив Анарку в том, что та нагуляла их и подсунула своему бывшему партнёру, однако теперь, когда всё выяснилось, старался немного загладить вину за своё отсутствие. Старался, кстати, не самым лучшим образом, потому все давние плакаты и сувениры с месье Стоуном больше не светились на его стенах.
— Звучит как хорошая идея, — оптимистично отметила Маринетт, улыбнувшись на эту мысль.
— Тогда в субботу встречаемся в пять у Лувра, заодно можно будет и прогуляться за пару минут до концерта, — не без счастливого смешка подмигнул Лука.
Они, конечно, пара, — чему сам Куффен порой очень сильно сомневался — но даже этот отчетливый аспект не позволял им проводить вместе достаточное время.
И дело тут было вовсе не в недостатке времени, не в репетициях по гитаре, куче домашнего задания или, на худой конец, акумах, которые стали со временем только ожесточеннее. У Маринетт всегда были свои странные поводы не пойти на свидание. Лука, в общем-то, верил ей… сначала. Когда она истерично прокричала в телефон, что потеряла ногу, и в эту же секунду на другом конце раздался чей-то множащийся смех, он понял, что проблема была более серьёзной, чем время, которого им могло бы не хватать.
Вместе с тем он прекрасно понимал, что с этим надо было поскорее что-то да сделать, пока всё не стало намного хуже и для него, и для неё.